Game of time

Я, с трудом разлепив веки, попыталась встать, однако тут же поняла, что нахожусь на стуле, связанная по рукам и ногам. Голову незамедлительно пронзила острая сильная боль. Ничего не понимая, я огляделась вокруг, но кроме собственных еле заметных очертаний ничего не увидела. В комнате стояла глубокая темнота. Пытаясь вспомнить хоть что-нибудь, я поняла, что это безуспешно. Последнее, что я смутно помнила, так это чья-то рука, держащая острый нож, а дальше… Пустота. Неожиданно послышался лёгкий скрип, а через мгновение медленные шаги. Внутри меня всё сжалось от нарастающего страха, но я старалась его не показывать. Кромешную темноту внезапно озарил яркий свет прожекторов, которые находились по двум сторонам от меня. Непроизвольно зажмурившись от такого света, я только через несколько минут чуть привыкла к нему и приоткрыла глаза. Передо мной находилась крупная установка с фотокамерой, рядом с которой находился стол со всякими, не внушающими ничего хорошего, приборами. Какие-то пробирки и колбы, ножи, паяльники и иголки… Как же сильно я влипла. Однако, я не сильно расстроилась. Главное сейчас было сосредоточиться и перемотать время назад, а там можно и полицию вызывать. Закрыв глаза, я чётко представила тот дом и время, где находилась до этой передряги. Почувствовав слабый ветерок, я с облегчением открыла глаза, но тут же была шокирована тем, что ничего не вышло. А ветерок подул от стоящего невдалеке вентилятора. Проделав еще штук семь безуспешных попыток, я поняла, что теперь пришло время паниковать. Или может как-то договориться с этим человеком, лица которого я так и не видела, так как он постоянно находился за ослепляющими прожекторами.  — Вы кто? Зачем я вам нужна? Спросила я, неожиданно для себя довольно сиплым голосом. Но человек ничего не ответил. Он стал только весело насвистывать и чем-то греметь.  — Вы знаете, что за похищение людей грозит немалый срок? И где Кэтрин? Что вы с ней сделали? Смело задавала я вопросы, но тот только свистел и что-то разглядывал. Атмосфера становилась всё более жуткое и неприятной. Возможно мне и вправду стоило тогда послушать Астрид и не лезть во всё это. Сейчас бы находилась дома, пила чай и не думала бы ни о чем плохом, а вместо этого теперь нахожусь связанная в холодном, сыром помещении и недалеко от меня ходит человек, похожий на психопата. И вправду, с чего я решила, что смогу всё провернуть без задоринки? Возможно я рассчитывала на свою способность, не думая о том, что в какой-то момент она может не сработать… Да, Эльза, вот оно — суровое отражение реальности.  — Знаешь, у тебя довольно-таки неплохие снимки! — Вдруг воскликнул человек, до боли знакомым голосом. — Если бы ты не лезла ни в свое дело, я бы даже сделал тебя своим помощником… Хотя, да. Маловероятно. Рассмеялся парень, положив мой фотоаппарат, который я взяла с собой, и подошел к инструментам.  — Знаешь, Разенграффе, я тоже люблю фотографировать. Но только в отличие от тебя, я предпочитаю мрачные эмоции людей. Если ты в любом снимке хочешь запечатлеть что-нибудь более позитивное, более яркое и живое, то я предпочитаю всё более мрачное, жесткое и мертвое. Эмоции людей в момент их отчаяния и боли просто превосходно выходят на снимках… Однако люди очень часто держат все в себе, раскрываясь только наедине с собой, поэтому приходится идти на крайние меры, чтобы добыть нужные снимки. Ты, Эльза, должна меня понять, что снимки для фотографа это как наркотик. Если перестаешь делать фотографии, тебя начинает ломать изнутри, ты чувствуешь себя так, будто застрял в болоте и, пытаясь выбраться, кричишь изо всех сил, но тебя никто не слышит и ты медленно, но верно уходишь ко дну, теряя последний воздух, что остался у тебя в легких. Согласись, чувство не из приятных. Взяв ножницы, парень подошел ко мне и снял с себя капюшон. Все мои мысли сразу перепутались, а мозг отказывался что-либо соображать. Я просто не могла поверить в то, что преступником окажется никто иной как Джейкоб, редактор школьной газеты!  — Удивлена? Да, Эльза? С усмешкой спросил он, садясь на корточки. Я даже не знала, что нужно ответить, потому что была более чем шокирована. А парень уже начал снимать с меня мою куртку, помогая себе ножницами.  — Не переживай, насиловать я тебя уж точно не стану, не в моем вкусе! Ухмыльнулся тот, заметив мой взгляд, в котором наверняка явно читалась паника.  — Где Кэтрин? Спросила я, чуть дрожащим голосом.  — Ох, Кэтрин, Кэтрин… Знаешь, она была посмелее тебя. Всё кидалась угрозами и оскорблениями в мой адрес, грозила тюрьмой, кричала, но я ее быстро усмирил. Достаточно было двойной дозы успокоительного и она уже была готова. Славная из нее вышла модель! Жалко лишь то, что больше она мне не послужит. Оставив меня в одном нижнем белье, Джейкоб громко хлопнул ладошками и в помещение вошли двое крепких, высоких мужчин.  — Знакомься, это Джейкоб номер один, а это Джейкоб номер два. Представил мне их, парень и засмеялся.  — Забавно так вышло, что мои посредники носят такие же имена как и я, да? Дойдя до меня, они схватили меня за руки и за ноги и потащили куда-то вглубь комнаты.  — Что ты сделал с Кэтрин? Спрашивала я, где-то в глубине души зная ответ, но не принимая его.  — Знаешь, она так сильно умоляла меня перестать с ней играть, что я в итоге согласился и облегчил ее страдания… Правда, вначале нужно было поймать тебя. Я ведь уже давно за тобой наблюдаю и, честно признать, твоя гиперактивность в последнее время меня насторожила. Незаметно подкинув тебе ту бумажку, я на сто процентов был уверен, что ты вернешься в тот дом и начнёшь там искать девушку. Так что поймать тебя было не трудно. Ты очень наивная девушка, Разенграффе. А Кэтрин… Не бойся, последнюю секунду жизни она потеряла без особой боли. Так бы стало и с Рапунцель, не спасай бы ты тогда ее, но ей на редкость повезло. Меня положили на холодную, твердую поверхность каталки, а затем крепко привязали мои руки и ноги к ее концам. Парень, взяв иголку и какую-то зеленую жидкость, подошел ко мне, по пути говоря  — Предупреждаю, будет неприятно, но зато из тебя выйдет прекрасная модель! Введя иголку в мою руку, он начал медленно вести ее к запястью, не вытаскивая из кожи. Стало достаточно больно, но терпимо, поэтому, сжав сильнее челюсть, я отвернулась от неприятного зрелища и зажмурила глаза, всё пытаясь перемотать обратно время. А парень, вытащив иголку, полил место раны зелёной жидкостью. Рука стала неимоверно гореть, будто ее приложили к горячей кастрюле, а из глаз непроизвольно брызнули слезы.  — Хм, а ты крепкая, вижу, девушка… Ну ничего, мы и не таких раскалывали. Ответил Джейкоб и отошел от меня. Что ж, Разенграффе, ты добилась своего! Хотела найти девушку — нашла. Хотела в этом году приключений — получила. Не хотела сдавать экзамены — не будешь. Не зря говорят, что нужно бояться своих желаний, ведь они могут исполниться совсем не так, как ты ожидаешь. Я уж точно не хотела погибать на пороге моего восемнадцатилетия, я точно не хотела попасть в руки к однокласснику психопату и я однозначно не хотела, что бы все так закончилось. Но, хотела я того или нет, сейчас началась та самая опасная игра, о которой и предупреждала меня Астрид.