***
− Лиззи. Эд схватил меня за локоть, заставляя повернуться. Я поспешно оттерла мокрые дрожки с щек: как бы не готовилась к вести о смерти Аслана, в сердце воцарилась пустота. А если еще кто-то погибнет? Кого может забрать грядущие сражение? Питера? Сьюзен? Люси? А может Эдмунда? Последний вариант был самым худущим их всех. Какой смысл жить, если его нет рядом? Эдмунд правильно понял мое состояние, потому что спустя пару секунд я была прижата к теплому телу. Слез уже не было, только страх. Словно покинув Питера, он вошел в меня – слабую девушку, которой предстоял такой смелый и опасный поступок. Я понимала, насколько тяжела моя миссия, и сколько стоит на кону. Окружающий мир казался черным, но вдали, у самого горизонта, светилась полоска моря. Небо розовело. Наступало утро и истекло семь часов двадцать минут из предоставленного времени. Стоит только пожелать, чтобы время шло быстрее, как оно замирает и минуты кажутся часами, а часы – вечностью; стоит пожелать времени идти медленнее, как стрелки начинают крутится все быстрее и быстрее, неумолимо превращаясь в прах. − Тебе… тебе надо уходить. – Эдмунд мягко, но настойчиво отстранил меня за плечи. – Сейчас. − В битве я не участвую? – выдавливаю из себя улыбку, спросила я. Хотя ответ был мне известен. − Конечно нет. Это слишком опасно, и вместо сражения мы с Питером будем думать о тебе. Улыбнулась, и Эд растянул губы в ответной улыбке. Около минуты мы просто смотрели друг на друга. Карие глаза в серо-голубые с сиреневой радужкой. Мне захотелось укрыть нас коконом и навсегда замереть в таком положении. − Ты изменилась, Лиз. – внезапно произнес Эд. – Повзрослела. − Как и все мы. Как и все мы. Молчание длилось еще немного, после чего Эда окликнул Питер. Я не хотела выпускать его руку из своей, надеясь, что таким образом смогу удержать его. Защитить. Если бы никогда в жизни я не испытывала такой страх и несчастье, которое чувствовала сейчас, я бы просто сдалась. Это можно было сравнить с тем, как я плакала всю ночь в день предательства Эдмунда, пока у меня не осталось ни единой слезинки, а под конец меня не охватывало какое-то оцепенение, чувство, что никогда больше ничего хорошего не случится. Во всяком случае, так казалось мне тогда. Так казалось мне сейчас. Но тогда чудо произошло. Маленькие незначительные и большие вдохновляющие чудеса происходили с того самого момента, как мы – пятеро детей – переступили дом профессора Кёрка. − Я молюсь о чуде. Эдмунд молча поцеловал меня в лоб и выпустил из объятий. Тепло чужого тела быстро пропало. Пальцы онемели от холода. Я так и протягивала руку, которую парень с сожалением отпустил. Холодный ветер бил в лицо, и мне хотелось плакать. Однако силы мне понадобятся для другого. Тонкие пальцы сжимают мой подбородок, и Эдмунд целует меня. Сомкнутыми губами. Пронзительно нежно, как будто прощаясь. И тут я плачу. − Ты поведешь меня? Мой конь, выданный мне для того чтобы скрыться, наклонился к маленькому ручейку. Он фыркнул, с недоверием глядя на молодого грифона, явно не доверяя ему. Аслан сказал, что здесь, в лесной глуши меня будет ждать молодой, но опытный и надежный проводник. Но я и подумать не могла о том, что это будет грифон. Этот зверь был очень красивый. Крылатое существо с телом и головой льва, с мощным стального цвета клювом, острыми когтями и огромные блестящими, как апельсины, глаза. Его шерсть и крылья имели белоснежный цвет. Грифон оглядел меня и согнул мохнатое колено передних лап, безо всякого сомнения отвесив поклон. − Я - Корделий, моя Королева. Готов защищать вашу жизнь ценой собственной. – не поднимая