Королева Новорожденной Луны

Растения Кэр-Параваля, казалось, сделали все, чтоб юная принцесса вернулась на руки матери. Светловолосая девочка лет шести бодро убегала от Королевы, даже не понимая зачем. Это же игра, так весело убегать от мамочки по всему замку. И даже ожившие растения не были помехой, они просто не успевали схватить малышку – она то знала, с кем имеет дело. В Кэр-Паравале было много растений, во многом благодаря одной из трех – а ныне четырёх – Королев. Колдунья получала в подарок семена растений каждый раз, когда ее супруг отправлялся с политическим визитом в другие страны: Одинокие острова, Орландия, Тархистан, Тельмар. Вряд ли еще кто-то мог похвастаться такой коллекцией растений, как Королева Новорожденной Луны. Вскормленные магией и заботой, они шептали своей хозяйке обо всем. И конечно, впитавшие в себя магию, не могли быть безвольными украшениями. Как только почувствовали посыл, цепкие ветви тут же попытались схватить беглянку. Не причинив вреда, ведь принцесса, все-таки. Принцесса знала, что тетя должна была помочь маме. Хотя бы потому, что девочка чуть не сшибла ее в коридоре. Колдунья конечно не разозлилась, но вряд ли оставит шанс на такую маленькую месть – вернуть принцессу к матери, которая заставит девочку завершить дело. Нудное и скучное; как тети могут находить в этом что-то интересное? Гигантская черная тень упала на девочку неожиданно. Разбуженный шумом, на девочку спикировал Корделий. Он до сих пор жил в этом дворце, со дня коронации, когда Король Эдмунд даровал ему титул графа. Для всех приезжих это было странным – граф грифон, а главный советник – мистер Тумнус – являлся фавном. Но сам грифон, хоть и не говорил, был весьма и весьма прельщён такими почетом. Корделия не ограничивали, он мог быть где и когда ему захочется, но верный зверь оставался при своей любимице-Королеве и ее супруге. Однако годы шли, он старел; когда он впервые увидел Королеву, и он, и она были молодыми, полны бурлящие энергии. Теперь едва ли они могли демонстрировать этот огонь. Ей – не положено по статусу, а ему – мешает возраст. Но возраст был не помехой для того, чтобы иногда проявлять себя теми же молодыми созданиями. Спустя не много-не мало после коронации, у Корделия появились новые друзья, за которыми нужен был глаз да глаз, и которые еще могли быть непоседливыми и пускать свою энергию направо и налево. На одну из таких особ Корделий только что-то слетел с потолка. Своды замка были высокими, и там, практически у самых крыш, обжился старый грифон. Толстые, тесно поставленный балки были идеальным прибежищем для него: темно и прохладно. И видно все происходящее. С этих балок он и поймал маленькую принцессу. Зубы грифона сомкнулись на платье девочки; та закричала, забрыкалась, но к ней уже спешили две Королевы. Одна из них – у которой на руках сидела маленькая темноволосая девочка, с интересом поглядывающая на сестренку − тут же громко рассмеялась. Взлохмаченная, раскрасневшаяся от бега принцесса, пытающаяся вырвать из аккуратного захвата грифона вызвали приступы веселья, никогда не покидающие Королеву. Они всегда были внутри, бережно спрятанные от всех, кроме семьи. Так что Корделий немного ошибался – о веселом нраве Королевы знали, а многие и видели, все Нарнийцы. Вторая женщина не могла сдержать улыбки. Сделав вид, что она поправляет светлые волосы, убранные в элегантную, но стойкую прическу, она тихо хмыкнула. Но когда посмотрела на девочку, обиженную на весь мир, лицо ее было строгим и обвиняющим. − Спасибо, Корделий. – поблагодарила она зверя. Корделий склонил голову – хотя из-за его «добычи» получился просто поклон – и выпустил девочку; она тут же оказалась в руках матери. Эта женщина была Золотой Королевой – супругой Короля Питера по имени Элодия. Раньше она была простой фрейлиной при дочери короля Орландии. Во время политического визита Короля Питера, Короля Эдмунда и Королевы Элизабет, Элодия были приставлена помощницей Королевы, которая в тот момент была в положении. Срок был не настолько велик, чтобы оставаться дома – Элизабет могла хорошо влиять на обстановку, поэтому ее деверь уговорил брата на ее