Дурная кровь

На дворе стояло раннее утро — солнце только-только восходило, окрашивая небо багровыми оттенками. Пейзаж за окном менялся: фасады домов постепенно исчезали, уступая деревьям. Прошло два дня с тех пор, как они получили то таинственное сообщение. За это время Эстела пыталась максимально восстановиться, больше питаясь и уделяя время сну. Сосредоточение на удовлетворении потребностей, которые больше не будут что-либо значить, когда она приобретёт бессмертие, отвлекало от гнетущих мыслей о предстоявшей инициации. Удалось даже набрать полкило — смешно. Словно такая мелочь могла как-то повлиять на её внешность или же облегчить процесс обращения. «Низкий вес, значит, мало крови», — размышляла Эстела про себя. А кровь была насыщена инородными клетками, от которых мог избавить только их обладатель — Фредерик. Согласно опытам, проведённым ранее, планировалось сделать следующее: сначала очистить организм от яда, а затем обратить Эстелу обычным образом. Из-за первого шага инициация будет проходить слегка иным образом. Вскоре они добрались до лесистой местности. Эстела вышла из автомобиля и сделала шаг в сторону кювета. Тёмные очертания лиственниц и сосен создавали контраст на фоне светлевшего неба. Запах свежего утра и проснувшейся природы навевали необъяснимое чувство. Словно затишье перед бурей… На душе было пусто. Все мысли, эмоции куда-то испарились. Будущее пугало, но нужно было продвигаться дальше, как бы ей не хотелось. Вместе с тем, как всё вокруг оживало после ночной тирады, они углублялись в лес. Ивонна шла рядом с дочерью. Накануне она предупредила, что здесь находилась её с Фредериком хижина и здесь предстояло провести инициацию. Это было единственное безопасное место, где они могли сосредоточиться на процессе и не привлечь лишнего внимания. Волновалась она не меньше Эстелы, несмотря на то, что разбиралась во всех тонкостях благодаря своему опыту. Но одно дело выполнять указания «свыше» и проводить эксперименты, а другое — когда под эту категорию попадает близкий человек. Обнадёживал тот факт, что они были не одни, им поможет Фредерик. Эстелу распирало любопытство. Она была не просто наслышана о нём, ей уже довелось испытать на себе его силу и мощь, пребывая годами под натиском яда. Бесспорно, его позиция будет иметь весомое влияние на исход войны. Только она и представить не могла, что именно в этом человеке Ивонна обрела спутника, как и он в ней. Да, Эстела приблизительно имела понятие об особенностях того, как были устроены законы бессмертных, но неужели они, в самом таком понятии, — настоящая пара? Маркус однажды повествовал, что, потеряв настоящую любовь, новую уже не обрести. В жизнь навсегда закрадывался мрак, и всё вокруг меркло, превращая вечность в горькое существование. А что станет с ней? У неё тоже внезапно объявится избранник? И как Эстела поймёт, что он — тот самый? Она только усмехнулась: будучи смертной у неё масса возможностей любить кого и скольких угодно, поэтому новые устои пока звучали дико. В конце концов, о чём ей волноваться? Ей никогда не было дела до чувств, разве что до отчаяния и уныния, заполонявших рассудок. Вскоре они добрались до хижины. На смену забавным размышлениям по спине прошёлся холодок — Эстела начала волноваться. Раздался скрип отворившейся двери, и взору сразу же открылось внутреннее убранство: уютное, откликнувшееся ей чем-то родным, но в то же время незнакомым. Здесь жила небольшая семья. Хижина представляла собой несколько комнат, без кухни и санузла, которые не были в порядке необходимости для бессмертных. Эстела сразу же увидела Фредерика, но тот стоял к ней спиной, возясь возле контейнера, из-под которого раздавалось приятное слуху шуршание. Через секунду он закрыл его и развернулся. Выглядел он достаточно угрожающе, что соответствовало его дару: высокий, натренированный боец, который мог с одного удара