Мой любимый старший брат

      Быстро преодолев расстояние в один этаж, я очутилась на кухне, где мама, ожидавшая помощи, стояла ко мне спиной, нарезая салат. В комнате витал запах запеченной курочки, отчего слюнки текли сами собой, а живот надрывно урчал, дожидаясь плотного ужина. Женщина была так увлечена готовкой, что даже не заметила моего скромного присутствия в сторонке, пока тихий кашель не отвлек ее от дел. — А, Келли, вот, закончи нарезку, а я пока тестом займусь, — пропела мама и упорхнула в сторону холодильника, откуда достала все необходимые продукты.        Без лишних слов я вооружилась ножом и стала мелко кромсать овощи, скидывая в общую миску. Мама пристроилась рядом и активно двигала рукой, взбивая яйца. На секунду мне показалось, что она хотела что-то сказать, но молчала, не зная, как начать разговор. Почему-то возникло чувство неловкости. — Вы так хорошо общаетесь с Эдвардом, даже после такой долгой разлуки, — немного задумчиво проговорила она, продолжая заниматься тестом. — Наверное, зря мы прятали те письма. — Какие письма? — тут же переспросила я, не понимая, о чем говорит мама.       Она отвела глаза чуть в сторону и закусила нижнюю губу, всем своим видом показывая, что не хотела бы об этом говорить. Но уже поздно: раз начала, то придется договаривать до конца. Я тоже отвлеклась от всех своих дел и с глубочайшим интересом стала ее слушать. — В общем, понимаешь, Эдвард практически каждую неделю писал нам письма, но мы не показывали их тебе, зная, как сильно ты переживаешь, — женщина приподняла уголки губ, изображая виноватую улыбку. — Мы с отцом подумали, если ты не будешь видеть его писем, то со временем успокоишься, смиришься, да и немного поостынешь к брату. Мы же видели, как сильно ты страдаешь, и хотели хоть как-то помочь, но ничего умнее не смогли придумать, — мама положила ладонь мне на голову и медленно провела по волосам. — Но вы, похоже, совсем не отдалились друг от друга, даже наоборот, — на этом моменте она снова остановила свою речь и тихонько засмеялась. — В одной кровати спите. — Мам! — воскликнула я, смущаясь до предела, что без труда можно было определить по моим покрасневшим щекам. — Да ладно тебе. Я очень рада, что вы в таких прекрасных отношениях с братом, — ее лицо вновь озарила улыбка, а через секунду она продолжила заниматься пирогом.        Мне было так неловко, что, казалось, еще чуть-чуть и из ушей пойдет пар. Обсуждать такие вещи с мамой было немного странно, но она, похоже, ничего не восприняла всерьез. В общем-то, никто не воспринимал все это всерьез, кроме меня. Эдвард считает меня лишь сестрой, так же считает и мама. Нет, я никогда не жалела, что являюсь его самой близкой родственницей, ведь кому, как не мне, удается видеть его каждый день. Но, в то же время, от этого становится невыносимо больно — наши отношения запретны, и мы не можем быть вместе. Хотя, естественно, от этого страдаю только я одна.       Быстро закончив с делами, которые возложила на меня мама, я постаралась как можно быстрее сбежать к себе в комнату, ведь только там чувствую себя уютно, где ни одна пара глаз не сможет за мной подсмотреть. Преодолев лестницу, я дотронулась до ручки своей двери и поняла, что она была приоткрыта. Подумав, что это я так быстро вылетела из комнаты, забыв закрыть дверь, я, не замечая ничего вокруг, зашла внутрь, не забыв щелкнуть замком, как, собственно, всегда и делаю по приходу. Только, как оказалось, в этот раз я осталась не одна: возле стола, сведя брови к переносице, стоял мой брат и держал в руках… мой дневник. Глаза округлились, а земля стала медленно уходить из-под ног. На ватных ногах я подошла к нему поближе, так как все это время Эдвард, похоже, даже не замечал моего присутствия, углубившись в чтение. Тихий скрип половицы, и он наконец оторвался от книжки, переведя на меня немного ошарашенный взгляд. — Ой, Келли, прости, я тут хотел зайти к тебе, а тебя не было, а потом наткнулся на эту книжку и… Это правда? — сначала он оправдывался, как мог, а после его глаза посерьезнели, ожидая моего прямого ответа на его поставленный вопрос.        