Крылья. Пробуждение.

Приглушенный удар и тихая дрожь земли заставили Кару вздрогнуть и открыть глаза. Огонь, распространяющий тепло, еще плясал, но постепенно становился все меньше и меньше, не получая пищи. Менестрель с трудом поднялся и осмотрелся, ощущая неприятный липкий холод, заструившийся по телу, - племянника нигде не было. Присмотревшись, мужчина увидел что-то темное, распластавшееся на снегу, и, опираясь на посох, побрел к нему, а после ускорился, поняв, что это и есть его племянник. Упав, Таэнор еще несколько метров прокатился по снегу, оставив после себя разрыхленный след. Его черные крылья были смяты, волосы растрепанными и влажными, грудная клетка ныла от сильного удара о землю. Менестрель подбежал к парню, бросил посох в снег и присел рядом. - Сумасшедший, - прошептал он, то ли тревожно, то ли злобно, пытаясь поднять его на ноги. – Совсем обезумел! Ты что вытворяешь?! Где болит? - Р-рука… - Идти ты можешь? - Кажется, могу… Парень с трудом приподнялся, собрал крылья. Лопатки у него болели, но все кости, как ни странно, были целы. Кару, помогая, довел его до костерка и усадил, а затем бережно взял его левую руку в свои ладони, задрал длинный рукав почти до локтя. Таэнор коротко зашипел – любое прикосновение отзывалось в запястье резкой пронзительной мимолетной болью. - У тебя серьезный вывих, - с кислым выражением произнес Кару. Тени от огня задумчиво блуждали по его лицу, он поглядел на парня. – Ты что это удумал? Таэнор отвернулся, продолжая держать руку вытянутой. Менестрель, бормоча что-то, принялся мазать запястье чем-то дурно пахнущим и очень склизким, а после крепко-накрепко перевязал запястье плотным бинтом, проведя полосу ткани между указательным и большим пальцем. - Я видел отца, - произнес Таэнор глухо, глядя на догорающие угли. – Во сне. Уже несколько раз. С самого детства, но в каждом сне я не видел его лица. Он стоял отдаленно, будто наблюдая, а после смерти мамы, он появился передо мной. В том виде, в котором умер. И говорил со мной…. О том, что произошло, будто видел это все. Я знаю, ты сейчас скажешь, что это только сон и не нужно все близко воспринимать это, но ты не видел того, что видел я. Темный предсказатель сказал что-то о перерождении души человека…. На этот раз мы были там. - Парень поднял подбородок, глядя на выступ. Кару поднял глаза, и невольно зрачки у него расширились. – И он сказал мне, что я должен научиться летать. Я еще не пробовал следовать его совету. Он просто приподнял меня и выкинул оттуда…. Я упал, и проснулся…. - А потом ты решил в действительности упасть? – язвительно поинтересовался песнопевец. Таэнор ответил ему испепеляющим взглядом. - Да, я решил проверить это в действительности. И Раэнэл был прав. Падения не избежать. И если бояться и вечно бежать от своих страхов, ничего не выйдет. Ничего не получится. Каждый раз, когда он приходит, то поднимает меня с колен, понимаешь? Он вдыхает в меня желание жить и идти дальше. Вперед. И я полез на этот выступ. Надеялся, что у меня что-нибудь получится. - И что получилось? – Кару невесело усмехнулся. Таэнор дернул головой. - Задержаться на несколько секунд над землей, а после камнем упасть вниз.

* * *

Когда рассвело, два спутника отправились дальше, затушив костер. Совсем недалеко был лес, но теперь назвать его лесом было можно лишь при наличии очень большого воображения. Кару, потянув носом, кашлянул и натянул плотный шерстяной шарф до самой переносицы, чтобы не вдыхать противного гнилого запаха. Таэнор почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота и старался не дышать глубоко, прикрываясь рукой. У края леса деревья стояли ровные и голые, раскинув ветви в разные стороны, но чем дальше, тем они становились реже. Вся земля была изрыта, будто изранена, снега почти не было. Деревья вырваны с корнями и свалены одно на другое, поэтому приходилось нередко огибать их, что никак не сокращало путь. С туч – сине-белых, начали падать снежинки, ровной пеленой ложась на землю, прикрывая собой друг друга. Кару, опираясь на посох, шел медленно. К вечеру они остановились и решили продолжить путь наутро. Благо, хвороста здесь было очень много, поэтому ночь обещала быть теплой. Кару сглотнул и присел на ветки поваленной ели, чьи длинные корни начало покрывать снегом. Таэнор стоял и, глядя на обломок, думал, что ему дальше с ним делать. То ли выкинуть в ближайшую расщелину, то ли оставить, кто знает, как еще ему может пригодиться обломок от когда-то славного меча. Решив, что теперь он бесполезен, поглядел на поляну и, замахнувшись, выкинул его. Прочертив длинную дугу, обломок с рукоятью упал в дыру, чтобы