МОЛЧАНИЕ - ЗОЛОТО

Джоанна в растерянности стояла у двери, уставившись на совершенно незнакомого ей человека. Капитан встал из-за стола и ещё более угрожающе нахмурил седые брови. Это был мужчина преклонных лет, но всё ещё не растерявший былую стать. Его офицерская выправка и гордо задранный подбородок, одежда и движения – всё буквально дышало благородством, однако взгляд его был высокомерным и даже презрительным. Джоанне этот человек сразу не понравился. Впрочем, как и она не понравилась ему. Вид её действительно сейчас был жалким и неприглядным. На лбу сияла налитая кровью шишка, которая позже обещала вылиться в синяк внушительных размеров. Волосы девчонки выбились из косы, торча в разные стороны, а юбка была измята, будто её пожевала и выплюнула корова. ​ – Мне надо поговорить с капитаном Райдером, – собравшись с духом, потребовала Джоанна. ​ – На «Лайме» капитан – я! Джереми Хитклиф, – представился гордо мужчина. – А вы, милочка, кто, простите? ​ – Я его дочь, – последовал странный ответ, который не удовлетворил капитана Хитклифа, а даже ещё сильнее разозлил. ​ Джоанна будто опомнилась и помотала головой, гоня прочь пьяный дурман: ​ – Послушайте, тут какая-то ошибка! – Она растерянно схватилась за голову и обрушилась проклятьями. – Чёрт возьми, какая же я дура! ​ – Ошибка? Ещё как! Это ошибка всей вашей жизни! По прибытии на Сент-Винсент я сдам вас властям, и вы сядете за решётку! ​ − Постойте! Но где мой отец? Я же видела, он взошёл на ваше судно! Куда он подевался? ​ − Не знаю, о ком вы говорите, но ко мне заходил один подозрительный тип, и представился он совершенно другим именем. Кстати, возможно, это действительно был ваш отец, так как разило от него не меньше, чем от вас, милочка. ​ − Эй! Да я не пила вовсе! – возмутилась Джоанна такому оскорблению. ​ Капитан Хитклиф, быстро подошёл и, грубо схватив девочку за руку, выволок её на палубу. ​ − Может, кто-нибудь объяснит мне?! – крикнул громко капитан во всеуслышание, и на него тут же обратилось множество любопытных глаз. − Как на судно попало вот это чучело? ​ Джоанна вскипела от злости, и её глаза загорелись гневом: ​ − Эй, полегче! Я всё-таки дама! – возмутилась она вновь, повысив тон. ​ − Знаешь что, дама! – с издёвкой сказал он. − Я тебе сейчас обеспечу дамские покои. И с этими удобствами ты пропутешествуешь о-о-очень долго. – Он толкнул её в чужие руки, и Джоанна тут же растеряла всю свою уверенность. ​ − За решётку её! ​ * * * ​ Оказавшись в тёмном закрытом помещении в самых недрах торгового судна, Джоанна, обхватив холодные железные прутья, обречённо уставилась на единственный источник света. Масляная лампа покачивалась под потолком и тускло освещала мрачный коридор. Здесь было сыро и пахло какой-то гнилью. Подозрительный шорох и попискивание в дальних углах иногда вносили разнообразие в тишину, но каждый раз эти звуки заставляли девочку вздрагивать. ​ Сейчас Джоанна была в большом замешательстве и даже в панике, а на глаза сами собой наворачивались слёзы. Здесь не было никого, кто бы мог увидеть их, поэтому она дала им волю и, закрыв лицо руками, опустилась на колени и заплакала. В каких только ситуациях она ни была раньше, но эта оказалась самой глупой и самой безнадёжной из всех, что ей довелось пережить. У неё не было с собой денег, чтобы откупиться и впоследствии вернуться домой. Не было ничего, что могло бы подарить ей хотя бы надежду. ​ Перед глазами невольно всплывали самые жуткие и страшные последствия её глупого поступка, о котором она будет жалеть всю свою последующую жизнь. Вот она на суде, а вот уже в тюрьме. Возможно, её даже продадут за долги по