Постоянный клиент

С куртки Сумин неровными дорожками стекали дождевые капли, образуя на светлом полу маленькие лужицы. Мокрые волосы неприятно липли к шее, и до жути хотелось потереть влажные ресницы, но она решила перетерпеть, чтобы не размазывать тушь вокруг глаз еще сильнее. Почему-то сейчас ее больше заботил не комфорт, а желание не выглядеть перед Хосоком, как подобранный возле дороги брошенный щенок. — Из чаев у меня только зеленый. Подойдет? — показавшись из-за стенки, Хосок перевел взгляд с коробки в своих руках на гостью. — Ты чего стоишь? Проходи, я сейчас, только быстро переоденусь. — М-м, хорошо, — неуверенно переминаясь с ноги на ногу в коридоре незнакомой квартиры, Сумин все же переобулась в предложенные ей домашние тапки. Все произошло настолько неожиданно и быстро, что времени подумать, прежде чем послушно следовать за Хосоком, не хватило. Где-то на шестой автобусной остановке после внезапного: «О, сейчас выходим!» они оба оказались прямо под разбушевавшимся ливнем. И хоть дом, в котором жил Хосок, и был неподалеку, все же, пока добежали до парадной двери, хорошенько промокли. Казалось, прохладный дождь бесцеремонно размыл романтическую нотку в настроении Сумин. Не без волнения и с трепещущей, словно мотылек, попавшийся в сачок, душой, поднимаясь лифтом на восемнадцатый этаж, девушка из-под влажных ресниц поглядывала на Хосока. Она успокаивала себя мыслью, что хотя бы желаний теперь на одно меньше, ведь первое ему пришлось использовать, когда она отказалась зайти в гости. Шаги Сумин по паркету были тихими и аккуратными, словно она ступала по минному полю. Разглядывая черно-белые картины, висящие на кирпичной стене гостиной, она чувствовала себя так неловко в этой большой комнате, что начинала думать о побеге. — Ванная прямо коридору, первые двери слева, — голос Хосока прозвучал прямо за ее спиной. Уйти незамеченной не удастся. Тихо выдохнув, словно перед прыжком с парашютом, Сумин обернулась. — Куртку снимай, а пока можешь переодеться в это. — Она на автомате взяла протянутую теплую толстовку, на что парень одобрительно кивнул. В сухой одежде, но все еще с мокрыми, чуть вьющимися волосами, он стоял в шаге от нее. Тоненькие струйки воды стекали по его лицу и шее, прячась под черной футболкой, отчего внезапно возникшее безумное желание прикоснуться к нему жаром прошлось по телу взволнованной девушки. Пришлось впиться ногтями в ладони, чтобы не потерять над собой контроль. — Да, спасибо, — понимая, что пауза сильно затянулась, она все же нашла в себе силы отвести взгляд в сторону. Толстовка Хосока была чуть выше колен, пахла легким цветочным ароматом кондиционера и заставляла девушку довольно улыбаться, смотря на свое отражение в зеркале. Правда, еще недавно оттуда на нее смотрела взлохмаченная и мокрая панда. Но когда темные круги от расплывшейся туши были стерты, а волосы приведены в порядок, все стало более-менее прилично. И, несмотря на легкий мандраж, который пленил тело то ли от волнения, то ли от предвкушения чего-то совершенно нового, Сумин, сжимая в кулаках ткань слишком длинных рукавов, вышла в гостиную. Заметив девушку, Хосок отложил пульт на диван и повернулся. — Хеллоуинский макияж тебе шел. — Он пальцами очертил в воздухе круги под глазами. — Но так значительно лучше. — Постараюсь больше не бегать под дождем, — кивнула Сумин. — Садись, все готово! — Хосок похлопал по широкому дивану ладонью, кивком указывая на две больших кружки, что стояли на столике рядом. — Я хотел пойти с тобой в кино, но лучше посмотреть его здесь. Согласись, ведь как хорошо, что мы забежали именно в этот автобус, а то пришлось бы идти в кинотеатр мокрыми, как двум бродяжкам, да? Только я не люблю Ли Мин Хо и Тома Круза, и да, ты чай пьешь с сахаром? — Да, немного. — Сумин села рядом, сложив руки на коленях. — Жаль, у меня его нет, — досадно цокнул Хосок. Но после секундного размышления его вдруг