***
«Откуда? Как он мог узнать о Карле?..» — этот вопрос навис в воздухе. За последние тридцать секунд коварного молчания Юи могла думать лишь об этом. — Я знаю, ты жена моего брата, но от тебя безумно вкусно пахнет, — Коу ослаб, его тело едва не рухнуло на девушку; сдержал косяк. Он уткнулся в него лбом и склонился над Юи. «Что же это? Как мне его остановить?» — ей почудился знакомый страх, неприятные ощущения в области солнечного сплетения. — Коу, ты сильно пьян… остановись, — она отстраняла его своей маленькой ладонью, надеясь, что это может что-то решить, но юноша оказался настойчивым. — Я могу налить и тебе, — он перехватил её руку и приложил к своим губам. — Тогда ты останешься? — затуманенный, недобрый взгляд блеснул на Юи из-под светлой чёлки юноши. «Это уже не смешно, надо звать на помощь!» — единственное, что она придумала, успев для этого лишь открыть рот. Дверь за её спиной отворилась, и она упала в руки мужа. — Ты долго, — Руки хмурясь не без причин, оттащил её на шаг-два, не спуская глаз с серьёзно настроенного Коу. — Были проблемы? — Да какие проблемы?! — лицо бывшего идола расслабилось и заблестело от улыбки. — Я тут перепил, твоя жена почти согласилась позаботиться обо мне. Вредина же ты, старший братик! — Пойдём, — сказал он Юи. — А с тобой мы утром поговорим, — Руки запер дверь и сопроводил жену в их комнаты. — Ты не пострадала? — Нет… — солгала она, сохраняя добрую улыбку. — Он ничего не сделал. — Хорошо, тогда ложимся спать, — Руки дождался Юи в кровати и, не трогая её этой ночью, сделал вид, что уснул. «Скоро начнутся проблемы, если им не рассказать…» — он не мог не думать об их вампирской сущности, как и всегда не желая нагружать жену лишними заботами и проблемами. Юи же лежала на спине и не спала. Она смотрела в белый потолок, который в темноте казался голубовато-серым, задавая себе всего один вопрос: «Откуда он узнал о Карле?». За такими мыслями прошла бессонная ночь и настало утро.***
Вне всяких сомнений, утром Коу принёс свои извинения, однако осадок остался: у Руки в виде нерешённых проблем, а у Юи в виде непонятной правды, которая каким-то образом всплыла. После завтрака они посетили остров Бедлоу, он находился в трёх километрах от города. Там их интересовала статуя Свободы. В 1886 году она выглядела сероватой, как впрочем, и всё в этом городе рабочего класса. Деревянные помосты, толпы людей и необъятный Гудзон. Пожалуй, в эту жару всех больше привлекала река, нежели достопримечательности. Поэтому после обеда выдвинулись на пляж. Смешные купальные костюмы, напоминающие укороченные пижамы едва ли не доводили Юи до слёз. Зато Коу был на подъёме. Девушки предстали без тонны юбок, корсетов и прочей ерунды. На следующий день последовали катания на велосипедах и там же, немного погодя, Коу наконец-то увидел феминисток. И вот где был восторг. Если Юи сдерживала смех при виде полосатых мужских купальных костюмов, то Коу краснел и бледнел, при виде танцующих в вальсе дам. И о, боже, как он был жесток на слова… — Посмотрите какие они скованные! Да видно же, кто им на самом деле нужен. Мне их даже жалко. Стоят тут на публике, а сами, небось, жалеют и завидуют своим соседкам, у которых есть мужья и дети, ну, хотя бы мужья, это более справедливое замечание! Пожалуй, это было самым лестным, что последовало из его уст. И вот пресытившись этим городом за четыре дня, они направились в Лондон. Теперь перед ними простирался Атлантический океан, через который плыть следовало чуть меньше недели. Лёгкая качка, каюты первого класса, высшее общество и свежий бриз. Именно на холодный воздух Атлантики и рассчитывала Юи.***
Лондон — город высоких манер, контраста английского общества. От изыска, интеллекта и высокой философии до бедноты и её резких ароматов. Пожалуй, от второго Руки возжелал всецело оградить любимую супругу. Ради этих целей он арендовал комнаты в одном особняке. Хозяева на период летних месяцев предпочитали жить за городом, а их домоправитель любезно управлял всеми делами, пока они наслаждались красотой тихой сельской жизни. Тенистые сады, розовые кусты и тихое журчание фонтанов — этим Руки пожелал окружить любимую женщину. В Лондоне он планировал задержаться не меньше, чем на четыре дня, поэтому арендовал четыре комнаты на целую неделю. И вот, устроившись в саду за аккуратным столиком, накрытым белой скатёркой, он смотрел на милые черты своей молодой жены, наслаждаясь полуденным чаем. — Конец девятнадцатого века — период правления Виктории, это рассвет Британской империи, — Руки прервал мгновения безмятежности разговором. — Лондон насчитывает около миллиона жителей. Я планирую показать тебе Трафальгарскую площадь, Биг-Бен, Британский музей и Театр Савой. — Так много… — Юи терялась. Ей нравилась тихая и умиротворённая обстановка. В отличие от Нью-Йорка здесь было так спокойно, что как-то клонило в сон. Зелено, свежо и по-домашнему тепло. Среди розовых кустов слышались жужжания пчёл, а на стол, к фарфоровой чашечке с джемом, подбирались жадные осы. — Если собрать всех эмигрантов и цыган, то насчитается и больше этого, — Руки подумал, что речь шла о людях, но Юи толковала о его планах. — Мы не пойдём смотреть на серость Лондона. Я планировал показать тебе высший свет, ну или хотя бы