присутствие. Это была последняя ее поездка перед родами. Но суть в том, что бывшая служанка смогла предотвратить большую трагедию – вовремя спасла Элизабет от яда, подсыпанной в еду. Скандал был большой, но виновникам король Орландии сам отрубил головы, а Элодия была взята в Нарнию. Служанкой, впрочем, она была недолго – красивая, трудолюбивая, а кроме того еще и отважная, вскоре она стала супругой Короля Великолепного. За прошедшее время изменилось не только окружение пятерки, но они сами. Питер стал высоким широкоплечим мужчиной, отважным воином. Сьюзен стала красивой стройной женщиной с черными волосами, падающими чуть не до пят, и короли заморских стран наперебой отправляли в Нарнию послов и просили ее руку и сердце. Королева Элизабет прославилась как Королева-Колдунья, использующая светлую магию и помогающая всем нуждающимся. Она стала стройной, красивой женщиной, с гордой осанкой и полностью сиреневыми глазами. Ее супруг, Король Эдмунд Справедливый был более серьезного и спокойного нрава, чем Питер. А золотоволосая Люси всегда была весела, и все соседние принцы мечтали взять ее в жены. После коронации прошло не очень много – всего пятнадцать лет. И в возрасте двадцати лет, Королева Элизабет подарила Нарнии первого наследника – принца Анбесса, что означало «лев». Через четыре года и шесть месяцев появился еще один наследник – ребенок Короля Питера и его супруги Элодии. Это был не мальчик, но юная, и вскоре непоседливая, принцесса по имени Перлита, «жемчуг». Королева Элодия сейчас вновь была в положении, а у Элизабет чуть больше года назад тоже родилась прекрасная девочка Мелестина, что означало «небесная». Принц Анабесс, которому на днях исполнилось девять лет, был так же, как и мама – магом, не умеющим использовать свою силу, а от того проводивший все время рядом с мамой или отцом. Он не доставлял хлопот нянькам, которые иногда развлекали принца, но был таким же, как его отец – спокойным, можно даже сказать серьезным. Его глаза были отмечены магическим сиреневым блеском. Мальчик не стыдился своего дара, пытаясь использовать его во благо. Не было никаких придворных колдунов – мама сама им занималась. Будучи первым ребенком – долгожданным сыном и племянником – тети и дядя тоже посчитали нужным внести в его воспитание что-то свое. Особенно старалась Сьюзен, вознамерившаяся сделать из племянника достойного Короля в будущем. Анабессу такое внимание сначала льстило, но вскоре он решил все узнавать самому, а постоянное внимание стало его немного стеснять. Поэтому, когда родилась его кузина, Перлита, внимание схлынуло, что дало Анабессу больше пространства. Шестилетняя принцесса Перлита была непоседой, напоминающая Люси Отважную – такая же веселая, неугомонная, вечно ввязывалась в приключения. Она была смышлёной, но не любила учится. Убегающая от нянь, она исследовала каждый угол большого зала, забираясь в такие места, о которых никто не вспоминал много лет. И когда она появлялась, всем оставалось только охать и ахать. Она души не чаяла в своем кузене, но Анабесс попадал с ней в приключения только с формулировкой «А вдруг с ней одной случится что-то плохое»? Сказать, что ему это не нравилось или злило было бы ложью. О девочке на руках Элизабет сложно было судить – как и брат, Мелестина была спокойной, но с радостью проводила время на руках Перлиты, с ее помощью узнавая весь мир. Как и Королева Сьюзен великодушная, она была любознательной, уже в этом возрасте. Ни один из наследников не был капризным, плаксивым или эгоистичном. Они росли в мире и любви, но воспитывались в небольшой строгости – дети Королей же! Просто, как и Пэванси –хотя это имя давно забылось, как и многое – у них были свои выделяющиеся качества. Принцесса Перлита жалостливо посмотрела на мать, но Золотая Королева была непреклонна. − Сколько раз тебя просили не убегать, Перлита? – строго спросила Элодия. Королева Элизабет сочувствующе улыбнулась племяннице: скоро ей исполнится семь, так что Кэр-Параваль готовился к первому официальному балу принцессы. Сам бал был веселым, но подготовка к нему была сложной. Особенно из-за характера виновницы торжества: энергичная принцесса просто не могла усидеть на месте, срывая все примерки и норовя сунуться в главный зал. Королева Сьюзен, не имевшая детей и взявшая на себя большую часть подготовки, запрещала ей это, называя «сюрпризом». Поэтому девятилетнему принцу пришлось следить за сестрой. Мелестине было еще не понять происходившей суеты: она не слезала с рук, то отца, то матери, то путешествия по замке на спине грифона Корделия. Ему все сложнее и сложнее давались полеты, но присматривал он за девочкой так же хорошо, как когда-то мистер Тумнус за Анабессом. Бал был вторым официальном представлением Наследников. Первый такой справляли в полтора года, если матери считали свое дитя достаточно окрепшим. Тогда это были не просто крики о том, что в господствующей семье появился ребенок, а громогласным заявлением. Приглашались правители разных стран, дарились подарки – родителям, поскольку ребенок еще не мог оценить всю красоту и прелесть происходящего; игрушки дарились только от близких – самих родителей и от их братьев, и сестер. То есть, это был больше праздник для самих новоявленных отца и матери, нежели для ребенка. Второй такой праздник проводился спустя пять с половиной лет, когда Наследнику (или наследнице) исполнялось семь. Тот мало чем отличался от официального представления ранее, с пометкой на то что подарки уже были все для виновника торжества. На этот праздник являлись уже с некоторой мыслью о соединение государств. В открытую об этом не говорилось, но кто-то из знатных семей мог украдкой шепнуть Королю о желании в будущем соединить своих детей. Это было нормальным явлением, но все-таки на празднике сына Король Эдмунд дал вежливый отказ практически всем. Вряд ли Питер поступит по-другому. Дети должны сами выбрать себе любимых, как это сделали их родители. Так же приходилось терпеть многочисленные примерки семилетнему ребенку, учить новые танцы, все тонкости этикета – конечно, для кого-то вроде Перлит это было невыносимо. Для спокойного Анабесса это было мукой, так что уж говорить о такой непоседе. Она пользовалась каждой попыткой сбежать, да так, что ловить ее приходилось всей королевской чете. − Но мама! Это скучно! – захныкала девочка, обвиняющее глядя на поймавшего ее грифона. Предатель! − Ничего не хочу слышать. – заявила Королева Элодия. – Ты же так ждала этого торжества, так будь добра тщательно подготовится к нему. Это было правдой. Предвкушение от праздника, на котором она будет самой главной, захватило Перлиту после того, как ей о нем рассказали. Тетя Сьюзен спрашивала о ее предпочтениях, выспрашивала самые маленькие детали, о чем Перлита говорила с удовольствием. Подумать только – ее первый бал! И там она будет с кем-нибудь, обязательно, танцевать. Но если простой разговор с Королевой Великодушной был девочке в радость, то примерки и уроки не скрашивал даже Анабесс, часто присутствующий на них и помогающий кузине. − Элизабет! – взмолилась Перлита, обращаясь к любимой тете. Пусть она просто наколдует для нее красивое, удобное платье, которое понравится Перлит! Она уже представляла его, Лиззи наверняка сможет! Она же так сделала для Сьюзен и Люси, пусть сделает и для нее! А потом просто поможет внести ей в голову все правила и танцы. − Прости, Перли. – глаза Королевы смеялись. – Это твой первый праздник, сколько их еще будет в будущем? Ты не сможешь решать все, с помощью магии. К тому же, Сьюзен убьет меня, если узнает об этом. Считай, это проверкой на выдержку, красавица ты наша. Перлита что-то пробурчала, но не ответила. Она обняла маму за шею и уткнулась ей в волосы. Какой смысл быть красивой, если рядом будут красавицы-тети, и прекрасная мама? Хотя, принцесса все-таки мечтала о том, чтобы на нее кто-то смотрел так же, как дядя Эдмунд или папа смотрят на своих жен. Хоть Перлита и понимала, что тетя права, сейчас хотелось сделать все с помощью колдовства. − Спасибо, что помогла. – с легкой улыбкой поблагодарила светловолосая Элодия, и они с дочерью поспешили продолжить примерку. Сьюзен будет злится, если что-то пойдет не так. Элизабет рассмеялась, внезапно развеселившись, чем вызвала удивленный взгляд Мелестины. Девочка