~
Аурина готова была выть и лезть на стенку. Взрослые члены Рода совсем недавно вернулись с очередного приёма во дворце, и теперь вовсю шло обсуждение того, что они там видели. Кто чем себя украсил, кто что говорил, кто в каких отношениях ныне состоит…. И как всё это вместе взятое сможет продвинуть Золотой род на более высокую позицию при дворе. И если бы они обсуждали это, как семья! Так нет же, у русалочки создавалось впечатление, что дворцовый раут продолжается: все вели себя со всеми так, будто бы на дипломатических переговорах. Впрочем, почему как? Печальная истина её семьи заключалась в том, что внутри неё существовала иерархия, и каждый член Рода пользовался строго определённой долей уважения и имел соответствующие права и обязанности, в зависимости от своего положения в семье. «Положение, которое занимаю я: «никто и ничто». Мало того, что я маленькая, так у меня и хвост даже близко не походит на оттенки золота». Слушая очередной «семейный сбор» (честь, которую она с радостью бы сочла бы слишком большой для себя, если бы её не заставили, считая, что сбор этот ни много ни мало – укрепит в ней дух семьи), она вдруг задалась вопросом, а можно ли вообще считать Золотой род семьёй. А место, из которого тебе хочется уплыть, не разбирая плавников, и никогда не возвращаться – домом.~
- Так, значит, благо нашей семьи для тебя – пустой звук?! – почти шёпотом вопросила белая от гнева мать. Мать…. Почему для всех живых существ это слово священно, а в Аурине не может вызвать даже отзвук трепета? Только лишь горечь и безрассудное желание тепла и ласки – и понимание, что от находящейся рядом русалки она никогда этого не получит. - Вот именно, вашей семьи. Моей семьёй никто из вас так и не стал. Ужасное, смертоубийственное заявление. Ещё никто не подвергал столь кощунственному сомнению семейственность Золотого рода. - Какие громкие слова, - взрослая русалка устало качает головой. Видно, что она смертельно утомлена диалогом и может найти огромное количество более приятных и важных вещей, чем увещевание дочери. – А что сделала ты, для того, чтобы стать частью семьи? - Я шесть тысяч приливов пытаюсь стать одной из вас. Но не выходит! Я не могу переступить через себя, не могу ломать свою личность! - Твою личность? А не мала ли ты для личности? Ты ещё ничего в жизни не добилась, ты даже отвергаешь предложенное тебе воспитание. Ты не хочешь стараться, чтобы стать кем-то нужным и важным для общества, занять в нём своё место! Зато уже именуешь себя личностью. - Значит, по-твоему, я – никто? – дрожащим голосом спросила русалочка, изо всех сил стараясь не заплакать. - Пока ты не выросла, пока не приносишь пользу, пока не делаешь то, что должна, наконец, да, ты – никто. Но ты вполне можешь стать кем-то, если захочешь. - Кем-то! Кем-то насквозь фальшивым, лживым, лицемерным, не делающим ничего просто так! Всё ради выгоды, всё с целью. Да способны ли вы просто так кого-нибудь любить?! Или видеть в мире хоть что-то прекрасное? - Какая же ты ещё маленькая и глупая, - сказала мать почти с презрением. – Никто ничего не делает просто так. Все твои наивные мечты, вся твоя вера в добро и любовь – просто вредные иллюзии, которые приведут тебя только к разочарованию. - А что же тогда не является иллюзией? - Власть. Когда ты над чем-то властен, ты задаёшь правила игры, и другие не могут возразить. Но стоит тебе только эту власть упустить – как ты раздавлен, поражён. И никто не придёт тебе на помощь. Наоборот, лишь поспособствуют ещё большему падению. Поэтому власть стоит того, чтобы за неё бороться, приносить ради неё жертвы, затачивать себя под обладание ею. - И до тех пор, пока золотые хвосты – символ нашей власти, мы будем приносить в жертву собственные характеры? – на лице русалочки появилась улыбка, слишком невесёлая, слишком взрослая. - Я рада, что ты усвоила урок, - старшая русалка произнесла это с подлинным облегчением и даже смогла выдавить из себя улыбку, которую сама явно считала заботливой и материнской. - Нет, не усвоила. Я не хочу быть такой, как вы. Заточенным оружием в погоне за властью с фальшивым золотом на чешуе. - Видит море, я не хотела говорить тебе этого, - вздохнула русалка раздражённо. – Но мне придётся. Ты считаешь себя единственной в своём роде? Первой отважной бунтаркой, восставшей против системы? Что же, это делает честь нашему Роду, коль даже его члены не знают, что стало с теми, кто противился семейным порядкам. - Что? – она была растеряна и ничего не понимала. - Если ты не подчинишься, то будешь навсегда вычеркнута из Золотого рода, и никто никогда не услышит о тебе. Я забуду, что у меня когда-то была дочь, и для остальных ты будешь всего лишь чужой русалкой. Сердце русалочки забилось где-то у горла. Вот так. Они просто вычеркнут её из своей жизни, будто никогда и не было непокорной малышки с сиреневым хвостом. Выходит, её никогда не любили. - Моя смерть будет представлена несчастным случаем? – слишком уж много разговоров она слышала о политических убийствах в этой семье, а потому не питала иллюзий. - Зачем нам тебя убивать? Ты уплывёшь сама на все четыре стороны проверять свою теорию о важности любви и всеобщей доброты. Но выплыв за порог дома, ты уже никогда не сможешь вернуться назад. Тебя для нас существовать уже не будет. - И как вы объясните другим мой уход? - Это наша забота. Жаль только, что при всём своём не по годам развитом