свалить кого угодно с ног. Она мысленно усмехнулась. Фактически с ней он это и сделал. Однако впечатление о нём как о грозном силовике тут же улетучилось, стоило Фредерику одарить прибывших улыбкой. Из внешних уголков буро-красных глаз образовались «гусиные лапки», которые делали, казалось бы, суровый взгляд самым радушным. Так вот он какой. Ивонна потянулась его обнимать. По сравнению с ним та выглядела хрупко, даже несмотря на свой высокий рост. Они вдвоём как будто дополняли друг друга. Наверное, навряд ли та могла выглядеть так рядом с Томашем. Из мыслей её вытащил легкий холодок, коснувшийся ладони, — Эстела и не заметила, как Фредерик уже пожимал ей руку: — Ив про тебя мне столько говорила. Наконец-то ты в нашей семье. Семья. Это слово заиграло для неё новыми красками. Окончательно она войдёт в семью после того, как пройдёт инициацию. — Я тоже этому рада, — сбивчиво проговорила она в ответ, не в силах оторвать взгляд от Фредерика. Красные глаза говорили о его предпочтениях, но они были настолько завораживающими, что она невольно задумалась: а какими они были прежде? Ей так хотелось расспросить Ивонну об их совместном прошлом, но пока не время. Фредерик указал жестом, куда пройти, и по указке Эстела оказалась в помещении, которое было импровизировано под процедурный кабинет. Они всё подготовили. Оставались считанные минуты, тянуть с инициацией никто не собирался. Ивонна принялась передвигать стойку для капельницы к креслу, которое с большей вероятностью займет Эстела. Примерно сюда же Фредерик принёс тот контейнер, который, как оказалось, был заполнен сухим льдом, сохранявшим свежесть добытой из госпиталя крови. — От тебя ничего не требуется. Только довериться нам, — тихо сказала Ивонна, заметив её изумлённый взгляд. — Я доверяю вам, — вырвалось у неё. Она заняла кресло. Ивонна аккуратно засучила рукав рубашки, обнажив шрам. Эстела услышала чуть ни прорвавшийся наружу рык: Ивонне было тяжело смотреть, через что той пришлось пройти перед тем, как оказаться здесь. — Я сделаю местную анестезию, чтобы, когда Фредерик укусит тебя, избавить от болевых ощущений. Он обратно вберёт в себя яд, но туда же частично попадёт твоя кровь. Поэтому чуть позже придётся воспользоваться донорской. Как только организм очистится, ты перенесёшь инициацию своими силами, — кратко проинструктировала Ивонна Эстелу, введя в вену иглу. Боль от укола оказалась ожидаемо неприятной, но она была ничтожна по сравнению с той, что ей предстояло испытать. Через несколько минут рука онемела и даже охладела. Тем было лучше. Теперь уже Фредерик разглядывал руку. — А что это? Нам облегчили работу, Ив, — он залился смехом. После разряжающей обстановку шутки Фредерик опустился на колени, дабы иметь наименьшую нагрузку на тело, как только он приблизится к руке. Эстела отвела взгляд — зубы вонзились в плоть. Действительно, с анестезией боль ощущалась лишь отголоском той, когда кусали Алек или Маркус. Она молилась, чтобы яд полностью вобрался обратно в хозяина и прекратил её атаковать. И всё же она не удержалась и взглянула: было странно наблюдать, как малознакомый мужчина впивался ртом к её руке, но эти мысли сразу же отодвинулись на второй план. Из уголка его губ просочилась тоненькая алая струйка — поток крови был мощен. А значит, Эстела теряла её прилично. От прежнего уже показавшимся таким радушным Фредерика остался только хищник, выглядевший как человек. Но и это её уже не волновало. Каждый следующий глоток ярче отражался на самочувствии: веки тяжелели, зрение туманилось, сама она буквально угасала с каждой секундой. — Ещё немного, яда осталось мало, — успокаивающе проговорила Ивонна, наклонившись к ней. Однако её голос звучал отдалённо, будто говорили из соседней комнаты. На самом деле, Эстела теряла сознание. Она погрузилась во тьму. Разум окутали лёгкость и безмятежность. Раньше Эстеле доводилось терять