***
Раннее утро субботы не спеша оживляло улицы. Машины медленно плелись дорогой, люди осторожно топтали белое покрывало на тротуарах, а Сумин задумчиво смотрела в окно, цепляясь взглядом за кружащиеся в воздухе пушистые хлопья. Первый снег, как по расписанию, пошел в начале декабря. Будто прячась за тишиной спящей кухни, Сумин смотрела и терпеливо ждала, когда город окончательно проснется, а суета проглотит все ее ненужные мысли. Шесть дней свободы и ровно столько же ночей пустоты. Днем она не позволяла себе обернуться назад, будто сделай это, ее новый мирок слетит с намеченной шаткой орбиты. Днем Сумин жила, дышала полной грудью, строила планы. Она была похожа на зверька, что без передышки бежит в колесе только для того, чтобы оказавшись один на один с ночью, забыть о чувствах. О Хосоке. Только от мыслей о нем сбежать было невозможно. И именно ночью хрупкая грань между прошлым и настоящим болезненно исчезала, толком не окрепнув. В кромешной темноте невозможно было контролировать чувства, а они были, сколько бы Сумин не внушала себе обратное. Прошлое оставить в прошлом, — так она решила, когда вышла из дома развлечений. Но пару часов назад на экране телефона ожило его имя. Беззвучные входящие будто раскаленной иглой касались каждого нерва, а значок непрочитанных сообщений по новой воспалял последнее, намертво засевшее в памяти. Зачем вспомнил о шлюхе?.. Спрятав телефон под подушку, Сумин сбежала на кухню. Она боялась читать смс-ки. Боялась, что будет еще больнее. — Тебе не спится, нуна? Девушка резко обернулась, услышав сонный голос брата. — А… воды захотелось, — и ведь почти не врала, мягко улыбаясь. — Иди умывайся, я приготовлю нам завтрак. — Хочу твою фирменную яичницу, — Кенсу сладко зевнул и пошел в сторону ванной. Проводив брата взглядом, Сумин прислушалась к тишине — внезапно она заиграла по-новому. Тем желанным умиротворением, наполняющим душу теплом. Остальное, тревожное — ядовитым дымом растворилось в мыслях о предстоящих привычных хлопотах, которые не в тягость. Фирменной Кенсу называл яичницу, в которой было несколько ломтиков ветчины. Сам он и позаботился о том, чтобы для этого было все необходимое. Захлопнув дверцы холодильника, Сумин выложила нужные продукты на стол и с вдохновением принялась за готовку. Странно было осознавать, что сейчас все наоборот: вместо нее на работу идет брат, которого она опекала все эти годы. Но изменений было не избежать, и это к лучшему. Когда Кенсу признался о подработках, она, к его удивлению, отреагировала спокойно. Сумин понимала, что пришло время поделить ответственность за их семью, а привычное: «ты учись, я сама обо всем позабочусь» больше не казалось правильным. Разогретая сковорода зашипела от взбитой яичной массы, и совсем скоро аппетитный запах незамысловатой стряпни заполнил кухню. Кенсу совсем мало потратил из тех денег, которые она оставила. Зная, как сильно провинился перед сестрой, он копил заработанное, чтобы помочь хоть чем-то. Как же он обрадовался новости, что Сумин больше никуда не уйдет. Кажется, впервые он так крепко ее обнимал, пряча предательские слезы радости за худым плечом сестры. После ее слов, что все уже в прошлом, парень еще добрых десять минут шмыгал носом, а глаза сияли благодарностью. — Мм, вкусно, — уплетая завтрак за обе щеки, Кенсу довольно закивал. — Не спеши только, — разливая по кружкам чай, Сумин оглянулась. — Ты узнавал про курсы английского? — Да, но мы точно потянем? — осторожно переспросил парень. — Я тоже ищу работу, не забывай. — А как же твое вечернее обучение, нуна… — Ну, оно ведь на то и вечернее, чтобы днем работать, глупый, — от Кенсу чувствовалась искренняя поддержка, оттого Сумин радовалась сильнее. — Я зайду сегодня домой, что-то из вещей тебе захватить? — Нет вроде, Исин привез все, что нужно, — облизав палочки, Кенсу положил их на стол. — Ты одна пойдешь? Он посмотрел на нее осторожно, будто не догадывался, а точно знал, что Сумин многое не договаривает. — Пей чай, а то не успеешь на автобус, — ловко перевела тему девушка, посмотрев в окно. — И одевайся теплее, там зима не шуточная![спустя четыре часа]
