Падение

      Алек, сам не понял, почему проснулся так скоро.       Несколько часов сна не могли компенсировать всё то время, проведённого на пределе возможностей. Алек с трудом мог понимать, кто он и где находится. Единственное, что он, наверное, точно мог сказать что, промытые чистой водой раны жгли, наконец, затягиваясь. Болело всё: руки, ноги, голова и особенно рана под рёбрами.       Но что теперь делать, нефилим не знал.       Возвращаться в постель он передумал почти сразу — хватило одного взгляда на холодные простыни, сбившееся в ногах одеяло и подушку, которая неведомо как, оказалась на полу. Нет, он определённо не хотел снова погрузиться в сон, не желая даже вспоминать, что же такое ему снилось.       Несмотря на холод, в комнате было очень душно. Не удивительно вообще-то, ведь в последний раз свежему воздуху удалось проникнуть сюда, где-то месяц назад. Задачка по открытию окна предстояла та ещё, потому сначала нужно было отодрать прибитые к оконной раме пыльные шторы. Было сделано это для того, чтобы свет не мешал дремать днём, если это удавалось.       На улице лениво сыпал снег, небо было хмурым.       Алек открыл окно, впуская поток зимнего, свежего воздуха, который проветрил голову и разогнал остатки сонливости.       Было только шесть утра, и, принимая во внимание события прошедшего месяца, Алек сделал вывод, что все ещё, конечно же, спят. Да и на разговоры его не тянуло.       Окинув комнату прояснённым взглядом, понял, что та нуждается в уборке. На полу многочисленные следы от обуви, оружие повсюду, ворох разных бумаг раскиданных по полу, наспех накарябанные отчёты для Маризы, что-то из одежды. Около кровати неровный ряд кружек из-под кофе.       От уборки Алеку почему-то становилось гораздо лучше, чем от попыток нормально поспать или поесть. Он никогда не любил бездельничать, но раньше, в перерывах между рейдами, поваляться в постели подольше, было чем-то нормальным, в отличие от противного чувства неприкаянности, которое поселилось в душе с того момента, как он вчера на кухне выслушал рассказ сестры.       Разумеется, Алек знал, что это должно было когда-то случиться, но это затишье его почти пугало. Прошло меньше суток, раны, несмотря на множество иратце, ещё не затянулись, боевые руны ещё не сошли, а он уже начинал сходить с ума.       В собственное сумасшествие Алек не верил. Однако, весомым аргументом в пользу этого факта можно было бы считать чувство неопределённости в борьбе с Себастьяном, навязчивые мысли о собственной виновности в их с Магнусом разрыве, преследующий его запах сандала, но, в конце концов, возможно, так всегда бывает? От постоянных тревог за безопасность семьи кого угодно могло переклинить. Ему просто нужен отдых и сон.

***

      Идея провести время в библиотеке была не такой уж плохой, но, войдя на кухню, Алек засел там, просто глядя в окно.       Снег оказался интереснейшим зрелищем.       Голова была какой-то пустой.       Выглядел Алек осунувшимся, его щеки впали, а под голубыми глазами были яркие синяки. Он зарылся одной рукой в свои волосы и смотрел в одну точку за окном. Утром он почти обрадовался, отыскав один из любимых старых свитеров, который и чёрным то назвать не получалось.       Он и в правду не знал куда податься.       Около получаса назад, только придя на кухню, он получил от матери огненное письмо. Она была рада, что они добились таких успехов в Нью-Йорке, но предупредила, что это далеко не конец войны.       Раньше всё своё сводное время он проводил с Магнусом. Теперь же он болтался в пространстве не представляя, к чему всё это приведёт.       Алек непроизвольно вздрогнул, когда на стул рядом приземлился Джейс, растрепанный, со счастливой улыбкой.       — Доброе утро!       Алек рассеяно кивнул и принялся заинтересованно помешивать кофе ложкой.       — Могу я узнать причину, по которой ты такой кисломордый?       Джейс отправился сооружать себе завтрак, но краем глаза наблюдал за Алеком.       — Я не кисломордый.       — В таком случае ты старательно игнорируешь меня, — наигранно обиженным тоном протянул Эрондейл.       — С чего ты взял?       — С того, что у нас, вроде как, первый выходной за этот месяц, а ты сидишь тут с таким видом, словно продолжаешь убивать демонов. Особенно с помощью этой ложки.       Алек фыркнул и отложил столовый прибор, уставившись в кружку. Кофе уже остыл.       — Я тут думал… — рассеяно начал он, но Джейс его перебил.       — Вот это ты зря. Думать тебе противопоказано.       — Ага. Спасибо, доктор, — хмыкнул Алек, в два глотка допивая противный кофе.       Он отставил кружку, и, увлечённо рассматривая ранее старательно протёртую им столешницу, продолжил:        — Тебе не кажется, что всё это затишье как-то подозрительно? В том смысле, что не может же вот так просто Себастьян сдаться? Серьёзно, всего месяц?       — Не знаю что там, на уме у Себастьяна, но у нас сегодня выходной, а потому я категорически не желаю думать не о чём кроме сна, своих отросших волос и сытного обеда, — сообщил Джейс, наливая кофе в кружку. — Да ты посмотри на них! — он провёл по золотистым волосам рукой, вороша длинные пряди. — Это же ужас!       Алек почти повеселел.       — Практически златовласка.       — Иди ты! — хмыкнул Джейс и сел на своё место.       Лайвуд сообщил об огненном письме от Маризы, после чего Джейс, категорично покачав головой, напомнил о трёх интересующих его сегодня проблемах, сказал, что о войне можно на время забыть. А вот сам Алек, уткнувшись взглядом за окно, молчал, слушая самозабвенную болтовню брата, кивая в нужных местах и роняя слова вроде «да» и «конечно».       Голова по-прежнему была пустой, мысли не шли. Слишком много было такого, о чём он запрещал себе думать. На задворках разума ютилось чувство беспокойства. Всё ли в порядке с Магнусом? Он так и не ответил ни на одно его сообщение, но Алек продолжал не выпускать из рук телефон. Ни на минуту.       Когда на кухне обозначилась сонная, но такая, же счастливая, как и Джейс, Клэри, Алек счёл необходимым тактично удалиться, оставив влюблённых наедине.       В конце концов, они вряд ли за этот месяц провели много времени вместе.