львиной головы, ответил грифон. Кор-де-лий. Надо запомнить. − Надеюсь это не понадобится. – отвечаю я, стараясь сконцентрироваться на происходящем. – Если честно, я не знаю куда мы отправимся. – признаюсь, но грифон лишь улыбается мне. Ну, это было похоже на улыбку, но он все же наполовину лев, так что судить мне было сложно. − Я прекрасно знаю владенья Белой Колдуньи. – успокаивающе произносит Корделий. – Но давайте поспешим, Королева. Я киваю, хотя мне хочется сказать, что я вовсе не Королева и такое обращение меня смущает. Но ничего не говорю. Грифон склонился, и я неуверенно залезла ему на спину. − Держитесь крепче, Королева. – предупредил Корделий. Неуверенно кивнула и намертво вцепилась ему в загривок. Правда, тут же хотела испуганно выпустить: у кошек на загривке располагается пучок нервов, пережимая которые, можно временно парализовать его. Но то ли у грифона другое внутреннее строение, то ли в Нарнии другие законы, но Корделий совершенно спокойно расправил четырехметровые крылья, не сказав мне ни слово. Эти ощущения можно сравнить, пожалуй, с экстремальным аттракционом. Когда на тебе закрепили ремни, и ты знаешь, что вот-вот аттракцион придёт в действие. Здесь было тоже самое, только вот никого крепления не было. Все что я могла – покрепче вцепится в шею грифона. Корделий оттолкнулся от земли, но я поспешила прикрыть глаза. Резкий порыв ветра чуть не сшиб меня, но я прижалась к спине своего проводника и держалась крепко. Не было никаких бросков то вверх, то вниз. Корделий набрал нужную высоту и вытянулся горизонтально, полетел в нужном направление. Здесь, наверху, воздух был прохладным. Почувствовав, что грифон выровнялся и теперь летит в небе, как рыба в водной гладе, я решилась открыть глаза. Я направила взгляд глаз сначала вперед, потом – вниз. И снова вперед – туда, где яркое солнце готовилось занять главную позицию на небосводе. Золотистое свечение мягко обнимало все вокруг, оставляя на темно-синих волнах пестрящую бликами сияющую дорожку. Нежно-белые облака, равнодушно висящие в голубом пространстве, от мощных широких взмахов слегка подавались вперед, словно в тщетной попытке догнать нарушителя спокойствия. Они останавливались через пару метров этой бессмысленной погони, меняя форму, и вновь отдаваясь во власть ветра. Мы летели очень долго. Зеленый покров леса под нами не исчезал, но постепенно стал меняться на более… белый. Мы приближались к той части Нарнии, которая все еще была покрыта снегом из-за моей тетки. − Мы зайдем в замок с другой стороны, − объяснил грифон. – То, что вы ищите находится на самой верхней башни. Кому-то, не обладающей магией туда не пройти, но вы сможете. − Ох, пожалуйста, хватит обращаться ко мне на «Вы». – не сдержалась я. Корделий понимающе кивнул. Я попыталась сосредоточится. − Добрый вечер, Аслан. Лев мне ответил не сразу. Я поняла, что возможно, для него вечер вовсе не «добрый». Однако, он ответил мне. − Здравствуй, Элизабет. – до этого стоящий спиной, он развернулся. – Я хочу тебя попросить. Ты можешь кое-что сделать для нас? Всех нас. − Конечно. – не задумываясь, тут же отвечаю я. Аслан как-то грустно улыбнулся мне – так мне показалось. − Такая верность очень похвальна. Садись. Хвостом он указал на гору подушек. Я неуверенно, чувствуя странную скованность, села на них, смотря на Великого Льва. Он продолжал стоять, а спустя пару минут заговорил глубоким, пробирающим до кожи голосом: − Чтобы ваш брат и друг остался рядом с вами, мне придется идти на жертвы. − На какие жертвы? − Тихо, Элизабет, я все объясню. – охладил мою горячность Аслан. Я кивнула и больше его