МОЛЧАНИЕ - ЗОЛОТО

В каюте капитана Хитча было грязно и неуютно. Всё в ней говорило о том, что ее хозяин был не только нечистоплотен, но и являлся человеком ограниченных и крайне узких интересов. Потому что ничего, кроме мебели и оружия, здесь не было, будто капитан Хитч не знал, что в мире, помимо войны и обычных бытовых дел, есть еще и красота. Так что если говорить об эстетике этого аскетичного и простого интерьера, то в каюте всё было столь же скупо и нищенски, как и в голове ее хозяина. Но это мало заботило капитана Хартголда, который сидел сейчас напротив него в ожидании подписания договора между командами. Всё, что привело его на «Грозный», это всего лишь нажива. С ним пришел первый помощник Томас Рэнни. Со стороны капитана Хитча был его помощник, вид которого был прост и незамысловат, под стать своему капитану. А со стороны закона на судно позвали губернаторского клерка. Генри долго изучающе смотрел на своего соратника по оружию, выслушивая общие фразы о предстоящем предприятии, но Джон Хитч не спешил раскрывать детали. − У меня имеются некие сведения, – продолжал капитан Хитч, – о маршруте одного торгового судна, которым можно будет заняться. Твой быстрый фрегат и твои пушки мне могут очень сильно пригодиться. Со своей стороны я предлагаю большую и сильную команду и вместительный трюм. Ты доберешь еще людей, и вместе мы таких дел наворотим, что всё Карибское море закипит. – Так ты говоришь, там будет чем поживиться, – перекинув ногу на ногу, сказал Генри. – Но всё вокруг да около. Пора уже раскрыть все карты, раз мы с тобой снова в одной лодке. Джон Хитч тут же достал из стола лист бумаги и положил перед собой. – Прежде всего, договор. В данном случае, так как я имею ценные сведения, то думаю, сорок на шестьдесят – и всё честно. – Нет. Я хочу пятьдесят на пятьдесят, и я подпишу договор только в этом случае, – возразил капитан Хартголд. – Это же немыслимо! – воскликнул Джон Хитч. – С чего это вдруг пятьдесят на пятьдесят? – Риски, – спокойно ответил Генри, покачивая ногой. – Риски у нас одинаковые, стало быть, и добычу нам делить поровну. – Так ты и не получишь никакой добычи без моей информации! – распалялся Джон. – А ты и не пойдешь на такой большой улов без моей помощи, потому что не потянешь такую ношу в одиночку. Иначе ты бы и не предложил мне эту затею.  – У-у-у, сука! – злобно взревел капитан Хитч. – Торгаш! Пройдоха! Генри улыбнулся: – В прошлый раз мы были на равных – и сейчас будем на равных. Других вариантов я не рассматриваю. Только так я и моя команда будем чувствовать себя комфортно. – Мерзавец… – рыкнул Джон Хитч и передал лист представителю губернатора. – Пиши, клерк, что от тебя требуется! – Так что же такое ценное на этом судне? – уточнил капитан Хартголд.  – Ну конечно, не только товары нас интересуют, – хитро сказал Джон, подмигнув своему компаньону. – Гораздо привлекательнее – жемчужина, спрятанная на нём. А жемчужиной я называю всего лишь дочь одного богача с Сент-Люсии, которая отправляется к жениху в Чарльстон с приданым. Только и всего! Аха-ха-ха! – победно засмеялся капитан Хитч, будто добыча уже была в его лапах. – Вот как? Значит, у нас в гостях будет барышня. Что ж, тогда я предлагаю поделить добычу таким образом. Раз у тебя корабль вместительнее, ты возьмешь на борт всю провизию и товары, а я возьму девушку. По рукам? – Э-э-э, нет! Ты опять что-то задумал, Генри? Девушку надо доставить нетронутой в целости и сохранности. А иначе жених выкупит ее за полцены, если вообще захочет. – Я поэтому и предложил взять ее на свой борт. Полагаю, я смогу позаботиться о ней. – Ох, Генри, знаю я, как ты можешь позаботиться! – озорно погрозил пальцем Джон Хитч. – Что случилось с той дамой? А? Лицо капитана Хартголда похолодело и стало каменным. – Тебе напомнить, в каком состоянии она была после тебя? – спросил он, не отводя пристального взора от Джона. Капитан Хитч