«If someone said three years from now you’d be long gone, I’d stand up and punch them out, cause they’re all wrong… That last kiss, I’ll cherish until we meet again. And time makes it harder, but I keep your memory.»
Луи отчётливо помнит ночь, когда всё пошло под откос. Существуют моменты в жизни, которые просто невозможно забыть. У Луи таких моментов несколько: «Torn» в доме судьей, его первая церемония награждения, «What makes you beautiful» впервые на радио, совместная с Зейном bus 1, запись «Fireproof» с Лиамом и голос Гарри, когда тот сказал, что любит Луи, но между ними всё кончено. Оглядываясь назад, Томлинсон думает, что ему стоило быть более осторожным. Прежде чем даже начать мечтать об успешной карьере, он знал, что шёл на риск с открытым сердцем, говоря «привет» тому мальчику в туалете на Х-факторе. Луи должен был знать кучу вещей, да, и самая важная из них — это то, что неважно, как сильно они любили друг друга, они были обречены с самого начала. И он был тем, кто разрушил всё… Ну, как всегда. Луи только выходит из душа, как слышит звонок телефона. Лето на подходе, и в Барселоне так пиздецки жарко, что ему просто хотелось остаться в номере и пролежать под кондиционером весь день. У Кэлвина были совсем другие планы, поэтому он и потащил остальную часть группы на пляж. Так что Луи один. И слава Богу. Он заканчивает вытираться, после чего только принимает звонок, даже не смотря на входящий номер. Вероятно, это Гарри, и Луи не терпится рассказать о браслете, который он вчера ему приобрел. — Привет, — весёлым голосом произносит Луи. — Луи? — это уж точно не голос Гарри. Это голос девушки, который парень не узнает. — Да? — Это Бриана, — и, хорошо, имя вроде бы знакомое, но у него всегда были проблемы с запоминанием лиц. — Я подруга Олли, мы отдыхали пару раз вместе? — Да? — повторяет Луи, ибо он не уверен, что должен сказать и что вообще ей от него нужно. — Я думаю, нам нужно поговорить. — Тебе и Олли? — он хочет спросить, какого хуя она звонит ему. — Нет. Мне и тебе, — ох. — Смотри, я на самом деле не хочу делать это по телефону, но… Я не уверена, увидимся ли мы вообще после этого, так что… Её голос подрагивает, вероятно, от нервов, и Луи кажется это очень и очень странным, но он даёт ей возможность продолжить. Парень садится на кровать, планируя хорошенько отоспаться после окончания разговора. — Что… Что ты помнишь? Ну, ты знаешь, с тех времён, когда мы тусовались вместе? — сомневаясь, спрашивает девушка. Он старается вспомнить, но ничего не приходит ему на ум. — Хм-м… Много выпивки, дохерище травки, ещё больше статей в жёлтой прессе о том, что я трахался с пятью девушками одновременно, — смеясь, отвечает он. — Ты не трахался с пятью девушками одновременно, — утверждает (!) Бриана. — Я знаю, дорогая. — Но ты трахался со мной. Дважды. Ну, почти трижды, можно сказать. В третий раз нас прервал твой охранник. И… что? Она, наверное, шутит. Это же абсурд, серьёзно. Только почему она не смеётся? Внезапно Луи становится трудно дышать. — Что? — единственное, что ему удаётся выдавить из себя, ну, потому что… Как, блять? — Я и не ожидала, что ты вспомнишь, ибо… Ну, во второй раз ты не помнил первый… Но я думала… — он может слышать её смех, но тот не счастливый или ироничный. Просто нервный смешок. Луи ничего не понимает. — О боже, я бы хотела, чтобы ты помнил. Я надеялась, что ты помнишь. Она шутит над ним? Блять. Может быть, Олли прячется где-то в комнате и снимает его на камеру? К