остаться там навсегда. - Таэнор, - позвал его Кару, и парень обернулся, опуская руку. - Что? - Знаешь, я подумал… - Менестрель облизал пересохшие губы, потрескавшиеся на колючем морозе. Холодные снежинки застыли в его волнистых волосах, - не стоит ждать рассвета, чтобы отправиться в путь. То есть, не стоит ждать рассвета тебе. Иди ты. Ты можешь пойти туда, а затем вернуться, а я буду ждать тебя здесь. - Ты предлагаешь мне оставить тебя в одиночестве? – Таэнор приподнял бровь и поглядел на рытвины, из которых все еще струился неприятный пар. – В таком месте? - Я вижу, как твое сердце рвется туда. Глаза тебя выдают, - усмехнулся песнопевец и, поднявшись, подошел к Крылатому юноше. – Иди туда. Затем вернешься. К ночи или к утру. Не беспокойся, со мной все будет хорошо. - Так не делается…. - Прекрати, Таэнор, - оборвал его менестрель. – Ты уже дома. Ты наследник. Иди туда. Ведь я вижу, как ты хочешь. И я все понимаю. Только будь…. Таэнор, заметив движение, рванулся на дядю. Он оттолкнул его в снег, и в ту же минуту, где было хрупкое плечо, опустилась окровавленная рука с коротким, но очень острым на вид кинжалом. Таэнор отпрянул – теперь он был безоружным, если не считать дядиного посоха, который упал у него ног. Крылатый подкинул его носком ботинка и схватил обеими руками, хищно скалясь. - Ненавижу! – прорычал Ллиарэс, размахивая клинком. Кровь на его руках засветилась, из-под ладони вырвался пламенный всполох и Таэнор едва увернулся, ощущая щекой жар огня. Огонь ударился в один конец посоха, брызнув искрами, и хрупкое старое дерево загорелось. - Прочь с этой земли! Прочь! Таэнор провернув посох, резко воткнул его горящим концом в снег, моментально туша. Заметив, что человек не замешкался, чародей невольно стушевался и тут же получил отменный удар обратным концом палки под дых, от которого сложился пополам. Таэнор замахнулся еще раз – метя прямо в голову, чтобы незадачливый убийца потерял сознание, но вдруг сильная рука остановила его удар. Это Кару, поднявшись, перехватил собственный посох. - Довольно! – грозно приказал он, общаясь и к Таэнору и к напавшему магу. Ллиарэс, выпрямился и встал в боевую стойку, которой учили каждого чародея. Его глаза пылали ненавистью, но истощенное тело дрожало от голода, а темно-фиолетовые круги под огромными глазами говорили только о недосыпании. Подбородок, руки и кое-где часть одежда была измазана багровыми кровавыми каплями. Он весь выражал из себя полнейшее безумие. Кару поглядел на него, и медленно поднял обе руки, показывая ладони. - Успокойся, милый мальчик…. - Милый?! – изумился Таэнор. – Да он едва не убил тебя! - Мы не причиним тебе вреда… Мы не враги…. - Каждый человек, который сейчас идет сюда – мой враг. Это моя земля! Я на ней родился! Я на ней вырос! И вам здесь не место. Отправляйтесь туда, куда пришли! – прорычал Ллиарэс. Он впустую замахнулся на Таэнора, но тот не дрогнул и не отпрянул. – Вон…. Это не ваша земля. - Здесь правят Крылатые. Всегда правили, - процедил Таэнор. – А я – один из них. И я могу доказать тебе это, маг. Он стащил с себя свой плащ, и расправил крылья. Его лицо не дрогнуло. Понимая, что Кару прав, и драться с озлобленным чародеем просто нет смысла, Таэнор спокойно воткнул посох в снег, давая понять, что больше не прибегнет к нему. Ллиарэс коротко выдохнул. Стоило увидеть крылья этого юноши, и вся его злость, вся ненависть, что наполняла его, исчезла сама собой, оставив после себя пустоту, и малую каплю надежды. Чужой кинжал, который он забрал у трупа еще ночью, выскользнул из ослабших пальцев и упал в мягкий, только что выпавший снег. - Откуда ты здесь…. – прошептал медленно чародей. Его колени ослаблено подогнулись. Наверное, он упал бы, если бы Кару – этот добрый и заботливый менестрель, который никогда никому не желал зла, не подхватил его на руки. Парень странно на него посмотрел – тупым, бессмысленным взглядом. Таэнор сощурился. - Я вернулся. А откуда здесь ты, чародей? В твоих глазах была ненависть, а теперь ее нет. Руки в крови, и далеко не в твоей. Скольких невинных ты убил? - Невинных? – прорычал Ллиарэс, все еще пытаясь встать прямо. – Я убил наемников и жрецов, которые шли именно сюда, по вашим следам. - Постой…. Так вчерашней ночью… Крики и всполох пожара там, - Таэнор качнул подбородком. – Твоих рук дело? - Моих, и я не жалею. И не остановлюсь. Я убью каждого. Пришло время мстить нам, магам, и пусть я буду первым. Отпусти меня! - Ты упадешь, - спокойно произнес песнопевец. – Тебе необходим отдых и еда. - Ничего мне нужно! – Ллиарэс с силой оттолкнул барда от себя и, наклонившись, поднял кинжал. Таэнор заметил, как