усмехнулся. – Эй, послушай, она была не в себе! Вот я и задал ей трепку, но вот что было дальше, это на твоей совести. – Давай ты не будешь говорить мне о моей совести… – сжав зубы, сказал Генри. Джон резко умолк, и его хитрая улыбка вдруг исчезла от напряжения, которое возникло за столом. Он насупился и, поерзав на стуле, добавил: – Раз так, хорошо, бери девчонку, а я возьму груз. Когда разменяем пленницу на деньги и продадим товар, поделим всё пятьдесят на пятьдесят. По рукам? Капитан Хартголд поднялся со стула и протянул ладонь компаньону: – По рукам. Учитывая тот факт, что капитан Хитч заведомо знал, когда именно его жертва отправляется в путь с Сент-Лусии, сборы обеих команд были быстрыми и стремительными. К удивлению Генри Хартголда, вскоре после заключения договора на «Попутный Ветер» явился Клод и заявил капитану, что заблуждался насчет того, что сможет так просто вернуться домой, тем более, не имея при себе ни гроша. Поэтому он принял решение отправиться в рейд вместе со старыми знакомыми на «Попутном Ветре». И пусть ремесло это ему вовсе не по душе, так уж и быть – он готов пойти на это ради своей главной цели вернуться в отчий дом на родные земли. Увидев, что француз вновь на корабле, Джоанна воспряла духом, однако Клод не выглядел счастливым и сказал, что вернулся сюда не по зову совести, а по своим собственным причинам. С тех пор между ними блуждал некий холодок, и в целом Клод стал задумчив и молчалив, будто что-то давило на него и не давало ему покоя. Как только на горизонте завиднелось долгожданное судно, «Попутный Ветер» и «Грозный» начали хищническую игру. Погоня длилась долго, и пираты к вечеру начали тревожиться, что упустят свою жертву под покровом ночи. Но к их счастью и к большой неудаче жертвы, хищники настигли добычу к тому моменту, когда начало смеркаться. Сколько бы капитан торговца ни упирался в желании удрать от преследователей, он не смог избежать абордажа. Пусть он даже и сдался в последний момент, но за то, что он заставил пиратов понервничать, они выместили свой гнев сполна, не щадя никого. Когда шум сражения снаружи затих, Джоанна осмелилась выйти из каюты. Она быстро поднялась на корму и спряталась там, наблюдая всё с высоты. Девушка поспешно осмотрела палубу торогового судна и ужаснулась. Хотя подобные кровавые картины она видела уже не раз, привыкнуть к этому было невозможно. Капитан Хартголд вместе с компаньоном стояли на палубе торговца в окружении своих людей, которые суетились и обчищали трюмы и каюты жертвы. Но среди этого грязного отребья Джоанна заметила некую фигуру. Это была молодая женщина в синем платье, которую грубо выволокли на палубу под всеобщий смех. У Джоанны в этот момент замерло сердце от боли. Она гневно задышала, борясь со своими чувствами и испытывая при этом страшную слабость и беспомощность. В порыве гнева она дернулась вперед, но тут же остановилась, понимая, что не может противостоять этой силе. На помощь хрупкой девушке из толпы вырвался человек. Это был молодой мужчина, доведенный до отчаяния. Его вскрик и попытки заступиться привлекли всеобщее внимание, и Джоанна вытянула шею, чтобы рассмотреть эту сцену чужого героизма. − Уильям! – закричала пленница, но ее благородного героя остановили ударом по голове. Он обмяк и тут же рухнул на пол. Вдобавок его хорошенько пнули в живот, когда он попытался подняться, и, поверженный, он упал вновь. Джоанна чуть не вскрикнула от увиденного. Этот храбрый молодой человек вызвал в ней бурю эмоций. Так самоотверженно он бросился защищать бедную девушку, несмотря на то, что его окружала толпа вооруженных пиратов, что Джоанна невольно прониклась к нему уважением и каким-то особым нежным чувством. Капитан Хартголд, подойдя к девушке, сделал красивый реверанс и протянул ей руку: − К сожалению для вас, моя дорогая, вечер не добрый. Но прошу вас, не стоит бояться. Всё страшное уже позади. Меня зовут капитан