МОЛЧАНИЕ - ЗОЛОТО

Капитан Хартголд со своей пленницей был удивительно любезен. Однако, что касается её кузена, то Генри его сразу же невзлюбил. Уильям Эллингтон, как молодой и довольно пылкий человек, сразу же поторопился сообщить о том, что думает о капитане и его людях. Несомненно, у Генри возникло желание проучить его, чтобы сбить с него спесь. Капитан запретил кормить его и выпускать, а Анабель, как более сговорчивую и быстро поумневшую, пригласил на обед. Но мало того, ей были предоставлены некоторые привилегии: собственная каюта, регулярное питание и даже прогулки на свежем воздухе. Анабель, не зная, что капитан морит голодом Уильяма, с уверенностью в их полной безопасности, стала более благосклонна к капитану и даже поддерживала с ним светские беседы. Прогуливаясь однажды по палубе в компании своего похитителя, девушка слезно просила его о встрече с братом, высказывая ему свои страхи и опасения и умоляя его быть с ним помягче. Но капитан был уклончив и не шёл на уступки: – Уверяю вас, милая Анабель, ничего страшного на этом корабле с ним не случится. А со встречей я бы повременил. – Но почему? – возмутилась девушка. – Потому что ваш кузен немного не понимает, как себя следует вести в его положении. Мне это не нравится, а до него это пока не доходит. И к сожалению, я слишком гордый, чтобы объяснять ему это. А он слишком взрослый, чтобы учиться. Поэтому никакого снисхождения в его сторону от меня не ждите. Его ответ был развернут и бескомпромиссен, и девушка сразу же поникла, не в силах перечить ему. – Надеюсь, вы не перестанете думать обо мне ещё хуже из-за этого? Анабель отвернулась от него и глянула куда-то вдаль на синее море: – Ах, капитан Хартголд, куда же ещё хуже… Генри рассмеялся: – Мне нравится ваша прямолинейность, граничащая с дерзостью, но вы безусловно слишком умны, чтобы начинать со мной открытую конфронтацию. – Не пытайтесь купить мою лояльность своими комплиментами. Мне от этого не легче. Мы с вами не на пикнике и не на светском рауте. Генри хитро улыбнулся. Её ответ показался ему язвительным и от того ещё более будоражащим. Его позабавило то, что она так храбрится перед ним и устанавливает свои правила, и он готов был поиграть в её игру. – А вы остры на язычок, Анабель. – Подметил капитан. – Опасайтесь, дорогуша, так как меня это сильно привлекает в женщинах. Однако, жаль, что вы обещаны другому. Но раз судьба свела нас вместе, думаю, вы согласитесь, что лучше провести время в приятной обстановке и как следует насладиться общением друг с другом. – О, всенепременно, капитан. Как вы пожелаете, – холодно ответила Анабель и вильнула от него вдоль борта в другую сторону. Подол её платья, коснувшись его ноги, заставил Генри приободриться. Этот случайный жест возбудил его воображение, и он последовал за девушкой. Однако что-то её внезапно остановило, и она тревожно задышала. Анабель заметила на палубе хрупкую фигурку, которая никак не могла оказаться мужчиной или даже мальчишкой. Это однозначно была девушка, и вид её вызвал у пленницы бурю протеворечивых чувств: – Что здесь делает эта бедная девушка? Боже, – взмолилась она, – она же совсем ещё дитя... Увидев Джоанну на палубе, капитан подошёл ближе к Анабель и, затрудняясь, ответил ей на вопрос, озадаченно почесав затылок: – О, это… это всего лишь дочь моего погибшего друга. Я обещал позаботиться о ней, только и всего. Анабель заметила повязку на глазу у девушки, и это её ещё больше возмутило: – Как я вижу, заботиться вы, очевидно, не умеете. Генри опешил на мгновение. Странно было то, что никто не мог застать его врасплох, но Анабель умудрялась делать это слишком часто. Однако на удивление, его это пока что ещё забавляло. Девушка быстро подошла к Джоанне и хотела было с ней заговорить, но Генри встал перед ней, преграждая проход пленнице: – Не надо тревожить её своими расспросами. Она вам всё равно не ответит. – Почему? – Возмутилась Анабель. – Тяжёлая травма заставила бедняжку замолчать, и всё, что ей нужно, это покой, который я пытаюсь для неё обеспечить. А вы, дорогая Анабель, только раскачиваете лодку и зря драматизируете. – Это я-то раскачиваю лодку? – Возмутилась она. – Вы что же, совсем не понимаете, что здесь ей не место? – Я то всё понимаю, но мне кажется, вы забываетесь. Анабель поубавила пыл от его серьезного взгляда и тона, но тут же возразила, правда, уже более спокойно: – Сколько вы за неё хотите? Джоанна