уме, ты так и не заучила уроки. Но всё же запомни напоследок, дочь моя: убийство всегда должно быть оправданным, в противном случае не стоит к нему прибегать, это может лишь навредить. А главное, если у тебя есть власть, твоим историям поверят, насколько бы нелепыми они ни были. - То есть, ты уже меня выгоняешь? – она не могла в это поверить: родная мать ждала её ухода. - Я буду только рада, если в тебе победит благоразумие, и ты останешься. Но, признаться, я почти в это не верю. Всё же ты моей крови, и я узнаю в тебе моё упрямство. - Ты хочешь, чтобы я ушла. - Я хочу, чтобы ты осталась и со временем превратилась в жемчужину Золотого рода. Ты очень хорошо развита для своего возраста, хватаешь всё на лету, и я уверена, что всего через несколько тысяч приливов ты получишь привилегии, которых удостаиваются даже не все полноводные** члены семьи. И очень скоро весь Род будет в наших с тобой руках. И тогда ты сможешь быть какой угодно личностью и – как приятный бонус – распоряжаться всем, что есть в этой семье. Она не подплыла к своей дочери, не обняла её. Просто находилась перед ней, на некотором расстоянии, и говорила со всей страстью, но совсем не о том, что хотела услышать маленькая русалочка, так сильно нуждающаяся в материнском тепле и заботе. Что поделать, гордая красавица Аурика была истинной дочерью Золотого рода, и рассматривала собственное дитя, как, впрочем, и всё вокруг, лишь как средство достижения своей цели. Аурина смотрела на свою мать, и впервые в жизни осознавала, что в ней действительно нет ничего святого. То, что она вкладывала в слово «мама», словно бы не относилось к русалке напротив. Русалочка взглянула на мать, как на обычного морского жителя со своими сомнениями, страхами, желаниями – и без того, что дети автоматически приписывают своим матерям. Впервые она так сильно испытала крах собственных иллюзий. Это не шло ни в какое сравнение с остальными крушениями, которыми была полна её короткая жизнь. «Моя мама – просто обычная русалка, такая же, как все. И она меня не любит». Простая мысль наполнила сердце маленькой русалочки такой горечью, что она просто развернулась и уплыла. Не хотелось никаких прощальных фраз и пафосных речей. Хотелось просто уйти и самой навсегда позабыть, что когда-то имела отношение к великому и прекрасному Золотому роду.~
Этим же вечером Аурина признала, что уплыть из дома просто так было идеей весьма скверной: русалочка проголодалась, а у неё не было с собой ни денег, ни еды. Более того, окружающие её морские жители с недоверием косились на маленькую русалочку, которой едва ли исполнилось семь тысяч . Атлантический рынок, раскинувшийся неподалёку от дворца, оказался весьма неприветливым по отношению к той, у кого не было ничего. На русалочку обратил внимание лишь странный старьёвщик Море. Узнав о её беде, он посоветовал ей плыть в город Электрических угрей, что к западу от Атлантики. И даже вызвался проводить её, при условии, что она поможет ему сбыть свои товары. Это были самые тяжёлые три прилива в её жизни. Она припоминала все ухищрения, которым обучилась в семье, и даже изобретала новые – всё ради того, чтобы убедить морских жителей, встреченных на пути, купить, продать или обменять ценные вещи. - Я тобой доволен, - усмехнулся Море, оставляя её недалеко от города. – Город Электрических угрей – это город ярких возможностей. Однако если не приживёшься, найди меня, мы отлично сработаемся. - Ты не поплывёшь дальше? - Нет. Это город молодёжи, а молодняк в основном скверно относится к старинным диковинкам. - Тогда как я тебя найду? - Океан тесен, захочешь найти – так и найдёшь. И Море направился обратно, таща за собой большую раковину с разным старьём, из которого он имел удивительную способность выуживать именно то, что было нужно клиентам. Русалочка же поплыла в город, предвкушая, наконец, тёплый приём. Приём был более чем тёплый, и, обрадовавшаяся поначалу, она лишь потом поняла, почему. Все хозяева таверн, баров и клубов мечтали иметь малолетнюю работницу, готовую трудиться лишь за пучок водорослей и маленький угол для сна в тесном закутке подсобных помещений. Русалочку, которую пока ещё не защищает подводный закон, которую можно эксплуатировать и на которой можно наживаться. И она трудилась, приливами и отливами моя посуду и убирая заведение после закрытия. Официальной работы у неё не было, и ей строго запрещалось хоть как-то контактировать с посетителями – чтобы никто не узнал о дармовой работнице. С каждым приливом её обязанности всё увеличивались, с каждым приливом её бранили всё больше, и в итоге она поняла, что её положение ничем не отличается от жизни в чертогах Золотого рода. Её терпят, лишь пока она приносит пользу, и постоянно пытаются как можно сильнее вогнать в требуемые рамки. Она всё так же бесправна, и так же не считается за морского жителя. - Уплывёшь – и сдохнешь с голоду! Никто тебя к себе не возьмёт! – кричала хозяйка заведения ей вдогонку, и голос её казался столь неприятным, что русалочка даже не оглянулась.~