сожалению, нет. — Что? — он спрашивает снова. Кажется, что это единственное слово, которое он знает, ну, потому что он просто-напросто не понимает. Это похоже больше на шёпот. — Веришь или нет… Ну, тебе придётся. Ты был последним парнем, с которым я спала. — И? — И я беременна. Луи за всю свою жизнь прочитал несколько книг, и в некоторых из них жизнь персонажей кардинально переворачивалась с ног на голову буквально за секунду, мир останавливался, и воздуха в лёгких не хватало. Он никогда не думал, что испытает это хотя бы раз. Ошибочка. Он просто на грани паники. — Луи, ты тут? — спрашивает девушка. Луи хоть и собирается что-то ответить, но просто не может. Он не может дышать. Голова кружится. — Слушай, я уже записалась на ДНК-тест, так что не думай, что мне от тебя что-то нужно… Мне не нужны ни твои деньги, ни твоя слава. Пусть твои адвокаты свяжутся со мной. Или нет. Мне всё равно. Ты должен приехать в LA. Для теста, конечно же. Я предполагаю, тебе это нужно. Если нет, ты можешь просто забыть об этом звонке… Я просто… Ну, ты отец. Было бы несправедливо не сказать тебе. Она продолжает говорить, но он с трудом слышит. Поставив телефон на громкоговоритель, парень кладёт голову на свои руки, всё вокруг до сих пор вращается. Он всё ещё не может набрать достаточно воздуха в лёгкие. — Луи? Он изменил Гарри. С девушкой. По-видимому, он спал с ней более, чем один раз, и даже не помнит этого. Ему только двадцать три, а он уже будущий отец. Он изменял Гарри. Ебать, ну конечно же. Он всегда найдёт путь разрушить самое лучшее в своей жизни. — Блять, Луи, скажи хоть что-то, — девушка звучит раздражённо. Он пытается сделать вдох. Не выходит. Но ему нужно ответить. — Я не знаю… Я не знаю, что сказать, — признаётся парень, — я не… Я не хочу показаться идиотом, я клянусь, просто… Я даже слабо помню твоё лицо, — ложь. Он не помнит его вообще, — не говоря уже о том, что мы спали вместе. Если честно, я до сих пор надеюсь, что меня снимает сейчас скрытая камера. — Мне жаль. — Нет, это я. Это мне жаль, — очень, очень, очень жаль. Только вот не потому, что он не помнит её. — Ты… Ты не думала насчёт аборта? Господи, он никогда не представлял себя в такой ситуации, говоря такие слова. Луи любит детей. Так пиздецки сильно. Он хочет, ну, по крайней мере троих. В их большом доме, в Лондоне. А может, и в LA. Он просто хочет их через несколько лет. С Гарри. Гарри. С Гарри, которому он изменил. Ебать. Ебать. ЕБАТЬ! — Ты в своём уме? Я не буду делать аборт, Луи. Я не ожидала, что забеременею, и я удивлена и напугана не меньше, чем ты. Но я уверена в одном: я не собираюсь убивать своего ребёнка. — Нет, конечно, нет. Я… — блять. — Я даже не знаю, почему сказал это. — Как я уже говорила… Ты можешь не участвовать в этом. Мне правда не нужно ничего от тебя. Да, я люблю вечеринки, люблю проводить время с друзьями, но я порядочный человек из хорошей семьи. Этот ребёнок будет окружён любовью и заботой, с тобой или без тебя. Этот ребёнок. Его ребёнок. Боже! Луи не сомневается в том, что Бриана — порядочный человек. Он даже не зол на неё. У него нет причин злиться. Он виноват не меньше неё. Блять, да он богат (он миллионер, чёрт возьми!) и даже не потрудился купить долбаный презерватив. Какого чёрта? Правда в том, что Луи не пользуется презервативами с девятнадцати лет. Единственный человек, с которым он когда-либо занимался сексом, — Гарри (да и они использовали презервативы всего месяц). Если бы всё не было настолько печальным, он бы