опешила и выглянула из-за плеча капитана Хартголда. – Что, простите? – не понял Генри. – У вас всё просто! Всё имеет свою цену. Скажите, сколько она стоит, и мой жених выкупит её. У Джоанны появилась испарина на лбу, и она начала поглядывать тревожно то на капитана, то на дерзкую пленницу. Генри усмехнулся: – Вы всё-таки слишком плохого обо мне мнения, раз сочли, что я вот так просто отдам её вам. В качестве кого она вам потребовалась? В качестве прислуги, может быть? – Что вы такое говорите? – Ну, если вы её купите как вещь, то очевидно, что прав у неё поубавится, не так ли? Вы, наверное, привыкли к такому. Но знаете ли, сейчас именно вы оказались в этом положении. А вот эта девушка не продается. Она здесь не пленница и находится здесь по доброй воле. Вам это ясно? – нарочито вежливо переспросил капитан, но в его тоне всё же чувствовалась некая угроза. Анабель умолкла и отстранилась. В этот момент она осознала, что капитан Хартголд далеко не всё собирается терпеть, и это заставило её быть чуть более кроткой, потому что ссориться с ним она всё же побаивалась. – Мне очень жаль, что был вынужден указать вам ваше место, но мои дела вас не должны касаться. Девушка стояла перед ним в растерянности. Очевидно, она не привыкла к такому обращению, и это разбудило в ней вулкан эмоций, которые она изо всех сил пыталась подавить в себе. Она была напугана и в то же время зла, но не решалась что-то сказать в ответ. Поняв, что добился желаемого результата, Генри мило улыбнулся своей пленнице: – Я рад, что мы поняли друг друга. Слова капитана удивили Джоанну. Ей показалось на мгновение, будто она стала вдруг свободной и теперь может распоряжаться своей жизнью, как ей только вздумается. Так ли это на самом деле, Джоанна боялась проверять, однако сказанные им слова придали ей немного смелости, и она этим же вечером, вопреки приказу капитана, решила спуститься в трюм, чтобы передать немного воды и еды пленнику. Она долго выбирала момент, боясь попасться кому-то на глаза. И вот, когда стемнело, Джоанна, прихватив с собой лампу спустилась вниз. Девушка медленно шла вдоль тихого коридора, заставленного бочками, ящиками и прочим хламом, все дальше и дальше в самую мрачную часть корабля. В конце темного тоннеля она услышала какой-то шорох за одной из решеток и остановилась, осветив темный угол. Молодой человек зажмурился от света и закрыл лицо рукой. – Уильям, это вы? – дрожащим голоском спросила тихо она, пытаясь рассмотреть его в темноте. Пленник приблизился к решетке и, проморгавшись, увидел наконец её лицо: – Не могу поверить… – возмутился он, – Что на этом проклятом корабле делает девчонка? – Прошу вас только тихо. Никто не должен знать, что я здесь и тем более то, что я с вами говорила. Это может быть очень опасно, – торопливо зашептала Джоанна, присев на пол перед пленником и протянула ему сверток. – Я принесла вам немного поесть. Пожалуйста, возьмите. Уильям брезгливо смерил её взглядом: – Это, видимо, какие-то уловки твоего капитана? – Нет, никаких уловок… Что вы… – растерялась Джоанна. – Я просто хочу помочь. Уильям даже не шелохнулся, а только насупился, сидя у стены и даже бровью не повел. У Джоанны беспомощно опустилась рука, и она положила сверток на пол. – Какой же вы упрямый и гордый болван, однако, – заключила разочарованно Джоанна. Молодой человек хотел возмутиться, но вдруг дверь вдали от них громко скрипнула, и в трюм залился свет. Джоанна тут же погасила свой фонарь и, ринувшись глубже в темные проходы трюма, быстро спряталась за большими тюками. В трюме, помимо скрипа и плескания воды, послышались громкие шаги, звонко отдающиеся стуком каблуков. Эти звуки Джоанна ни с чем уже не спутала бы. Это мог быть только капитан Хартголд. Он встал посреди трюма и, оглянувшись, громогласно заговорил в черную пустоту: – Какая-то подлая мышь, очевидно плохо знающая корабль, притащила сюда масляную лампу. Но услышав мои шаги, она трусливо погасила фитиль. Однако характерный запах горения остался. Меня не обманешь, так что давай не будем играть в эти игры. Выходи уже из своей норки, мышь. Джоанна вжалась от страха в стенку и опустилась на корточки. Её руки предательски задрожали от волнения, и она поставила лампу на пол. А тем временем шаги становились все громче, и она зажмурилась. В тот же миг в её сознании пронеслась та страшная сцена убийства молодого матроса, который, вопреки капитану, нанялся