Пророчество хозяйки оказалось правдивым – маленькая русалочка оказалась никому не нужна. Особенно теперь, когда после тяжёлой работы она казалась изнурённой и совсем потеряла свой прежний лоск, выдававший если не её высокое происхождение, то степень ухода за собой. Ей ужасно хотелось есть, но есть было нечего. Именно тогда с ней случился её первый голодный обморок. «Нужно найти Море», - такой была первая мысль, когда она открыла глаза. Подняться со дна оказалось неожиданно сложно. Очень сильно болела голова, во всём теле была жуткая слабость, а потому плыть нормально ей не удавалось. Именно тогда она по-настоящему поняла слова старьёвщика о молодом и безжалостном городе: она не знала, сколько была без сознания, никто не помог ей, будто бы не заметив, и сейчас, стремительно проплывая мимо, молодые русалки и русалы не обращали никакого внимания на её странные движения. Возможно, считали, что она пьяна или приняла один из тех препаратов, что тайно продавались в клубе, где она когда-то работала. Но она всё же выплыла за пределы города. Однако старьёвщика поблизости не оказалось. Впрочем, он ведь не должен был её ждать всё это время. Океан, как он сказал, весьма тесен. «Где же мне его искать? Или нужно просто ждать здесь?», - словно бы вслед за этой мыслью к ней вновь подкрались тошнота и лёгкое головокружение, сменившиеся темнотой. Она казалась мягкой и странно уютной, всепоглощающей. Словно бы из другой жизни пришла боль от удара о поверхность дна, но она была недолгой. Желудок в последний раз отозвался голодным спазмом и затих. От сильной пощёчины глаза распахнулись рефлекторно, и, сфокусировав взгляд, Аурина сумела разглядеть старьёвщика, склонившегося над ней с весьма озабоченным видом.~
Теперь она путешествовала с торговцем. Ей даже не понадобилось ничего ему объяснять, он и без слов понял, что город молодёжи попросту использовал русалочку, выжав из неё все соки. - Ты потеряла весь товарный вид, - с неудовольствием отметил он. Но, тем не менее, он давал ей еду и работу. Сначала её измождённый вид давил на жалость клиентов: всё же подводные жители не могли проигнорировать отощавшего ребёнка, предлагавшего им товары с такой горячностью, будто бы от их покупки зависела его жизнь. Но со временем старьёвщику удалось вновь её откормить, и теперь в ход шло её обаяние, природное и приобретённое, а так же отголоски аристократического воспитания, что проявлялись в ней неосознанно: правильная, хорошо поставленная речь, отточенные движения, отменная вежливость и вбитая накрепко привычка прибегать к дипломатии в общении с кем-либо. Образ странствующего торговца диковинками, имеющего на воспитании сироту, поднял спрос на товары старьёвщика, и он был очень доволен своей компаньонкой. Аурина же была почти счастлива: ведь в работе была важна именно её личность, а не происхождение, и Море, несомненно, проявил доброту, взяв её к себе. Поэтому она старалась принести ему как можно больше пользы. Всё же она выучила, что выгода – важный принцип в межличностных отношениях, хоть и считала его, тем не менее, второстепенным. И была очень рада, что смогла найти этому подтверждение. Или же она ошибалась? - Сегодня у нас с тобой очень важный клиент, - Море нервничал, и это уже настораживало. Обычно он был спокоен и неколебим. – Он такой… никогда не знаешь, что выкинет. - Тогда зачем нам к нему идти? - У меня появилась редкая актиния. Она волшебная, с кучей полезных свойств. А этот очень хорошо платит за волшебные диковинки. Если, конечно, они ему понравятся. - А если не понравятся? - Тогда улепётывай так быстро, как только можешь. Желательно, успев прихватить самое ценное из раковины. Русалочке впервые стало не по себе. Старьёвщик советует бросить товар? Видимо, клиент не просто привередлив, а по-настоящему опасен. Подобных на своём веку она ещё не встречала, но поняла, а, точнее, догадалась, что именно такие покупатели, если останутся довольны, могут обеспечить сытую и безбедную жизнь очень надолго. И всё же ей пришлось призвать на помощь всю свою выдержку, когда из глубины зловещей пещеры к ним навстречу выплыло это. Это был огромный скат, в два русалочьих роста, с мощным туловищем и плавниками и далеко не дружелюбным выражением лица. Впрочем, на ската он был похож в той же степени, что акулиты похожи на акул. Молниеносно припомнив всё прочитанное в учебниках по теории морской эволюции, русалочка решила, что этот скат, вероятно, был каким-то образом отрезан от своей популяции и вполне успешно эволюционировал, не уменьшившись в размере, получив русалочьи черты, как те же акулиты, а совсем наоборот. - И как же эта актиния поможет увеличить мою силу? – голос его был глубоким, напрочь лишённым теплоты, в нём легко ощущалась затаённая угроза. - Ну, как же, мистер Скат, эта актиния уникальна…, - Море почти заверещал с такой паникой в голосе, что Аурина не смогла не вмешаться. Она и не заметила, как подхватила слова старьёвщика, наперебой с ним доказывая Скату полезность будущего приобретения. Она не ощутила той грани, когда её увещевания превратились почти что в спор. Она словно бы позабыла на мгновение о своём страхе, о том трепете, что внушал клиент. Она говорила с ним, как говорила бы с любым морским жителем, инстинктивно отбросив нотки, присутствующие в голосах всех торговцев. - Ну, что же, я принял решение, - сообщил, наконец, Скат. – Я куплю у тебя… её. Его палец с чёрным когтем указал прямо на русалочку. - Что?! – оба торговца древностями были изумлены. - Из всех твоих диковинок она – самая редкая. И уж точно прибавит мне сил куда лучше, чем твои водоросли. - Актиния, - тихо поправил Море. - Это исключено! Я не продаюсь! – Аурина была возмущена до крайности. - Всё в этом мире продаётся и покупается, - усмехнулся Скат, глядя