знатно его штормит. Ноги уже его почти не держали. - Дядя прав, дальше тебе идти нельзя. - Зачем ты пришел сюда? Кто ты такой? Откуда ты вообще взялся? – Ллиарэс выпрямился, пытаясь не пошатываться. Таэнор скрестил руки. - Моим отцом был ныне покойный Раэнэл Крылатый, - ровным голосом проговорил юный принц. – А матерью – воительница. Она тоже погибла. Несколько месяцев назад. Мой дядя сжег ее тело. Моим вторым дядей по отцу был Кайо Бескрылый. И его тело тоже сожжено. - Ты убил его? - Отчасти, - проронил Таэнор. – Я вернулся сюда из тех мест, которые считал своим домом, потому что Запад – это то, где я должен сидеть. По праву. По закону. Ты сам знаешь это. - Дальше ничего нет. Голос Ллиарэса прозвучал тускло и безжизненно. Он сделал пару шагов назад и прижался спиной к ближайшей накрененной сосенке. – Там нет никого живого. А если есть, то они и тебе и мне враги. Здесь нашли приют только жрецы и их охранники. Их много. Они все собираются сюда. - Захватывать власть, им не принадлежащую, - подытожил Кару, отряхивая руки. – Оттого Таэнор и идет туда. Чтобы остановить. - В одиночку? – Ллиарэс нервно усмехнулся. - Ну, не так, чтобы в одиночку…. Теперь у меня есть чародей, который разделяет мои взгляды и интересы, - Таэнор, сощурив глаза, протянул раскрытую ладонь для рукопожатия. – Союзники? Назовешь мне свое имя? Ллиарэс долго глядел на него, словно бы испытывая и изучая одним взглядом – безумным и усталым одновременно. Стального цвета глаза чародея скользнули по гладким крыльям, по растрепанной одежде, где-то заляпанной алыми пятнами, по протянутой руке, туго перевязанной тряпицей, и, подавшись вперед, пожал ее. - Пообещай мне, что ни одному из них не будет пощады. Ни молодому, ни старому, - потребовал маг. Таэнор, поглядев ему в глаза, коротко кивнул. - Я даю обещание. - Тогда союзники. Меня зовут Ллиарэс, я чародей темной стороны, и Лариата я почитаю больше двух других. Тем, что я еще стою на ногах, я обязан лишь ему. Что делать дальше ты знаешь? - Наутро пойдем туда втроем. Если ты уверен в своих силах. - Я могу продержаться еще сутки, может быть, больше, - Ллиарэс поглядел на свои руки. – Мой Бог, кровожадный Лариат, питает меня. Я даю ему то, что он требует, а он дает мне то, что нужно мне. - Пойдем наутро. Уже слишком поздно. Нужно выспаться. - Я все равно не согласен. Сюда идут и другие, а пока еще ночь не опустилась. Нужно идти сейчас. Если ты хочешь успеть что-то понять. Наутро может быть уже поздно. Таэнор остановился, колеблясь. Ему не хотелось идти туда ночью, но слова мага слишком отчетливо напомнили ему то, о чем во сне рассказывал отец. Он решил повременить до утра, и потом горько пожалел об этом. - Все это пока что никак не укладывается у меня в голове, но…. Ладно. Ты жил здесь. Знаешь эти окрестности. Веди меня к замку. Оставив менестрелю сумку с едой, парень взглянул на кольцо на пальце, лихо перескочил через поваленную ель, и, все еще колеблясь между двух огней, неуверенно зашагал дальше. Ллиарэс, поправив закатанные рукава плотной рубахи, пошел за принцем, показывая дорогу, а Кару, медленно опираясь на посох, побрел за ними, осматриваясь. Трое путников через пару часов добрались до Благородных Ворот, хотя теперь, после нападения от них остались одни лишь странные разломанные щепки, а стена, окружающая столицу, была беспощадно разломана в нескольких местах – то здесь, то там сияли дыры, а вокруг грудой свалились пыльную булыжники, покрытые изморозью. Еще через пару часов, когда солнце уже почти скрылось за размытым горизонтом, трое уже подошли к разрушенному замку, вокруг которого пахло камнями, пылью и протухшей кровью. Неизвестно, сколько прошло с тех пор, как Древнейшие напали в первый раз. - А там, - Ллиарэс указал рукой чуть севернее, привлекая внимание, - был Дом Чародеев. Еще во времена Тол-Кариан. В этом доме жил прорицатель Варэл Луари. - Наслышан о нем, - спокойно произнес принц, приглядываясь. То, что называлось Домом Чародеев, теперь представляло несколько сырых поваленных деревьев, порядком обугленных, да груду камней и чьих-то костей, не представляющих никакой ценности. Кару скривился. Таэнор старательно обходил все трещины в мокрой влажной земле, оставляя за собой ровный след и ощущая, как неприятно становится ногам. Недалеко он услышал шум водопада, и еще издали увидел, что воды, спадающие с реки, окрашены густым алым цветом. Твердые осколки льда все еще покачивались на красных волнах. Зеленая тина, впитавшая в себя чужую кровь, так же стала багрово-коричневой и налипла паутиной на серые скользкие камни. Здесь прошел ураган. Таэнор попытался представить совершенно