на корабль. И сейчас Джоанна так же, как и тогда, спряталась в трюме, но в этот раз ей уже не уйти незамеченной. Она попалась с поличным. Пугающий стук преследующих её каблуков стал совсем близким. Девушка опасливо подняла голову и встретилась с очень недобрым взором капитана Хартголда: – Я же приказал не кормить пленника, – устало сказал он сквозь зубы, – или ты ко всему прочему ещё и оглохла? Джоанна, как и прежде, смотрела на него опасливо и смиренно, ожидая чего-то страшного. В её теле была такая слабость, что казалось, вот-вот и она упадет в обморок. – Встань, – приказал он. Девушка нерешительно поднялась с пола и хотела было убежать, но капитан схватил её за плечо и прижал одной рукой к тюкам. – А ну, стоять. Джоанна ещё пуще побледнела и втянула голову в плечи. – Никогда больше так не делай, а иначе мне придется тебя очень жестоко наказать. Я не шучу, Джоанна. Кивни, если поняла меня. Девушка кивнула и замерла перед ним, опустив голову, но капитан не торопился её отпускать. Он заботливо поправил на ней воротничок рубашки и вдруг нежно коснулся её подбородка, но Джоанна капризно одернула лицо и нахмурилась. Капитан Хартголд тяжело вздохнул, будто пожалев о том, что сказал: – Можешь идти, – тихо сказал он и проводил её взглядом, пока она торопливо не скрылась за дверью. Потом он не спеша подошёл к решетке и, увидев в ногах сверток, отшвырнул его сапогом и взглянул на пленника. – И ты – на выход. Внезапно на палубе появился молодой пленник. Джоанна стояла у бака и тихо приблизилась, чтобы подслушать, что говорит капитан: – Вы милорд, слишком упрямы. Всё-то вам не нравится. Я понимаю, вы, наверное, лишились привычных удобств, и вас это расстроило, но вы могли быть более признательны хотя бы за то, что мы взяли вас погостить, хотя мы и не собирались даже в живых вас оставлять. Уильям стоял бледный и уставший перед пиратами. Под его голубыми глазами теперь виднелись синяки, щеки были впалы и поросли щетиной. Он ничего не ответил капитану, а лишь злобно смотрел на него исподлобья. Вокруг собрались пираты, они начали шутить и насмехаться над своим пленником. – Дайте ему, что ли, швабру с ведром? – громко приказал капитан Хартголд. – Пусть хоть от него будет какая-то польза. Упрямый пленник гордо отказался от предложения капитана, и в тот же миг получил подзатыльник от одного из пиратов. Еще несколько ударов заставили его пошатнуться и упасть на колени. – Не надо упрямиться, милорд. Вы вынуждаете нас к грубости. Просто сделайте это, грязное, но безусловно благородное дело. Хотя бы раз в жизни. Это же не так сложно, – произнес капитан. Уильям вытер кружевным манжетом разбитую губу и взял в руки швабру. Джоанна спряталась за мачтой и тайно наблюдала за пленником. Первое время над ним подшучивали и комментировали его действия, а потом мало-помалу успокоились и начали расходиться. – Моя дорогая Джоанна, – раздался позади голос капитана Хартголда и девушка вздрогнув, испуганно обернулась, – С болью в сердце должен признать, что похоже тебе приглянулся этот парень. Джоанна тут же покраснела и стыдливо опустила взгляд. – О, милая, надеюсь, это не серьезно, потому что я начинаю ревновать. Не нужно к нему привязываться, сердце мое. Это всего лишь товар, который мы продадим и купим тебе новое платьице. – Он пытливо обошел ее с другой стороны и разочарованно дополнил: – И что ты в нем нашла? Да, он молод и красив, но его манеры никуда не годятся. К тому же он бездарь и лентяй. Я уверен, это мальчишка, и пальцем не пошевелил, чтобы чего-то добиться в жизни, но при этом гордыни в нем хоть отбавляй. Ему всегда все давали бесплатно, поэтому он не знает ценности труда и не уважает людей, которые с этим связаны. Он всегда будет смотреть с презрением на таких, как мы – таких, кто без рода и племени. И потому-то я задаюсь вопросом, что же ты в нем такого нашла? Неужели тебе так мало надо? Джоанна угрюмо слушала капитана, но внутри неё кипела злость, хотя снаружи девушка казалась подавленной. Она желала сейчас лишь одного, чтобы капитан отстал от неё и перестал так настойчиво следить за каждым её действием. Генри Хартголд изучающе посмотрел на Джоанну, ожидая хоть какой-то реакции, но она осталась непоколебимой. – Что ж, моя дорогая, надеюсь, это увлечение быстро пройдет, – сказал он, покрутив её золотую кудряшку в пальцах и драматично вздохнул. Очередная вечерняя прогулка по палубе придала