не перебивала. – Этой ночью на Каменном столе вместо Эдмунда взойду я и стану жертвой. Но не пугайся! – потребовал Лев, видя, как расширились мои глаза, и я хотела вскочить и начать возражать. Но не смогла, мое тело будто отяжелело под взглядом Льва. Я осталась на месте и ничего не сказала. Но когда в книгах пишут «похолодела от ужаса» имеют ввиду то, что сейчас почувствовала я. Кожа покрылась холодным потом, волоски на руках встали дыбом, зубы застучали, а в кончиках пальцев закололо так, словно я их обморозила. Аслан продолжал, хотя я не могла не заметить, как черты его морды заострились и ожесточились, словно то, что он говорит доставляет ему боль. − Когда Колдунья убьет меня, сработает более древняя и могущественная магия. Все ее секреты я доверю тебе позже. Но сейчас поговорим о том, зачем я позвал тебя сейчас. – Аслан сел и мне пришло нелепое сравнение о домашних кошках. Нелепое, потому что меньше всего Великий Лев мог быть домашней кошкой. – Приготовься к долгому разговору. Он замолчал, и я поняла, что разговор действительно будет не из легких. Я призвала всю свою силу, все светлые чувства, пытаясь удержать их на поверхности. Потом – кивнула. Аслан начал. − Колдуньи, такие как ты и Джадис могут жить очень долго, заставая смены веков, а иногда – тысячелетий. Но откуда в вас такая живучесть? Почему магия, со временем возрастающая, не иссушит ваше тело? Много веков, колдуны и колдуньи, светлые и темные маги пытались найти ответ. И только один, отличающий особый жестокостью смог. – Аслан немного помолчал, после чего продолжил. – То, что он сделал было ужасным. Он желал лишь одного – жить вечно, править вечно, собирать магию в себе и вскоре стать самым могущественным магом на свете. Чтобы это свершилось, он с помощью заклинаний вырезал себе свое собственное сердце. Это стало для него точкой невозврата. С каждым столетием, проведённым вдалеке от собственного сердца, он все больше терял человеческие очертания. К концу, он престал походить на человека – волосы его осыпались, оставляя лишь сожжённым солнцем кожу, глаза его стали красными, налитыми кровью, а по всему телу были вырезаны колдовские руны. – Аслан опять помолчал. Во мне господствовало чувство страха, глаза слезились. – Убить его было невозможно поскольку он достиг бессмертия. Убить можно кого-то с сердцем, а сердце его было спрятано. И кто знает, может до сих пор он ходил бы по земле, коли его дочь, испуганная за отца, случайно не уничтожила его сердце. − Как можно уничтожить сердце случайно? – хрипло перепросила я. − Он спрятал его, в таком сложном, а от того в простом месте – в своей дочери. Еще в младенчестве, он вырвал ее сердце и поместил туда свое. Девочка не знала этого, а потому, испугавшись жизни с отцом, бросилась грудью на меч. Таким образом, она убила и себя, и сердце своего отца – его самого. Меня била мелкая дрожь. Слезы текли по щекам, но я одним движением стерла их рукавом платья. Слабость для меня было немыслимой роскошью, сейчас не время проявлять ее. Я глубоко вдохнула и кивнула Аслану, чтобы он продолжил. − С тех пор, никто не рисковал своим сердцем. Сердце делает мага уязвимым, способным на эмоции, но тем не менее оно – сила. Со временем, ты поймешь. Вырывание сердце даже магом добровольно было вне законно. Но Джадис никогда не признавала Законы, какими бы они не были. Ее сердце не в ее груди, а значит – уязвимо. И тут я поняла. Являясь источником магии, Сердце дает магам эмоции, делать их жалостливыми, но Джадис жалость или чувства не нужны. Чтобы убить сестру – совесть не нужна, она лишь мешается. Поэтому она и вырвала свое