Я ничего не ответила, лишь судорожно вздохнула и села на краюшек кровати, разглядывая свои носки, ведь сейчас мне казалось, что это самое неотложное дело. Эдвард все это время пепелил своим пронзительным взглядом, отложив дневник обратно, на его законное место — стол. — Зачем? — вырвалось у меня. — Кто разрешил тебе брать его? — голос слегка повысился, а на глазах выступили слезы, ведь я никогда и подумать не могла, что такое могло произойти. — Прости, я не хотел, но все же… Это правда? — он снова задал этот волнующий вопрос, отчего мне хотелось расплакаться еще сильнее и выбежать на улицу, пока брат сам не забудет об этом неприятном моменте, но так поступать было нельзя, да и навряд ли он забудет, что печалило еще сильнее.        Мысли лезли в голову одна за другой, перемешиваясь в кашу. Я не могла не то что ответить, а даже посмотреть ему в глаза, сгорая от стыда и позора. Он узнал. Теперь все не будет так, как прежде. Но сбегать и прятаться от ответа — больше не было смысла. Стойко сказать всю правду в лицо, а дальше… будь, как будет. — Да, это правда, — набрав в легкие побольше воздуха продолжила на одном дыхании, все так же и сверля пол взглядом. — Я люблю тебя. И всегда любила. Мне нравилось, как ты относился ко мне, так по-доброму, с нежностью, как самый настоящий старший брат. Мне всегда нравилось, как ты заплетал свои волосы в косу, после чего я тоже стала так делать, зная, что тебе нравится. Мне очень нравилось наблюдать, как ты делал какую-либо работу, и даже если не получалось, ты упорно добивался положительного результата, что восхищало. Мне невероятно нравилось приходить к тебе по ночам, когда за окном сверкали молнии, мне кажется, я специально ждала такую погоду, и ты принимал меня к себе, утешая, — после этих слов последовала короткая пауза, и голос снова предательски задрожал. — А когда ты уехал, я не могла найти себе места, часами рыдала в подушку, зная, что не увижу тебя очень долгое время. Это было невыносимо. Но вот ты вернулся, казалось, что мое сердце снова ожило, и улыбка впервые появилась на лице. Я надеялась, что ты не узнаешь о моих чувствах, скрывала их, просто находясь рядом с тобой. Но, видимо, больше так продолжаться не могло. Прости, но я люблю тебя, брат.       Слезы покатились по щекам, оставляя за собой мокрые дорожки, а всхлипы растворялись в ладонях, которые я поднесла к лицу, чтобы скрыться от пристального взгляда Эдварда, что ни разу не шевельнулся, продолжая стоять на месте, будто каменный. Ужасней, чем сейчас, я не чувствовала себя никогда. Было страшно даже предположить, что ответит на мое жалкое признание брат, ведь он все еще молчал, видимо, обдумывая мои слова. Время тянулось невыносимо долго, будто вместо какой-то жалкой минуты прошла целая вечность.       Тихие шаги заглушили мои громкие всхлипы, что наполнили собой всю комнату. Теплая ладонь дотронулась до моих волос, а сильные руки обвили все тело так, что я не могла поднять головы, уткнувшись Эдварду в грудь, отчего его рубашка тут же намокла, наполняясь моими горькими слезами. Мне невероятно хотелось посмотреть на него, но было страшно, ведь я не знала, какие эмоции могла различить в его янтарных глазах, что обычно светились добротой. — Знаешь, когда я уехал, то сам не мог найти себе места, — он говорил шепотом, но каждое слово отчетливо доносилось до моих ушей. — Я думал, что пройдет время, все забудется, но с каждым днем понимал, что не могу так. Пытался найти себе девушку, да, все они были хороши, но ни одна из них мне не нравилась, как бы я не хотел влюбиться. А все потому, что каждую я сравнивал с тобой, и ни одна не стояла и рядом с моей светловолосой принцессой, — мягкие поглаживания моей спины сопровождали каждое его слово, а я слушала, затаив дыхание. — Прошел год, второй, а мои чувства не изменились. Было больно это осознавать, но я ничего не мог поделать. Но вот я снова вернулся домой, увидел твое милое лицо, глаза полные счастья. Мне показалось, что внутри что-то вспыхнуло, но я отчетливо пытался себя убедить, что это лишь любовь брата к сестре. Но, находясь с тобой рядом, слушая твой голос, дотрагиваясь до тебя, я все больше понимал, что нет смысла себя обманывать этим. А когда я прочел твой дневник, знаешь, я был несказанно рад, что поступил именно так, ведь теперь я могу не скрывать свои чувства, зная, что они взаимны. Я люблю тебя, сестренка.       