посмеялся. Он переспал с девушкой. Насколько пьяным он был? Насколько обкуренным? И Альберто знал…? Почему он тогда ничего не сказал ему? Бредовая ситуация. Бриана даёт ему возможность сбежать, но он просто не может воспользоваться ею. Луи знает это. Он не может рисковать, не хочет, чтобы об этом узнали все. Ни сейчас, ни через двадцать лет, когда его ребёнок начнёт задаваться вопросом о том, кто, чёрт возьми, тот идиот, который оставил их… Он не может стать таким же, как и его биологический отец. Тот, которого он так сильно ненавидит. Луи не сможет с этим жить. — Какой срок? — Я не уверена… Я записалась к врачу на следующую неделю. — Сообщи мне, когда узнаешь, пожалуйста, — просит парень так мягко, как только может. — Я хочу быть в жизни своего ребёнка. Я тоже порядочный человек, — и он не знает, кого пытается в этом убедить: себя или Бриану. — Окей. И… ДНК-тест? Ты же хочешь его, да? — Да, я… Я поговорю со своими адвокатами, они свяжутся с тобой. — Хорошо, — соглашается девушка, — с-спасибо тебе, — она говорит, будто пытаясь сдержать слёзы. Может быть, так и есть. Он не чёрствый сухарь. Луи понимает, что для неё это тоже нелегко. Её жизнь перевернётся с ног на голову. — Мне… Мне надо идти. Полагаю, обдумать всё. Вот. — Да, конечно. Я позвоню тебе, если будут какие-то новости. — Спасибо. И спасибо, что сказала. — Без проблем. Он прощается и кладёт трубку. У Луи есть целый список людей, с которыми он хочет поговорить и нуждается в них, и разговора с первым человеком в этом списке (Гарри) он бы хотел избежать любой ценой, по крайней мере, пока не поймёт, что делать дальше. Внезапно он чувствует себя старше лет на двадцать и срочную нужду в алкоголе. Вот так Стэн и находит его вечером: на диване и с бутылкой виски. Прежде чем сказать хоть слово, Луи плачет пару часов, надеясь умереть от обезвоживания. Это не помогает вообще никак. Стэн сидит с ним всё это время, не задав ни вопроса, а когда Луи более менее успокаивается, заставляет того принять душ снова. Только тогда Томлинсон понимает, что он даже не оделся после первого раза, сидя всё ещё с повязанным вокруг бёдер полотенцем. Неудивительно, что он этого не заметил. Это мелочь по сравнению с тем, что ему предстоит потерять любовь всей своей жизни из-за ошибки… Ошибки в виде маленького ребенка, который будет нуждаться в нём, его любви и заботе, и этот ребёнок ни в чём не виноват. В отличие от Луи. Он навсегда запомнит тот день. День, когда его мир рухнул. Луи знал, что уже потерял Гарри, даже если тот ещё не был в курсе происходящего. Но ничего не подготовило его к ночи, когда это действительно произошло, к ночи, когда всё пошло по швам. Теперь он знает, что должен был сказать ему с самого начала, но тогда он полагал, что ещё успеет. Потом. Как-нибудь. И ни разу этого не сделал. За почти два месяца об этом знали только Стэн, его адвокаты и Зейн. Зейн звонит ему чертовски пьяный и говорит: «Я собираюсь расстаться с Перри». А Луи, который уж точно не в лучшем состоянии, выпаливает: «Я скоро стану отцом». Через пятнадцать минут Зейн стоит возле двери его дома в Лондоне. Весь гнев из-за его ухода из группы словно испаряется, когда он видит своего брата-зачёркнуто-друга-зачёркнуто-ангела-хранителя. И в его добрых глазах нет осуждения, Луи чувствует, что снова может дышать. Когда первая газета выпускает статью о беременности таинственной подруги ¼ самого популярного бой-бэнда в мире, Гарри (блять, со всего населения этой ёбаной планеты именно