осенило, и он чуть ли не вприпрыжку побежал в сторону кухни. Вернувшись с пакетом в руках, вытряхнул все содержимое на стол. — Думаю, сладкого будет достаточно, — довольно улыбнувшись, он уселся обратно на диван. — Кстати, это заначка Чимина. Он иногда заваливается ко мне с ночевкой, обычно у него ломка по утрам, если не сожрет шоколадку. Потом пополню запасы, чтобы не скандалил. — А ты не любишь сладкое? — голос Сумин чуть заметно дрогнул. Она чувствовала себя, как на иголках, а голова начинала трещать от скопившегося там количества вопросов. Только она понятия не имела, как их задавать Хосоку. Вот у него все получается просто и непринужденно, а ее ладони уже вспотели. — Я всеядный, но без фанатизма. — Он взял обе кружки и протянул одну Сумин. — Садись поудобнее, будем выбирать, что смотреть. И пока он щелкал пультом, выискивая что-то подходящее, Сумин послушно кивала на каждый его комментарий. Выбор фильма ее сейчас интересовал не больше, чем проблема озоновых дыр. Делая вид, что принимает участие в выборе, она словно погрузилась в сладкую негу. Она забыла обо всем на свете, кроме теплого зеленого чая в прозрачной кружке, тепло от которой отвлекало, приятно грея ладони. В этой уютной квартире из ее памяти незаметно стерся образ Чонина, как и страх приближающегося позора. Сумин смотрела на Хосока счастливым, открытым взглядом, и в этот момент для нее не было ничего важнее и волнительнее собственных чувств к нему. Кажется, фильм был про ограбление казино. Хосок много комментировал и смеялся, а Сумин так и не смогла сосредоточиться на сюжете после того, как парень переплел их пальцы. И несколько раз, когда он убирал свою руку, чтобы взять конфету и развернуть фантик, Сумин становилось страшно: вдруг он больше не прикоснется. И когда страх не оправдывался, на ее лице появлялась предательски довольная улыбка. — Классный фильм. — Когда на экране пошли субтитры, Хосок убрал голову с чужого плеча. — А тебе понравился? — М-м, понравился. — Последние несколько минут Сумин раздирали внутренние противоречия: пора бы уходить, но рядом с Хосоком так хорошо… — Спасибо за все. Мне пора, да и твои родители ведь скоро придут. — Родители обычно предупреждают, если хотят нагрянуть в гости, так что не беспокойся. — Я и не беспокоюсь. — Внимательный взгляд Хосока будто обнажал ее мысли, и Сумин смутилась. — Значит, ты хороший сын, раз они доверяют тебе. — Скорее, они не могут отказать мне, особенно отец. Мама не очень хотела, чтобы я жил один, а он разрешил, — лицо парня стало серьезней. — Он всегда на моей стороне, даже когда получаю от брата оправданный подзатыльник. — Почему? — вырвалось у Сумин прежде, чем она подумала, что не стоит совать нос в его личные дела. — В начальной школе, когда отец еще служил в полиции, меня похитили. — Хосок плюхнулся спиной на диван и закинул ноги на столик. — Заперли в каком-то доме, кормили и даже пальцем не тронули, но я все равно был чертовски напуган. Через шесть дней меня отвезли в центральный парк и оставили у фонтанов одного. Потом я услышал мамин голос и разрыдался. Хосок на пару секунд притих, и Сумин невольно сжала его ладонь. — Какое-то время после этого случая я боялся быть один дома, но это чувство страха быстро прошло. Правда, без присмотра я начал ходить после уроков только в старшей школе. С тех пор я любимый, избалованный сын, как-то так, — Хосок подвел итог и улыбнулся. — Теперь твоя очередь. Жалостливых взглядов и успокаивающих слов он избегал, поэтому сделал ход конем, напоминая девушке, что пришел черед выдавать свои секреты. И она без лишних колебаний решилась: под прицелом его упрямого, доверительного взгляда Сумин открылась ему и выпалила все как духу. Было стыдно и моментами неприятно выворачивать этот период своей жизни наизнанку, но проговаривая свои проблемы вслух, она чувствовала, как с каждым сказанным словом груз на душе становится легче. Будто грани