прибытии в порт – обычное дело. Или ещё хуже, она может вполне оказаться в публичном доме, и там ей придётся отдаваться каждому проходимцу за деньги, которых никогда не хватит для того, чтобы вернуться домой. И вот она спустя годы, никому не нужная, потасканная и утратившая молодость и красоту, бродит по улицам, прося милостыни. Так и закончится её жизнь, не успев начаться. ​ А как же мечты и надежды, которые трепетали в её груди до этого злосчастного дня? Неужели всё должно было разбиться о дно её никчёмной жизни? Вот так просто и бесповоротно? А ведь ей совсем недавно показалось, что она, наконец, повзрослела. ​ * * * ​ Время шло, масляная лампа медленно угасала. Девочка с замиранием сердца смотрела на тихий огонёк. Темнота её пугала, особенно сейчас, когда в душе не было просвета. ​ Прошли ещё считанные минуты, фитилёк погас, и наступил мрак, которого Джоанна так боялась. Она села на пол, уткнувшись лбом в колени и зажмурив глаза, чтобы не видеть и не ощущать на себе этой пожирающей темноты. Её беспокойное сердце забилось сильнее, и унять его было невозможно. ​ Но позже случилось то, что встревожило её ещё сильнее. Внезапный грохот и свист, а затем и взрыв заставили Джоанну встрепенуться. Морское чудище, поглотившее её и пленившее в своём чреве, затряслось и заскрипело. Джоанна услышала отдалённый крик паники и вскочила с места, прильнув к холодной решётке. Она всё сразу поняла. Фантазии о будущем были слишком наивны, она умрёт гораздо раньше. ​ Следом за взрывом в борт корабля с невероятным грохотом врезалось ещё одно ядро и разворотило обшивку. От толчка Джоанна упала на пол и закрыла голову руками. В ушах звенело, в груди всё ещё билось, а руки дрожали, и дрожало всё вокруг. Она открыла глаза и увидела свет, который рвался внутрь через пробитую щель – вместе со светом сюда волнами нагоняло и воду. ​ Девочка с ужасом вцепилась в решётку и начала её трясти и звать на помощь, но через некоторое время, вконец охрипнув, она поняла, что до неё нет никому дела. На верхней палубе было очень шумно, и всё ходило ходуном, и никому не было покоя. ​ По ту сторону борта раздался угрожающий звериный рёв и лязг сабель, этот демонический крик заставил девочку содрогнуться от ужаса. Последовали выстрелы, и что-то острое вцепилось в обшивку корабля. Два борта сблизились и ударились друг о друга, в трюме опять стало темно. ​ Джоанна притихла, затаив дыхание. Прошло ещё несколько минут, и она услышала стремительные шаги и английскую речь. ​ − Помогите! – бессильно вскрикнула девочка. ​ Тёмные коридоры озарились светом лампы, и перед Джоанной предстало несколько человек весьма подозрительной наружности. Она сразу поняла, что перед ней были не матросы с «Лайма», а самые настоящие пираты. Вид их был пугающим и отталкивающим, но девочка не любила показывать свой страх, поэтому даже не поколебалась, увидев их. Она сжала прутья своей решётки и серьёзно осмотрела своих спасителей, которые почему-то не торопились её освобождать. ​ Один из них поднёс лампу к её лицу, и Джоанна зажмурилась от света. ​ − Эй, глядите-ка парни, это ж девчонка! – с радостью и восторгом сказал здоровенный пират. Его друзья весело загалдели, и громила вновь заговорил. – За что сидишь-то? ​ Джоанна ещё с детства уяснила, что нельзя показывать свой страх псу, иначе он разорвёт тебя, почуяв твою слабость. Поэтому она избрала другой путь. ​ − Человека убила, – ляпнула она сгоряча. − И тебя убью, если будешь задавать дурацкие вопросы. ​ Раздался взрыв хохота. Эта её неслыханная дерзость привела разбойников в дикий восторг и расположила к себе. Обрадованная этим, Джоанна даже