на старьёвщика, и назвал сумму. У угря захватило дух. Он как-то беспомощно посмотрел на Ската, оглянулся на свою помощницу…. - Скажи ему! – русалочка всё ждала, что партнёр вступится за неё. - Идёт, - не глядя больше на неё, выдохнул торговец, и, получив вознаграждение и так и не оглянувшись, уплыл, таща свою раковину. Аурина застыла с выражением глубокого шока на лице. Она не ожидала, что её попросту продадут за редкий морской артефакт. Скат хохотал минуты две, глядя на потрясение маленькой русалочки. - Вот так. Выгода оказалась намного важнее дружбы, - назидательно произнёс он. – Ты, наверное, думала, что он тебя любит, что вы – равные партнёры или ещё того смешнее – друзья. Так вот, деточка, урок первый: доброты не существует. Есть только взаимная выгода. - Но… он ведь подобрал меня… выкормил… - И благодаря тебе получал большую прибыль, чем обычно. Ты окупалась. Ровно до того момента, как я предложил ему больше. - Зачем я тебе? - О, я найду, как извлечь из тебя максимальную пользу. Скат выполнил своё обещание. Для начала он обучил Аурину отличать нужные и важные предметы от океанского мусора. Русалочка и не подозревала раньше, сколько всего интересного, а, главное, полезного таит в себе океан. И сколько всего можно использовать для лучшего достижения поставленной цели. Стоит только оглянуться – и океан словно бы сам предоставляет тебе всё, что нужно: растения, бесхозные предметы со скрытым потенциалом, даже определённых морских существ, при правильном общении с которыми можно узнать много полезной информации. Русалочке очень нравилось учиться у Ската. Он был довольно терпеливым учителем, предпочитая лучше разъяснить несколько раз («как идиотке, которой ты временами бываешь»), чем получить от неё плохой результат. Но она не обольщалась. Очень хорошо помнила их первый разговор, и всё ждала, когда же Скат объяснит, для чего такие вложения в её образование. И такой день настал. Он послал её на первое дело. «Делом» называлась у него «охота за артефактами», проще говоря – кража. Проникнуть к кому-нибудь из морских жителей и уболтать, убедить, обокрасть. Всё, что угодно, любая тактика, любые подручные инструменты – способ не имел значения, был важен результат: принести Скату требуемую вещь. Однажды он поставил её перед фактом, что даже совершение убийства не огорчило бы его так, как её провал. «Если бы ты убила, но достала артефакт, и не привела с собой хвост, я бы тебя даже похвалил», - разочарованно сообщил он, когда она вернулась ни с чем. Это стало их первой ссорой – насколько вообще можно было позволить себе поссориться со Скатом. Аурина просто высказала ему всё, что думала на его счёт, включая собственное отношение к факту воровства у подводных братьев. На стороне Ската были сила и опыт, на её – юность, вера в добро и академические знания. Ссора закончилась вничью. Однако всё же заставила злодея несколько проникнуться уважением к маленькой русалочке. Он вновь поздравил себя с тем, что тогда решил купить её у недальновидного старьёвщика. Воровство и вымогательства прекратились. Он продолжил учить русалочку тому, что знал и умел сам. Она получила доступ к его сокровищнице. Они так и не стали друзьями. Пожалуй, Ската невозможно было даже представить чьим-то другом. Он предпочитал быть хозяином в своих владениях, отдавая русалочке приказы. Однако они общались очень близко, и она в целом была единственной, кому он доверял. Скату не удалось внушить ей, что не существует добра, взаимовыручки, а, главное, бескорыстия. Но он сумел привить ей критический взгляд на вещи и приучил анализировать. Поэтому, спустя несколько сотен приливов, она поняла, что в целом довольна своей жизнью. Хоть Скат взял (Взял? Да попросту купил!) её из расчёта, и пользовался её умениями, он всё же дал ей гораздо больше: научил выживанию, поделился ценной информацией. А уж сколько полезных знаний она почерпнула, разбирая его сокровищницу! Временами, пребывая в благодушном настроении, он даже рассказывал ей о каких-либо артефактах. Но самое главное: он ценил её за то, какая она есть. Он не пытался сломать или перекроить её личность. Он позволял ей быть собой. Следующий из этого вывод ввёл её в когнитивный диссонанс: Злой Скат давал ей больше, чем брал взамен. Но, конечно же, она не собиралась говорить ему об этом. Она не сказала ему даже своего имени. Представилась Риной. Потому что её имя было слишком говорящим. Все члены её семьи носили имена с корнем Аурум. Так звали основателя Золотого рода. Имена его потомкам служили таким же отличительным качеством, как и золотые хвосты. Мать Аурины звали Аурика, отца – Аурус, дядю – Аурут, старшего брата – Аурелий. Женской версией этого имени – Аурелией – звали бабушку. Зваться Риной было безопаснее. К тому же, она больше не принадлежала Золотому роду. Более того, она никогда и не была его частью. Зато её хвост теперь был насыщенного фиолетового цвета.~