Сердце. Но тут была оплошность – она не рассчитывала на наше появление, она не может испугаться, а значит – увидеть риск. Находясь далеко от своего сердца, она сделала его уязвимым, как и саму себя. Если кто-то попытается уничтожить сердце, она не успеет его спасти. − Что мне нужно сделать? – спрашиваю я, уже предвидя ответ. − Она не поставила вокруг сердце защиту стражников, но огородила его мощной магией. Любой, кто приблизится, будет мгновенно уничтожен, Джадис даже не придется напрягаться. Но ты, Элизабет. – взгляд Аслана прошелся по мне, словно видя впервые и оценивая мои возможности. – Не имея никого опыта, ты сама по себе сильнее ее, из-за Сердца. И будучи связанными одной кровью, ты можешь преодолеть защиту. А значит… − Уничтожить ее сердце. – продолжила я. Если я могу уничтожить, смогу убить Джадис. Война будет выиграна. С внезапным хладнокровием поняла, что не боюсь убить Джадис. Ведь она стольких погубила. Едва не погубила Эдмунда. За нее, за Люси, Питера и Сьюзен, за всех убитых ее – Джадис умрет. Я уничтожу ее. − Я знаю, где находится сердце. – тихо проронил Лев, возвращая меня к реальности. – Если ты готова, то тебя будет ждать опытный проводник. Он укажет путь. − Как мне его уничтожить? – задала вопрос. Аслан, прежде чем пожелать мне спокойной ночи и отправить спать, ответил: − Ты поймешь, Элизабет. Ты все поймешь. Корделий, волнующийся и желавший мне удачи, остался далеко позади. Замок Белой Колдуньи, я была уверена, снизу выглядел более устрашающим, как надвигающаяся глыба льда, но мы взлетели на самую верхнюю башню. Точнее, почти. Корделий сказал, что тут начинает порог магии, охранявшее сердце и наверх мне придется подняться самой. Замок был точно живой, блестел и переливался в солнечных лучах, но внутри царила мгла. А еще холод. Плотнее закутываюсь в плащ, с каждым шагом ощущая, как на меня физически наваливается тот заслон, который выставила Джадис. На ум пришло сравнение: любого другого эта тяжесть просто бы расплющила, наверное, как в мультфильмах гирей. Но я, хоть мне и было тяжело дышать, хоть меня неумолимо и гнуло к земле, шла. На кон поставлены жизни семьи, любимого человека, тысячи и тысячи жителей Нарнии. Я не могу сдаться и предать их. Терпеть эту тяжесть было все сложнее. Я должна была понять, что мне делать. Что может помещать магии Джадис раздавить меня? Алетиометр, словно обвиняя меня в чем-то, обжег бедро. Ну конечно, только моя собственная сила. Энергия, которая сводила меня с ума, а окружающих заставляла трепетать поднялась во мне, подобно цунами. Я высвободила ее, позволяя обволакивать меня. Теперь я действительно выдела все по-другому – через голубую пленку. Поймав свое отражение в льдах, я не увидела в глазах зрачков или глазных яблок – в глазницах как будто сверкали два голубых шара. Искра без причиной радости родилась где-то в глубине сознания, прокатилась по телу, заряжая остывшую, холодную кровь и огнем влилась в сердце, заставляя его стремительно стучать, отдавая шумом в ушах. Я улыбнулась своему отражению, не чуть не напугавшись и пошла следом. Давление не пропало, но заметно ослабло. Ступать тихо я не старалась, но так получилось. Мои шаги эхом отдавались в пустом пространстве. По ступенями я поднималась вверх, к самой верхушке башни. Коридоры были узкие, стены были гладкими, не тронутые царапинами или порезами, которые были внизу – таким замок показывал мне Алетиометр. Зато практически везде был снег и лед. По снегу я ступала, а льдами были покрыты все стены. Окон не было, но даже без света я все видела. Сияние глаз помогали увидеть сполохи магии, но не