тисков, что все это время сжимали ее внутри, начали потихоньку крошиться, превращаясь в пыль. И хотя отрава в ее душе вряд ли когда-нибудь бесследно исчезнет, на время о ней можно забыть, если найти противоядие. А Сумин нашла его в Хосоке. — Мое упрямство привело к еще большей проблеме. — Она постаралась выдавить из себя улыбку, только получилось очень уж наигранно. — Хотя я уже не знаю, что из всего этого хуже. — Ну, все же тебе с Исином повезло, — раздраженно потерев виски, нахмуренный, Хосок поднялся с дивана. — И со мной, кстати, тоже. Я сделаю кофе. Сумин кивнула, застигнутая врасплох его реакцией. До последнего не желая признать это, она отчаянно, всеми фибрами души ждала, чтобы он крепко обнял ее, или сказал, что все наладится, или же молча взял за руку. Да что угодно, но не откровенное, холодное равнодушие. И, сбитая с толку, Сумин занервничала. Что значит его кофе? Хотя, наверняка, он разочарован. А как иначе можно отреагировать, когда правда оказалась ушатом ледяной воды с примесью грязи. Как и обещал, вскоре Хосок вернулся с кофе. Увидев в его руках всего одну кружку, Сумин еще больше потухла, потупив взгляд в пол. И почему она не поняла намек? Почему не ушла, пока он давал ей время сделать это незаметно? Жалкая влюбленная дуреха… — Придется тебе поделиться, потому что я выскреб из банки все без остатка. — Он поставил горячий напиток на стол. — Ащ, ну как я мог забыть об этом? Комната наполнилась ароматом кофе и терпким запахом табака — Хосок успел выкурить явно не одну сигарету. Как под гипнозом, слушая его бурчание, Сумин смотрела на дымящуюся черную жидкость, буквально чувствуя, как комок из слез, сдавливающий ее горло еще минуту назад, стремительно отступает. — Хорошо, я не против. — Кружка жгла пальцы, поэтому, быстро сделав глоток, она поставила ее обратно и коснулась пальцами мочки уха. — Горячий. И горький. — М-м-м, тогда как насчет «Шокобокса» вместо сахара? — Выбрав батончик, с обертки которого улыбался мультяшный тигр, он развернул упаковку. — О, смотри, татушки! Прямо как в детстве! Неподдельный восторг враз сменился заговорщически хитрым взглядом. — Нет! — Быстро раскусив его план, который с потрохами выдавала озорная улыбка, девушка запротестовала: — Я не буду этого делать! — Почему? — Потому что я давно не ребенок. — Ну-у, тогда это мое второе желание. — Хосок помахал перед ее лицом вкладышем с переводным тату. — Только надо подумать, где бы ее набить. — Ты невыносим, — пробурчала Сумин, а он даже не отрицал этого. Несколько долгих секунд Хосок без всяких стеснений блуждал по девушке взглядом, а затем пододвинулся непозволительно близко. Аккуратно мазнув пальцами по скуле Сумин, прошелся вниз, к шее, и завел прядь ее шелковистых волос назад. — Вот здесь хочу. — Он нежно коснулся кожи где-то чуть выше плеча. — Ты не против? Это было чистой воды безумство, которое заставляло каждую клеточку девичьего тела трепетом отзываться на все происходящее. Рвано выдохнув короткое «нет», Сумин закрыла глаза. И пока Хосок колдовал, оставляя на бархатной коже отпечаток лапки тигренка, она прислушивалась к его размеренному дыханию, мысленно считая до десяти: «три, четыре…». Она дышала часто-часто, отчего губы ее стали сухими. А глупый отсчет продолжал сбиваться, как только к ней прикасались чужие пальцы. — Не знаю как, но я заберу тебя оттуда. — От тихого шепота прямо на ухо, тело Сумин покрылось гусиной кожей. Она открыла глаза и медленно повернулась. Их губы разделяли считанные сантиметры, отчего мысли спутались, а низ живота стянуло в тугой узел. Сумин не сдержалась, переступая черту: вздернув подбородок, полная решимости, она подалась вперед и поцеловала Хосока. Ослепленная бурей нахлынувших чувств, она напрочь лишилась здравого смысла, ощутив на себе кольцо его рук. И когда он, вдоволь насладившись губами, начал покрывать шею Сумин короткими, жаркими поцелуями, она и не думала отстраняться.