другую картину – серебристые воды, яркую тину и ряску, солоноватый запах реки, может быть, яркую, блестящую на солнце чешую от рыбок. Парень присел на сухом камне и опустил ладонь в алую воду, а после высунул руку, сжимая маленькую мертвую рыбешку с прилипшими плавниками и огромными алыми глазами. С отвращением парень откинул мертвую рыбку обратно в воду и вытер руку о снег, поднимаясь. Разрушенные обломки когда-то величественных колонн, изломанные рамы и выбитые стекла блестели на земле, окропленной кровью. Как всегда, обрывки чьих-то одежд, смятые браслеты, лопнувшие бусы, чьи-то останки. Парень прошел дальше, переступая через камни – стекляшки звонко трескались под его сапогами. После побоища здесь было тихо и безлюдно, и невольно он представил, как кричали мужчины и женщины, когда Древнейшие внезапно нарушили их мирный покой, как ржали кони, как визжали маленькие девочки и мальчики, какой здесь стоял грохот и звон. Рубинами застыла на разрыхленном снегу чужая кровь, теперь высохшая. На земле лежал какой-то человек. Нижняя половина туловища у него была откромсана, а в правой руке он держал меч, который никак ему не помог. Парень присел возле трупа, стараясь не глядеть на страшное смертельное увечье, и аккуратно взял его оружие в руку, проворачивая. Недорогая рукоять и слабая поцарапанная сталь – вряд ли он был богатым человеком. Да и меч был тяжелым, и Таэнору не по руке, поэтому он грубо воткнул острие в разрыхленную землю, рядом с убитым. Совсем недалеко от убитого лежало древко с изорванным черным полотнищем, слабо развевающимся на легком ветерке. Таэнор, приглядевшись, рукой расправил изорванное черное знамя, с двумя величественно распахнутыми крыльями золотого цвета. Знамя его королевства, теперь изорванное и утопленное в чужой крови. Где-то в землю вертикально врезались огромные острые стекла. Таэнор переступал с камня на камень, а после залез на образовавшуюся пыльную груду, и сердце его затрепетало и сжалось от страха одновременно. Может быть, когда-то очень давно этот дворец воплощал в себе всю красоту и величие Западных Крылатых Владык, высоких, статных, благородных, как его покойный отец, но сейчас от всего этого великолепия остались лишь жалкие обломки. Широкие двери были распахнуты настежь, сорваны с петель и измазаны кровью. Нигде не было трупов, лишь какие-то остатки – ноги, кисти рук, где-то раскромсанные головы и вытекшие розоватые мозги. Выбитые стекла там и здесь, разрушенные башенки, половина замка держалась лишь на добром слове, неизвестно, почему его не разрушили до конца. Основание обвалилось, но самый верх, несколько сильных башен остались уцелевшими, как и красивые окна в них. И, может быть, остались нетронутыми темницы. Парень, аккуратно помогая себе здоровой рукой, спустился вниз, поправил плащ, который, зацепившись за острый камень, с сухим треском разошелся по шву, и двинулся дальше. Ллиарэс спрыгнул за ним. - Здесь может быть небезопасно, - проговорил чародей вполголоса. – Там могут найти себе логово наемники. Таэнор, ничего не ответив, наклонился, подбирая другой меч – легкий, и направился дальше. Он почувствовал, что маг двинулся за ним. Вдохнув глубже, Таэнор скользнул в полуразрушенный замок. Мраморный пол – черный, с белыми разводами, был треснут, словно толстый слой льда, а потолок, грозясь обрушиться, держался на нескольких уцелевших колоннах, у которых валялись рядом погнутые канделябры. Здесь пахло по-иному. Пылью, растекшимся воском, и гнилью. Пол, словно сухой краской был измазан кровью, в углу валялся труп девушки с обнаженной грудью. От ее лица не осталось ничего, кроме раздробленных костей. Было так тихо, что шаги молодого наследника гулко отдавались эхом в руинах. Королевский трон с золотой резной спинкой был снесен, будто бы одним ударом. Дальше из трона выходила длинная винтовая лестница, полуразрушенная, но по груди камней, валяющейся возле, на нее вполне можно было подняться. Таэнор свернул в узенький коридор чуть левее от лестницы. На стенах, частично изломанных, частично исцарапанных, были нарисованы парящие птицы с огромными крыльями - черными и белыми, с зоркими глазами, и острыми, будто стальными, клювами. Здесь было ничем не лучше. Изодранные шторы покачивались от слабого ветра, холодный снег лег мягкой ровной тонкой простыней на мраморный пол. На нем, вдобавок ко всему, засыпанном пылью и каменной крошкой, валялись упавшие портреты. Аккуратно приблизившись, Таэнор поднял один из них – большой твердый холст, натянутый на жесткую раму – отполированную и покрытую лаком, и перевернул, глядя на двух людей на нем. Мужчина этот был приятен