он) оказывается тем, кто показывает её Луи, тыкая айпадом ему в лицо и громко смеясь. Они одни в гримёрке, что очень странно, потому что здесь всегда столпотворение народа, люди приходят и уходят. В частности в этот момент Томлинсон чувствует, что проклят. — ONE CONCEPTION, о господи! — говорит Гарри, приземляясь на диван рядом с Луи и снова заливаясь смехом. — Ты должен увидеть количество отфотошопленных фотографий, будто я беременный. Где они их нашли? — он спрашивает, по видимости, листая ленту в твиттере и показывая парню парочку таких. Луи не может двигаться. Он пялится на стену напротив, избегая любым образом взгляда Гарри, ибо знает, что, стоит ему лишь посмотреть в любимые глаза, всё закончится. — Лу? — спрашивает Гарри снова, пытаясь добиться хоть какой-то реакции. — Мне… Мне жаль, — он чувствует, как к глазам подступает влага. — Это новый трюк? Ты опять согласился на их пиар-ход? Блять, Луи, мы же сказали, что не будем больше этого делать, — если бы всё было так просто, думает Луи. — Мне жаль, — он повторяет. Гарри кладёт одну руку на нижнюю часть спины парня, а другую на его бедро, словно уверяя, что хоть он и немного зол, но всё ещё здесь. Ох, Луи будет не хватать его рук. И его успокаивающего присутствия. И его. — Почему ты не сказал мне раньше? Я имею в виду… Ребёнок… Хм, они вышли на новый уровень. Это низко даже для них, — его голос грустный. Луи готов умереть. — Г… — он шепчет. Боже, он забыл, как складывать буквы в слова. Ну, он хочет этого. Ему не хочется не существовать вообще. — Это не трюк. — Что? — непонимание мелькает на лице Гарри, и Луи решается посмотреть в его изумрудные глаза, думая о том, что неплохо было бы постараться запомнить любовь в глазах Гарри, которая пока предназначена для него. — Это не трюк. Прости. Мне очень, очень жаль. Я так тебя люблю, ты даже не представляешь, — говорит Луи, поворачиваясь всем телом к его парню. Пока что его. — Луи, — сейчас это звучит словно предупреждение. Или же просьба. Гарри просит его не подтверждать это. Он понимает. Луи ненавидит знающего Гарри очень сильно. Он ненавидит даже больше то, как хорошо Гарри знает его. — Я даже не помню, как это произошло, — полный стыда, признаётся Томлинсон, — я люблю тебя. — Что? — сейчас в глазах Гарри появляются раздражение и боль. Он убирает руки от Луи, словно от огня. — К-как? — Я не знаю. Алкоголь, я полагаю. Ну, и травка. До сегодняшнего дня Луи сомневался, может быть, ему подсунули что-то тяжелее… Но те, кто был с ним, не могли ничего вспомнить, а если и знали что-то, то никто не хотел этого говорить. Даже Альберто, который только произнёс: «Ты сказал мне не упоминать этого никогда». Ну что ж, круто. — Обычный набор Томлинсона, — холодно говорит Гарри, горько посмеиваясь. Луи не смеет заглянуть ему в глаза. Он не готов увидеть разочарование в глазах своего мальчика. — Боже… — Стайлс поднимается с дивана и начинает наматывать круги по комнате, — это слишком глупо будет звучать, если я скажу, что единственное, чего я хочу сейчас — это проснуться? Да, наверное, это глупо. Я такой идиот. — Нет. Ты не идиот, — отвечает Луи. — Эйч, пожалуйста, — он просит, вставая на ноги. — Пожалуйста что, Луи? Когда ты собирался сказать мне? Может быть, во время минета в душе? Или, может быть, тогда, когда наши мамы будут выбирать цветочные украшения для нашей свадьбы? А, нет, стой, может быть, когда ребёнок родится? О, ты бы попросил меня стать крёстным отцом, да? Гениально. Он лихорадочно ходит вокруг