Коробка с пазлами

Поезд неспешно разрезал воздух, словно небо — сливочное масло, а поезд — нож. С тучь разводами стекала серая краска, а внизу передвигались причудливые грибы-люди, деревья-дома стояли на месте и, к счастью, никуда не собирались уходить. Диаман поправил мокрые плечи мантии, продолжая наблюдать за проплывающим за окном пейзажем и шмыгать носом. Он еле успел на поезд после того, как потерялся в переулках часового города и теперь направлялся в Темночас до того, как его отсутствие заметит комендант. В вагоне потрескивали теплые свечи-лампы под потолком. Золотистые сидения стояли в ряд и места сиротливо пустовали, разве что сидела напротив какая-то леди, не напоминающая двигающийся гриб. Губы ее были поджаты, а взгляд выражал поддельное высокомерие, которое, Диаман видел, леди порядком осточертело. Она исподтишка поглядывала на Диамана, тут же отводила взгляд. Родинки были разбросаны по ее щекам в полнейшем беспорядке, так что Диаману хотелось собрать их в одну правильную линию, потому что они слишком притягивают взгляд. Потому что прямая спина у леди — он слышит — натужно скрипела от прямоты. Потому что леди надоело быть леди. Диаман облизал губы, что не укрылось от внимания леди напротив. Вагон пустовал. Потому что они оба ехали битый час по воздуху, ножом рассекая воздушно-тяжелое масло, и почти неотрывно слышали дождливый запах друг друга. Дождь гостил в их телах, и его капли явно хотели соединиться в одну лужицу — соединить двух людей. А родинки все валялись в хаосе. — У вас родинки в беспорядке, — брякнул Диаман, и, наверное, услышал хруст выдержанной в кислоте высокомерия маски, которая продолжала хрустеть под воцарившимся молчанием. Они смотрели друг на друга в полном недоумении. — Простите? Диаман вздохнул, словно объяснял что-то непристойно-простое-и-естественное, и повторил: — У вас родинки на щеках в беспорядке. Это отвлекает. Стекло выверенного и отточенного высокомерия осыпалось под натиском растерянности. Леди явно не была готова к такому напору. — И что с этим делать? — совсем уж растерянно спросила леди, прикасаясь с точкам на своих щеках. Попутно поправила темные волнистые волосы, которые — о, Эфларус — открыл еще две родинки. Диаман чуть не задохнулся от количества этих очаровательных точек, которые просто раздавливали его существо. Он вскочил, шатающейся походкой приблизился к леди, которая пытливо и растерянно его разглядывала, приблизился к лицу непозволительно близко. Леди сощурилась. — Конечно приводить их в порядок! — сказал Диаман, поправляя свои длинные волосы. А потом так тепло и по-кошачьи улыбнулся, показывая ямочки на щеках, что, пресвятые стрелы, высокомерная леди была готова отдать ему на попечение все свои родинки.