лицом, с яркими огненными глазами, в черных одеждах, с извилистым венцом, выступ которого приходился ему на середину лба. На сверкающей золотой короне были драгоценные камни фиолетового оттенка, а волосы мужчины - короля, как уже сообразил Таэнор, были длинными, почти до локтей, причесаны и собраны. Рядом с ним боком стояла женщина, с белым лицом и розоватыми, пухлыми, чуть растянутыми в улыбке губами. У нее были светлые длинные волосы, прямые и так же красиво собранные в прическу, а глаза были небесно-голубыми. Красивые обнаженные узкие плечи и изящные ключицы; она была одета в пышное фиолетовое платье, с драгоценными камнями на нем, на красивой шее застыла тонкая золотая цепочка с медальоном. Приглядевшись, Таэнор увидел, что она была немного пухлой, но после понял, что женщина была просто беременна. - Красивые…. – прошептал парень, коротко улыбаясь, - мои предки. Стена, на которой висели эти портреты, была разодрана, поэтому повесить их обратно просто было невозможно, и Таэнор аккуратно поставил картину вертикально на пол. Он двинулся дальше, подбирая и осматривая картину за картиной, пока не наткнулся на портрет своего отца. Он понял, что это отец – по уколу внутри, в самое сердце, будто что-то сказало ему. Предчувствие. Только на этой картине Раэнэл был гораздо моложе, чем Таэнор видел его во сне. Лицо узкое и совсем юное, может быть, ему было пятнадцать, а, может быть, и того меньше. Парень сидел на молодой, чуть примятой траве, скрестив ноги и положив на них изящные сильные руки. Он чуть наклонил голову в сторону и улыбался, ехидно глядя голубыми глазами, доставшимися от матери. Черные волосы распущены, на ногах дорогие, начищенные до блеска королевские сапоги. Еще на нем была длинная черная рубашка, на шее застыл красивый ремешок, а за спиной распахнулись два огромных крыла – еще живые, сильные, и с блестящими перьями. Таэнор коротко улыбнулся и поставил портрет на пол, а после двинулся дальше, ощущая на душе одновременно тепло и тоску. Как бы он хотел увидеть их всех сейчас – отца и маму, бабушку и дедушку…. Как бы хотел увидеть их полет. Возможно, тогда бы ему удалось подняться вместе с ними. На душе у него было так же пусто, как и в этом разрушенном замке, на губах вновь почувствовался горький вкус пепла. О болящей руке он и думать забыл, аккуратно поднимаясь по винтовой лестнице без перил дальше, глядя на отколотые ступеньки, чтобы случайно не отступиться. Лестница выходила к комнатам и просторным залам, впрочем, после нападения Древнейших и здесь не было былого великолепия. Дальше Таэнор подниматься не стал, хотя ему хотелось больше всего сейчас увидеть комнату отца, вдохнуть этот запах, оставшийся после него, хотя, сколько лет уже прошло с тех пор, как он сбежал отсюда. Что же нужно было пережить, чтобы покинуть все эти удобства и отправиться невесть куда, ночевать на голой земле, завернувшись в свой плащ, раздувать огонь, снова и снова, чтобы не замерзнуть. Протянув руку, парень провел пальцами, по шероховатой поверхности стены, наслаждаясь тактильным ощущением, и явно ощущая все эти впадинки, маленькие бугорки и сетки трещинок в камне. Он аккуратно прошел дальше и остановился у края разрушенной стены. Отсюда открывался прекрасный вид, здесь явно было окно – под ногами Таэнора валялись осколки, а внизу лежала разбитая рама. Прекрасный вид, на кровавый водопад с мертвой рыбой, отравленный трупным смрадом. На разрушенный лес, с поваленными и вырванными с корнями деревьями – теперь уже мертвыми и ни на что не годными. Вид на остальную, разрушенную часть когда-то великолепного замка, застывшего в окружении черных изорванных знамен. Для полной картины не хватало лишь догорающих костров, где сжигали все ценное, что могло остаться в этом замке. Снег перестал падать. Где-то, каркая и рассекая воздух черными крыльями, пролетел ворон и скрылся между сизых туч, надвигающихся с севера. Послышалось ржание коней, сухой треск и отдаленный звон сбруи. Таэнор сощурил глаза, видя нескольких всадников, а после, метнувшись, поспешно спустился с лестницы, и подбежал к воротам, прячась за ними и наблюдая. Ллиарэса нигде не было видно. Кару, услышав топот коней, обернулся и замер на месте, не в состоянии пошевелиться. Всадников было семь. Три жреца и четыре наемника. Фанатики, как и всегда, по законам своей лживой веры, были одеты в красные меховые плащи, на фоне которых бледнел даже алый водопад. Их кони – выряженные в дорогое убранство, фыркая, рысцой поскакали вокруг Кару, который остался на поле один-одинешенек и беспомощно сжимал свой, ни на что ни годный посох. Таэнор, оглядевшись, увидел чародея, тот