улыбнулась и захватила в маленький кулачек две пряди из прически мамы. Элизабет никогда не любила ходить с распущенными волосами, поэтому служанки собирали их во что-то красивое и затейливое. Этим утром длинные черные волосы были подняты в высокую прическу, лицо обрамляли лишь пара локонов, длина которых едва доходила до линии груди. За них то и уцепилась малышка, с интересом рассматривая. − Корделий, пойдем со мной. – попросила женщина, и грифон послушно двинулся за ней. Постаревший, он так или иначе все еще верно служил монаршей семье. Особенно – Королю Эдмунду и Королеве Элизабет, зорко охраняя их покой и детей. Малышка Мелестина, склонив голову на плечо матери, наблюдала за своим любимым зверком. Корделий не был сторонником пустых дурачеств, но не мог просто идти, когда любопытные глазки наблюдали за ним. Королева Элизабет милосердно не оборачивалась, пока грифон по кругу носился за своим хвостом, вставал на задние лапы, веселя ее дочь. Она сама не любила, когда кто-то видел ее дурачества рядом с детьми или Эдмундом. Остальные четверо обнаружились в малой гостиной. Каменные стены здесь были покрыты роскошными гобеленами с изображениями бьющихся рыцарей или прекрасных девушек, засмотревшихся на свое отражение в глади пруда. Центральное место в зале занимал камин, в высоту он был с двух взрослых мужчин, а украшало его вырезанное из очень красивого белого камня два женских лица, их взгляд, ясный и направленный вниз, наполнял сердца ощущением защищенности. Традиционный подарок на свадьбу. Их преподнесли послы из Орландии сначала Королеве Элизабет, потом – Элодии. В Орландии была примета, что если на свадьбу подарить такие скульптуры, то они будут охранять счастье, любовь в доме и красоту тех, кого изображали. Тепло огня дарило уют. Питер и Эдмунд уже был в нетерпение от предстоящей погони. Время на подобные развлечения у них было мало: сначала обустройство Нарнии, налаживание связей с другими странами, после – семейные хлопоты. Охота случалась редко, да и в большинстве случаев они были вдвоем. Иногда – во время визитов в другие страны, но там надо было следить за темой разговора и полностью почувствовать охотничий азарт, пьянящий голову, было сложно, когда необходимо было продумывать каждое свое слово. Королева Сьюзен, которая была любительницей более спокойной жизни, давала указания мистеру Тумнусу, что надо сделать, пока их нет. Поскольку Бал будет каким-никаким показателем их страны, надо все сделать максимально прекрасно. Она сводила с ума этим всех: какие цветы, цвета, а в Орландии едят это, а в Тархистане не грех это? Но никто старался больно не возмущаться, ведь понимали, насколько это важно – учесть такие маленькие детали, чтобы не оскорбить кого-то ненароком. Понимал это, и мистер Тумнус, который внимательно слушал Королеву, кое-что записывая в длинный свиток. Наверное, меньше всего досталось Элизабет и Элодии, из-за наличия детей. Короли окрестится таким образом не смогли. Ох, сколько надо будет сделать, когда они вернутся. А Люси… что ж, Люси просто была рада выбраться куда-то старой дружной компании – два брата, сестра и невестка. Это случалось так редко, и Королева Отважная боялась, что когда-нибудь, они отдалятся совсем. У Питера и Эдмунда уже свои дети, семьи. Вдруг, когда-то Люси поймет, что больше не может обратится к Питеру «мой дорогой брат», или как-то подколоть Эда. Что если Элизабет совсем потеряется в заботе о детях, что на милую подругу не останется времени? Эта вылазка была способом для Люси убедится, что с ее маленькой – именно маленькой, состоящий изначально из пяти человек – семьей в порядке. Она была рада этой вылазке, искренни рада. Потом, когда они вернутся, надо попросить накрыть стол именно здесь. Поедят все вместе, с Элодеей и детьми. Будет весело, обязательно. Анабесс тоже был тут. Он стоял рядом с отцом, не сутулясь, внимательно вслушиваясь в разговор двух Королей. Они говорили об охоте: в Нарнии она была запрещена, даже на безмолвных животных, но в Орландии нет. Но такие крупные существа как белые медведи или волки были некогда на стороне Колдуньи – на них охотились, если замечали