Там водятся драконы

Вилкас поворошил костерок, за которым присматривал, — все еще небольшой, но уже достаточно разгоревшийся, чтобы на нем можно было быстро сготовить пищу. Под открытым небом, на пути к очередной работе и едва остыв от схватки — они словно вернулись в старые добрые времена. Конечно, «старые добрые времена» претерпели с течением лет некоторые изменения. В первую очередь, с ним не было Фаркаса — близнец опасался, что станет пятым колесом, вклинивающимся в их с Предвестником отношения. Костер Корен развел не огнивом, а при помощи магии, а от битвы, из которой они вышли, остались лишь голые драконьи кости мили позади. Треснула ветка, и хотя в Вилкасе давно уже не было ничего от волка, он немедленно насторожился — и тут же понял по запаху и поступи, что его муж нарочно шумел, чтобы не застать его врасплох. — Я тут подумал... — Ммм? — донеслось в ответ, и Вилкас обернулся. В мягком свете разгорающегося костра оливковая кожа Корена почти сияла, разномастные глаза ярко блестели, а густые темные волосы, которые Корен заплетал во множество косичек, казались тенью позади него. Его красота немедленно пленила взгляд Вилкаса, как и всегда, особенно из-за рубашки, которая была велика Корену, и потому он утягивал ее на поясе, открывая взгляду ключицу и участок обнаженной кожи, на которые Вилкасу не терпелось наложить руки — и губы. Потом Вилкас заметил, что Корен подтягивал завязки на штанах; его лицо вдруг озарилось потусторонним зеленоватым сиянием, когда светлячок, торчащий у него изо рта, дернулся в предсмертной судороге, и, вспыхнув в последний раз, умер. Корен втянул оставшуюся часть светлячка в рот — он стоял достаточно близко, чтобы Вилкас мог услышать противный влажный хруст, с которым муж пережевывал эту мерзость. Вилкас отвернулся, чтобы скрыть собственное отвращение. Он знал, что и сам ел всякую гадость, будучи в личине волка, но эта «алхимия» Корена получила бы сладкий рулет за первенство в соревновании гадких увлечений. Корен устроился рядом с ним, и хотя Вилкас знал, что он увидит, он все равно бросил взгляд на мужа, и тот сияюще улыбнулся — в буквальном смысле: вещество, благодаря которому светлячки мерцали, заставляло его зубы слабо светиться. — Ты что-то говорил, любовь моя? «Боги, я целовал этот рот. Я позволял этому рту...» — Вилкас оборвал себя на полумысли, ухмыльнувшись и отведя взгляд. — Я просто подумал, что все как в старые добрые времена. Совсем как тогда. Позади была победа над могучим врагом, над головой — звездное небо, а с Кореном — его дурная тяга к исследованиям.