***
— И у неё эта диснеевская фаза. Больше никаких мультиков, только классические фильмы Диснея, — говорит ему Бриана за чашкой кофе в аэропорту. — Это правда, зайчик? — Луи спрашивает у малышки, перемещая её к себе на колени и отчаянно пытаясь не раздавить. — Я принцесса, папа, — говорит она, словно это самая очевидная вещь в мире. — Конечно, конечно. И как принцесса себя чувствует? — Счастлива-а-а, — привлекая внимание окружающих, выкрикивает Стелла. Ну, не то чтобы они уже не пялились. Луи до сих пор часто осматривается по сторонам. Привычка, что поделать. После распада группы его слава, к его же сожалению, не утихла. Может быть, это потому, что он постоянно посещает разные церемонии награждения с Зейном, или, может, потому, что он всё ещё получает предложения от Х-фактора, а, возможно, люди по-прежнему ждут их возвращения на сцену. — Я тоже очень, очень счастлив, — говорит Луи дочке, целуя её в щёчку. — Ты в порядке? Как дела на работе? В Нью-Йорке всё хорошо? — он спрашивает у Брианы, когда та заканчивает есть свой скон*. — Да, у меня всё нормально. Даже отлично. Надеюсь, что меня скоро повысят на работе. Спасибо тебе, кстати, за помощь с этим, — отвечает девушка с улыбкой на лице. Луи уже потерял счёт того, сколько раз слышал слова благодарности от неё. Они друзья. Бриана совсем не заинтересована в нём, он тоже не заинтересован… в женщинах. Или вообще в людях. — Приятно слышать. В детском саду всё хорошо? — Да-а, очень хорошо. Тебе же нравится в садике, не правда ли, малыш? — поцеловав ручку Стеллы, спрашивает Бриана. — Да, мам, много людей красиво и принцесс, как я, — гордо отвечает девочка, подпрыгивая на коленках парня. — Они, по-видимому, ещё не работают над грамматикой, — улыбаясь, шутит Бриана. — Мне двадцать шесть, и моя грамматика всё ещё дерьмо. Ей три, и у неё получается лучше, чем у нас с тобой, — уверяет Луи, хотя и знает, что она в курсе. У них замечательная дочь. Замечательная и красивая. Очень, очень красивая. Стелла блондинка, как и её мама, с голубыми глазами Луи — это сильный ген. Они общаются ещё полчаса, пока Томлинсон не решает, что им пора. Так как сегодня пятница и ему не нужно на работу, он поедет со Стеллой в Донкастер, чтобы провести день с Джей и детьми, возможно, забрать их со школы. Луи надеется, что трафик ему поможет в этом. — Она нормально переносит поездки на машине? — Да, а если она начнёт плакать, включи ей Snoop Dog’а. — Эм, что? — недоверчиво спрашивает он. — Это её новое увлечение. Она определённо твоя дочь. — Мне ли не знать, — улыбаясь, гордо отвечает Луи. — Пойдём, дорогая? — он опускает малышку на землю, удивляясь тому, сколько внимания окружающих она привлекает к себе. — Куда мы идём? — К бабушке. Хорошо? — Увидим Фибс и Зи? — Фиби и Дейзи. Он кивает. — И Физфизфиз? — он снова кивает, улыбаясь. — Да-а-а! — подпрыгивая, отвечает девочка. — Мне надо сказать «пока-пока» маме сейчас? — Да, солнышко. — Хорошо, — она вздыхает и поворачивается к маме, разводя ручки, чтобы та смогла поднять её, — увидимся когда, мам? — Через неделю, малыш. Семь снов, окей? — сны — это то, как они учат её считать дни. Она понимает, что иногда остается лишь с одним из них. — Я буду семь снов с папой? — взволнованно спрашивает Стелла. — Да. — Спаси-и-ибо, ма-а-а-ам, — крепко обнимая девушку, говорит малышка. — Веди себя хорошо, да? — Я всегда хорошо себя веду, — возмущается девочка, хмуря свои очаровательные бровки. — Конечно, — соглашается Луи, в то время как Бриана закатывает глаза и обнимает Стеллу ещё один раз. — Пока-пока, love. Я позвоню тебе, хорошо? — Хорошо. Теперь мы идём, папочка? — Сначала мне нужно попрощаться с мамой, — улыбается он, забирая девочку с рук Брианы, даря девушке полуобъятие. — Пока, Бри, увидимся. — Пока, Лу. Звони мне в случае чего. — Обязательно. Хорошего полёта. — Спасибо. Пока