Кутаясь в широкий вязаный шарф, Сумин шла хорошо знакомой улицей, за поворотом которой виднелся ее дом. С автобусной остановки пешком всего минут десять, но из-за снега приходилось замедлять шаг и… невольно вздрагивать каждый раз, когда совсем рядом слышались чьи-то шаги. Это в уютном убежище Сумин дышала полной грудью, умом понимая, что нечего опасаться. Но не так просто избавиться от липкого страха, что впитался под кожу, острыми иглами вспаривая тревогу, стоит дать слабину — вспомнить, сколько раз натыкалась здесь на неприятности. Час назад, когда позвонил Исин и, узнав о ее планах, ненавязчиво предложил поехать вместе, она вежливо отказалась. — Спасибо, но волноваться, правда, не о чем, — уверенно кивнула Сумин, собираясь на улицу. — О чем ты хотел поговорить? — Давай не по телефону, — чуть замялся Исин прежде чем мягко, но уверенно настоять на своем. — Я заберу тебя, перекусим где-нибудь. Уклончивый ответ удивил и невольно напряг Сумин, но упираться дальше было глупо. — Ладно, твоя взяла, — сдалась она, театрально вздыхая в трубку, — но угощаю я. Еще недавно Сумин храбрилась, смеясь над тем, что в охраннике не нуждается, а сейчас прятала лицо за шарфом и опасливо косилась на припаркованную чуть поодаль подозрительную машину. Черный внедорожник пугал, воспаляя недобрые воспоминания из прошлого, и от нарастающей тревоги Сумин засомневалась, стоит ли идти дальше. «Босс, она в Норянджине, зашла в дом». Крис сорвался с важной встречи, как только прочитал смс. Всю неделю он места себе не находил, понимая, что Сумин ускользнула из его рук. Исчезла, пропала. Не этого он добивался! Крис даже не понимал, зачем спешил туда. Что хотел сделать, сказать или услышать в ответ. Просто с каждым днем все сильнее чувствовал безумную потребность увидеть ее. Он нуждался в ней, как наркоман в дозе героина. И даже если услышит ядовитое «ненавижу» — все равно, только бы успеть. Крис превышал скорость и игнорировал предупреждающие знаки, чтобы через пятнадцать минут быть возле дома Сумин. Остановил машину рядом с внедорожником и, схватившись за ручку дверцы, внезапно сжал кулак, не решаясь выйти на улицу. Все это время Крис слепо отрицал очевидное, стараясь избавиться от противного послевкусия от поражения. Проигрывать не хотелось, но он, кажется, сдался, когда Сумин выбрала не его. Она всегда выбирала не его, но так больно было впервые. Криса словно придавило бетонной плитой после отмены смертного приговора для Хосока. Он сдался, когда позавидовал парню, ради которого Сумин рискнула жизнью. А еще он наконец пришел в себя, понимая, что девушка, которую он желал, была на волосок от смерти. Но все вернулось на круги своя: он опять хотел ее себе, только впервые чувствовал неуверенность: сможет ли в этот раз заставить ее.. что? Полюбить? А нужна ли ему любовь? Чего он хочет: тело или душу? Выслушать, поговорить.. или... К черту все! Подняв воротник пальто, Крис открыл дверцу и уверенно примял ботинками снег — увидеть ее хотелось до смерти. Но сделать хоть один шаг к цели не удалось: зацепившись взглядом за черный мерседес бизнес класса, он напрягся и интуитивно выпрямил спину — как делал всегда при встрече с этим человеком. Иномарка медленно скользила заснеженной дорогой и остановилась в метре от Криса. Тонированное стекло на задней дверце плавно опустилось. — Садись, — стальным тоном, от которого к горлу всегда подкатывал ком обиды. Странно, но не в этот раз. — Да, отец, — склонив голову, Крис послушно обогнул машину. Впрочем, он сделал бы это в любом случае, ведь перечить отцу не в его правилах, но сегодня привычно холодный взгляд не пугал, наоборот — отрезвлял. За вспышками злости после крепких пощечин за промахи, которых у Криса было достаточно много, он верил, что хоть это и кривая, но забота. Своей жестокостью отец оберегал его, прямо как сейчас, становясь преградой на пути. Господин Ксин Бао появился внезапно, будто знал, что сын не сдержится и снова натворит глупостей. — Разберись со своими делами, через неделю ты вступаешь в права наследника, — заговорил пожилой мужчина, когда машина тронулась с места. — На Рождество состоится твоя помолвка с младшей дочерью семьи Шин. Компании нужны связи