***

Гладко выбритое лицо, идеально уложенные волосы и строгий черный костюм — Крис собирался на эту встречу тщательно, потому что любая ошибка, даже во внешнем виде, могла обойтись ему дорого и болезненно. На довольно редкие встречи с этим человеком он всегда ехал один, потому что никогда не мог знать наперед, чем в итоге все обернется. Крис Ву не считал себя трусом, но, задержавшись перед роскошной дверью, поднять глаза на элегантную позолоченную табличку на ней не решился. «Ксин Бао Ву» — значилось на гравировке. Собравшись с духом и поправив галстук, он постучался. В кабинете все было выдержано в изысканном стиле: отделка красным деревом, люстра из богемского хрусталя, величественное кожаное кресло. Но все это меркло по сравнению с человеком, который сидел спиной к гостю, изучая документы. — Здравствуй, отец. — Крис поклонился. Услышав в ответ привычное молчание, он выпрямился. Надо было подождать, пока придет его черед быть замеченным. — Зачем пришел? От могущественного голоса Крис сглотнул неприятный ком: подобный тон мог значить только одно — причина визита ему уже известна. И она его не порадовала. — Как твое здоровье? Кресло резко повернулось, и грозного вида мужчина швырнул бумаги на стол. — Не трать мое время зря. Нечего сказать — убирайся. — Отец… — да, с просьбой к этому человеку Крис пришел от безысходности: как бы тщательно он не рылся в грязном белье Мин Юнги, найти хоть что-нибудь компрометирующее так и не смог. Даже просроченного штрафа за парковку в неположенном месте ни разу за всю его жизнь не было. Но Крис нисколько не сомневался, что по приказу отца смогут отыскать и нужную рыбешку в мутных водах океана. — Мне нужна твоя помощь. Кресло отодвинулось, и где-то на голову проигрывающий в росте своему сыну господин Ксин Бао встал из-за стола. Медленно, словно охотник, подбирающийся к своей жертве, он подошел к Крису. — Помощь… — он многозначительно закивал, потерев подбородок пальцами, и в следующую секунду в кабинете раздался звонкий шлепок. — Хорошо подумай, прежде чем приходить ко мне с такими просьбами. Кожу от крепкой отцовской пощечины жгло не хуже огня, но показать хоть каплю эмоций было равносильно еще одной пощечине, или чего похуже. — Да, отец, я понял, — вежливо ответил Крис, чувствуя себя под тяжестью колючего взгляда напротив раздавленной букашкой. — Если такие мелкие сошки тебе не по зубам, то на что ты вообще способен? — Прости, отец, я… — но Крис не успел договорить — слова комом застряли в горле, когда указательный палец Ву-старшего слегка дрогнул. Спасибо и на этом, а то след на щеке все еще горит. — Не смей приходить с просьбами убрать за тобой твое же дерьмо, — каждое четко выговоренное слово господина Ксин Бао было подобно ржавому гвоздю, болезненно вколоченному в воспаленную душу Криса. — Убирайся с глаз моих, ничтожество. Не удостоив сына и крупицей должного отцовского внимания, седовласый мужчина развернулся и подошел к окну, всем видом давая понять, что больше не намерен сотрясать воздух нелепыми разговорами. И когда за единственным наследником его многомиллионной империи бесшумно закрылась дверь, он подошел к столу и еще раз глянул на те документы, которые изучал ранее. То, что так было нужно его сыну, господин Ву пообещал другому человеку.