ещё раз, солнышко, — говорит Бриана, целуя Стеллу в лобик. В этот момент Луи видит вспышку камеры на расстоянии: сейчас он может поймать папарацци даже во сне. И правда, время уходить. Самая важная часть всего этого — то, чтобы Стелла чувствовала себя комфортно, где бы ни была. Луи никогда бы не повёз её куда-либо без её желания. Они видят друг друга чаще, чем кто-то мог бы подумать, раз они живут на столь большом расстоянии. Если бы Луи мог, он бы переехал в США, чтобы быть рядом с ней, но он… Он не может. Это было предельно ясно в конце 2016, когда он в последний раз видел Гарри в конференц-зале отеля в LA.***
— Так что, мы и правда делаем это? — спрашивает Найл. Луи никогда не видел его настолько грустным. Ему кажется, что парня может вырвать в любую минуту. — Правда, — говорит Лиам, сидя напротив Гарри со стороны Луи. Найл до сих пор стоит посреди комнаты, словно не может поверить, что им нужно подписать бумаги о расторжении контракта. Они продержались шесть с половиной лет. Больше, чем, кто-либо мог подумать, существуют бой-бенды. Меньше, чем кто-либо из них хотел. В этот день Луи чувствовал себя виноватым. Сейчас он знает, что это было правильное решение. Это было рационально. — Я до сих пор не могу понять, почему мы не могли сделать это в Лондоне, — говорит Луи. — Я не собираюсь в Лондон, — беспечно комментирует Гарри, обратно усаживаясь на стул. В этот самый момент серьёзный Саймон и ещё три человека в костюмах входят в зал. В комнате мгновенно холодеет. Все обмениваются искренними взглядами. Как-то странно заканчивать то, что они начинали впятером, без Зейна, но они One Direction без него уже полтора года. У них столько общего. Луи смотрит на каждого с истинным восторгом, завороженный тем, чего они добились вместе. Завороженный тем, как они изменились за эти годы. Господи, как это пережить. Луи был в аду и возвращался обратно столько раз, сколько и не сосчитать. Он делал те вещи, которые, он клялся, никогда не будет. Он смеялся так сильно, что слёзы радости лились ливнем, улыбался так, что лицо могло разорваться на части. Он плакал за эти годы больше, чем плакал в детстве. Он плакал много. Очень много. Он был самым счастливым и был самым грустным, иногда и таким, и таким одновременно, и даже не понимал, как такое возможно. Луи любил так, как никогда и не мечтал, не думал, что способен на такое. Его любили, даже если он никогда и не понимал, за что заслужил это… В конечном итоге он и не заслужил, но до сих пор помнит долгие ночи, когда «навсегда» казалось таким реальным. Каждому из них дают ручку, и Энтони начинает зачитывать условия контракта. Сколько денег они заработали (это хуева туча денег, Луи даже не мог подумать), то, что они должны оставаться на связи с менеджментом с помощью электронной почты и скайпа для получения дальнейших инструкций, каким образом и где их последнее интервью будет проходить, и что они скажут фанатам. Им возвращают их аккаунты в Твиттере, оставляя лишь пару ограничений о публикациях. Гарри, наконец, выйдет из шкафа. Ну, это не будет каким-то огромным событием, он просто продолжит быть собой и, как только вопрос будет задан, не станет ничего отрицать. (Второй пункт гласит, что Стайлс станет встречаться с кем-то, пойдёт с ним на свидание, чтобы попасть под объективы папсов, просто чтобы люди были уверены и сплетни о Гарри и каждой встречной девушке прекратились. Луи правда не хочет думать об этом, так что, когда они объясняют эту часть и то, как каждый из них будет реагировать: «Почему ты лгал нам всё это время?», он фокусируется на приятных воспоминаниях.) Луи смотрит на Найла и вспоминает первую неделю лагеря на Х-факторе, когда не знал ни его имени, ни откуда он родом, он просто был знаком с этим парнем с блондинистыми волосами, который играл на гитаре везде, где бы ни был, и