стоял у большого валуна. Ни жрецы, ни наемники его не увидели. - Ты кто такой, путник? Никак заблудился? Один здесь бродишь, - ехидно спросил мужчина помоложе. Остальные загоготали. Ллиарэс, не стерпев, вышел к ним, а Таэнор остался в стороне – поглядеть, что будет дальше. - Не заблудился, - спокойно произнес менестрель, невольно от страха сжимая в руках посох, обугленный в одной стороны. - И он не один, - процедил Ллиарэс, сверкая серыми глазами. Жрецы, увидев юношу – со сплошь окровавленными руками и злобой в горящих глазах, вскрикнули практически одновременно. - Маг! - Колдун! - Взять его! Еретика! - Убить его! Убить! Наемники подстегнули лошадей, и те, заржав, покорно побежали к одиноко стоящему человеку. Кару бросился в сторону, потерял равновесие, и упал лицом в снег, но Ллиарэс не отпрянул. Он резко вскинул изящные руки. Этот взмах показался Таэнору сейчас страшнее самого смертельного удара, острее самого наточенного клинка. - Хорсэ лорсэ талар маара! – вскрикнул Ллиарэс зычным голосом. Небо дрогнуло, Таэнор присел от неожиданности – голос чародея отозвался где-то высоко, слева, справа, снизу – его голос впитался в воздух. Лошади, заржав, на бегу упали, почти каждая из них, сломала себе шею. Наемники повалились из седел, жрецы, которые тоже сидели верхом, упали вместе со своими жеребцами, и закричали – кони придавили им ноги. Ллиарэс покачнулся, его раны раскрылись, кровь обильно потекла у него по рукам, изящно скользя по линиям и изгибам ладони. Завлекающее зрелище, от которого не оторвать глаз. Таэнор, раскрыв крылья, выпрыгнул из своего места. С обнаженным клинком, он побежал на наемников, которые смогли высвободить ноги из стремян и теперь были готовы сражаться. Ллиарэс вытянул руку вперед, будто маня к себе. Кровь вспыхнула, завертелась, закружилась, ослепляя, обжигая. Мужчина с ножом, остановился на какое-то мгновение, зачарованный магическим зрелищем, и это стоило ему жизни. Таэнор, подбежав со стороны, замахнулся, и ударил его мечом – навылет пробивая грудную клетку. Кару закричал. Другой наемник, с яростью набросился на него, замахнулся тонкой кривой саблей. Менестрель, заслонился посохом, и метал, столкнувшись с палкой, с легкостью перерубил ее на две части. Палач, хищно скалясь, замахнулся снова, уверенный, что один удар принесет мирному певцу быструю, но ужасную смерть, но внезапно рука его ослабла, и он застыл в той же позе, в которой и был. Кару замер, глядя во все глаза. Человек стоял неподвижно с замахнувшейся саблей, и дергал рукой, будто хотел все же нанести смертельный удар, но что-то неосязаемое удерживало его от этого. Кару отполз подальше, беспомощно сжимая в руках обе древка перерубленного посоха. Человек, обессилено взвыв, медленно опустился на колени, судорожно сжимая рукоять сабли, и Кару, подняв глаза, увидел Ллиарэса за его спиной. Маг стоял, расставив ноги на ширине плеч и, повернувшись, опускал правую руку, сплошь залитую алыми струями. - Талар, - приказал он, и наемник, не способный противиться заклятию, покорно сел перед Кару, опуская руку. Таэнор, подойдя сзади него, с равнодушным и хладнокровным видом, схватил его за платок, которым была накрыта голова того. Он откинул незадачливому убийце голову и перерезал горло. Кровь, вырвавшись фонтаном, брызнула во все стороны, и стихла, медленно растекаясь по бездыханной груди. Двое остальных набросились на Ллиарэса, который, покачиваясь, отступил, но после быстро взял себя в руки. - Раал ол Лариат уни деви каран! – прорычал чародей. Окровавленный снег под его ногами взметнулся вихрем, ослепил, заколол глаза. Огненная струя, пройдя сквозь него, прошла и сквозь крайнего убийцу, дробя ему грудную клетку. Вихрь пламени промчался и еще дальше, сметая на своем пути, но после, медленно угасая, взорвался. Таэнор, не удержавшись на ногах, потерял равновесие, и упал, больно ударившись боком о выступающий камень. Наемник, с опаленной и раздробленной грудной клеткой, мертвый свалился мешком, а другой, с ужасом взглянув на него, чудом успел увернуться от взрыва и крошечных опаляющих огоньков, сравнимых только с осколками стекла. Лицо, шея и руки у него были исцарапаны, но в остальном он оказался цел и невредим. Таэнор с трудом поднялся – дышать ему стало сложно из-за удара. Поднявшийся вихрь грязно-розового снега улегся. Наемник, увидев, что чародей все еще находится на ногах – держится крепко и бормочет слова заклинания, закричал - пронзительно и жутко, бросил свою саблю на землю и, развернувшись, побежал прочь. Ллиарэс коротко усмехнулся и выпрямился, опуская руки. Он даже не бормотал заклинание, но снежного вихря и взрывающейся