***

      В библиотеке было тепло, несмотря на то, что единственный камин, обогревающий это помещение, потух, возможно, ещё вчера. Алек задремал с так и не раскрытой книгой в руках, на маленьком диванчике, который он давно облюбовал. Он находился в одном из самых редко-посещаемых закутков библиотеки, что позволяло чувствовать себя в приятном одиночестве.       На улице снегопад только усилился. Снежинки мягко шелестели по карнизам больших окон, в огромном помещении библиотеки царил полумрак, освещаемый только светом из, вновь зажжённого Алеком, камина и настенными светильниками. Во всём Институте было так же спокойно. Время словно остановилось, чтобы дать возможность охотникам свыкнуться с непривычной мыслью, терзавшей каждого из них.       К вечеру обстановка почти не изменилась. Алек же, проснувшись один раз, взглянул за окно, поёжился, и, отыскав аккуратно сложенный плед в тумбочке, снова лёг спать. Возвращаться в свою комнату ему не хотелось. После нагретой камином библиотеки, она показалась бы северным полюсом.

***

      Не смотря на то, что два часа назад Алек, казалось бы, уснул мертвецки крепким сном, его уже кто-то теребил за плечо.       — Алек, — услышав громкий шёпот сестры, нефилим машинально повернул голову на звук, хотя так и не открыл глаза, даже стукнувшись виском о деревянный подлокотник.       — Уже? — язык плохо слушался, да и голова как-то подозрительно снова опустилась на маленькую подушечку.       — Ага, поднимайся. Ничего серьёзного, но ты нужен группе, — девушка сочувственно погладила брата по плечу и поднялась с колен. — На, вот, держи.       Изабель сунула в руки брату кружку с кофе.       — Через десять минут - в оружейной.       Девушка ушла, а Алек принялся глотать кофе, не особо различая вкус.       Голова была почти пустая и болела, словно на неё свалился рояль. Что поделать — последствия нарушения режима и непривычно долгий сон, да к тому же не в самой удобной позе.       Алек усилием воли заставил глаза оставаться открытыми, а тело — выполнять простые команды: вернуться в промёрзшую комнату, захлопнуть окно, натянуть чистый старый свитер, тёмные джинсы и форму. Распихать оружие по карманам, ботинкам, за пояс. Постояв с минуту, он потёр глаза, взъерошил отросшие волосы и, подхватив колчан со стрелами, лук, вышел из комнаты. Держаться на ногах его заставляла мысль об ответственности за охотников в его подчинении, за Иззи, Джейса и рыжее бедствие по имени Клэри.       Лица у всех были сонные, под глазами залегли тёмные круги, даже Джейс не проявлял искромётного юмора, а просто подпирал стену. Перекинувшись общими фразами о предстоящем рейде, группа выдвинулась.       Всю оставшуюся ночь охотники провели в увлекательном турне «убей как можно больше демонов».       К утру вся группа вернулась в Институт без потерь. На небольшом собрании в коридоре единогласно было принято решение о том, что количество демонов в городе снизилось до вполне обычного, что означало, очередной гарантированный выходной день.       Перед тем как провалиться в сон, Алек выполнил долг - добрался до библиотеки, составил отчёт о ночном рейде и отослал огненное письмо родителям в Аликанте. В нём сообщил, что положение в Нью-Йорке признанно полностью стабильным.