сознание, но нынешнее состояние казалось настолько блаженным и умиротворённым, что ей не хотелось из него выходить. Через некоторое мгновение до неё донеслись обрывки глухо звучавших фраз: «Она уже потеряла много крови…». «Слышишь, сердце слабо стучит…» «Тебе показалось, не паникуй…» «Пора переливать…» Голоса становились громче, а смысл слов стал доходить отчётливее. Невесомый кокон лёгкости испарился, и она пришла в чувство. Веки разжались. Эстела увидела введённую в вену иглу, которую плотно облегала кожа. Кровь, насыщая жилы, медленными толчками вторгалась в неё. Она успела поймать взглядом возившихся вокруг Ивонну и Фредерика. Не имея сил двигаться, Эстела лежала, фокусируясь на внешней обстановке. Руки малость были перепачканы в крови: правую забинтовали после укуса, а левая была зафиксирована из-за введённой иглы. На столе она насчитала два пустых пакета. Фредерик отошёл поодаль, сорвав крышку от донорской крови, исступлённо принялся пить. Он уже справился со своей работой и уже «отдыхал»? То ли от того, что в неё поступала свежая кровь, то ли от отсутствия яда в теле, но Эстела чувствовала себя всё лучше и лучше: как будто она стала лучше видеть, прежняя слабость покидала, уступая место неведомо откуда пришедшей силе и бодрости. В эту минуту она осознала, что вот оно — то состояние, которое на самом деле должно было быть в ней всё это время. Ей так и хотелось остановить процесс именно на этом этапе и попробовать пожить так какое-то время. Каково это, быть здоровой? Ивонна приблизилась к ней со шприцем в руке. Это была явно не порция анестезии. В Эстеле пробудились давно забытые воспоминания, которые из-за дара Ивонны воспринимались снами, теми самыми, когда к ней явились ночью и ввели яд. — Дело стоит за малым — ввести эту концентрацию, а после ты останешься с нами навсегда, — Ивонна разгладила поверхность локтевого сгиба, около которого находилась повязка. Игла с легкостью проткнула кожу. Реакция организма не заставила себя ждать. Словно тысяча лезвий поочередно вонзались в её тело. Плотный кокон сковывал любое движение, доставлял неимоверную боль. Огонь в груди разрывал каждую клеточку, перекраивая их в нечто новое и живое. Ощущения от инициации были ужасающими и доставляли самые страшные муки её телу. Вместо тишины и невесомости, она чувствовала, как мышцы сжимались в конвульсиях, вены спаивались, пропуская яд. Ей казалось, она вот-вот умрёт от болевого шока, но мучения не имели конца, принося раз за разом новую порцию страданий. Эстела заставила себя поверить, что худшее вскоре будет позади и всё, с чем ей пришлось столкнуться, канёт в забвение. Только одна мысль не давала ей покоя: эта инициация не решит её проблему, она чувствовала, что выбрала не тот путь, как бы обстоятельства не разворачивались, но всё это было не для неё. …Отдалённо знакомый голос воззвал: «Иди вон!». Этот голос был сравним с рокотом грома, с трублением в рог, с чем-то до ужаса страшным и того, что её давным-давно ожидало. Она устрашилась. Напуганная до смерти Эстела собралась с мыслями и всеми силами попыталась отвергнуть его. Язык отяжелел, он был скован цепью, только мысленный импульс помогал ей не идти по следу неизвестного зова. Моментально она почувствовала необъяснимую лёгкость. …И вышел умерший… Агония стихла, пламя в теле потушилось, оставив за собой пылавшие ожоги внутри. Несколько часов Эстела пребывала без сознания, вбирая в себя остатки сил проведённой инициации. Веки напряглись, прежде чем разомкнуться, и первое, что увидела Эстела — это идеально белый потолок. Помещение было залито ярким светом, отбеленные до невозможности стены заставили на миг зажмуриться. Это не хижина Фредерика. Голова была словно забита ватой, всё, что она помнила — как вошла в хижину и засучила рукав. А дальше — не прекращавшиеся боль и муки. Эстела сделала максимальную попытку пошевелиться, но это