маленького столика, сжимая бутылку в руке так сильно, что, по мнению Луи, она может просто-напросто взорваться. — Нет. Нет! Я просто правда не знаю… — ТЫ, БЛЯТЬ, ИЗМЕНИЛ МНЕ, ПРИДУРОК, — кричит Гарри. А он, к вашему сведению, кричит только во время действительно охуенного секса со всякими штучками. — С женщиной! — Хаз, я не… Я даже не помню этого. Не помню её. Ничего не помню. — И ты считаешь, что это облегчает, — он машет рукой между ними, — нашу ситуацию? Кто она, блять? — Подруга Олли, я… — Ну конечно, — перебивает Гарри. — Ты знаешь, Джеймс как-то спрашивал меня, как я отношусь к тому, что ты проводишь время с этими парнями. Хочешь знать, что я ответил? — парень не даёт шанса Луи сказать и слова. — Я сказал ему, что да, мне не нравится, что мужчина, которого я люблю, каждую ночь ходит по клубам без меня, но я не хочу привязывать тебя к себе за верёвочку и не давать тебе и шага ступить без меня. Потому что я прекрасно знаю, что ты любишь веселиться и проводить время с друзьями… Гарри смеётся, запрокидывая голову. В его тоне совсем нет юмора. — Если бы я только знал, что ты трахаешь баб у меня за спиной, я бы, возможно, вёл себя по-другому. — Одна девушка, Гарри. Это была ошибка. — Ты думаешь? — жёстко говорит он, бросая бутылку на пол. Луи был прав. Он взорвался. — РЕБЁНОК, МАТЬ ТВОЮ. — Я люблю тебя. — Ну, это уже не имеет смысла, не правда ли? В этот момент в комнату заходят Найл, Лиам и Луиза, смеясь над какой-то шуткой ирландца. Только в тот момент Луи осознаёт, что плачет: его лицо мокрое, и голова побаливает. Боковым зрением он может видеть своих друзей, но его взгляд закреплён на Гарри. Все замолкают. — Что произошло? — Найл оказывается первым, кто спрашивает. Луи снова садится на диван, опуская голову на руки. — Томмо, ты в порядке? — спрашивает Лиам, глядя на него обеспокоенно. — Пф, он в ПОЛНОМ порядке. Ему заебись. Не правда ли, солнце? — фыркает Гарри. Луи не хочет поднимать взгляд, но заставляет себя посмотреть на Лиама заплаканными глазами. — Что произошло? — Найл пытается снова, и Луи передаёт ему айпад. Нет смысла что-то скрывать. Он и так уже в полной жопе (не в хорошем смысле этого слова). — Ёбаный пиздец, ещё один пиар-ход? — в некоторой степени Луи благодарен тому, что это первая мысль, которая приходит в голову его друзьям. — Или ты в положении, Эйч? Я, конечно, знаю, что Томмо замечательный в постели, ну, если судить по звукам, но я не думал, что он способен на чудеса… — Найл смеётся, Лиам тоже, немного нервно, но всё же. Лу долго изучает лицо Гарри и, вероятно, понимая всё, нежно обнимает его за талию. — Это не пиар-ход, не так ли? — она спрашивает Гарри, всё же смотря на Луи. — Мне… — начинает Гарри, но его голос столь шаток, с трудом слышим, поэтому он пытается снова, — мне нужно идти, — выпаливает и выбегает из гримёрки. — Что ты наделал, Луи? — спрашивает Лу, всё ещё испепеляя его взглядом, но тот, в свою очередь, не может оторвать взгляда от двери. Гарри уходил от него много раз. В последний раз, вероятно, было труднее всего, но это не значит, что все прошлые разы не отпечатались в его памяти и не напоминали о себе каждую ночь. Или день. Да на самом деле круглые сутки. Лиам садится рядом с ним, читая статью. Луи снова начинает плакать. Найл смотрит на него так, словно не может поверить, что парень и в правду мог такое сделать. Если бы взглядом можно было убить, Томлинсон уверен, что был бы уже мёртв. Спасибо, Лу. Луи всегда знал, что, если они с Гарри расстанутся, их