настораживающую активность. Мальчик слушал про то, как проходит охота в Орландии или в жарком Тархистане. Особенно последнее вызывало интерес, поскольку там он еще не был. Зато был в Орландии, даже дважды. Отец иногда машинально поглаживал его по волосам. У Анбесса волосы были как у отца – непослушные, которые невозможно уложить. У Эдмунда на голове уже много лет была корона, свои волосы он не мог так свободно пригладить, но все время гладил сына по голове. Этот жест всегда умилял его супругу и мать Анабесса. Заметив, как она вошла в комнату с Мелестиной на руках, мальчик тихо отошел от отца и направился к Элизабет. − Вот и ты, дорогая. – тут же поприветствовал ее Эдмунд, даже не оборачиваюсь, прекрасно чувствуя свою супругу. – Мы уже начали переживать, что ты останешься готовится к празднику. − Как я могу пропустить такую погоню, мой дорогой муж. – ответила Элизабет. Эдмунд повернулся к ней, и встретился с ней глазами – ее смеялись, приглашая на поединок. Но супруг ей лишь улыбнулся. – Я всего лишь ловила сбежавшую принцессу вместе с ее мамой. Тут откликнулся уже Питер. Он слегка сдвинул брови, что придало ему несколько суровый вид. Когда Перлита видела его таким, мгновенно замолкала. Жаль, что на брата и сестер это не действовало. − Перлита опять хочет избежать подготовки? − Дорогой брат, тебе не о чем беспокоится. – заверила его Элизабет. – Все пройдет прекрасно, Сьюзен постарается. − Я видел зал, мама. – вступил в разговор Анабесс. Питер посмотрел на племянника, ожидая подробности: его тоже туда не пускали, и он не был уверен, что Элодия видела зал. Сьюзен их тщательно опрашивала, но делала все в тайне. Таким образом, ни виновница торжества, ни ее родители зал не видели, но Питер полагался на Сьюзен. Первый бал Анабесса готовила она тоже в тайне и все получилось просто великолепно. Но мальчик явно пообещал ничего не говорить, поэтому лишь с восхищением в сиреневых глазах промолвил. – Он такой красивый. Мне кажется, Перлита будет очень счастлива. Я возьму Мелестину? − Конечно, мой дорогой. – девочка улыбнулась своему брату и обняла его за шею. Анабесс любил проводить время с сёстрами, но все-таки ожидал появления брата, которого пророчили тете Элодии дриады. Точнее, ей пророчили близнецов – девочку и мальчика. Кроме того, около двух недель назад, у него поднялся небольшой жар. Мама конечно быстро справилась, но для «профилактики» его поддержали в комнате еще с недельку, боясь как бы болезнь не вернулась и как бы две принцессы не заболели. Анабесс и сам не мог подумать, что будет скучать по младшей сестренке, но так вышло. Да и мама с отцом сейчас покинут дворец, а это значит, что Мелестина пойдет на руки только к нему. Она редко шла к кому-то кроме родных. Корделий свернулся у огня и Анабесс сел рядом с ним, вместе с сестрой. Девочка тут же принялась перебирать шерсть зверя маленькими пальчиками. Анабесс выглядел задумчивым, глядя в огонь. Люси заметила состояние племянника, но не успела ничего спросить, как рядом плюхнулся Эдмунд и взъерошил волосы мальчика. − Что такое, сын? – весело спросил Король Эдмунд. – Можешь не расстраиваться из-за того, что ты не едешь с нами. – краем глаза тот заметил, что Питер выскользнул из комнаты, видимо, оповестить родных что он уходит и поговорить с дочерью. – Мы перед самым праздником выберемся на охоту за волками: ты, я и мама. Согласен? Эдмунд понизил голос до заговорщицкого шепота, так, что его услышал только сын и Элизабет, отличающаяся обострёнными чувствами. Она улыбнулась и легонько кивнула. Благо, что Сьюзен не услышала, а то найдет тысячу и одну причину почему это плохая идея. А после того, как они это провернут, пусть ругается и злится сколько хочет. Однако Анабесса даже предложение о скорой охоте с мамой и отцом не развеселила. Он все-так же смотрел в огонь, словно пытаясь найти там ответ. Элизабет, видя задумчивость сына и прекрасно осведомлённая о его способностях, достала алетиометр и откинула крышку. Королева никогда с ним не расставалась, нося под юбкой платья. Для нее изготовили специальное крепление, к котором присоединился алетиометр. Через незаметный карман в платье