далось с трудом — всё тело болело и, кажется, долго находилось без движения. Сразу же заныла рука. Как оказалось, в неё была воткнута игла, присоединенная к катетеру, из которого поступала уже не кровь, а прозрачная жидкость. Госпиталь или больница. Но это — не та обстановка, в которой оказываются после инициации. Сделав уже более настойчивое усилие, Эстела судорожно ощупала лицо, шею — кожа осталась такой же мягкой и теплой, как раньше. Рука из-за раны была так же забинтована, и, о боже, только сейчас она обратила внимание на сгибы локтей, покрытых гематомами из-за неоднократно воткнутых остриев игл. В конце концов, она плотно прижала пальцы к шейной артерии — пульсировало. «Что?! Я всё ещё человек?» Её будто оторвало от Земли. Как?! Где Ивонна, куда пропал Фредерик? Она была совершенно одна. Помещение было заполнено светом, вокруг царила гробовая тишина. Встать с постели и выйти отсюда Эстела ещё не могла: всё тело болело после неудавшейся инициации и, скорее всего, элементарной атрофии. Сколько она здесь пролежала? Ей вспомнился зов, который она отвергла. Может, она вовсе погибла и теперь несла своё наказание за отвержение зова? Удушающий страх захватил её и обрушился комом. Эстела никогда столь серьёзно не задумывалась о загробной жизни, но разбитое состояние, которое сейчас не позволяло сдвинуться, эта тишина и пустота, яркий свет и сама палата моментально построили своеобразную цепочку мыслей, породивших паранойю и тревогу: может, это вовсе не больница, а её персональный ад за всю проявленную слабость и отвержение таинственного зова? Она так и представила, как ей навеки было суждено быть прикованной к больничной койке и переживать один и тот же кошмар. Она проиграла. Ей в это не верилось. Ком внутри тела стал разрастаться и разрывать её изнутри. Вот так?! Вот так закончилась её жизнь после всех этих манипуляций? Но она была такой короткой и почти бессмысленной… Глупо, глупо. Она не могла погибнуть, нет! В панике Эстела снова убедилась, что кожу, которая покрылась испариной, можно было нащупать, жилы пульсировали. Она сделала непосильную попытку оторвать спину от кровати и принять полусидячее положение. Туловище было налито свинцом — ей пока не удавалось так просто двигаться. И это только больше навевало страх. В отчаянии она начала с лёгкого: разминать руки — они её ещё слушались. Спустя пару минут она спешно принялась за затылок и плечи, боль от атрофии была столь ужасной, что превратило тело в подобие древесины. Но боль напомнила ей, что она жива. А значит, ещё не проиграла. Только нужно было быстрее покинуть это место. Оно давило как никогда. Тонкая игла, воткнутая в вену, доставляла ей неудобства, когда та пыталась реанимировать мышцы. Раздражённая, она потянулась её вытащить, как вдруг дверь палаты отворилась. Ивонна. Как же Эстела была рада её увидеть. Поначалу она даже не сразу придала значения её внешнему облику. Собранные волосы медного оттенка выделялись на фоне бледной кожи. Сама же кожа сливалась с медицинским халатом. Она привезла её в свою больницу. Заперев изнутри дверь, Ивонна тут же оказалась подле неё. Вид у неё был не менее обеспокоенный, но чуть облегчённым, как только та увидела, что Эстела очнулась. — Наконец-то ты пришла в себя, — мягким голосом заговорила Ивонна, крутя бегунок для повышения дозы жидкости из капельницы. — Чего же мне стоило услышать твой ускоренный стук сердца за эти два дня. Два дня. Аро отправил ей полотно, которым было оговорено, что на инициацию у неё осталось два дня. Теперь они превратились во «вчера» и «позавчера». — Что пошло не так? — сипло спросила Эстела. На мгновение она оторопела от звучания своего голоса. Ответ не последовал сразу. Ивонна застыла. Закончив с капельницей, она села на край кровати. В этом молчании Эстела распознала, что проблема выглядела куда серьёзней, чем она могла бы себе представить. — Всё