вызывал улыбку у каждого человека. Он до сих пор является этим парнем; он всегда будет этим парнем. Самому смешно с того, что изначально Луи думал о Лиаме, как о скованном и злом. Он помнит то, как с первых репетиций они постоянно ругались; Пейн пару раз говорил, что он не выносит Луи. Эта мысль сейчас, на самом деле, вызывает смех. Первый раз, когда они осознали, что выше всех этих ссор и споров, был тогда, когда Лиам расстался с Даниэль и коротко постригся. Тогда Луи поставил себе самому задачу сделать Лиама счастливым. Они и до тех пор были друзьями, но после этих «грубых» месяцев словно создали свою собственную банду… Каким-то образом это пригодилось, когда ушёл Зейн. Они были друг у друга. — Всё это приводит нас к последней странице, — начинает Саймон. — Если вы когда-либо захотите снова вернуться вместе… Это та страница, на которой всё сказано. — Как мы должны знать? — спрашивает Лиам. — Я даже не знаю, хочу… хочу… Боже, — он опускает голову. Луи редко видел Лиама в моменты его слабости. Это один из этих моментов. — Я даже не знаю, хочу ли я, чтобы это всё заканчивалось. — Парни, — предупреждает Саймон, — если вы когда-либо захотите вернуться вместе… — Не захотим, — говорит Гарри. Все с осторожностью глядят на него. — Я… Я не захочу. — И почему это? — спрашивает Саймон. — Потому что вчера вы предложили мне сольный контракт, — отчеканивает Гарри, смотря прямо на Саймона, который выглядит действительно обозлённым. — Да, и ты отказался от него. Луи может увидеть, как рот Найла открывается в неверии, и ему кажется, что все в комнате сейчас это отзеркалили. Гарри отказался от соло-проэкта? — Что ты сделал? — смотря на Гарри, спрашивает Луи. — Ты, блять, совсем с ума сошёл? — и да, они с Гарри не в лучших отношениях. Месяцами Луи спал в тур-автобусе лишь для того, чтобы избежать осуждающих взглядов Гарри и любого физического контакта с ним. Месяцами они не разговаривали нормально, ну, не считая того раза, когда Луи напился до чёртиков и, рыдая, стучал в дверь Гарри. Стайлс обнимал его, говорил, что это нечестно, потому что он был очень слаб, когда дело касалось Луи, уложил его спать и сбежал из комнаты до того, как Томлинсон проснулся к завтраку. Месяцами Луи не смотрел в эти глаза, но это не было так, словно Гарри мог отказаться от предложения такого рода. Луи знал, как сильно тот любил находиться на сцене. Луи тоже любил, просто это было больше не его занятием. — Да. Да, я сошёл. — Что? — Я сошёл со своего ёбаного ума. Благодаря тебе, кстати. Так что нет, я не пойду в соло. Мне нужно время. Поговорим позже, — говорит Гарри, посвящая последнее предложение Саймону. — Поговорим позже, — отвечает Саймон. — Я хочу, чтобы мы в конце концов вернулись вместе, — почти шепчет Найл. — Ты реально думаешь, что эти двое смогут работать вместе? — Лиам спрашивает у того, даже не пытаясь делать вид, что всё в порядке. — Я реально думаю, что Гарри в конечном итоге сможет простить Луи, да. И я серьёзно, искренне думаю, что Луи найдёт способ, чтобы заслужить это, — отвечает Найл. И это оно. Они больше не говорят на эту тему, они подписывают то, что даст им право вернуться вчетвером, если они когда-либо в будущем этого захотят. Конечно же, им придётся подписать контракт с SYCO, но Лиам точно удостоверится в том, что они никогда больше не будут под Modest’ом снова. Луи уже готов покинуть отель, когда Гарри останавливает его у лифтов. Найл проходит мимо, говоря что-то на ушко Гарри, и тот только кивает. — Ты спешишь? — Да, хочу увидеть Эллу. Она с моей мамой, — мама Брианы называет Стеллу «маленькая Элла» большинство времени, и Луи кажется это милым, так что он тоже частенько её так называет. Гарри видел Стеллу два раза. В день, когда она только родилась, и в день, когда Лотти показалась с ней и Брианой на репетиции их последнего шоу — этот