обстановку. Я вскинула ладонь, которая буквально горела. Столп огня вырвался вверх, и теперь окружение было мне доступно. Выставив руку вперед и используя ее как факел, я двинулась вперед. Заброшенный, пустой коридор он тем не менее внушал невыразимый трепет и невольный страх перед его владелицей. Я настойчиво гнала эти мысли. Что мне сила Джадис? Вскоре от нее останется только тело, которое сожжёт солнце, а время превратит в прах. Это было чем-то похоже сказкой на Спящую Красавицу. Как принцесса добралась до самого верха дворцовой башни, так я теперь стояла напротив тяжелой дубовой двери. Мое зрение вернулось, а глаза перестали светится. Наверное, так даже лучше. В этой коморке не было старухи с веретеном, но там было сердце. Я ощущала волны магии, исходящие из него, чувствовала, как оно бьётся. Чувствовала, а потому решительно вошла. Я ожидала всего, но то, что увидела превзошло мои ожидания. В центре маленькой комнатки стоял большой кубок. Это был именно кубок, сделанный из толстого льда, ножка которого была с кроваво-красными ободками, у самого верха – перехваченная золотым обручем. Ну и это было не главным: прямо над кубком парило оно. Это не было и отдалённо похожим на человеческое анатомическое сердце и конечно не на то, что рисуют маленькие девочки. Сердце представляло собой сгусток энергии, похожий на шаровую молнию, вокруг него собирались ледяные волны. Не волны, а точнее что-то похожее на голубой огонь. Да, среднего размера синяя «шаровая молния» парящая над кубком, а рядом «голубой огонь». И под ним кстати тоже, выходящий из-под чащи. И так, я на месте. Что мне надо сделать? Аслан сказал, что я пойму, но пока-что идей не было. Я попробовала мысль логически: дочь мага уничтожила сердце легко, значит – это тоже можно. Никакого оружия рядом не было. Попробовать сжечь его? Но если у меня есть иммунитет, то почему сердце Джадис этого не выдержит? − Думай не как человек, а как Колдунья, Элизабет. – самой себе сказала, сжимая виски пальцами. Как это уничтожить, желательно не прикасаясь? – Ну же! Ну же! Оружия нет. Наколдовать? Не умею. Сжечь? А где гарантия что хуже не станет? Опрокинуть кубок…? Я открыла глаза. Вряд ли это будет чем-то стоящим, но может если источник этого «огня» упадет, то сердце лишится силы? И можно будет его просто раздавить? Но кубок выглядел тяжелым. Получится? И тут до меня дошло вся элементарность ситуации. Сделала шаг вперед, и голубые волны потянулись ко мне. Как щупальца, они попытались обвиться вокруг меня, но я с раздражением ответила на них своим огнем. Они перестали тянутся ко мне, я коснулась кубка кончиками пальцев. Холодный, но стоило мне отнять руку, как на ней образовалась пятно от красной краски. Краски ли? Я похолодела. Не краска, а кровь. Кровь самой Джадис. − Поняла. – крикнула я, не обращаясь не к кому, но ко всему миру. – Вот в чем моя сила, и твой страх. Мы – одной крови. Твоя защита обернулась против тебя, ибо перестала существовать для меня. Все слова Аслана обрели смысл. Вот, почему именно я должна это сделать. Вот почему защита на меня не действует защита. Вот почему Джадис боится меня. Кривая усмешка исказила мое лицо. Я уверенно вцепилась в чашку, чувствуя, как кровь сочится сквозь пальцы, пачкая плащ. Мстительная улыбка – что ты сейчас чувствуешь, тетя? Ощущаешь, как я лишаю тебя жизни? Звериный рык, словно разгоняя холодный воздух вокруг, вырвался из груди. Приложив максимум усилий, я опрокинула кубок он с громким треском и стуком упал на лед. Трещина пошла от золотого обруча наверху, но сердце все еще весело над полом. Хоть и заметно утратило свое