Вскоре, однако, её жизнь круто изменилась. Всё началось с того, что при косвенной помощи Аурины, Скат нашёл себе подружку. Представить его в паре с кем-либо было проблемой, но, тем не менее, русалочка во время очередного задания (не связанного на этот раз с воровством) встретила ещё одного эволюционировавшего ската, который оказался женской особью, и познакомила со своим «хозяином». Скат стал гораздо чаще пропадать, гораздо больше позволять ей – просто не обращая внимания на то, что русалочка стала больше времени проводить в сокровищнице. Почти перестал давать ей задания. А однажды просто её отпустил. «Ты стала самым ценным моим приобретением: в итоге принесла мне счастье. Это не благодарность, русалка! Я лишь не хочу быть тебе должен. Ты свободна. И мешать нам не будешь заодно – видишь, мне это выгодно». Аурина покидала влюблённую пару с улыбкой. Скат, который пытался разубедить её в существовании чего-либо доброго и светлого, собрался создавать семью и отпускал ту, кто ему помогла. И, к тому же, отрицал, что сделал доброе дело. Это ли не доказательство того, что она всё-таки была права? Свободная жизнь, однако, не принесла ей ничего хорошего. Теперь у неё были необходимые навыки для автономного выживания, но огорчало отсутствие цели. Куда податься? Чем заняться, когда никому не нужна маловодная*** русалка? Она поклялась себе, что не вернётся к старьёвщику, а потому усиленно соображала, чем же заняться. Жить просто так от прилива к приливу без цели казалось ужасным. Она не воспринимала это как жизнь. И потому кочевала от места к месту, пытаясь найти свою нишу в огромном океане.~
Ей уже минуло семь тысяч приливов, а она всё ещё не могла найти себе места. Период выдался голодным, а потому она скиталась больше в поисках еды, уже не надеясь на судьбоносную встречу или намёк, который подсказал бы, как жить дальше. - Да где же они, - услышала она вдруг раздражённое бормотание неподалёку от себя. – Ух, если их здесь нет, и я зря выбралась!.. Подплыв поближе к источнику звука, она увидела большую женщину-осьминога с весьма сердитым выражением лица, выискивающую что-то на пустоши. - Я могу вам чем-то помочь? – спросила она с затаённой надеждой. Ведь это мог быть тот самый знак, что она так ждала! - Вряд ли, - едва обернувшись, ответила осьминог грубо. – Сомневаюсь, что ты знаешь, как опознать Сагартию Орната**** и показать мне, где находится место крепления. - Это бурые анемоны? – удивилась русалочка. – Они чуть южнее. Осьминог прищурилась. - Веди. - Вот. Только предупрежу сразу: не употребляйте в пищу – вызывает галлюцинации. Это заявление заставило собеседницу расхохотаться. На самом деле, эти растения были нужны ей для особого отвара, и она даже не думала их есть. Отсмеявшись, она поблагодарила Аурину за ценную информацию об участи отведавших Сагартию. Затем, снова прищурившись, поинтересовалась, как столь умную русалку занесло в океанскую пустошь. Аурина с радостью рассказала, что больше сотни приливов она ищет своё место в океане, и этот поиск заставляет её плыть, куда глаза глядят. Она, правда, не уверена, что уже успела исследовать всё океанское дно, но побывала в тысяче мест, где получила незабываемый опыт. Русалочка со странным чувством смотрела на собеседницу. Та взирала на неё пристально, словно бы проникая взглядом в самую душу. Подбирая, сравнивая, анализируя. Оглядывала русалку так, будто бы раздумывала, подходит ли она под какие-то неведомые критерии. - Ты стараешься держаться подальше от Атлантики, - произнесла она, наконец. – Почему? - Как вы это поняли? – русалочка была поражена, ведь она не упоминала названия мест, которые посетила. - Ты не узнала меня. Поверь, детка, если бы ты плавала в окрестностях Атлантики, то постаралась бы убраться с пустоши до того, как я тебя замечу. Итак? - Я там выросла. И возвращаться туда не собираюсь. - Даже если я предложу тебе стать моей ученицей? - Вашей… вы вообще кто? – до Аурины только дошло, что она так и не узнала, кто перед ней. А, судя по предыдущим словам собеседницы, по её усмешке, даже Скат может показаться добрым мальком. - Меня зовут Урсула. И мне очень нужны толковые кадры. Приплыли. Об Урсуле она слышала много всего – и не самого приятного. Более этого, ею её пугали в детстве. Поэтому русалочка пребывала в замешательстве. Морская ведьма, гроза всего океана, с которой предпочитает не связываться даже король Тритон, предлагает добровольно прийти в полную её власть. Изучать колдовское искусство. Погрузиться в тёмную магию. Это не имело ничего общего с тем, во что верила Аурина. Во тьме не найти добра и света. И она уже хотела отказаться, несмотря на возможный гнев ведьмы, но вдруг задумалась. Урсуле известны тайны всех семи морей. Она способна на многое, и может научить и её. И возможно именно она поможет найти место русалочки в океане. Но решающим аргументом всё же явилось воспоминание о Скате: проповедующий зло и жестокость, он, тем не менее, оказался способным на любовь и благодарность. Что, если и Урсула совсем не такая, какой её все представляют? - Я согласна, - ответила Аурина.~
