Пятьдесят оттенков грусти

Алек просыпается от жара нагого тела под своим одеялом – его кровать не расчитана на двоих, но в ограниченном пространстве оказываются свои плюсы. От мягкого яблочного аромата шампуня чужих волос. От мысли, что влюбляется в рыжий. От осознания, что это абсолютное счастье. Любовь всегда представлялась ему дуэтом, командой работой, а он предпочитал быть волком-одиночкой. Любую мысль о близости портили сомнения. В правильных ли местах он будет целовать? Там ли дотрагиваться? Пытался представить свои руки на чьем-то теле, и тут же тонул в уверенности, что будет слишком угнетенным, слишком чопорным, слишком старательным. На деле все его сомнения оказались песочным хрупким замком перед большой волной – этой ночью все получилось как надо. Собственная спальня казалась ему незнакомой, чужой. Тоже самое происходило и с жизнью. Это не Александр Лайтвуд, воин без страха и упрека до мозга костей, находился в тяжелом жаре желания, в эйфории, в которой не требовалось больше думать, анализировать, где одно прикосновение влекло за собой другое, где просто нужно двигаться. Не Александр целовал примитивную. Кто-то другой занимался любовью. Более чистый. Более искренний. Более душевно незащищенный. Не Александр Лайтвуд, а его дубляж белого цвета. Охотник опустил голову, нежно коснулся губами плеча рядом лежащей Клэри, ее выступающей косточки ключицы под белой кожей, по которой тотчас побежали мурашки. Алеку нравится такое пробуждение. Нравится притягивать к себе еще спящую девушку, прикусывать до боли внутреннюю сторону щеки, чтобы сдержать рвущуюся наружу непечатную брань от контакта кожи с кожей. Нравится встречаться с приоткрытыми мутными и нечитаемыми глазами. Нравится вкус губ, который не описать, все еще припухлых от поцелуев. Нравится вялое сопротивление, проявляющееся в острой коленке, впивающейся в ребра. Нравится охрипший голос, умоляющий дать своей обладательнице фору хотя бы на несколько дней. Нравятся длинные пальцы, перебирающие его упрямые волосы, когда он чувствует себя без прикрас щенком, нуждающимся в ласке. - Доброе утро. - в радужке глаз Клэри тлеют веселые подобострастные угольки. - Ты такой непредсказуемый. - она переводит дыхание после бурного выхождения из сна. - Вчера я еле уговорила тебя дотронуться до меня, а сейчас... Что, охотникам разрешили касаться примитивных на официальном уровне пока мы спали? Алек слышал лишь обрывками. В ушах громыхала кровь. Он лежал напротив и думал лишь о том, какая она красивая. Даже бровью не повел на усмешку. - Есть правила и есть исключения. - на автомате выдал он. - С тобой я закон уже нарушил. Клэри ничего не ответила, лишь приподнялась на кровати, одной рукой удерживая одеяло на уровне своей груди, и мягко поцеловала его в подбородок. - То, что было сегодня ночью, - медленно начала она, но Алек не дал продолжить. - Наши чувства наконец-то обрели равновесие. - он в ожидании посмотрел на нее. Попытался разглядеть в еще бледном лице чувство жалости, которое развернуло бы начатую ими двумя кампанию на самое начало, но наткнулся лишь на знакомую пугающую глубину, которая прежде раздражительно грустила в самых нужных ему глазах на свете. - Я просто хотела сказать, что люблю тебя. - она приложила палец к его губам. Алек никогда не интересовался любовью. Ему не нужно было знать, что он кому-то необходим, чтобы оставаться на плаву. Любовь зачастую сложная непонятная слабость, которая ломает тебя изнутри день за днем. Любовь заставляет думать о ком-то куда чаще, чем ты хочешь. Она не стучится - выламывает дверь в сердце ногой. Превращает в зависимого безвольника, в неспособного заключенного своих мыслей и страстей. Алек мечтал не влюбляться, не быть объектом помешательства для другого человека, но он частенько не получал того, чего хотел. - Я могу ответить тем же, и не потому, что ты ждешь, что я сделаю тоже самое. - он осторожно погладил напряженную спину Клэри. - Не уверен, что точно знаком с этим чувством, но я тебя никуда никогда не отпущу. Ты тот человек, который изменил меня. Она открыла было рот, чтобы сказать хоть что-то, способное нарушить накалившуюся атмосферу от неожиданных серьезных признаний, но в конечном итоге выбрала точно беспроигрышный вариант - поцеловала, и это было самым правильным.