Генри Хартголд, и я буду сопровождать вас вплоть до Чарльстона. Девушка попятилась назад и уперлась в стоящих позади пиратов. Испугавшись она тут же отскочила от них. − Анабель Эллингтон, − подавленно ответила она, протянув руку своему похитителю. − Прошу вас, не делайте ничего плохого моему кузену. Позвольте ему быть со мной. Капитан Хартголд учтиво поцеловал изящную ручку девушки, не отпуская ее: − Любой каприз за ваши деньги, ну, или деньги вашего жениха. Пираты, обступившие их, засмеялись, и это вызвало у девушки растерянность, а затем и гнев, и она попыталась вырвать свою руку, но Генри еще настойчивее ее сжал. − Прошу вас, пройдемте со мной, Анабель, на мой корабль. Девушка замешкалась, тревожно оглядываясь на своего кузена, и встала как вкопанная, боясь шелохнуться. Капитан Хартголд, недолго думая, воспринял это как каприз и резко дернул ее руку в свою сторону, да так сильно, что у Анабель подкосились ноги, и она потеряла равновесие. Генри ловко перекинул ее через плечо, и она, ахнув, забрыкалась в его руках. − Вы долго думаете, милочка! − возмутился капитан Хартголд и под общий смех быстро перенес драгоценную ношу на палубу своего судна. Анабель, запутавшись в собственном платье, неуклюже вырвалась из его объятий, и, влепив ему пощечину, отпрянула от своего похитителя, тяжело дыша. Генри потер больную щеку и с досадой взглянул на девушку: − Это ничего страшного, вы еще попросите моей милости. − Он схватил ее за плечо и толкнул в сторону своего помощника. − Томас, возьми эту девчонку и ее кузена и запри в трюме. − Он небрежно оглянулся в сторону торгового судна. − Заканчивайте с этим! Капитан двинулся в свою каюту, но случайно заметил робко прячущуюся Джоанну на корме. Она была встревожена, ее всю трясло, и Генри остановился, глядя на нее: − Я же просил тебя не выходить, пока всё не закончится. Джоанна лишь виновато опустила голову. − Спускайся, − тихо велел он. − Я не буду ругаться. Спустившись вниз, она хотела быстро убежать, но Генри ее остановил и посмотрел на ее бледное поникшее лицо. − Не тревожься за этих людей, моя милая. С ними всё будет в порядке, они слишком дорого стоят. Ты лучше, знаешь, что, помоги мне с одним делом. Вскипяти-ка ты воды. Джоанна решительно кивнула и убежала в камбуз. А уже через минут десять она тихо постучала в дверь капитанской каюты, держа в руке горячий чайник. Когда она зашла, то увидела Генри раздетым по пояс и немного смутилась, встав в дверях. Он стоял к ней спиной, опершись о стол, а в руке его была бутылка рома. – Да зайди ты уже в конце концов, – проворчал капитан. Джоанна поставила чайник и, обойдя стол, взглянула на Генри. Он был весь в крови, которая до этого скрывалась под камзолом. На его груди виднелся большой глубокий порез. – Заштопаешь? – прищурившись, спросил он. Девушка смущенно кивнула, стараясь избегать его взгляда, и быстро взялась за дело. Подготовив тазик и кувшин, она вымыла руки с мылом и смочила полотенце в чистой воде. Но чтобы подступиться к капитану, Джоанне потребовалась немалая смелость, потому что он был уже чуточку пьян. И к тому же, опираясь на стол, он широко расставил ноги, между которыми ей следовало бы встать. Она не знала, как подступиться к нему иначе, и ей пришлось все же пойти на это. Лицо ее в миг покраснело, и, пытаясь скрыть свои чувства, она нахмурилась и сосредоточилась, да только от этого Джоанна выглядела еще более забавно в его глазах. Он увлеченно смотрел на нее сверху вниз, изучая и наслаждаясь тем, как она робеет перед ним, вытирая кровь с его груди. – В прошлый раз ты прекрасно зашила мой порез на руке. Даже наш проклятый доктор не был так аккуратен со своими пациентами, как ты со мной.  Джоанна хмуро взглянула на Генри исподлобья. Этот взгляд выражал исключительно фразу: «Ой, да иди ты!» – и капитан, увидев ее реакцию, тут же рассмеялся. – Твои эмоции, Джоанна, куда более говорящие, чем слова. За то долгое время, что ты молчишь, я уже с легкостью научился считывать их. Щеки, как и уши, у Джоанны горели огнем от неловкости и масляного взгляда капитана Хартголда. Девушка тяжело вздохнула, приподняв брови.  – Прости меня, – усмехнулся он и отпил еще пару глотков. Девушка отняла у него бутылку и, смочив ромом бинты, прижала их к ране. Генри зарычал сквозь зубы и выругался: – Черт возьми! Ну это ты уже нарочно делаешь. Давай понежнее. Стежок за стежком – и Джоанна окончательно расхрабрилась, а по завершении и сама отпила из бутылки – что ее хорошенько взбодрило. Работа была выполнена идеально, оставалось только перебинтовать пациента, но в этом и заключалась следующая сложность. Он был слишком огромен и неприступен и будто специально создавал сложности для нее, ожидая каких-то дерзких решений с ее стороны. Джоанне пришлось прижиматься к его груди чуть ли не щекой, чтобы перекинуть сверток бинта за его спиной, и надо сказать, это было еще более неловко, чем прежде. Ей пришлось провернуть этот маневр вокруг капитана несколько раз, чтобы завершить перевязку.  А он тем временем самым наглым и постыдным образом смаковал эту неловкую ситуацию, подшучивая над ней. – Так страстно ты еще меня не обнимала, – шепнул он ей на ушко и взял ее за руку. Джоанна застыла в напряжении глядя, ему в глаза. Он потянул ее руку к своим губам и поцеловал, а потом еще и еще раз, и поцелуи становились всё горячее и настойчивее. Ее это возмутило, и она одернула руку. – Постой, торопыга. – Он внезапно приобнял ее и притянул к себе, но увидев панику и ужас на ее лице, тут же отпустил и тяжело вздохнул: – Знаешь, что, Джоанна? Однажды тебе захочется ласки, но будет слишком поздно. Потому что я не смогу ждать тебя вечно. – Опустив печальный взгляд, капитан затем вновь посмотрел на Джоанну уже с легкой улыбкой. – Но я всё же подожду… какое-то время. Девушка, смутившись, быстро схватила чайник и было двинулась к двери, но капитан окликнул ее у входа: – И вот что еще, сердце мое. Завтра, когда проснешься, собери вещи и освободи свою каюту для нашей гостьи. Негоже такой леди ночевать в трюме, верно? А ты тем временем поночуешь в камбузе. Следующей ночью, когда Джоанна перекочевала на новое место, Мартин, как истинный джентльмен, вызвался помочь ей. Он принес гамак и повесил его в укромном уголке, так и еще настоял на том, что теперь будет ночевать вместе с ней, аргументируя это тем, что с «настоящим мужчиной» ей будет безопаснее. Джоанна радостно согласилась на его предложение. Ночью, когда девушка уже почти заснула, Мартин неожиданно позвал ее. – Джоанна, тебе, возможно, не хочется говорить, – зашептал он из соседнего гамака, – но как долго ты еще собираешься водить капитана за нос? Девушка собралась с духом и через некоторое время всё-таки ответила юнге: – Я буду молчать столько, сколько сочту нужным.  Мартин возмутился и даже приподнялся: – Но почему ты так боишься сказать капитану правду? Он, конечно, вспыльчивый, но к тебе он так хорошо относится, что, думаю, тебе нечего бояться. – О, Мартин, – вздохнула Джоанна. – Наш капитан убивал людей и за меньшее... Видишь ли, помимо прочего, я ему кое-что должна, то, чего у меня просто нет. Он щадит меня только потому, что покойный доктор Фаулер убедил его в этом, но если он узнает правду, то никогда мне этого не простит. – А в чём эта правда? – заинтригованно спросил любопытный мальчишка. Девушка затихла. Ей было невыносимо больно говорить о своих ошибках. Ах, если бы она сказала капитану Хартголду правду с самого начала, то ничего этого не случилось бы. И неизвестно, как бы всё обернулось, если бы она не затеяла эту игру. Но что-то ей подсказывало, что скажи она ему правду с самого начала, он бы ей ни за что не поверил. – А правда в том, Мартин, что я – ужасная лгунья, и по моей вине погибло уже очень много людей. – Я не понимаю, о чём ты. – Тебе и не надо ничего понимать. Спи давай.