сияние, но все еще… Этого было мало. Захлебнувшись в своей силе, я вскинула руки и сжала сердце. Оно было холодным, но я продолжала сжимать его, даже когда лед доставлял мне боль. Стискивая зубы, сквозь которые доносился болезненный стон, я не выпускала его из рук. Кожа на пальцах отозвалась жжением от искр, но это уже не останавливало меня. Я должна была не раздавить его. Ему нужно прекратить биться. Теперь я точно знала, что мне надо сделать. − Оно бьется, Джадис. Я вижу это. Твое сердце — это не большой красный комок мышц, а этот сгусток. Но вот оно замедляется, теряет свою энергию. Постепенно, оно высыхает, как если бы долго лежало на солнце. Но все это происходит сейчас. Энергия уходит… так…медленнее...Я вижу, как исчезает твоя сила и ты сама, Джадис. Это просто смешно, верно, тетя: я могу остановить твое сердце лишь своими мыслями… Еще меньше энергии, тетя, еще…. Сердце вот-вот остановится… Последняя капля энергии… Последний удар твоего анатомического сердце… В этот самый момент Джадис полностью потеряла контроль над сердцем. Эдмунд сломал ее палочку, но она продолжала биться, пока не почувствовала это. Ее ноги и руки у становятся как мрамор, как гипс. Они уже совсем белые, намного белее, чем были. Аслан сбил ее с ног, но сопротивляться она не могла. Руки ее судорожно дернулись, глаза широко распахнулись, глядя на Великого Льва… Чуть дальше – к сердцу. И прежде, чем Аслан вгрызся ей в глотку, принимая грех убийства на себя, Джадис расслышала слова Элизабет. Они доносились до нее как свозь воду, но Джадис поняла. Элизабет сказала… − Полная остановка. Руки дрожали. Сердце Джадис перестало походить на шаровую молнию, скорее на что-то грязное и жидкое. В омерзение, я откинула это от себя. Сердце ударилось о край перевернутой чащи и повисло на нем. Как испорченный шарик с водой, он лопнул, и густая черная кровь хлынула на пол. Я в ужасе отшатнулась. Сгорбленная, съежившаяся и словно бы сникшая, я прижалась к стене. На уничтожение этого сердца я потратила столько сил, что была просто опустошена. Прислонилась к прохладной стене, но не смогла держаться и съехала вниз, уродуя лицо кровавой царапиной. Перед глазами все плыло. Губы я изогнула в улыбке, однако улыбка вышла жесткая, страшная. Ее никто не мог видеть. Никто не мог видеть меня. Аслан, неужели я – убийца? Такая же, как и Джадис? Я не могу быть такой же. Да, я испытывала радость, мстительную радость, когда убивала ее, но разве это не заслужено? Разве не ты отправил меня сюда? Думать больше не было сил. Их вообще не на что не осталось. Я скользнула равнодушным взглядом по комнате. Кровь Джадис все еще осталась на полу, за нее и зацепился мой безумный взгляд. Пятно будто высосало силы, закрыло источник и превратило меня в сдутый шарик. Воздух покинул организм через поры кожи. Больше легкие не захотели работать. Голова безвольно мотнулась, я почувствовала соприкосновение с полом. Сухими губами я шептала, звала Эдмунда. Его, конечно его. Он мне нужен был, чтобы пережить этот кошмар. А он пережил это сражение? Голова кружилась, меня мутило. Но это уже было не важно. Мало чего важно осталось. Я заснула. *** − Где Элизабет? – это было первое, что спросил Эдмунд, когда пришел в себя. Ранение, благодаря эликсиру Люси, зажила быстро, но его все-таки продержали в лазарете до вечера. Завтра должна была состояться коронация и миссис Бобриха посоветовала ему отдохнуть. Он не мог отдыхать, потому что не знал, где Элизабет. Все знали – потому что когда ее вернул грифон, поднялась суматоха, но Эдмунда не пустили – где Лиззи, а он нет. Хотя у него было больше прав, как