она доставала его, но все реже и реже. Когда она задала вопрос, случится ли что-то плохое, стрелки алетиометра указали на три знака: «Альфа и Омега» − неизбежное, «Дельфин» − возрождение, «Лошадь» − путешествии. Толковать алетиометр было под час сложно, но сейчас Элизабет просто не хотела этого делать. Впрочем, знаки не были плохими. Неизбежное путешествие, за которым последует возрождение. Вряд ли что-то страшное, о чем она и поспешила сообщить сыну. − И будьте все же осторожнее, хорошо? – серьезно попросил мальчик. Люси широко улыбнулась племяннику и обняла, поцеловав в макушку. − Все будет хорошо, мой мальчик. – проворковала Королева Отважная. Она безумно любили своих троих племянников и еще не родившихся двух, мечтая, что немного попозже, у нее будут свои собственные дети. Элизабет захлопнула крышку и вернула алетиометр на место как раз в тот момент, когда стрелка с «Альфа и Омега», качнулась и застала на «Песочные часы» − смерть, изменения. Это было последние предсказания алетиометра для Королевы Элизабет, которое она не смогла растолковать. − Не волнуйся, этого все лишь олень. Пусть и Белый. – Эдмунд предпринял последнюю попытку успокоить сыну. У него не было причин не доверять не по годам развитому дару Анабесса, но списал все это на усталость и перенесению болезнь. И все же, целуя сына и дочку в щеки, пообещал. – Мы скоро вернемся. Но Анабесс не верил. Каким-то шестым чувством, он чувствовал, что грядет что-то плохое, это перевернет их тихий и спокойный мир. Будь его воля, он бы упал на пол и кричал и плакал, лишь бы родные не отправлялись в эту погоню. Но он – не мог. Когда-нибудь, он будет Верховным Королем, несмотря на то, что его отец был вторым. В Нарнии короновали не по родству, а по старшинству. Анабесс должен сохранить достоинство. Ведь чувства могут обманывать? Пусть его они никогда и не подводили, принц хотел, чтобы в этот раз его обманули. Да и Компас мамы ничего опасного не предвидел. Хорошего он тоже не сказал, но какое-то путешествие не кому не навредит? Чтож, надо просто улыбнутся и пойти помочь Перлите. Ее бедную, наверняка замучили няньки. Король Эдмунд попрощался с детьми, когда к ним подлетела Элизабет, вновь расцеловала обоих и попросила Корделия присматривать за ними. Грифон кивнул и его хвост, словно с доказательство, обвился вокруг двух Наследников, словно защищая. Сьюзен еще раз прогнала мысленно все, что требовалось сделать. Она и сама не понимала, почему так нервничает, пересказывая все свои планы мистеру Тумнусу еще с утра. Ведь сегодня к вечеру они вернутся, и она сама за всем проследит. Она обняла двух детей, держа в объятьях немного дольше, чем следует. Следуя внезапному порыву, она поспешила за Эдмундом и Элизабет. Все втроем, не сговариваясь, они почувствовала острое желание увидеть Элодею. Сказать ей что-то милое. Элизабет, обнимая невестку, прошептала ей, чтобы та проследили за ее детьми, пока их с Эдмундом нет. Люси покидала гостиную последний. Она не смогла удержится, поцеловав своих племянником и попрощаться с Элодеей. Что Анабессу, что Элодее Отважная с улыбкой заверила, что все будет хорошо. А мальчику еще и напомнила о том, что завтра он должен выглядеть достойно – приезжает царевич Рабадаш, поэтому не стоит ли ему поспешить на примерку? Анабесс кивнул, но с места не сдвинулся. Около конюшней, пока они ждали задерживавшегося Питера, игривое настроение вернулось. Словно они и не прощались так, будто покидали родных навсегда. Скоро они начнут погоню за Белым оленем! Восторг захватывал всех, Люси не могла оставаться на месте – ее кобыла наматывала круги по двору. − Кстати о Рабадаше. – с наигранной незаинтересованностью напомнила Элизабет. В ее глазах сверкали знакомые всем икорки. – Так что ты ему скажешь? «Да, я выйду за Вас» или «Конечно, я стану твоей женой»? − С чего ты вязла, моя дорогая невестка, что я соглашусь? – гордо спросила Сьюзен, но щеки ее предательски окрасились в розовый цвет. Царевич Рабадаш, следующий наследник на трон Тархистана, уже довольно долгое время ненавязчиво ухаживал за Великодушной. Было совершенно ясно – по крайней мере, для ясновидящей Элизабет – что в день Семилетия Перлиты, Рабадаш сделает Сьюзен официальное предложение. О чем Лиззи и поспешила сообщить своей дорогой сестре. Кроме того, спустя время царевич написал Питеру письмо. Если Сьюзен чувствует себя не готовой, ей надо было дать отказ в письменной форме, дабы не унизить царевича публично, если да – то вскоре Нарния вновь справит еще один праздник. Элизабет, по просьбе самой Сьюзен, спросила у Алетиометра, будет ли этот брак удачным: свет, женское и конечно брак. − Лучше не соглашайся, дорогая сестра. – буркнул Эдмунд. Его Рабадаш, как и все тархистанцы, несколько раздражали. Причину такой вражды знал только сам Король и Царевич, но не с кем не делились. Но если любимая сестра будет счастлива, то какая разница с кем? Кроме того, отношения Нарнии и Тархистана были весьма шаткими, в основном из-за множества различий. Все понимали, что влюбленность и решение женится Рабадаша может быть ключом к крепкому мирному соглашению, но сказать в открытую об этом не решались. Ведь это означало подталкивание Великодушной к браку, а Верховный Король настоятельно просил не торопить сестру с ответом. Сьюзен ничего не ответила. Элизабет внезапно рассмеялась, смотря на Сьюзен. Королеве магии были лучше всех известно, какое решении примет Великодушная. Не потому, что это поможет наладить какие-то связи, нет, а потому что Элизабет видела, какими глазами на царевича смотрела королева. Каким взглядом он ей отвечал. Это будет великая любовь. На этой мысли женщина обернулась на своего супруга. Король Эдмунд повернул к ней голову и ласково улыбнулся. С годами, их детская любовь превратилась в настоящую. Была большая разница между тем, что было и тем, что происходило сейчас. Многие бы подумали, что отношениях должны складываться методом проб и ошибок, но именно у Эдмунда с Элизабет подобного было мало. Он даже официально не предлагал ей стать его «девушкой», нет: в семнадцать она основательно пробралась в его покои, в двадцать вынесла младенца под сердцем, в двадцать пять – дочь. Это была великая любовь, славившаяся на все страны, перед которой склоняли головы. Конечно, были размолвки, которые остальными бы даже за ссоры не посчитали, но на этом все. Они знали друг друга так хорошо, словно тысячу лет прожили вместе: любимый цвет, музыку, запах, любимое блюдо и неприятные воспоминания. Благодаря силе этой любви, Элизабет не стала такой, как ее тетка. У нее было сердце Короля, а она отдала ему свое. − Ну что, едем? – спросил появляющийся Питер. Король был радостен, немного встревожен предстоящей погоней. Подумать только: вчера мистер Тумнус – он уже стал к этому времени пожилым и начал толстеть – принес им известие о том, что в их краях вновь появился Белый Олень – тот самый Олень, который выполняет все желания, если кому-то удается его поймать. А сегодня они же собираются изловить его. Но чего им собственно желать? У них есть все, чего можно желать: семья, любовь народа, безграничное счастье. Король Питер об этом не говорил. Он последний вскочил на своего коня и первым унесся со двора Кэр-Параваля. С криками и смехом, за ним погнались другие – не только брат и сестры, но и главные приближенные отправились на охоту в западный лес в сопровождении псарей с охотничьими собаками и егерей с охотничьими рожками. В большие окна замка смотрел – принц Анабесс. Его лицо было хмурым, а в глазах застыла грусть. Он смотрел на то, как мама и отец покидают замок. Любой бы, кто увидел его сейчас, подумал, что принц расплачется, но этого не случилось. Сестренка на его руках уткнулась братцу в шею, что-то весело говоря на своем детском наречии. Он уже хотел предпринять что-то – что угодно, даже послать весть, что с ним или Перлитой что-то случилось, и пусть его накажут! Лишь бы они вернулись. Но тут их с Мелестиной позвали на примерку, и мальчику пришлось идти. Когда Короли и Королевы не вернулись в установленный в срок, никто не обратил внимание, занятый подготовкой к празднику. Принц – а вскоре, через четыре года и Верховный Король – сделал то, чего не делал больше никогда в жизни. Он расплакался. Потому что сегодня видел родных в последний раз.