Жить у Урсулы оказалось гораздо сложнее, чем у Ската. Если ему не было важно ничего, кроме результатов деятельности русалочки, то морская ведьма уделяла огромное внимание не только процессу обучения, но и соответствующему образу жизни. У Аурины был особенный распорядок дня. Ранний подъём, марш-бросок по окрестностям пещеры в поисках нужных компонентов, лёгкий завтрак и обучение. Обучение было тяжёлым. Важным было абсолютно всё. Любая мелочь могла оказаться решающей. Упустить мельчайший компонент – и вся пещера содрогнётся от мощного взрыва, а лицо наставницы утонет в ладони. В отличие от Ската, Урсула никогда не называла её идиоткой или тупицей, не подчёркивала, что приходится по нескольку раз вдалбливать ей одно и то же. Наоборот, она объясняла всё только один раз. Крайне тщательно и подробно, следя, чтобы воспитанница действительно поняла, но лишь один. Во время объяснения можно было задавать любые вопросы, главное – ухватить всё в точности. Если же что-то не получалось, наставница только вздыхала, объявляла, что урок на сегодня закончен, и давала другое задание, не связанное с колдовством. Как правило, заданием являлась уборка пещеры после неудачного эксперимента. Аурина до дрожи боялась разочарования ведьмы. С первого же прилива она поняла, что ей нравится изучать тонкое искусство колдовства. Так активно её мозг работал только в детстве, когда она поглощала информацию, данную Золотым родом. Русалочка сама не подозревала, как соскучилась по приятному ощущению мыслительного напряжения. Поэтому она страшилась момента, когда Урсула, видя её ошибки, поймёт, что зря решила её обучать, и прогонит. Оттого, закончив уборку, она скурпулёзно восстанавливала в памяти все слова наставницы и делала работу над ошибками. Урсула после неудачных экспериментов обычно удалялась на поиски ингредиентов взамен испорченных, прихватив своих мурен, а потому ничто не мешало Аурине убирать, а затем и экспериментировать, чтобы вернувшаяся ведьма улыбнулась довольно, при виде её успеха. Временами русалочке даже казалось, что наставница специально уходит, давая ей возможность поработать самой, реабилитироваться. Возможно, считала, что лучшее понимание достигается не столько её объяснениями, сколько самообъяснениями Рины, её работой над ошибками и их пониманием. Ошибок, впрочем, стало со временем меньше. Аурина привыкла к манере работы Урсулы, стала понимать её гораздо лучше, временами даже с полуслова, и ведьма стала давать ей более сложные задания. Она никогда не хвалила русалочку, но Рина слишком хорошо узнала её и видела, когда она довольна успехами своей воспитанницы. Осьминог посылала русалочку на различные миссии: добыть редкий ингредиент, пройти какую-либо сложную дистанцию в короткий срок или же убедить первого встречного в том, что ему, ну, просто необходимо обратиться к морской ведьме. Но более всего любила она комбинировать эти миссии, посылая Рину за редкой вещью в какое-нибудь опасное место, из которого никто ещё не выбирался живым. Если раньше русалочка не знала, может ли говорить, что исследовала всё морское дно, теперь такого вопроса для неё не стояло: она исследовала не только дно, но и самые труднодоступные и опасные его закоулки. В морских прериях, где обитают дикие морские кони, она ориентировалась, как на собственном заднем дворике, в краю древних вулканов и у затонувших кораблей знала каждый полип, и даже страшная бездна, в которую неосторожных морских жителей засасывало мощное дыхание голодного монстра, была ею полностью изучена. В той бездне Аурина не только умудрилась отыскать подарок на день рождения наставницы, но и обзавестись весьма полезными знакомствами, а так же отыскать другой, безопасный, выход со дна океанского разлома, который все именовали «бездной», и в котором разросся свой причудливый под-подводный мир с чудом пережившими аппетит монстра жертвами с поверхности. Правда, потом выяснилось, что Флотсам и Джетсам наврали, и день рождения Урсулы был в период цветения водорослей, но подарок ведьма всё равно оценила. Мурены не жаловали русалочку. Угрюмые, мрачные, привыкшие быть единственными подручными своей госпожи, они не понимали, зачем в их слаженном тандеме маловодная русалка, которая, к тому же, интересуется всем, что только возможно изучить. И, более того, которая посягает, и весьма успешно, на их законное поле деятельности: заманивание клиентуры. Хоть Урсула вскоре перестала давать подобные задания Рине, Флотсама с Джетсамом это не смягчило, и они не отказались от идеи избавиться от русалочки. Портить ей зелья было слишком рискованно: ведьма прекрасно знала почерк своих прихвостней и на раз отличала ошибку ученицы от подлости помощников. Поэтому они решили прибегнуть к более тонкой тактике: с намерением «помочь» заманивать Аурину туда, куда нужно им, и вынуждать совершать ошибки, которые Урсула не стерпит. На первый раз они заманили русалочку в Саргассово море, где втравили в конфликт с воинственным племенем осьминогов-мутантов. И именно эта воинственность, на которую уповали мурены, фактически, спасла Аурине жизнь. Почти в самый момент её казни вожаку принесли известие о наступающих врагах, превосходящих численностью и силой. Такие расклады осьминоги не любили, потому как предпочитали жестокие бои с последующей победой. А разве можно радоваться предстоящей битве, когда ты в меньшинстве? Позабыв об ожидающей казни «преступнице», властитель осьминогов отдал приказ прощаться с семьями и готовиться достойно умереть. Это возмутило Аурину, не раз читавшую в книгах океанской истории, как малочисленные армии побеждали с помощью хитроумных тактик. Именно эти знания, по сути, и спасли ей жизнь. Вспомнив прочитанное в книгах, она дала предводителю осьминогов правильные советы. Не прошло и прилива, как племя, вернувшееся с победой, готово было носить её на руках. А узнав о том, что она является ученицей Урсулы, осьминоги решили, что ведьма предвидела наступление вражеской армии и прислала свою воспитанницу им на помощь. Словом, Аурина вернулась из Саргассова моря с дарами для наставницы, заверениями в лояльности и кучей вопросов, почему осьминогов называют мутантами, когда они, по всем признакам, эволюционировали