ему казалось. Миссис Бобриха неодобрительно посмотрела на него. − Вам бы еще поспать… − Не хочу больше спать! – заявил Эдмунд, вставая с кровати. Он отдохнул, рана не болела, но ему нужно было знать где Лиззи. – Где Элизабет? Бобриха тяжело вздохнула. Она искренне переживала за всех пятерых, и даже немного злилась на Аслана за то, что тот поручил девочке такое большое дело. Несмотря на то, что поступок той, кого раньше называли Белла, был очень и очень страшным, и сложным, многие приняли его с восторгом. Действительно достойная Королева – врага уничтожила, и сама выжила. Об этом знали все, кроме Пэванси. − Ваше Величество. – Эдмунд дернулся. На него смотрел грифон, почтительно склонив голову. – Меня зовут Корделий. Позвольте, я провожу вас к Королеве Элизабет. Эдмунд воодушевленно закивал и быстро направился за Корделием, улыбнувшись Бобрихе и проронив тихо «Спасибо». Сегодня ночью Аслан обещал устроить пир. Кто-то залечивал раны, кто-то хоронил своих земляков, но в целом атмосфера была радостной. Большинство врагов погибло во время первой атаки армии Аслана, а те, кто остался в живых, увидев, что Колдунья мертва, спаслись бегством или сдались в плен. Полчаса после битвы были особенно тяжелыми. Собирали тела погибших, Люси возвращала жизнь раненым, Аслан – тем, кто был обращен в камень. Эдмунда посветили в рыцари тут же, на поле битвы, но он плохо себя чувствовал, хотя и заметил, что самого любимого лица тут нет. Но миссис Бобриха отвела его в лазарет к другим и заставила поспать. Сейчас ему нужна была Элизабет. Корделий остановился у входа в голубой шатер. Он почтительно поклонился еще раз. Эдмунд подумал, что вряд ли сможет привыкнуть к этому. − Королева находится здесь. Только прошу, она очень устала. − Конечно. – ответил Эд. – Спасибо. И, не дожидаясь ответа, вошел внутрь. Разглядеть Элизабет было сложно. В шатре было темновато, а среди подушек и одеял найти ее не было возможным. Эдмунд наугад подошел к кровати подруги и протянул руку. Ее тут же сжала другая рука, холодная и дрожащая. − Привет. – хрипло проговорила девочка. Эд сжал ее руку и сел на край кровати, Лиззи пришлось подвинутся. − Привет. – так же шепотом ответил он. – Здесь темно. − Да, прости. – рядом с кроватью тут же загорелся огонек. Слабый, но его хватило, чтобы Эдмунд мог разглядеть Элизабет. Из нее словно выкачали все краски: черные волосы сливались с темнотой шатра и подушек, глаза серые, утратившие недавний сиреневый цвет, и привычны голубой. Кожа бледнее, словно она не ела несколько дней. Но что-то в Элизабет было, какая-то сила, не позволяющая назвать ее слабой. − Знаю, я ужасно выгляжу. – хрипло рассмеялась девушка. Эдмунд дернул губы в ответной усмешке. − Нет, не правда. – Элизабет недоверчиво хмыкнула. – По крайней мере, для меня ты все та же красавица. − Спасибо. – она слабо улыбнулась, а щеки налились желаемой краской. Эдмунд улыбнулся ей, а потом опять поцеловал. Она отчего-то не смогла поцеловать его первой. Он ее – смог.***
На следующий день в Большом Зале Кэр-Параваля – этом удивительном зале с потолком из слоновой кости, с дверью в восточной стене, выходящей прямо на море, и украшенной перьями западной стеной – в присутствии всех их друзей Аслан венчал Пятерых на царство. Под оглушительные крики: «Да здравствует король Питер! Да здравствует королева Сьюзен! Да здравствует королева Элизабет! Да здравствует король Эдмунд! Да здравствует королева Люси!» – он подвел их к пятерым тронам. Мистер Тумнусу, абсолютно счастливому и здоровому, выпала честь венчать Королей и Королев. Наверное, ещё никогда никто из них не был так