Game of time

Как часто мы мечтаем встретиться лицом к лицу с теми, кого ищем достаточно долго? Как часто мы хотим узнать, кто стоит за тем или иным поступком на самом деле? Мы представляем, как выместим на этом человеке все свое негодование и злобу. Мы жаждем покарать его за все зло, которое он причинил. Но, порой, случается так, что этот человек знает нас лучше нас самих. И поэтому на все наши обвинения он только усмехается, зная, что мы уже ничего не сможем доказать или сделать… *** Яркий свет прожекторов и вспышки фотоаппарата буквально ослепляли меня. Находясь на холодной белой поверхности, я изо всех сил старалась не показывать свою боль и отчаяние. На руках и ногах было множество шрамов, из которых медленно текла кровь. Они нещадно жгли и болели, но я терпела, так как знала, что если выпустить все эмоции наружу, то фотосессия закончится быстро, а вместе с ней закончится и моя жизнь. Однако Джейкобу явно не нравилась данная ситуация.  — Хватит играть в героя, Разенграффе. Я то знаю, что тебе больно. Так перестань сдерживать эмоции, все равно, рано или поздно, я сделаю нужные мне снимки. Я только закрыла глаза и в который уже раз попыталась переместиться назад во времени, но все было тщетно. Моя сила просто исчезла. А тем временем меня грубо схватили двое парней и вновь положили на каталку. Шрамы неимоверно щипали и горели, и сколько я бы не держалась, слезы стали медленно скатываться по моим щекам.  — Эльза, поверь, чем дольше будешь терпеть, тем больше будет боли. — Произнес Джейкоб и взял в руки длинный нож. — Знаешь, я люблю оставлять подарки своим моделям. И для каждого у меня есть особый подарок. Если быть точнее, то это рисунок, который вы никогда не потеряете и не порвете. У Кэтрин это были коньки, у Рапунцель — солнце, у Мэри — роза… Но это не столь важно тебе знать. Ты, Разенграффе, всегда ассоциировалась у меня с чем-то снежным, холодным, зимним. Так что, пожалуй… Да, это подойдет! Парень, положив нож, стал что-то чертить карандашом на листке бумаги, а потом стал осматривать меня. Неожиданно наши взгляды встретились и, чёрт возьми, мне по настоящему стало страшно и жутко! Такого пустого и отрешенного от всего взгляда я не видела не у кого. Даже в фильмах о призраках, вампирах и прочей нечисти какая-то эмоция была во взгляде, будь то ненависть или печаль, а у Джейкоба не было вообще ничего. Ощущение было такое, что передо мной сейчас стоит кукла, которая волею случая ожила и обрела разум. Между тем, парень вновь взял нож и поднес ко мне. Я предпочла не смотреть, что он будет делать, и повернула вбок голову, готовясь к тому, что сейчас будет больно. Джейкоб же медленно провел длинный, но не слишком глубокий, порез вдоль живота. Незамедлительно началось сильное жжение и из раны тонкой струйкой стала сочиться кровь. Затем пошли еще порезы. Один за другим наносил их Джейкоб, попутно глядя на мое лицо и довольно ухмыляясь тому, что слезы текли рекой, несмотря на то, что я не издавала ни звука. Внезапно он убрал нож и отошел от меня к другому столу. Сквозь слёзы я заметила приоткрытую дверь. Решив, что это мой единственный шанс, я резко перевернулась. Те двое парней, которые меня держали, явно не ожидали этого и поэтому, ослабив хватку, дали мне возможность выбраться. Правда, я не учла того, что когда перевернусь, то окажусь на полу. Но, превозмогая острую боль, я изо всех сил побежала к двери, слыша за спиной быстрый топот и крики: «Стой!» Как же было больно не то, что наступать, даже шевелить конечностями. Наверное так себя чувствовала Русалочка из оригинальной сказки, где ее каждый шаг означал острую боль, словно тысячи иголок пронзали ее ноги. Но в моем случае, «иголки» пронзали не только ноги, но и остальные части тела. Дернув ручку двери, я ожидала увидеть что угодно, коридор или лестницу, или, что мало вероятно, улицу… Но я никак не ожидала увидеть комнату, где находилось множество людей, которые просто стояли, без всякого движения, и смотрели прямо, словно статуи. Единственным признаком, который говорил, что это живые люди, было то, что они все периодически моргали. От неожиданности, я сглупила, перестав бежать. Этим воспользовались похитители. Меня резко схватили и потащили обратно. Я стала сопротивляться и кричать, но все было бесполезно. Крепко привязав мои руки и ноги веревками, один из парней засунул мне в рот кляп.  — Ох, Эльза. Неужто ты решила поиграть с нами? Засмеялся Джейкоб и подошел ко мне, держа в руках колбу с какой-то темной жидкостью.  — Знаешь, мне совсем не хотелось этого делать, но видимо по другому не выйдет. Произнес он и вылил эту дрянь на меня. Если бы не кляп, то скорее всего мой крик услышали бы и прибежали на помощь, но на деле получилось невнятное мычание. Я не знала, что такого было в этом веществе, но как только оно попало на многочисленные раны, то мигом из них полилась пена, а кожу словно стало разъедать. Всё стало неимоверно гореть и щипать, будто на меня выплеснули кислоту. Пытаясь выбраться, я изгибалась, пыталась кричать, но все было бесполезно. Чувство было такое, словно внутри меня кто-то ползает и съедает все, что ему попадается на пути, хотя с виду всё было абсолютно целым, если не считать порезов, ран и слишком бледного оттенка кожи. Джейкоб видимо времени не терял, поэтому сверху меня стали ослеплять многочисленный вспышки от фотоаппарата. Я не знаю сколько времени длилась эта пытка. Ощущение было, что часов семь, а может и больше. Ничего уже не чувствуя я просто хотела заснуть, но также понимала, что если я закрою глаза, то я их уже вряд ли открою. А у меня все еще была призрачная надежда на спасение. Но, было очевидно, что и она скоро исчезнет, так как Джейкоб взял в руки шприц, в котором находилась какая-то смесь из веществ.  — Знаешь, Разенграффе, ты была отличной моделью! Однако мне нужно сделать еще пару снимков на подиуме, и чтобы не было больше сюрпризов, придется тебе кое-что вколоть. Без обид ладно? Хотя, мне кажется у тебя и сил то не осталось, но я лучше сделаю перестраховку. Перед глазами все поплыло, а уши словно заложили ватой. Я чувствовала, что меня развязали и куда-то понесли… А потом сознание отключилось и последнее, что я успела запомнить, так это бесконечные вспышки фотоаппаратов и неожиданный крик: «Стоять на месте!»