струи огня, которую невозможно остановить, было достаточно, чтобы отбить у молоденького убийцы всякое желание показываться в этом месте еще раз. Таэнор, подойдя, взял в левую руку обороненную вражескую саблю. Ллиарэс не глядел на него. Трое жрецов, придавленные своими же лошадями, коротко постанывали. Лошади были мертвы. Один из миссионеров – самый старший по возрасту, тихо прошипел, с яростью глядя на чародея, который возвышался на ним: - Кто ты такой? Кто… Что вам всем нужно от нас?! - Я Ллиарэс, - спокойно произнес парень, облизывая похолодевшие губы. – Ты меня не помнишь? - Пошел ты, мразь! Ты… еретик! Чертов магик, я вздерну тебя за то, что ты сделал. Ты ответишь за все! Слышишь, за все! - Значит, не помнишь, - наигранно разочарованно произнес парень и присел на корточки. – А я тебя помню. Однажды ты выступал…. Недалеко от столицы. Года два назад, помнишь? Там я сказал тебе, что ваш Бог лжив…. А ты ответил… - Шлюхин бастард! – прорычал проповедник, тщетно пытаясь выбраться из-под павшей лошади. Он не испытывал страха. Ллиарэс поджал губы. На его лицо опустилась тень Таэнора, который, слыша разговор, подошел ближе. - Да, именно это. Маг вынул небольшую металлическую вещь в форме треугольника. Или конуса. Таэнор не успел разглядеть. Маг сделал резкое движение. Он обхватил рукой подбородок жреца, суя два пальца ему в рот и с силой размыкая челюсти. Жрец замычал, пытаясь отцепить от себя окровавленные руки чародея. - У колдунов хорошая память, не забывай это, - процедил Ллиарэс. Он замахнулся и воткнул металлическую вещь миссионеру прямо в рот, и Таэнор невольно скривился от отвращения. Провернув магический предмет, чародей, без капли жалости, сунул всю руку ему в рот и резко выдернул. Миссионер, захлебываясь собственной кровью, бессвязно замычал. Таэнор снова скривился – в руке чародея вместе с его магическим предметом оказался и мягкий язык жреца. Ллиарэс откинул его прочь и, замахнувшись снова, магическим предметом пробил вопящему человеку голову, и тот упал на снег, истекая кровью. Остальные двое страшно закричали, один из них – опять же самый молоденький, сложил руки в молитве. - Прошу, пощади меня, маг! Я никому никогда не желал зла! Я не хотел сюда ехать! - Молчать. - Прошу, дай мне уйти! Пешком, я никого не приведу, клянусь, я отрекусь от всего, что было мне навязано, я забуду все, во что верил, я не хочу умирать, я прошу пощады! - Молчать! – огрызнулся Ллиарэс. - Не нужно его убивать, ему всего-то… - коротко вмешался Таэнор. – Не убивай его. Он молод и глуп. Ллиарэс резко обернулся к Крылатому принцу. - Ты дал мне слово. Обещание, - холодно напомнил он. – Он виноват сам. Он выбрал эту дорогу, теперь он расплатится. - А если он никого не убивал, кровь невиновного будет на твоих руках. И на моих, потому, что я позволил это. - Я не собираюсь оставлять нечисть на моей земле. На твоей земле, будущий король! – процедил чародей и неласково ткнул Таэнора длинным пальцем в грудь. – Сейчас ты его пощадишь, а потом он, помня наставления, вернется снова, я гарантирую тебе это. - Нет, великий! Прошу, не надо, я ни в чем не вино… - Умолкни! – прорычал Ллиарэс. Он замахнулся снова, ударил так, что густая кровь брызнула снова, окропив землю и мягкую кожу кобылки. - … ват… - выдохнул молодой миссионер, медленно валясь на бок. С его нежных розовых губ потекли алые струи, впитываясь в грязный снег. Таэнор поглядел на Ллиарэса, ощущая смутную тревогу. Кару, отбросив обе палки разломанного посоха, с трудом поднялся. Пока Таэнор отвлекся, Ллиарэс расправился с последним жрецом, который даже не стал ничего говорить – наверное, понял, что это было бесполезно. - Ты дикарь, - проговорил Таэнор, бросая на землю чужой меч. – У тебя нет чувства жалости. Насколько же ты жесток, если убил невинного? - Это пока он невинный, - проговорил Ллиарэс, без капли смущения глядя на принца. – Отчаянные времена требуют… - Требует нормальных действий, а не заставляют благородных чародеев становится откровенными мясниками, - прорычал Таэнор. - Нет в этом мире благородства больше! Нет! – выкрикнул Ллиарэс, и его голос эхом отозвался от полуразрушенных стен. – И если ты думаешь добиться мира своим пресловутым благородством, Таэнор Крылатый, я тебя разочарую – эти времена прошли, и вернутся лишь тогда, когда Риясэ будет очищен от этой падали! - Но это не выход…. - Еще едут… - Таэнор обернулся. К ним приближались еще наемники и жрецы, но теперь их было гораздо больше – человек пятнадцать. Ллиарэс поглядел на них и сжал губы. - У меня нет сил больше. Мы погибнем здесь. Я убил лошадей, - прошептал Ллиарэс. Таэнор сузил глаза. - Бегите