счастлив. Люси вся дрожала от нетерпения, Сьюзен не могла сдержать серьёзное и торжественное выражение лица – на нем все время мелькала улыбка. Элизабет тоже волновалась, но вряд ли коронация может быть страшнее того, что она пережила, нет, страшнее не может, а счастливее – да, и будет. Эдмунд старался не мять свой длинный плащ, но под другому не мог унять дрожь в руках. И только Питер держался торжественно, с легкой и счастливой полуулыбкой на губах. И только когда они подошли к тронам, он заметил хитрую ухмылку своей подруги Элизабет. Более никто не смел называть ее «сестрой», ибо теперь у нее другая роль в их семье. И уж она знала, что Питер Пэванси нервничает едва ли меньше их. Когда Аслан заговорил, все замолчали. − Именем Блистающего Восточного моря, да славится Королева Люси – Отважная. – в абсолютной, торжественной тишине на головку малышки Люси первой опустили тонкую серебряную корону, словно сплетённую из веток дерева. Мистер Тумнус не мог сдержать улыбки, а Бобриха наверняка бы вытирала слезы маленьким белым платочком, коли они с Бобром не держали венцы Королев и Королей. − Именем Великого Западного леса, король Эдмунд – Справедливый. – едва на его голову опустилась серебряная корона, он нашел глазами сияющее лицо Элизабет по правую руку от него. Девушка широко улыбалась ему. − Именем Новорожденной Луны, что раз в столетий восходит над Западным лесом, да славится королева Элизабет – Чарующая. Ее корона была тяжелой. Тонкая, подобающая Королеве, тоже серебряная, но с едва заметным проблеском сирени. Почувствовав легкое прикосновение к своей руке, Элизабет в ответ провела пальцами по внутренней стороне ладони Короля Справедливого. Этот милый романтический жест, остался без внимания. − Именем Лучезарного Ясного солнца, королева Сьюзен – Великодушная. – венец Сьюзен был женственным, утончённым, золотым. Корона Питера была тяжелой, золотой, и старший Король последним почувствовал ее тяжесть на себе. − Именем Ясного Северного неба, да славится король Питер – Великолепный. Через широко распахнутые двери в восточной стене послышались голоса сирен и тритонов, подплывших к берегу, чтобы пропеть хвалу новым правителям Нарнии. – Кто был хоть один день королем или королевой в Нарнии, навсегда останется здесь королевой или королем. Несите достойно возложенное на вас бремя, сыновья и дочери Адама и Евы, – сказал Аслан. Сохраняя всю величественность, на которую они были способны в данный момент, Пятеро не детей, но Королей и Королев опустились на троны, и в руки им вложили скипетры, и они стали раздавать награды и ордена своим боевым друзьям: фавну Тумнусу и чете бобров, леопардам, добрым кентаврам и добрым гномам, и льву – тому, который был обращен в камень. В ту ночь в Кэр- Паравеле был большой праздник: пировали и плясали до утра. Сверкали золотые кубки, рекой лилось вино, и в ответ на музыку, звучавшую в замке, к ним доносилась удивительная, сладостная и грустная музыка обитателей моря. Но пока шло это веселье, Аслан потихоньку выскользнул из замка. И когда ребята это заметили, они ничего не сказали, потому что мистер Бобр их предупредил: – Аслан будет приходить и уходить, когда ему вздумается. Сегодня вы увидите его, а завтра нет. Он не любит быть привязанным к одному месту… и, понятное дело, есть немало других стран, где ему надо навести порядок. Не беспокойтесь. Он будет к вам заглядывать. Только не нужно его принуждать. Ведь он же не ручной лев. Он все-таки дикий. И еще в эту ночь, окрепла самая большая и сильная любовь на свете. Ибо Королева Чарующая наконец нашла свое место рядом с Королем Справедливым.