шло нормально, ты обращалась, как и было положено, пока внезапно я не обнаружила, что давление упало до низких значений, — сделала она паузу, — такое невозможно, яд вампира доводит до крайности все процессы, отчего происходит выброс адреналина и повышается давление. Другими словами, ты начала… увядать, а не меняться, — кажется, Ивонна хотела сказать «умирать». — Яд не сработал. Было решено остановить это дело. — И как вы это остановили? — в прострации спросила та. — Я даже не предполагала, что всё обернётся таким образом, но я запаслась донорской кровью. Мы перекачали её тебе, а затем перевезли сюда. — Значит, я не смогла… — Не будем об этом. То, что нам удалось два раза подряд очистить тебе кровь от двух разных ядов, — настоящее чудо. Только бы узнать, почему именно с тобой такое произошло. — Может быть, это всё из-за того, что я отвергла тот зов, когда… — она не смогла закончить фразу из-за ледяного прикосновения, который бросил её в озноб. — Да у тебя началась лихорадка. Это всё из-за переливания. Ну, ничего, с ней-то я на раз-два справлюсь, — взволнованно бормотала Ивонна, убирая ладонь со лба. Она спешно принялась осматривать её лицо, глаза, проверяя реакцию на свет. Действительно, только сейчас Эстела почувствовала, что ломота в теле была вызвана жаром. А предположения о зове и параноидальные настроения больше походили на бредовое состояние из-за этой слабости. — Неужели мы не узнаем, почему такое произошло? Вы же проводили опыты, — она терпеливо переносила осмотр. Ладони Ивонны застыли на её затылке. Взор бордово-карих глаз стал столь суровым, что от него всё внутри заполыхало. — Люди в коридоре не оглядывались бы на меня как на ненормальную, когда я каждые полчаса как угорелая приходила тебя проведать, ведь таких случаев никогда не было! Либо бессмертие, либо смерть, третьего не дано! А потому я и говорю, что твоё пробуждение — это чудо! Ивонна была отчаянна как никогда. Если она не знала, что послужило причиной проваленной инициации, то ни Фейты, ни Вольтури, ни доктор Каллен тем более не могли располагать сведениями, что за преграда не дала Эстеле стать бессмертной. А это обстоятельство дел было самым ни на что есть пугающим: хуже неизвестности была, наверное, только сама смерть. Больше ничего не будет как раньше. Нет. Она проиграла.

***

Цепкой хваткой Аро держал в руках жертву. Какая же гладкая и податливая у неё была кожа. Разгладив её, он с силой вонзил зубы. Кровь бурным потоком заполнила ему рот. Такая яркая и манящая, Аро с наслаждением упивался ею. В древние времена перед тем как мужчин отправляли в военные походы, они в широком кругу напивались, предавались утехам, ибо впереди их ожидал бой. А бой был равноценен смерти. Он ассоциировался с кончиной, прекращением существования. Каждый сокрушался о том, что не успел свершить, чего желал будучи живым. О чём бы пожалел Аро, расставшись с жизнью? Наверное, о том, что не расправился с Артуром Фейтом и его окружением. Закончив с жертвой, он удовлетворенно заурчал, запрокинув голову назад. Чувство насыщения приятно разливалось по телу, конечности расслаблялись. Бездыханное тело женщины рухнуло на пол. Слуги об этом позаботятся. Он отвернулся и с жеманством вытащил белый носовой платок. Очень скоро трапезы придётся устраивать вне стен родного палаццо — этого требовали последние события. Помимо того, что планировалось сделать совместными силами, Аро учёл и отдельные детали. Он ждал Деметрия, ждал Корин, ждал, наконец, Эстелу. Откровенно поразмыслив, он поймал себя на мысли, что эти двое суток длились для него довольно долго. Аро был в курсе, что Эстела расшифровала его приказ. Если всё было исполнено, то где её ответное полотно? Несколько дней для обращения было достаточно. Остальных Вольтури навряд ли волновали обстоятельства дел Эстелы, но отсутствие ответа не приведёт к благоприятному исходу. Особенно, когда