вследствие изоляции от собратьев в тёплых водах. В следующий раз мурены попытались столкнуть Аурину со Злым Скатом. Откуда им было знать, что именно с ним у русалочки остались вполне хорошие отношения? Скат к тому времени уже обзавёлся сыном, которого воспитывал единолично. С его избранницей, по-видимому, была связана какая-то мутная история, которую Рина предпочла не выспрашивать. А Скатёныш был замечательным: непоседливый, с огромным мыслительным потенциалом, он постоянно сбегал от отца в поисках чего-то нового и интересного. Отец хватался за голову: сынок совершенно не хотел насаждать в океане зло. Более того, он подружился с дочерью Тритона и ходил в крабью школу при дворце! Но, тем не менее, Скат души не чаял в своём отпрыске, да и Аурина увидела в нём замечательного товарища. Узнав, что русалочка поступила в обучение к морской ведьме, Скат её поздравил и пожелал как можно скорее подорвать всю Атлантику, а так же предложил свою помощь в этом нелёгком, но весёлом деле. Поганое настроение Флотсама с Джетсамом спас только строгий выговор от Урсулы: заигравшись со Скатёнышем, Рина очень поздно вернулась в пещеру, пропустив половину урока. Однажды мурены подстроили ссору русалочки с Глубоководом***** – огромной тигровой акулой и самой большой рыбой, которую Аурина когда-либо видела в своей жизни. Она была такой громадине на один зуб, и спасло её только чудо: гигант до того опешил, что на него наезжает какая-то мелкая русалка, что не стал глотать наглую рыбёшку сразу, а дал ей договорить. Слова Рины задели его за живое, и он вступил с ней в жаркую полемику. Приплывшие позже Флотсам с Джетсамом с целью стать свидетелями жестокого убийства, не ухватили всего спора, лишь громовые слова: «А, ну, поплыли – проверим!», - и то, как маловодная зазноба уплывает с самой чудовищной из акул. Мурены не были быстрыми пловцами, а потому решили не следовать за ними, а рассчитать, куда они направятся в итоге. Немного подумав, прихвостни Урсулы поплыли ко льдам Южного полюса. Их расчеты оказались верными: Глубоковод с Ауриной прибыли туда же немногим позже. Точнее, прибыла Аурина в компании недовольной рыбы-клоуна, в которой лишь сварливый вид и внушительные клыки выдавали Глубоковода. Моргана хохотала до слёз при виде столь колоритного зрелища. Разумеется, она разрешила русалочке поколдовать над возвращением первоначального облика её помощнику. Так и познакомились, выяснив, что океан действительно тесен. Вечером хохотала уже Урсула, которой Рина в красках расписала всё путешествие с Глубоководом и его реакцию на собственное уменьшение – ведь он работал на Моргану только потому, что она сделала его огромнейшей из акул океана. Рина не только не получила выговора за долгое отсутствие, но и была признана подающей надежды ученицей, так как её заклинание и контр-заклинание сработали. Подручные ведьмы ещё много раз пытались навредить русалочке, но так и не преуспели. Куда бы они её ни заманивали, она всегда находила общий язык с оппонентами, подстраивалась под ситуацию, словом – выживала. В такие моменты она искренне благодарила свою судьбу за старьёвщика, Ската и – как ни удивительно – за Золотой род. Все они дали ей нужные навыки, информацию, опыт. На уроках Урсулы она получала знания другого типа, тоже полезные, но без нужных ингредиентов под рукой жизнь чаще спасали именно те умения проанализировать, подстроиться, убедить. А так же вбитые накрепко манеры, дипломатия и академические знания из учебников, которые невозможно было достать, если ты из низов подводного мира. Последней – и самой грандиозной выходкой мурен – стало путешествие с Ауриной по Карибскому морю. Флотсам и Джетсам рассказали ей о Кракене, могущественном существе, грозе всех моряков, чьи чернила обладают уникальными магическими свойствами. Урсула дала своей ученице свободную неделю, в течение которой та могла как угодно практиковать свои умения. Будучи тонкими психологами, мурены без труда убедили русалочку отправиться за чернилами, и на этот раз решили плыть непосредственно с ней, чтобы не позволить произойти тем нелепым случайностям, что спасали ей жизнь до этого. Кракена они отыскали довольно быстро, но тут случилось непредвиденное: гигантское чудовище до того умилило Рину, что она, вместо того, чтобы попытаться убить монстра и погибнуть в процессе, начала ворковать с грозой морей и даже его гладить. Более того, головоногий оказался способен к примитивной форме общения! Флотсаму с Джетсамом оставалось только в бессильной ярости наблюдать, как русалочка договаривается с чудищем о полюбовной передаче ей волшебных чернил. Но в одну секунду всё изменилось: словно бы услышав чей-то зов, Кракен молниеносно позабыв своих новых друзей, на реактивной струе поплыл в неизвестном направлении. Аурина не собиралась сдаваться, и, уцепившись за гигантского спрута, отправилась вместе с ним к пункту его назначения. Муренам ничего не оставалось, кроме как обхватить хвостами русалочью руку и мрачно переглядываться. Морское чудовище привело их к затонувшему кораблю,… на котором вполне себе бодро сновали матросы, напоминающие морских обитателей, но имеющие так же и человеческие черты. - Летучий Голландец! – благоговейно выдохнула Рина под аккомпанемент стучащих зубов своих спутников. И это действительно был легендарный корабль, переправляющий, согласно легенде, души погибших в море на тот свет. Однако, как