его отблеск. — Если ты не против, то сегодня я бы хотела остаться здесь. Немного странно, что я устала, но это так. Здесь так уютно… Меня клонит в сон. — Коли так, то, стало быть, этой ночью я решу проблемы с Коу, — Руки изменился во взгляде. С его лица исчезла нежность, появилась какая-то строгая и холодная нота. — Так ты решил… — Юи не могла посмотреть на это спокойно. — Да, им надо сказать. Думаю, мы вернёмся под утро. Тебе не надо меня ждать… — предупредил он. — Хорошо, задержись только на полчаса-час. Я хочу кое-что тебе дать… — она шепнула ему что-то на ухо, когда тот попытался уйти. — Я бы мог и подождать, — Руки посмотрел в её как тёплое молоко глаза и, поплыв по течению, на всякий случай ухватился за ветку. — Ты уверена? — Да, — кивнула она, заиграв пальцами по его одежде, — отправь их на прогулку. Они могли бы присмотреть себе новую одежду. Я хочу, чтобы это было с тобой этой ночью. — Я бы не посмел прикоснуться к чужой крови, — Руки вдохновился её настроем и, наплевав на приличия, обнял жену на открытой местности, в саду. — Но раз ты предлагаешь, то я не волен отказать… — он провёл пальчиками по шее Юи, примлев от её вздрагиваний и ответных вожделеющих чувств. — Иди первой. Я позабочусь обо всём в доме и поднимусь…***
Мощёные улицы Лондона залил блёклый свет фонарей. Лёгкая дымка тумана и призрачные шаги полицмейстеров с огоньками. Этот город так отличался от Нью-Йорка. Здесь по ночам было тихо, даже слишком. Влажно и промозгло. Одни лишь чёрные брички, как неприкаянные души время от времени рассекали мокрые дороги. И в одной из таких, покачивались четверо джентльменов. Они ехали в клуб. По ночам английское общество не разгуливало по тёмным улочкам, они заседали в игорных и распивочных заведениях, соответствующих их статусу и положению в обществе. И как раз в одно из таких направлялись Муками. Одетые с иголочки, по всем стандартам моды и этикета в высшем обществе, они слились среди господ, зачарованных собственными разговорами, сигарами и скотчем. Партия в бильярд. Бутылка дорогого скотча и джина, и вот Руки решился на разговор. — Вам не по нраву местные клубы? — эти вопросы он задавал сидя за круглым столом в компании своих братьев. — Уверен, есть и другие, но право же, этот хвалили превыше других… — Эти места скорее для тебя, Руки, — высказался Юма за всех. Ему и в обычные дни ходить с туго затянутым галстуком на шее приходилось через силу, а тут накрахмаленные рубашки, жилеты, манишки, запонки и масса всякой ненужной всячины, от которой его тело зудело. — Вам не нравятся манерные джентльмены, — он приложился в стакану с прозрачным поилом и закатил глаза от возмущения. По сути, вот именно так сдержанно он вёл себя ежедневно, а для окружающих такое стало в тягость. — Да нам тебя хватает, — пробурчал Юма что-то под нос себе. — А что если я скажу, что ваше место не здесь? Как вы к этому отнесётесь? — Руки дотошно посмотрел на братьев исподлобья, быстро замечая ответы на их лицах. Взгляды братьев покосились. Они не понимали, но он-то знал. Его братья выросли на улице, в грязи, в месте, где нет всех этих скучных и напыщенных высоких манер. — Ну что ж, коль вам здесь наскучило, то я предлагаю посетить иное место. Вдоль берегов Темзы, в портах и улочках к ним прилегающим, есть то, что вы ищите. Но если решитесь, то прежними вы не станете уже никогда. Подумайте, изначально я планировал позвать лишь Коу, но и вы не кажетесь мне счастливыми. Обман он и есть обман, каким бы сладким он ни казался. Итак, я жду ваш ответ! — Да чего уж тут… — потупил Юма взгляд. — Если решил вести одного, то веди всех. — Решение окончательное? — Руки даже голос повысил, сверля братьев взглядом. Они же прятали от него свои глаза. — Будь по-вашему… Молчание высказалось за них. С немалым трудом Руки отыскал извозчика, который согласился бы отвезти их в районы, где сбившиеся с пути аристократы, утопали в омуте удовольствия, где опьянённые сладкими ароматами опиума, они теряли последние капли своего рассудка. На тот период курительные дома не являлись такой уж редкостью, как и продажные женщины или уличные бои. Вот как раз последнее привлекло внимание аристократа от рождения. — Добро пожаловать в этот дом боли, — Руки открыл для братьев грязные занавески и звуки, которые насторожили их ещё с улицы, обнажили всё то, что скрывала халупа, напоминающая склад. В тускло освещённом зале кричали люди, а в центре, на ринге, в красноватой пыли кувыркались две обезумившие от жажды победы женщины. Они дрались и без всяких сомнений, каждая хотела победить. — Я пойду делать ставки! — у Коу бешено загорелись глаза. Ему внезапно показалось, что ничего более возбуждающего, он не видел в своей жизни. — И вы не смущайтесь, — Руки сказал это другим своим братьям. — Здесь нет всех тех манер! — с этим он избавился от серого пиджака и галстука, ослабил манжеты на рукавах, специально их закатал и по виду взъерошенному, приобщился к толпе. «Кровь, пот… Посмотрим, как эта грязь изменит вас. Обратного пути уже нет. Что ж, эта ночь будет длинной… Я рад, что ты сейчас далеко, Юи…», — с этими мыслями он подступился к дну лондонской общины, которой по его непредвзятому мнению, самое место было где-нибудь в самой грязной промоине Темзы. Продолжение следует…