об этом узнают во время скорого заседания. Как вдруг эхом по коридору раздался звонок. К тому моменту, как Аро принял его, он уже находился у себя в кабинете. С недоверием взглянув на экран, он нахмурился: малоприятная эта вещь, слышать по телефону судьбоносные вести. — Повелитель, я собрал всевозможные сведения о делах Фейта и смертной. Артур продолжает набирать армию. В настоящий момент я не могу вам сообщить их количество. Но он набирает их стремительно. — Нужен тот, кто мог бы уследить, скольких он набрал, — размышлял Аро. — Проблема в отсутствии подходящей кандидатуры. Артур обладает магнетизмом и харизмой, наш засланец забудет, зачем вступил в клан. Разве что дочь Ивонны могла бы, но теперь это неважно, — небрежно бросил он, собираясь сказать следующее известие. — Что ты имеешь в виду? Деметрий чуть опешил. Только сейчас Аро понял — ему вовсе не показалось, что ищейка в ходе разговора назвал Эстелу смертной. — Она не обрела бессмертие, — через секунду ответил он. — Пару суток от неё не отходили, но сегодня ночью её увезли в местную клинику. Аро накрыло чёрной волной. Как при первом контакте в тронном зале. Раньше он не мог понять, что за гнетущая аура тоски и отчаяния его тогда окутала, но теперь до него вместе с тем будто пришло осознание — это было некое предрешение, которое ему дали увидеть.   — В клинику? — Да, там, где работает Ивонна. Ей чистят кровь. Соответственно, никакой речи об обращении идти не может. Что же, если ей чистили кровь, значит, она жива. Но это всё равно не придало спокойствия, а наоборот сделало напряжение ещё более отягощающим. После он вновь услышал голос Деметрия: — Мне есть, что им передать? Аро опомнился. — О нет, Деметрий, оставим их пока в покое, — сохранив беспристрастность в голосе, переключился он. — В любом случае придётся приниматься за создание армии новорождённых. Корин? — Она откликнулась. С воодушевлением приняла предложение увидеться. — Отлично. Продолжай докладывать мне о любых изменениях, — закончил разговор он. Аро фыркнул. Смертная… Что могло помешать её планам? Никаких сомнений в успехе её инициации не было — в этом он убеждался собственными глазами несколько раз, когда читал мысли Ивонны. Намерения той были чище воды. Единственная сложность этого обращения состояла в очищении крови. Если её увезли в больницу для этого, стало быть, на первом этапе был допущен просчёт. Это точно не произошло из-за Ивонны — их многочисленные опыты позволили до самых минимальных погрешностей вычислить количество необходимой крови и яда для обращения. А то, как работал её дар и в каких случаях её думы были скрыты, он тоже досконально выяснил. Наверняка она корила себя за очередной промах и ошибку, рвала на себе волосы — сколько можно было доставлять страданий родному человеку. Эта проваленная инициация была подобна её собственной смерти. Аро резко захлопнул томник, увидев на странице полотно Ван Гога о воскрешении, и вышел прочь из кабинета. Коридор палаццо вывел его в сад. Жива, но смертна… Смертна, но всё же жива… Он должен доложить обо всём как есть. С одной стороны, последнее слово шло всегда за ним, а значит, Эстеле ничего не грозило, с другой — отсутствие результата вызывало мрачные предчувствия. Её организм годами находился под натиском яда Фредерика, несколько раз ей доставалась порция настоящего яда бессмертия, одна из которых проникла в очищенную кровь для инициации, и после всех этих подтасовок Эстеле всё же не удалось преодолеть порог вечности. Увы, но выводы были очевидны. Она никогда не приобретёт бессмертие. Сжатый камень в руках Аро растрескался и рассыпался на ладони. Оставаясь смертной, её время будет стремительно бежать, как эти мелкие щепки просачивались сквозь пальцы. И отведённое ей время — пыль по сравнению с вечностью.  