Его слова словно молнией поразили мое сердце, заставив встрепенуться. Я не верила своим ушам, просто не могла поверить, ведь Эдвард говорил именно то, чего я больше всего на свете хотела услышать. Представляла такое лишь в мечтах, но, как не странно, все происходило наяву. Я позабыла, как дышать, лишь вслушиваясь в громкий стук его сердца.       Медленно приподняв голову, я встретилась взглядом с такими родными и любимыми глазами, что излучали нежность и теплоту, заставляя полностью утонуть в них. Разум улетел куда-то в заоблачные дали, освободив меня от лишних мыслей. Эдвард ласково провел ладонью по моей щеке и остановил пальцы на подбородке, чуть приподнимая вверх. Он наклонился немного ближе, и я смогла почувствовать его горячее дыхание на своем лице. Прикрыв глаза, я преодолела последние сантиметры между нами и прильнула к таким желанным губам. Казалось, что это мгновение длилось вечность. Наш поцелуй был настолько нежен, что полностью хотелось раствориться в нем, отдавшись брату без остатка. Приятное тепло разлилось по всему телу, которое могло согреть даже в самый лютый мороз. Мы наконец были вместе, а большего счастья и представить было невозможно. Его мягкие губы касались меня с нежностью и осторожностью, казалось, что он боится сделать что-то не так, обращаясь со мной как с фарфоровой куклой, боясь разбить на маленькие осколки. Но я придала ему уверенности, проявляя большую настойчивость. Мой рот чуть приоткрылся, а его язык тут же скользнул внутрь, изучая каждый миллиметр раннее недоступного ему участка на моем теле. Руки запутались в его светлых волосах, перебирая пальцами по прядям, отчего я лишь сильнее прижалась к нему, наслаждаясь этим прекрасным мгновением. Когда воздуха стало катастрофически не хватать, мы нехотя оторвались друг от друга, тяжело дыша. — Это был мой первый поцелуй, и я рада, что подарила его именно тебе, — смущенно произнесла я, смотря на столь любимого мне человека. — Это самый лучший подарок, — ответил Эд, улыбаясь.       Эмоции вновь нахлынули волной, смывая все дозволенные рамки, и я, поплыв по течению, переместилась на колени брата, перехватывая лидерство в свои руки. Теперь моя очередь была нежно обхватить его лицо руками, вовлекая в поцелуй, а он, в общем-то, был и не против, с удовольствием отвечая на мои ласки. Только теперь нежность потихоньку перерастала в страсть, охватывая двоих влюбленных с головой.        Брат перевернул меня и аккуратно уместил на кровати, продолжая целовать желанные губы. Его руки блуждали по всему телу, заставляя меня выгибаться на встречу. Он лишь улыбнулся, припав к моей шее, а я издала легкий полустон, показывая, что мне невероятно нравятся его действия. Неудобное платье сковывало движения, не давая ему как следует насладиться моим телом, изучая с низу доверху, поэтому он приподнял его до бедер, оголяя мои ноги. Руки тут же проникли под ткань, лаская мою спину и попеременно плоский животик. Я же старалась сдерживать стоны наслаждения, чтобы родители не услышали, хотя получалось плохо, но Эдвард постоянно заглушал меня требовательным поцелуем, заставляя вести себя немного потише. Но так долго это продолжаться не могло, поэтому, слегка приподняв меня, брат расстегнул застежку платья и освободил меня от этой ненужной вещи, откидывая ее куда-то в сторону. Я же осталась в одном нижнем белье, что несколько смутило, заставив покраснеть еще больше. Эдвард усмехнулся с моего невинного вида и тоже стянул с себя кофту, отправляя ее вслед за платьем. Возбуждение и желание перехватывало последние отголоски разума, ведь то, чем мы занимались было неправильно, но откинув эти тяготящие мысли подальше, мы продолжили наслаждаться обществом друг друга, растворяясь в этой страсти.       