нашла в себе силы улыбнуться. ​ − Может, вы меня выпустите, наконец? – осторожно поинтересовалась она, когда их смех стал угасать. – Здесь вода хлещет, а я простудиться боюсь. ​ Они вновь загоготали. ​ − Это единственное, чего ты боишься сейчас? – поинтересовался здоровяк, ещё раз взглянув ей в глаза и склонившись к ней. ​ − Да, чёрт возьми! ​ − Эй, Пинки! – обратился громила к тонкому и щуплому пирату. – Давай сюда ключи. ​ − Я их не нашёл, – неуверенно ответил Пинки. Голос его был тонким, а речь шепелявой. И сам пират был каким-то потерянным и расслабленным, будто где-то летал. ​ − Олух! – вскрикнул раздосадованный здоровяк, замахнувшись большим кулаком. – Клянусь морским дьяволом, ты самое никчёмное и бестолковое существо, которое только могла породить матушка природа! ​ Пинки лишь пожал плечами, равнодушно глядя на громилу. Либо он был выше всего этого, либо он просто был где-то не здесь. И второй вариант показался Джоанне более правдивым. ​ Неожиданно в трюме послышались шаги, и раздался резкий хриплый голос, который Джоанне на удивление показался знакомым. ​ − Томас, какого черта вы там застряли?! Я же сказал, одна нога здесь, другая там! Что неясно? ​ Человек, которому принадлежал этот командный голос, подошёл к пиратам и обратил свой грозный взор в сторону решётки. Он прищурился во мраке и внимательно рассмотрел пленницу в свете лампы: ​ − А ты что тут делаешь, курносая? – удивлённо спросил он. ​ Джоанна была немало потрясена и, не ответив на вопрос, уставилась на мужчину. Перед ней стоял тот самый Генри Хартголд, сжимая в одной руке пистолет и в другой – абордажную саблю. Лицо его было яростным и пугало не меньше, чем его шайка головорезов. Джоанна отшатнулась от решётки и прижалась к переборке: ​ − Я…я… − растерялась девочка, хлопая ресницами. – Я просто хотела найти папу, но… но его здесь не оказалось. И…и…я… ​ Капитан Хартголд внезапно засмеялся в голос, и звучало это как-то жутко по-злодейски. Джоанну от этого смеха перекосило, и даже мурашки пробежались по спине. ​ − Он с вами? – набравшись смелости, спросила она. ​ − Да, моя милая, он с нами, – с усмешкой ответил Генри Хартголд и тут же обратился к своим друзьям. – Джентльмены, перед вами дочь самого Билли Райдера, так что затяните ремни потуже и постарайтесь быть галантными, насколько сможете, конечно. А теперь отойдите! – резко скомандовал капитан и направил пистолет в сторону замка. ​ Раздался выстрел, пуля с искрой ударилась о металл и отрикошетила, угодив прямо в лоб рядом стоящего Пинки. Он упал навзничь, так и не успев понять, что случилось. ​ − Пинки! Мать твою! Я же сказал отойти! – брызгая слюной, гневно закричал капитан на мёртвого пирата. Казалось, что Генри Хартголд тут же позабыл о галантности. Более того, Джоанне он показался немного нездоровым, ибо в заключение он хорошенечко пнул мертвеца и, гневно рыча, добавил: ​ − Сраный ублюдок! ​ Спустив таким образом пар и придя в себя, капитан тяжело вздохнул и убрал со лба прядь засаленных волос. Он обернулся к своим людям, размахивая дымящимся пистолетом, и обеспокоено заговорил: − Все же видели? Это была случайность. Так ведь, друзья? ​ − Да, Генри, – поспешно ответил Томас. И двое парней, стоявшие за его спиной, тут же закивали. ​ − То-то же, − успокоился капитан и отослал своих людей проверять трюм дальше. ​ Открыв решётку, Генри Хартголд любезно пригласил девочку выйти. Джоанна с опаской взглянула ему в глаза на выходе и, находясь в каком-то оцепенелом ступоре, прошла мимо, стараясь не смотреть на труп, лежавший у ног капитана. ​ Генри очень осторожно взял её за руку и взглянул на неё свысока. ​ − Не знаю как ты, деточка, но я даже рад этой встрече. А как обрадуется твой отец! Он будет просто вне себя от счастья. ​ Джоанна лишь нервно сглотнула, ничего не ответив своему спасителю. Когда же он подвёл её к выходу, то внезапно остановился и обернулся: ​ − Послушай, милая. Ты же не наябедничаешь отцу за то, что я имел наглость грязно облапать тебя там, у причала? Ведь ты понимаешь, что я долго был в море? ​ Джоанна кивнула, глядя ему в глаза. ​ − Мы же не хотим расстроить папочку? Верно? – уточнил он и многозначительно положил руку на её плечо. ​ Джоанна помотала головой: ​ − Н-не хотим. ​ − Ну вот и ладушки. ​ * * * ​ Оказавшись на палубе, девочка остановилась, осмотрев всё вокруг. «Лайм» зажали в тиски два пиратских судна, вцепившись в жертву острыми крюками. Но следов боя нигде не было: ни убитых и ни раненных, никаких последствий после такого шумного абордажа, кроме как развороченного с правой стороны борта. Как выяснилось, этот надменный и себялюбивый капитан Хитклиф оказался тем ещё трусом и сдался пиратам даже без сопротивления. ​ Джоанна много раз слышала от моряков не одну историю о пиратах, из этих россказней она запомнила главное: пираты, как правило, сначала делают предупреждающий выстрел из пушки, и если жертва даёт отпор, то позже пощады не стоит ждать. Они вырежут и выпотрошат всех на своём пути. ​ Если жертва после предупреждения поднимает белый флаг, то в этом случае никого не тронут, а только вычистят трюмы до основания и, возможно, даже предложат место в команде. ​ Случалось и такое, что захваченные суда попросту сжигали, а пленных жестоко убивали, подвергая их самым страшным пыткам, какие можно только себе представить. А порой доводилось слышать весьма романтичные и даже красивые рассказы, но не всем им можно было верить. ​ Оказавшись в одной из подобных историй, Джоанна окончательно и бесповоротно поняла, что никакой романтикой тут и не пахло вовсе. А пахло тут скорее опасностью или даже смертью. Пленных выстроили в одну шеренгу, лица их были бледными и напуганными. Матросы, офицеры и даже капитан опустили головы, боясь взглянуть в глаза захватчикам. Ведь никогда не знаешь, что взбредёт в голову этим проклятым пиратам. ​ Генри Хартголд поставил Джоанну в конец шеренги и отошёл в сторону, заняв положение напротив. Девочка тут же побледнела и слилась с общей массой пленников. Когда она увидела отца, её ноги и вовсе подкосились, а к горлу подступил ком. Джоанна с болью в груди смотрела на него, не зная, радоваться ей или плакать, но какое-то гнетущее и разъедающее состояние зародилось в её сердце. ​ Капитан Райдер с важной походкой, очевидно, чувствуя себя в море хозяином и повелителем, расхаживал по палубе, заложив руки за спину, рассматривая своих пленников и наслаждаясь их страхом. ​ – У вас есть выбор, джентльмены, – громко заговорил капитан Райдер. – Вы можете и дальше вести своё жалкое существование. А можете присоединиться к нам. И я обещаю, ваша жизнь заиграет новыми красками, чёрт побери! Быть пиратом − это вам не рабский труд. Это свобода выбора. Равноправие! Это демократия, мать вашу! ​ − Складно поёт этот капитан Райдер, – тихо сказал пленник, который стоял рядом с Джоанной. Это был молодой человек лет восемнадцати. Высокий, светловолосый с лёгким пушком на подбородке. Джоанне он показался даже симпатичным, но глупым и легкомысленным. ​ − Что ты сказал, щенок?! – раздался свирепый голос капитана Райдера, и он подошёл к нему ближе. ​ Молодой человек тут же бесстрашно шагнул вперёд и во всеуслышание заявил: ​ − Я готов служить под вашим началом, сэр! – не теряя самообладания, отчеканил паренёк. ​ Предводитель пиратов подошёл к нему вплотную: ​ − Как тебя зовут, юнец? ​ − Филип Хант, сэр! ​ Билли Райдер положил руку ему на плечо и по-доброму улыбнулся. Капитан хотел было ему что-то сказать, что-то типа «Рад знакомству!» или, быть может, «Добро пожаловать на борт!», но ничего этого не прозвучало. Ибо краем глаза Билли заметил до боли знакомое лицо, что привело его в бешенство. Он весь побагровел от злости. Джоанна готова была поклясться, что никогда ещё не видела своего отца в таком состоянии. Но он не стал кричать при всех, а только схватил её за шиворот и выволок из общего строя. ​ − Займись ими. Я сейчас вернусь, − угрюмо бросил он Генри Хартголду и увёл Джоанну прочь. ​ * * * ​ Билли со злостью втолкнул дочь в свою каюту, а когда Джоанна обернулась, он залепил ей такого звонкого леща, что девочка чуть не свалилась с ног. ​ − Какого черта ты забыла на этом проклятом судне?! Как ты там оказалась?! ​ Джоанна потёрла затылок и взглянула на отца чуть ли не со слезами. ​ − Я просто не хотела с тобой расставаться. Я видела, как ты взошёл на судно, и пошла за тобой. А тебя там не оказалось! Я так испугалась! А теперь ты здесь! И-и-и… ты п-пират! И я в шоке, папа! Я…я не знаю, что мне сказать… – уже всхлипывая, вскрикнула Джоанна. – Я…я… хочу домой. ​ Билли закрыл лицо рукой, потирая веки от усталости: ​ − Ох, Джоанна, какая же ты бестолочь. Как с тобой непросто. ​ Он снял треуголку, бросив её на стол, вытер лоб и вновь взглянул на дочь. Джоанна стояла посреди каюты, обхватив себя руками, и тряслась от напряжения, а по щекам текли слезы. ​ − Откуда эта шишка? ​ − Я ударилась, – тихо буркнула она, всхлипывая, и утёрла сопли тыльной стороной руки. – Меня бросили за решетку, за то что я тайно прокралась на судно. ​ − Мы с тобой ещё поговорим. Сиди здесь. Никуда не рыпайся, – бросил небрежно он, пригрозив пальцем, и двинулся было к выходу, но Джоанна его внезапно окликнула: ​ − Постой! На «Лайме» ещё должен быть Карл, но… но я его не видела… ​ Билли затрясло от злости: ​ − Черт! Дети, вы меня с ума сведёте! – вскрикнул он, негодуя, и ушёл, хлопнув дверью. ​ * * * ​ Оставшись в полном одиночестве, Джоанна беспокойно оглянулась по сторонам. Ей было некомфортно здесь, хотя если говорить о комфорте, то, безусловно, в этой каюте он был обеспечен. ​ Здесь было просторно. Высокие окна были обрамлены бархатными красными шторами. Возле окна стояло кресло, обитое кожей, рядом находился массивный стол из дуба, на нём были беспорядочно навалены карты и незнакомые инструменты. На стенах висели шпаги, пистолеты, ковры, портреты каких-то людей, лица которых Джоанне ни о чём не говорили. Справа у стены стоял буфет, в нём было много чего интересного: и книги, и посуда, и ранее невиданные ею статуэтки, принадлежащие иным культурам. А позади находился диван, отделанный тканью изящных узоров. В каюте было ещё две двери, одна из них была заперта, а за другой находилась небольшая, но всё же не менее богатая спальня. ​ Увидев всю эту роскошь, которой окружил себя отец, Джоанна ещё больше помрачнела. Ей вдруг сразу стало ясно, ради чего он бросил свою семью. И девочке было невыносимо от той мысли, что в то время, когда он наслаждался украденной роскошью, всеми благами и яствами, она вынуждена была работать под чужой крышей, будучи еще совсем ребенком. Едва ли он вспоминал о дочери, когда упивался своими победами в окружении шайки головорезов и продажных женщин. ​ Она обессиленно опустилась на диван, голова её сейчас шла кругом. Обо всём этом ей не хотелось даже думать, но одиночество вынуждало. ​ * * * ​ Торговое судно мало-помалу набирало в себя