свежего румянца лицу Анабель, но глаза её были по-прежнему грустными. Когда она зашла с капитаном в каюту, то яркий попугай с подбитым крылом заинтригованно поводил головой, радуясь новому обществу. Генри пришлось посадить его в клетку, потому что тот гадил повсюду, и теперь капитан выпускал его только тогда, когда Джоанна могла присматривать за ним. Но Джек, вопреки всему, полюбил капитана за то, что тот разговаривал с ним, и попугай всегда шумно реагировал на его присутствие, как и сейчас: – Золотце моё, иди поцелую! Золотце моё! – радостно закричал он, увидев капитана. – Ну, всё, тебе целоваться. – Наигранно смутился Генри. – Где твои приличия, Джек? – Иди поцелую! Анабель на мгновение улыбнулась болтливой птице, но в ту минуту поникла и присела на подоконник. Не желая завершать вечер, Генри подошёл к ней ближе, надеясь, что она снизойдёт до него и захочет продолжить беседу: – Так, вы значит, направлялись в Чарльстон на собственную свадьбу? – заинтригованно спросил он, стоя за её спиной. – Да, это так. – Грустно ответила девушка, даже не повернувшись в его сторону. – Я слышу нотки печали в вашем голосе. – Подметил капитан. – Учитывая, что я всего лишь проходимец в вашей судьбе, не хотите ли поделиться своими переживаниями на этот счёт? Я никому не скажу. – Называйте вещи своими именами. – Обернувшись, сказала Анабель, и Генри встретил её холодный взгляд. – Вы не просто проходимец, капитан. Вы пират, похитивший и силой удерживающий невинных людей. Я боюсь представить, что будет со мной и моим кузеном, если по каким-то причинам мой жених не сможет дать вам того, чего вы попросите. Меня это волнует больше, чем предстоящая свадьба. – Вы как всегда режете без ножа, Анабель. – Я хотя бы в отличие от вас делаю это без него. Генри усмехнулся на её остроумное замечание: – При вашем вздорном характере не думаю, что ваш жених захочет заключить со мной сделку. Вы далеко не образец покорной жены, но лично мне вы очень нравитесь. Девушка недовольно фыркнула на его признание и отвернулась к окну. – Не сочтите за грубость, Анабель. Но вы хотя бы знаете, за кого вы выходите замуж? – Это грубый вопрос, капитан Хартголд. – Да-а-а… – В замешательстве ответил Генри, – Именно поэтому я и попросил, чтобы вы не сочли это за грубость перед тем, как задать его. – Вы что же полагаете, что у меня есть выбор? – Полагаю, что выбор есть у всех, кто может себе это позволить. Анабель раздраженно вскочила с места и подошла к нему ближе, что выглядело даже немного угрожающе: – У вас всё просто – что хочу, то и делаю! И это прекрасно сочетается с вашим родом деятельности и образом жизни. Её гнев был столь силен, что она давно нарушила все приличные границы и встала перед капитаном почти в упор. – Это верно подмечено, вы очень наблюдательны. Ну так и сколько вашему жениху лет? – Вы удивительно бестактны! – Опять возмутилась Анабель. – Я знаю, но что есть – то и есть. Ради вашего комфорта я не собираюсь меняться. – Ему пятьдесят два года. Вы довольны? – Со злобой спросила Анабель. – Черт возьми, это же проклятый старик! – Возмутился Генри. – Нельзя, чтобы такая нежная розочка, как вы, засохла под старой ветошью. – Вы издеваетесь надо мной?! – Тяжело дыша сказала Анабель. – Для вас честь девушки пустое место, поэтому вы позволяете себе такие грязные слова в мой адрес. Вы ужасный человек… – Сквозь зубы вымолвила она. Чувствуя её горячее дыхание, её цветочный запах и её острый взгляд, капитан смягчился: – Пожалуй, да, вы правы, но у меня не было цели вас обидеть. Я лишь могу пожалеть вас. – Себя пожалейте. Вам грозит виселица и страшные муки, навряд ли вас хоть кто-то вспомнит. Глаза капитана блеснули игривым огоньком в вечернем мраке, её гнев был столь очарователен, что его это не могло не взбудоражить. Генри вдруг нежно улыбнулся девушке и тихо бархатным тоном ответил, склонившись ближе к её лицу: – Мне не надо, чтобы обо мне кто-то вспоминал, я довольствуюсь тем, что имею, прямо здесь и сейчас. Анабель смутилась, и в миг залилась краской. Она попыталась отступить, но Генри ловко притянул её к себе. Грудь девушки тревожно вздымалась от накала страстей и давления корсета, а алые влажные губы приоткрылись в испуге и трепетно задрожали. – И что же вы имеете… позвольте спросить? – Тихо прошептала она ему сдавленным голосом. Растерянный взгляд девушки взволновал Генри, и он потянулся к её губам. – Ну… как бы вам это сказать.