Теперь и я могла овладеть его телом, выводя пальцами разнообразные узоры на коже. Начиная с притягательной шеи, заканчивая квадратиками пресса на его животе. Эду было приятно, но еще приятнее ему было доставлять удовольствие мне, поэтому через секунду мокрая дорожка из поцелуев пролегла по всему телу, отчего мои пальцы вновь сплелись в его волосах. Я не успела ничего понять, как блондин приподнялся надо мной, прекращая все свои действия. Приоткрыв глаза, я проследила за его взглядом, который был устремлен на мою грудь, что скрывал белый бюстгальтер. Одним кивком я дала понять, что он может продолжать, хотя и дико смущалась, но этого ему было достаточно. Легким движением он расстегнул застежку и стянул с меня вещь, оголяя мою грудь, которую я по инерции прикрыла руками, отворачивая голову в сторону. Дотронувшись до моего лица, брат заставил посмотреть в его уверенные глаза, в которых отражалась нежность, отчего мои руки разомкнулись сами по себе, разрешая ему коснуться меня.        Его восхищению не было предела, он припал губами к моей груди, то покусывая сосок, то проводя языком дорожку вокруг него, второй же рукой Эд просто сжимал нежную часть, отчего я прикрывала рот руками, чтобы не издавать слишком явные стоны, от которых ему еще больше сносило крышу. От его прикосновений по моему телу будто пускали разряды тока, заставляя подрагивать от каждого движения, даже самого невесомого. Вдоволь наигравшись с моей грудью, он переключил внимание на последнюю часть тела, которая все еще была спрятана за тонкой тканью трусиков. Я постаралась посильнее сжать ноги, так как страх все же преобладал над желанием. Брат все понял без слов и дотронулся ладонью до моей руки, чуть сжав. — Если ты не хочешь, то мы можем остановиться, — прошептал он, еле заметно улыбаясь. — Я хочу, но… боюсь, — призналась, закусывая нижнюю губу. — Не бойся, я буду нежен, обещаю, — произнес он таким голосом, что я поверила без тени сомнения, полностью отдаваясь его власти.       Дотронувшись до моих бедер, он медленно стянул последнюю часть гардероба, что тоже исчезла где-то в просторах комнаты, а сам Эдвард постарался как можно быстрее избавиться от одежды, отчего я покраснела настолько, что, казалось, сейчас из ушей повалит пар. Он лишь рассмеялся, поглаживая меня по внутренней стороне бедра, и, на мое удивление, это было даже приятнее. Я чуть выгнулась ему навстречу, а он дотронулся пальцами повыше, проникая в самое сокровенное. Невероятное наслаждение накрыло меня с головой, разливаясь волной по всему телу. Его движения были настолько умелые, что через несколько секунд я стала заметно мокрой в том самом месте, после чего Эд понял, что пора.       Брат чуть пошире раздвинул мои зажатые ноги и пристроился между ними, наклоняясь ближе к моему уху. Я тяжело дышала, невероятно боясь его дальнейших действий, но, в то же время, неимоверно желала. — Расслабься, я не причиню тебе вреда, моя любимая.        После этих слов я почувствовала, как что-то твердое стало потихоньку проникать внутрь меня, отчего мои глаза округлились, а изо рта хотел вырваться громкий стон, но Эд вовремя сдержал его поцелуем, проникая все глубже. Вместо привычного наслаждения внизу живота распространялась неприятная боль, которую блондин старался максимально сгладить, но я все равно жмурила глаза, кусая губы. Добравшись до заветной преграды, он остановился, а после, посильнее сжав мою ладонь в своей теплой руке, переплетя наши пальцы, толкнулся сильнее, входя как можно глубже. Резкая боль сопровождалась маленькой струйкой крови, что потекла, испачкав простыни. На глазах выступили маленькие слезки, а в горле застрял тихий крик, но я только стиснула зубы, понимая, что скоро все пройдет. Эд остановился, дав привыкнуть мне к новым ощущениям, а сам стал шепотом приговаривать, лишь бы отвлечь меня от боли: — Маленькая моя, потерпи, сейчас пройдет, — тихо говорил он, а от его слов будто становилось легче.       