друзья разделятся на две части. Довольно легко узнать, кто кому «достанется». Лиам говорит с ним, но всё же остаётся здесь. То, что Найл и Лу примут сторону Гарри, ни для кого не является тайной. Блять, да даже Луи бы принял сторону Гарри. Его слёзы продолжают литься, но в комнате, как и прежде, никто не смеет сказать и слова. Молчание длится до того, как Лакс с позади орущей Лотти заходят в гримёрную. — Мамочка, дядя Гарри плачет! — волнуясь, говорит малышка, вцепившись в ногу Лу. — Где он, милая? — спрашивает Луиза, беря Лакс на руки. Луи, опустив голову, тихо всхлипывает, Найл, кажется, всё ещё пытается переварить информацию, а Лиам заканчивает читать и теперь заходит в Твиттер, пытаясь узнать реакцию фанатов. — Он шёл в сторону парковки и попросил Джен забронировать ему билет на самолёт, я… — начинает объяснять Лотти. — Лу, что случилось? — увидев слёзы парня, спрашивает девушка. — Дядя Луи тоже плачет! — заявляет Лакс, морща лобик. Она кажется действительно, действительно обеспокоенной. — Он просто очень расстроен, малыш, нам, наверное, стоит оставить его в покое, — успокаивая девочку, говорит Лу. — Можно я его поцелую, и ему станет лучше? — Луи всхлипывает сильнее, скрывая лицо в изгибе шеи Лиама. Лу сомневается всего секунду, прежде чем опустить малышку на пол. Девочка подходит к нему и обнимает крепко-крепко. Луи никогда не чувствовал себя более уязвимо, чем сейчас. — Дядя Луи, ты заболел? — Нет, дорогая, я просто дурак, — отвечает парень, всё ещё обнимая Лакс. Девочка пытается его успокоить, пробегаясь своими маленькими пальчиками по его волосам. — Люблю тебя, — говорит малышка, целуя Луи в щёку и пристально смотря ему в глаза. — Не хочешь поиграть сейчас со мной? — она спрашивает. Луи хочет сказать ей, что игры с ней всегда заставляют его чувствовать себя лучше. — Я не думаю, что сейчас хорошее время для игр, солнышко. Может, нам стоит пойти и проверить, как там дядя Гарри? — говорит Лу. Лакс выглядит озадаченно. Боже, ей же всего три с половиной года, а она уже обязана выбирать между двумя людьми, которых очень сильно любит. Найл оказывается тем, кто помогает ей справиться с решением. — Эй, Лакс, не хочешь поиграть в футбол со мной и парнями? Они нас ждут снаружи. А после этого мы съедим по са-а-а-амому большому мороженому. Как тебе идея? — Мам? — Иди, — улыбается Луиза. — Лу? — девочка спрашивает, кладя свою маленькую ладонь на его руку. — Иди и надери Найлу задницу, моя маленькая звёздочка, — он пытается улыбнуться, а она целует его в носик. Он не хочет, чтобы малышка видела его в таком разбитом состоянии, поэтому просто ждёт, пока она покинет комнату. Лиам держит его так крепко, будто знает, что, стоит ему отпустить парня, тот просто разрушит сам себя. Вот как Луи чувствует себя в этот момент. Разрушенный. Разбитый на маленькие кусочки. Лиам физически сдерживает его от падения. Луи нуждается в этом. Очень сильно.***
Его телефон звонит снова, и Луи возвращается в настоящее время. Телевизор включён, Луи не уверен, что там показывают и должен ли он его вообще смотреть. У него часто бывает такое. Слишком часто. Он просто теряется в воспоминаниях, хороших или плохих — неважно. Но, как правило, чаще всего они плохие. Настолько плохие, что Луи иногда просто застывает на пару минут. Может, и часов. Луи смотрит на экран, и первое, что он видит — сейчас всё ещё полдень. А он уже думает о Гарри. Да, это будет долгий день. Дни всегда долгие, когда он начинает думать о Гарри до обеда.