От гнетущих мыслей его отвлёк знакомый шелестевший говор. — Ты узнал новости? Маркус имел возможность наблюдать, как связь Аро претерпевала изменения, но определить их происхождение не мог. Тем не менее какой бы она ни была, Вольтури эта история не оставила равнодушным — он отчётливо это видел. — У неё ничего не вышло. Возникли проблемы с очисткой крови, — сдержанно изъяснил Аро. Маркус, не меняя выражения высеченного мрамором лица, присел на скамью. — Думаешь, дело в её крови? — А в чём же? Ивонна и Фредерик не могли ни в чем ошибиться, не в их интересах совершать это. Над такими, как она, проводились опыты, что ещё могло помешать им? — сохраняя равнодушное выражение лица размеренно говорил Аро. Маркус вздохнул. Кажется, сад становился местом, где он задавал вектор мышления всем посетителям. — Её тело и разум перенесли столько бедствий, что теперь на очередной раздражитель организм всё отразил двойной атакой. Этот яд, напрасное лечение, переживания, эмоциональные срывы — вот, что её окружало последние несколько лет, — проронил он. В тёмном сумраке он выглядел как греческое изваяние, а волосы отдавали серебристым отблеском из-за лунного света. Аро застыл. — Хочешь сказать, что она может отвергать бессмертие, оставаясь человеком? Но это немыслимо. Даже если это зачаток к дару, он не способен влезть в процесс инициации — наш яд сильнее. Медленно голова Маркуса повернулась к нему. — Она ничего хорошего в этой жизни не знала. Всё крутилось вокруг предсказания, согласно которому ей предрекли смерть от твоих рук. И сейчас всё снова крутится вокруг этого: ей надо жить, чтобы ты её не казнил, а чтобы ты её не казнил, ей нужно бессмертие. Вопрос: зачем оно ей, если мы с тобой прекрасно знаем, как она очень сомневается во всем этом. Может, Ивонне удалось завоевать её доверие. Но добраться до самого нутра её разума не удастся никому, как ей самой. Тем же временем её мозг, тело хорошо его чувствуют и исполняют то, что оно, нутро, требует. — Маркус, за всю жизнь мы с тобой никогда не встречали таких, кто мог по своему желанию прекратить инициацию. Яд сильнее, чем импульс. А ведь среди всех бессмертных поначалу не многим удалось принять этот великий дар с восторгом, — возразил он. Аро невольно вспомнил своё обращение. Ему самому не сразу пришло осознание, что он — бессмертный, отчего с этим предстояло тысячелетиями жить. — Мы не узнаем этого, пока не окажемся там. Но я склонен думать, как бы ей не очищали кровь, она навсегда останется подобием яда, которое будет препятствовать инициации. Она же окончательно лишит Эстелу здравия и рассудка, — говорил Аро, глядя на начавшие увядать кусты. — С чего ты решил, что яд Фредерика отравляет разум? О таком никем не было сказано. Она сама этого всей душой не желала, забыл? — возразил Маркус. — Я познавал разные души, и её форма мыслей не похожа на форму тех, кто выбирал смерть. О чём бы она ни думала и говорила тогда. Причина в другом. Он почувствовал на плече опустившуюся ладонь. — Оставь её. Они попытались выполнить свою часть уговора. Если это произойдёт, Ивонна с Фредериком быстрее захотят расправиться с Фейтом в войне. В который раз Аро поразился чуткости и проницательности Маркуса. Он даже разглядел в нем ту необузданность, которая беспокоила его: словно в этот раз он был оживлён стремлением повлиять на события, решившие идти своим чередом. — Оставлю. Но прежде выясню, что же было причиной такого явления, — цедил Аро. — Расследование будет. Мы не должны ослаблять значимость наших законов в это смутное время. — Ты даровал ей счастье обрести мать, теперь пусть она по крупицам вернёт остальное. Не делай этого. Я знаю, о какой значимости идёт речь, пусть она выражена иначе. — На совете я оглашу своё решение. Да, в первый день их встречи он приказал оставить ей жизнь, скоро же примет нужные решения и порядок дальнейших действий и огласит их всем. Чем быстрее они разберутся с этой семьёй, тем лучше они сконцентрируются на подготовке.