Через несколько минут неприятные ощущения утихли, а осознание того, что мой любимый сейчас находится во мне, придавало больше сил, из-за чего я легонько толкнулась ему навстречу, как бы дав разрешение, что он может начинать. Первые движения были медленными, растянутыми, что приносило неописуемое удовольствие, которое проникало в каждую клеточку тела. Мои тихие стоны разносились по всей комнате, лишь изредка перекрываясь нежными поцелуями. Мне кажется, что на этом моменте я забыла как дышать, ведь эта потребность сейчас казалась не такой уж необходимой. Вскоре он начал понемногу ускоряться, заставив меня извиваться под его тяжелым телом, что придавливало сильнее, и старался войти как можно глубже, доставив максимум ощущений, как себе, так и мне. Ноготки впились в его крепкую спину, оставив после себя красные полосы, но Эдвард не обращал на это внимания, продолжая входить уже на всю глубину. Я старалась сдерживать громкие крики, что практически рвались наружу, надеясь на то, что родители как всегда включили радио, я просто постанывала, лаская этими звуками уши брата. Он лишь закатывал глаза, проникая в меня с каждым разом все сильнее и сильнее. Казалось, что в этот момент мы были единым целым, и даже сердца стали биться в унисон, отстукивая единый ритм. То вселенское счастье, которое я лелеяла все эти годы, обрушилось на меня в один миг, а все из-за моего дневника, который всего лишь остался на столе.       Развратные стоны не прекращались, как и сами движения на встречу друг другу. Но сладкий оргазм не заставил себя долго ждать, неожиданно подобравшись, он окинул волной наслаждения нас одновременно, унеся отголоски разума и рассудка, заставив Эдварда излиться мне внутрь. Брат остановился, пытаясь отдышаться, а после вышел из меня, улегшись рядом на подушку. Незабываемые ощущения все еще переполняли, отчего я до сих пор не могла поверить, что только что лишилась девственности с моим братом, с моим любимым братом. Могло показаться, что это сон, но с каждой секундой я все больше понимала, что это приятная реальность. — Я люблю тебя, — произнес он, прижимая меня к себе.       Чувство защищенности придавало мне большей уверенности, а осознание того, что Эдвард любит меня настолько же сильно, вообще придавало неописуемо огромное количество внутренней энергии, которая, казалось, поможет мне взлететь на крыльях счастья. Но покидать эти сильные руки, что нежно обвивали мое тело, совершенно не хотелось. Мне было достаточно даже просто молчать рядом с ним, главное — чтобы он был рядом. — А я люблю тебя, — буквально пропела эти несколько слов, заглядывая в любимые глаза.       В комнате повисла тишина, сопровождаемая лишь тяжелым дыханием, что все еще не пришло в норму. А зачем что-либо говорить, когда все понятно и без ненужных слов? Просто нежное объятие, ласковый взгляд — они гораздо красноречивее.       А вот за дверью все было более оживленней: громкие шаги послышались по направлению к двери нашей комнаты, а легкое подергивание ручки, которая дала понять, что дверь закрыта, оповестило о том, что за дверью кто-то стоит и жаждет нас увидеть. — Ребята, ну долго вы еще там? — послышался немного возмущенный голос матери. — Одевайтесь, давайте, и спускайтесь вниз, у меня уже ужин остывает, — сказав это, она поспешила удалиться.       Наши округленные глаза встретились с друг другом, понемногу осознавая, что это сейчас не послышалось, и она действительно имела ввиду то, что сказала. Я зажмурилась и укрылась одеялом с головой, как бы спрятавшись ото всех. Я не могла поверить, что мама обо всем догадалась и так просто к этому отнеслась. Это… невозможно? Эдвард лишь рассмеялся и тихонько постучал мне по ноге, стягивая одеяло. — Я всегда знал, что у нас самая понимающая мама на свете! — воскликнул он, вновь вовлекая меня в поцелуй, который был лишь маленькой капелькой на пути нашей счастливой жизни.