сейчас. Я их отвлеку. - Нет, Таэнор! Не смей! – прокричал Кару. Как идеально совпали эти две ситуации. Так же говорил и Раэнэл, спасая им жизнь. Он обещал вернуться, но не вернулся. - Не спорь со мной! – прорычал парень, отталкивая родного дядю от себя. – Бегите, сейчас же! Я вернусь, обещаю! - Таэнор… Я прекрасно помню, чем все это закончилось в прошлый раз! – со слезами на глазах простонал Кару. – Не уходи! Бежим с нами, ну же! Парень вырвал руку из пальцев менестреля, толкнул его снова, едва не сбив с ног. - Верь мне, прошу! Верь мне! Все будет хорошо. Ллиарэс, обхватив менестреля за ремень лютни, потянул за собой. Времени оставалось мало. Кару, не выдержав, вытер слезы. Слишком больно. Слишком страшно и тревожно. Таэнор, не оборачиваясь, бросился в замок, слыша чьи-то крики. Он знал, кто-то точно погнался за ним. - А ну стоять! – взревел кто-то у Таэнора за спиной. Парень резко зашел за угол и отпрянул – в том месте, где было его плечо секунду назад, просвистела стрела с серым оперением. Лучник. Стрела, не достигнув цели, снизилась и упала на заснеженный пол. Таэнор скользнул в коридорчик, в котором уже был. Лучник преследовал его – его гулкие шаги отдавались в пустом помещении, а дыхание подгоняло. Он остановился, выстрелил снова. Стрела, просвистев, воткнулась в деревянный косяк, и Таэнор, который мгновением ранее отпрянул, выругался. Крылатый расправил крылья, взмахивая ими и, наконец-то найдя дверь, уперся в нее грудью. Она оказалась заперта, но кривая сабля легко сломала хлипкий замок. Принц, влетев в комнату, закрыл за собой дверь. Резкий удар – он невольно вскрикнул: острый кончик стрелы пробил дверь насквозь, едва не попав ему в голову. Таэнор, подхватив ближайший стул, поставил его к ручке, чтобы дверь открылась не сразу. Он осмотрелся, по смешанному сладковатому запаху понимая, что оказался в какой-то женской комнате. В дверь с силой ударили, ручка затрещала. - Ты труп, мальчик! – прорычали с той стороны. – Ты убил моего брата! Я вырву твои крылья, падаль! Крылья?!…. Таэнор отстранился от двери, с ужасом глядя на нее, уперся спиной в подоконник и обернулся. Это был третий, может быть, даже четвертый этаж. Отсюда земля казалась далекой, грязной. Он видел силуэты двух убегающих людей, к счастью, за ними никто не гнался. Дверь снова затрещала – мужчина бил ее ногой со всей силы. Руки у Таэнора задрожали, а в голове помутилось. Он не мог больше драться. Их слишком много. И, что хуже всего, он сам загнал себя в тупик. Его казнят – он законный принц. Его не будут держать в плену, он не нужен здесь живым… Таэнор коротко выдохнул, успокаиваясь. Настала пора последовать совету отца. Таэнор отошел от подоконника, собираясь с духом – дверь, затрещав в последний раз, раскрылась, оглушительно ударившись о стенку. С потолка посыпалась пыль. Таэнор, расправив крылья, метнулся к окну. Он вскочил на подоконник, оттолкнулся от выступа, прыгая наверх, и зажмурился. К его большому удивлению и радости, крылья послушно распахнулись, ловя воздушный потом, взмахнули, будто оживая после стольких лет бесплотных попыток. Таэнор поднялся выше, полетел, едва сдерживаясь от счастливого крика. Один из бегущих силуэтов остановился и обернулся, глядя на него, но Таэнор не смог разобрать, кто это был – маг или Кару. Крылья ударили снова, поднимая его выше, унося дальше от замка, но Таэнор, от радости первого полета просто напросто забыл о том, что лучник, ворвавшийся в комнату, все еще стоял там.... Стрела, просвистев там мелодично, даже нежно, не прошла мимо намеченной цели. Она с глухим звуком воткнулась Таэнору в спину – окровавленный наконечник вышел из середины груди. Крылатый задохнулся, ощущая, как тело медленно ослабло. Крылья, которые поднимали его, тоже ослабли. Взмахи стали вялыми. Таэнор вдохнул воздух в легкие, схватился пальцами за стрелу, торчащую из груди, пытаясь ее сломать, но из-за слабости, внезапно разлившейся по всему телу, у него это не получилось. Крылья, потеряв опору, беспомощно распахнулись, и Крылатый, не удержавшись в воздухе, камнем начал падать вниз. Воздух засвистел в ушах, но не попадал в легкие и не выходил из них. Веки, став тяжелыми, медленно опустились, и Таэнор увидел лицо. Белое лицо Бога Мертвых, который с улыбкой, нежной, как лепестки роз, и острой, как бритва, протянул ему свою белую ладонь. Таэнор бездумно взялся за эту руку, покидая тело, и не почувствовал удара, когда оно с глухим ударом упало на заснеженную поляну. Отдаленно послышался крик – злобы и тяжелого горя, но чей этот крик, постепенно стихающий вдали, на земле, Таэнор не смог определить. Ему это было уже неважно.