в Сиднее. — Что? — Крис растерянно заморгал. — Отец… — и запнулся, не находя в себе духу возразить что-либо. — Послушай, Ифань, я долго наблюдал в стороне, давал тебе свободу и что в итоге? Ты наделал много ошибок. — Ксин Бао все знал. Каждый шаг сына был под его пристальным взглядом. — Эта девушка, которой ты усложняешь жизнь, зачем она тебе? Внезапная смена темы заставила Криса посмотреть на отца. — Я… люблю ее, — слова вылетели изо рта так неожиданно, что Крис резко дернулся — он впервые признал это. Озвучил свою слабость, выставил себя последним простаком. — Ты неправильно любишь. — Господин Ву тяжело выдохнул. — Надо защищать то, чем дорожит любимая, а ты пытаешься завладеть ею, делая все, чтобы стать ей врагом, идиот. Чувство, будто из легких выкачали воздух. Он любил, как умел. Но правда била наотмашь: для Сумин он — монстр. — Прости, отец, — Крис сжал кулаки, — я сделаю все, как ты сказал.***
[двадцать минут спустя]
В кафешке в трех кварталах от дома Сумин было людно, но один столик, к счастью, освободился как раз по приходу новых посетителей. Официант суетливо разложил перед гостями меню и, любезно рассказав о новом блюде дня, предложил скоротать ожидание заказа горячим чаем — самое то в такую нелетную погоду. — Часто здесь бываешь? — Исин глянул на Сумин, когда официант ретировался. — Один раз всего, с Кенсу заходили, — неловко улыбнулась девушка. — Извини, ты, наверно, не привык обедать в таких заведениях. — Не говори глупостей, — он искренне засмеялся. — Кстати, давай сюда документы, а то забуду. Сумин закопошилась в рюкзаке, доставая папку с документами на квартиру. Она хотела продать ее и купить новую, подальше от этого района. Кенсу был не против, но вот провернуть это дело без связей было не так- то просто, пока он несовершеннолетний. Исин же знал людей, которые могли помочь, и сказал, что постарается сделать все быстро. — Думаешь, удастся? — все еще сомневаясь, она положила папку на стол. Сумин еще больше удостоверилась в желании переехать, когда увидела подозрительный внедорожник недалеко от дома. И пусть сегодня это была просто похожая машина, которая исчезла прежде, чем заехал Исин, но больше не хотелось чувствовать страх, возвращаясь домой. — Уверен, — кивнул Исин, и внимательно посмотрел ей в глаза. — Ты неважно выглядишь, плохо себя чувствуешь? — Нет, все в порядке, просто не выспалась, — Сумин отвела взгляд и приложила ладони к щекам. — Знаешь, вчера кое-что произошло. Их взгляды снова пересеклись и Сумин замерла: в глазах Исина читалось сожаление и сочувствие, и ей почему-то стало трудно дышать. Она знала, что речь пойдет о нем. О Хосоке. — Этот парень... он все неправильно понял. Исин осторожно рассказывал о вечернем визите Хосока, а Сумин слушала, не перебивая. Да что там, у нее просто не хватало духу даже моргнуть. Она с каким-то болезненным упоением впитывала все слова Исина, которые, оседая где-то в области сердца, волной поднимали жалость к самой себе. Сумин слушала и боялась, что заплачет. Разрыдается из-за той жестокой несправедливости, которой жизнь окатила ее в очередной раз. — Он выглядел очень подавленным, когда узнал, что натворил. Спрашивал, умолял рассказать, где ты, но я не сказал ничего, — перевел дыхание Исин. — Ты сама должна решить, как поступить. — Прости, я отойду в уборную. Чувствуя сокрушительно надвигающуюся бурю внутри, Сумин буквально выбежала из зала. Закрывшись в кабинке туалета, она прижалась к дверце спиной, сползая по ней на пол. Больно. Очень больно, но в то же время… легко. Тело, губы, руки — все предательски дрожало. Слезы градом скатывались по щекам, а смахивать их не хотелось, потому что вместе с ними выходила вся горечь и обида. Сумин до боли закусила губу, чтобы не разрыдаться в голос. Все не так, все совсем не так, как казалось. Это была всего лишь ошибка, сказанное в сердцах слово. Ревность, вспыльчивость и злость. Хосок злился, поняв все неправильно, оттого и хотел задеть побольнее. У него получилось. Он раздавил Сумин. Заставил чувствовать себя никому не нужной, использованной дрянью. Заставил плакать каждую ночь. До жжения в глазах рыдать в подушку, чтобы избавиться от