Кто, moi?

Барон Виктор Франк, величайший из широко известных химерологов прошлого столетия — сам он точно знал, что даже в десятку лучших не входит, но те, кто входили, опыт имели не чета ему, ухитряясь чуть ли не под самым носом Инквизиции работать в самом центре Европы, и потому официально считались давно и неоднократно покойными — смотрел на спину старого друга, чуть ли не по пояс всунувшегося в думосброс, и пытался думать о том, что друзей убивать нехорошо. Тем более — таких старых и полезных. Попытки были не слишком удачны. В те годы, когда Том ещё не умер в первый раз, Виктор не слишком интересовался тем, как именно и в каком направлении он «зашел дальше других по пути Истинного Бессмертия». В их кругах такие вопросы задавать было не принято. Сейчас он об этом жалел. Ох как сильно жалел! Том Риддл, каким его знал барон, был выдающимся ученым, талантливейшим исследователем, великим магом — а то, что сейчас стояло перед ним… Да в некоторых порождениях его собственных лабораторий человеческого было больше! Безумная кукла со способностями к волшебству, доставшимися от архимага, и познаниями в Темных Искусствах, накопленными за сорок лет одним из самых одаренных магов, которых Виктор Франк знал за всю свою жизнь… Барон был уверен в том, что если он сейчас тихо прикопает Лорда Судеб (после своего нечестивого воскрешения Том настаивал на этом титуле) где-нибудь в парке, то Европа, а может быть, и весь мир, избегнут множества неприятностей. Том досмотрел воспоминания о появлении из-под скорлупы гигантского скорпионопаука и его исчезновении в характерном слабом сиянии аппарации, и вынырнул из думосброса. — Жаль, Белла могла бы быть очень полезна, — задумчиво прошипел он, и барон мысленно переложил пару гиней из левого кармана в правый. Лорд Судеб, похоже, действительно имел очень мало отношения к Лорду Волдеморту, не говоря уж о Томе Риддле. Те-то о своих заботились отнюдь не только потому, что жалко терять качественные инструменты. — Я заберу копии материалов. — Конечно, Том, — Лорд Судеб дернул уголком безгубого рта, но не возразил. Хотя наверняка запомнил. — Воспоминания персонала тоже можешь забрать. — Мистер Куджиро, как я заметил, не пожелал поделится своими? — Он этого вообще никогда не делает, — пожал плечами барон, перекинувшись взглядами с японцем. Лорд снова недовольно поморщился и сменил тему: — Рецепта и росписи зелья мистера Снейпа, которым он пассивизировал активные проклятия после Азкабана, вам, я так понял, оказалось недостаточно? Пришла очередь недовольно морщиться барону. Неприятно признавать, но преподаватель какого-то там Хогвартса сварил такое, что оказалось не под силу собранным под крышей «Уоллстонкрафт» лучшим зельеварам Европы! — Я передам Снейпу ваше приглашение, он прибудет, как только освободиться от своих текущих обязанностей, — улыбка на змеином лице выглядела ничуть не лучше недовольной гримасы или злобного оскала. Пронаблюдав отбытие Тома — как истинный англичан, он аппарировал, не прощаясь — барон тяжело вздохнул и откупорил бутылку вина из бара, спрятанного в расширенном пространстве правой тумбы массивного письменного стола. — Будете? Мистер Куджиро покачал головой и, издав зловещий смешок, достал из рукава пинцет и полиэтиленовый пакетик для улик. Пока японец ползал по полу там, где настоящий исфаганский ковер попирали ступни порождения высшей магии, именующего себя Лордом Судеб, барон успел выпить пару стаканчиков и немного прийти в себя. — Ку-хи-хи, какие у вас интересные друзья, барон! — Видели бы вы его в лучшие годы, — печально улыбнулся Виктор. — Том Марволло Риддл, можно сказать, самый большой провал британской педагогики! Как он мне сказал недавно, первый свой крестраж он создал в пятнадцать лет… В пятнадцать, представляете? — Барон, мне кажется, акцент стоит сделать на том, что в пятнадцать он сделал первый хоркрукс, — японец пристально рассматривал ногти, покрытые фиолетовым лаком, в тон гриму на лице и канату на поясе. — Сколько же их у него всего? — Понятия не имею, — пожал плечами барон. — Наверное, три, возможно — пять. Хотя счастливым у нас считается число семь… может быть, девять или тринадцать. — Думаю, мне удастся разрешить этот вопрос, — мистер Куджиро снова издал зловещий смешок, поглаживая тот из рукавов, в котором скрылись пакетики с чешуйками. — Жаль, что мистер Снейп… задерживается. Было бы интересно обсудить с ним… ку-хи-хи… вопросы. Из тех, кто проходит здесь лечение, миссис Лейстрейндж была самой вменяемой. — Да, жаль… — Барон, вы даже себе не представляете, как жаль МНЕ! — взорвался японец. — Такие возможности появляются раз в сто лет! И вот — такая глупая потеря! — Ну, что-то же вы узнать смогли, не так ли? — По сравнению с тем, что я МОГ БЫ узнать — это не стоящие внимания пустяки! Одно исследование «наследия сквозь века» в его активном взаимодействии с комплексным проклятием могло бы… Ай, да что сейчас! — Знаете, мистер Куджиро, я не исключаю возможности того, что ваши исследования могут быть продолжены… — задумчиво протянул барон, отпивая из бокала. — Если вы не заметили, мистер Лейстрейндж до сих пор несет следы магической брачной клятвы. Активной. Леди Беллатрикс не только жива, но и не претерпела серьезных изменений личности! А значит, рано или поздно, она найдется… — Барон, в нашем с вами деле «рано или поздно» означает всего лишь небольшое отличие от «никогда», — старший целитель отделения Наследия Крови смотрел на барона холодно и зло. — Шестиметровый трехтонный арахнид в центре Европы! Да здесь выйдешь в лес и помочишься на дерево — и на следующее утро тебя потянут в суд и три свидетеля покажут, что ты непристойно обнажался в их присутствии! Нет, я думаю, следующее, что мы услышим о миссис Лейстрейндж — газетная статья «отряд магов быстрого реагирования уничтожил загадочное чудовище»…