воду и постепенно начало крениться на правый бок. Пробоина ниже ватерлинии была сделана пиратами неумышленно, а скорее по неопытности одного из канониров. К всеобщему сожалению, ничего исправить уже было нельзя, и, посовещавшись, капитаны решили посадить пленников в шлюпку и отпустить их. А там пусть хоть бог, хоть сам дьявол решает, жить им или умереть. ​ Немного позднее пираты обнаружили ещё одного пленника, который до того испугался, когда начали стрелять, что забился аж в самые глубины трюма. И, вероятнее всего, парнишка там бы и нашёл свою смерть, если бы не пираты, которые вытащили его за ноги из-под завала тюков. ​ Карл никогда не являлся смельчаком, разве что только на словах. А говорил он всегда много и не по делу. Вот и сейчас он затараторил как одержимый. Начал выдумывать небылицы, говорить, что он из богатой семьи, и если его вернут домой, то непременно получат за него большой выкуп. Всё это он говорил Томасу Рэнни, который вёл его за шиворот на палубу. Здоровяк лишь усмехнулся и велел мальчишке заткнуться, а ещё многозначительно добавил, что презирает богачей и что с радостью «раздавил бы такую гниду». ​ Мальчишка сглотнул слюну и замолчал, а в голове тем временем заметались, как молнии, самые страшные мысли. Он тут же вспомнил мамины слова, которые поначалу не воспринял всерьёз: «…Среди них нет женщин, и они не гнушаются ничем, Карл, слышишь, ничем!» Холодок пробежал по спине, и он помотал головой, гоня дурные мысли. ​ Когда Карл очутился на палубе, его грубо толкнули, и мальчишка неуклюже повалился к ногам одного из пиратов. Генри Хартголд неспешно раскурил сигару и вдохнул аромат крепкого табака, прищурив глаза от удовольствия. Капитан смачно сплюнул на пол, зажал сигару зубами, оголив хищнический оскал, и хмуро взглянул на пленника. ​ Вид пирата внушал ужас, у Карла даже сдавило грудь, и он кашлянул. Этот морской разбойник выглядел как самый отъявленный негодяй, побывавший не в одном бою. На его лице красовалось немало шрамов, а руки, оголённые по локоть, были просто исполосованы рубцами, на одной из них даже отсутствовал указательный палец. ​ − Ты чьих будешь-то? – вдруг заговорил с ним этот дьявол. ​ − Говорит, что из богатой семьи, – вставил своё слово Томас Рэнни, прежде чем Карл решился ответить. ​ Генри Хартголд сладостно оторвался от своей сигары, будто от губ любовницы, и ещё раз внимательно осмотрел пленника, подойдя ближе, да так близко, что его пах оказался перед лицом пленника. Для самого Карла это оказалось не только унизительным, но и провокационным и ужасно пугающим моментом. ​ − Да что-то он не шибко смахивает на богатенького, – хрипло сказал капитан. ​ Поняв, что ложь разоблачена, Карл вытаращил глаза и более не соображал вообще ничего. Он тут же взмолился и упал лбом пирату в ноги. ​ − Пожалуйста! Я сделаю всё что угодно, но только не насилуйте меня! ​ Раздался громкий всеобщий смех, однако, капитан Хартголд не засмеялся, он лишь удивлённо застыл над ним, глядя на его вызывающую позу. ​ − Ты знаешь, парень, вот клянусь богом, до этого момента у меня даже и мысли такой гнусной не было, – сказал капитан и неторопливо обошёл Карла сзади, оценивая его с другого ракурса. − Но, признаюсь честно, − он умолк и драматично вздохнул, а его люди затихли и замерли в ожидании чего-то, − твои пылкие речи разволновали меня и даже разожгли в моих чреслах огонь. Я…я… в полной растерянности. Я смущён и напуган… ​ Смех пиратов новой волной окатил Карла с ног до головы позором и бесчестием. Он зажмурился и вдруг почувствовал жёсткий сапог, который упёрся в его спину и придавил к полу. ​ − А ну снимай штаны! Живо!