тягучей обиды. Она злилась на него, а себя презирала, потому что скучала. Глупая, за кровоточащей раной на сердце, Сумин прятала крохотную надежду, которая мучила и успокаивала одновременно. А сейчас будто кто-то спустил курок у нее в груди, только выстрел не убил, а наоборот — позволил дышать полной грудью. Внутри что-то щелкнуло, словно треснуло от напряжения. Ошибка. Недоразумение. Раскаяние. Он сожалел, был подавлен. Как же хорошо. Без всяких прикрытий и притворств, Сумин плакала, отпуская навязчивое желание вырвать свое глупое сердце, чтобы больше никогда не чувствовать подобного. Исин не стал ничего говорить, когда увидел зареванную девушку. Накинув куртку на ее плечи, расплатился за нетронутый обед, забрал вещи и кивнул ей, давая понять, что можно уходить. Отказ подвезти не принимался. — Я сообщу, когда дело сдвинется с мертвой точки, — остановившись возле своего дома, Исин обернулся к сидящей рядом Сумин. Он несколько секунд смотрел на нее, затем взял ее за руку. — Все будет хорошо, ты же знаешь. Поспи немного, ты выглядишь уставшей. — Хорошо, так и сделаю, — Сумин коротко улыбнулась. — Спасибо тебе. Она и правда чувствовала ужасную усталость, веки казались тяжелыми, а тело ломило — кажется, простудилась. — Звони, если что. — Хорошо, езжай аккуратно, — кивнула она и вышла на улицу. Странно, но Сумин чувствовала себя на удивление спокойно. Она зашла в квартиру, аккуратно выровняла обувь в коридоре, скинула куртку. Легла на кровать и уставилась в потолок. В голове не было ни одной мысли, лишь странный, успокаивающий вакуум. Изредка о раковину разбивалась капелька воды: наверное, не до конца закрутила кран в ванной. Но звук не мешал, поэтому подниматься с кровати не хотелось. Сколько так пролежала? Час, или десять минут — какая разница. Так хорошо избавиться от бесконечного вороха мыслей, которые терзали ее совсем недавно. Прошлое невозможно оставить в прошлом, когда оно в настоящем. Наступает на глотку, душит. Душило, пока она не узнала правду. Сон был некрепким, тревожным, и когда где-то рядом завибрировал телефон, Сумин, на автомате приняв вызов, приложила телефон к уху: — Ало-о, — тихо, сонно. — Ты ответила, — недолгая пауза, — пожалуйста, давай поговорим. Голос знакомый, настолько, что от него мурашки. Сумин резко распахнула глаза и начала испуганно стучать пальцем по экрану, чтобы нажать красную кнопку. Шумно задышав, она села на кровати. Снова это глупое сердце забилась так часто, будто она перешагнула рельсы прямо перед мчащимся на нее поездом. Вдох-выдох. В сжатой ладони опять ожил телефон. Сумин сцепила зубы и сбросила вызов. Он снова и снова звонил, а потом начали приходить сообщения. Как же раздражает. Она обреченно простонала в подушку, так хотелось услышать его голос. Бесит. До крови закусила губу от тягучего желания увидеть. Волнует. Сводит с ума. Разрывает на части от злости на саму себя, потому что она слабачка, которая не выдержала. Открыла чат. «я сам себя ненавижу, и готов ждать твой ответ вечность» Вот и хорошо, потому что именно столько придется ждать. «что мне сделать, чтобы ты простила?» Оставить меня в покое для начала. «ответь мне, неужели так сложно» О, ты не представляешь, как мне было сложно, когда ты мне не отвечал! «Сумин, я безумно скучаю по тебе» Я.. тоже. «ты же читаешь это, давай поговорим, прошу тебя» Как же для тебя все просто. «я люблю тебя» Короткий всхлип, а на экране мокрые пятна. «скажи где ты, я приеду» Сумин смахнула слезы и не заметила, как начала печатать ответ. «Оставь меня в покое. Найди себе достойную девушку, без такого мерзкого прошлого, как у меня. И мой тебе совет: когда вы будете ссориться, ты просто обними ее, не говоря обидных слов, которые очень больно ранят. Не звони мне и не пиши, никогда! Я.. я хочу забыть все, и тебя тоже. Я больше не хочу плакать, не хочу любить тебя и бояться, что однажды ты снова обвинишь меня в том, чего я не делала. Прости меня за все. Я на тебя тоже не держу зла. Просто забудь все и живи счастливо, так, как жил без меня. Потому что я собираюсь сделать так же». Чтоб не передумать, она быстро нажала отправить и, отбросив телефон, накрылась одеялом с головой.