день не был хорошим. День, когда она родилась, кстати… В этот день Гарри был тем, кто отвёз Луи в больницу. Это был немой уговор, когда Томлинсону позвонили, и Гарри просто взял ключи от машины, оставляя остальных парней и их команду с удивлёнными выражениями лиц за кулисами: им нужно было дать онлайн-интервью, и парням было сложно объяснить, почему Гарри не было, раз дочь рождалась у Луи. Стайлсу и самому было сложно это объяснить, так что… В тот день он держал Луи за руку. Он впервые увидел Стеллу в тот же момент, когда и Луи. Он даже подержал её на руках пару секунд, пожелал Бриане удачи, сказав ей, что она красивая, а потом просто уехал. — Как она? — спросил Гарри. — Отлично, мама постоянно заботится о ней, мне иногда даже тяжело взять её на руки, — в основном потому, что Бриана, в конце концов, кормила её грудью, но Луи был достаточно любезен понимать, что Гарри не хотел бы знать специфику его отношений с девушкой, с которой он ему изменил. Они не жили вместе. Луи купил ей дом в LA и каждый раз, когда он в городе, он остаётся здесь. В отдельных комнатах, конечно. Он здесь только для Стеллы. — Она хорошо спит? — Едва. Но с нашим графиком на протяжении многих лет… Я, можно сказать, привык просыпаться в любое время. — Да-а, — почёсывая шею, Гарри опускает глаза, неопределённо. Луи знает, что парень хочет что-то спросить. Когда Стайлс снова смотрит на него, взгляд всё ещё не уверен в словах, но становится холоднее. Больше не Гарри. — Мне надо попросить тебя кое о чём. — Всё что угодно. — Нет, слушай. Я правда хочу попросить тебя кое о чём, и мне нужно, чтобы ты сделал это для меня в последний раз. — Что тебе нужно, Гарри? — Мне нужно никогда больше не видеть тебя снова, — ох. — Окей, как… Я знаю, что это почти невозможно. Мы обязаны посетить много встреч и, я не знаю, событий, но как… — Гарри смотрит куда угодно, только не на Луи. Каким-то образом это ранит сильнее. — Вот почему я не собираюсь возвращаться в Лондон. Я не хочу больше разговаривать с тобой. Я хочу, чтобы ты был счастлив. И я хочу, чтобы ты был хорошим отцом. Но я хочу тебя вне Лос-Анджелеса. Луи несколько раз открывает и снова закрывает рот, пытаясь понять, что он хочет сказать. Они стоят возле лифта, но Луи бы хотелось, чтобы это была скала, с которой можно было прямо сейчас спрыгнуть. — Что значит, ты хочешь меня вне Лос-Анджелеса? Ты понимаешь, что здесь моя дочь, правильно? — Лу, пожалуйста. LA — мой дом… Мой единственный дом сейчас, — Луи чувствует боль Гарри в просьбе больше, чем свою собственную. Так что, если вы спросите Луи, почему он нашёл Бриане работу в Нью-Йорке и квартиру на Манхэттене в течение пяти дней после этого разговора, вот ответ. У Луи есть Нью-Йорк. У Гарри есть Лос-Анджелес. У Луи есть Лондон. У Гарри… У Гарри есть все остальные города и страны.***
— Ты хочешь постучать в дверь, малышка? — он спрашивает Стеллу, высаживая её из детского кресла в машине. Она вела себя очень хорошо во время всей поездки (а когда она не ведёт себя хорошо, Луи?), смеялась над шутками папы и закричала лишь один раз, когда увидела собаку за пределами дороги. Они дважды остановились перекусить (хотя Луи вообще редко останавливается, когда в пути), но он знает, что это потому, что девочка хотела размять ножки и обнять папу. Как Луи может жаловаться? — Папочка, я могу побежать? — она спрашивает у него, как только её ботиночки касаются тротуара. — Да, ты можешь, но будь осторожна. Она даже не ждёт Луи. Пока тот закрывает машину, Стелла уже бежит по двору Джей. Женщина открывает дверь с огромной улыбкой на лице и сонной Дорис на руках. Луи не может поверить тому, что видит. Каждый раз, когда он смотрит на свою пятилетнюю сестру, ему хочется смеяться от того, что она — тётя его трёхлетней дочери. Так или иначе, всё, кажется, словно так и должно быть. Ну, почти.