выяснилось, капитан презирал всяческие легенды и занимался лишь подбором матросов в свою команду. Судя по страху всех, кто находился на борту, капитан не был душой компании и был способен вселить ужас даже в бесстрашных. Но лишь только увидев прославленного капитана, Аурина отругала себя за излишние суеверия: он был чрезвычайно вежлив, обладал тонким юмором, любил иронизировать, а, главное, в его глазах она увидела вековую тоску. Она знала по опыту: такие существа могут оказаться либо неоправданно жестокими, либо замечательными личностями, если удастся хоть немного развеять эту тоску. А ещё они очень внимательны: Дэйви Джонс сразу же заметил русалочку и, лишь только дав какие-то инструкции Кракену, потребовал объяснений. Узнав, что Рина является ученицей морской ведьмы из далёкой Атлантики, прибыла за волшебными чернилами в целях практики магических умений и просто обожает осьминогов, капитан от души расхохотался и пообещал русалочке, что лично устроит ей незабываемую практику, а заодно и проверку её бесстрашию. Между прочим, мурен он посоветовал выбросить на съедение Кракену, так как, по мнению Джонса, они не только были трусливыми, но ещё и могли принести ей неприятности. Разумеется, русалочка воспротивилась такому произволу. Это была самая захватывающая неделя в её жизни! Плыть под водой на корабле было невероятным, но плыть над водой, как люди – поистине невозможным. Она побывала на Исла-де-Муэртэ, своими глазами видела проклятый пиратский клад, не побоялась примерить роскошную корону и даже выплыть в ней из грота. Своими глазами видела она внутренность легендарного Сундука Дэйви Джонса, куда и отправляются после смерти затонувшие в море. Она плавала с Кракеном на невиданные ею доселе глубины, исследовала прославленные затонувшие корабли, видела абордажи и «наборы в команду» и даже однажды поучаствовала в уходе от погони, когда один из королевских бригов почему-то счёл «Голландца» обычным пиратским кораблём. Она понимала, что только невероятная скорость «Летучего Голландца» и щедрость капитана позволили ей охватить всё это в одну неделю, и немного недоумевала, почему Дэйви Джонс вдруг оказался столь гостеприимным. Ответ пришёл, когда несколько уставшая от новых впечатлений Рина сидела на борту корабля, и Джонс неожиданно решил составить ей компанию: ему было скучно. Он несколько веков слыл морским дьяволом, выполнял одну и ту же работу, а, главное, при всём своём бессмертии, скорости и магии не был свободным. Маленькая русалочка была для него как внезапный бриз, возможность повеселиться, отвлечься. Той ночью они говорили долго. Обо всём на свете. Дэйви никогда не был аристократом, тем более, подводным аристократом, и не мог знать того, что было известно Аурине, но опыт бессмертного существа казался неиссякаемым, и до самого утра они философствовали, обсуждая добро, любовь, жестокость мира. Его забавляло, что она не утратила свою веру в лучшее в живых существах, а ей было достаточно ещё одного подтверждения, что и в самом, казалось бы, злом создании есть что-то хорошее. Возвращаться в Атлантику было немного грустно. И пусть она видела так много чудес, пусть Флотсам и Джетсам за эту неделю изменили своё к ней отношение и стали для неё Фло и Джо. Пусть в её руках была заветная склянка с волшебными чернилами Кракена, а в волосах – старинная заколка с Исла-де-Муэртэ, которую забрал для неё Джонс взамен той короны. Было очень жаль прощаться с командой, Кракеном и капитаном. На протяжении всего путешествия она незаметно собирала ингредиенты, из которых сварила первое зелье собственного изобретения, призванное согревать изнутри, дарить ощущение тепла и радости тому, кто выпьет несколько капель. Это был её прощальный подарок Дэйви Джонсу. Зелья должно было хватить надолго. Но так или иначе, тёплые воды Карибского моря остались позади, как и невероятная неделя практики. Впереди лежала Атлантика. - Выглядишь отдохнувшей, детка, - поприветствовала её Урсула. – Готова спорить, ты не работала, а развлекалась с этими скользкими дезертирами. - Неправда! Я придумала собственное зелье, и оно действует! А ещё я принесла с собой волшебные чернила и много удивительных историй. - Мадам Урсула, побольше бы таких развлечений, - впервые поддержали её мурены. - Ну, хорошо, если мне понравятся ваши истории, будут вам развлечения. И ведьма не соврала. Прекрасные истории в исполнении мурен и русалки положили начало замечательной традиции недельных практик с обязательными отчётами о приобретении чего-то нового: навыков, эмоций, впечатлений. Для краткости они называли такие практики развлечениями и всегда ожидали их с нетерпением.~
Время текло, и Аурина становилась всё более сведущей в колдовстве. Урсула всё больше улыбалась и всё меньше делала ей замечания. Вскоре русалочка получила свою ракушку – волшебный талисман, который увеличивал силы любой ведьмы. Наставница отметила, что далеко не каждая её ученица держалась достаточно долго для того, чтобы заслужить медальон. Как правило, получив базовые навыки, все уплывали, довольствуясь сознанием, что они умеют больше, чем окружающие. Ведьма была рада, что не ошиблась в Рине: ещё там, на пустоши, она заметила, что в русалочке не просто есть потенциал, а что она пойдёт до конца. И Аурина могла бы считать себя полностью счастливой, если бы временами не замечала тень тяжёлых мыслей, пробегавшую по лицу наставницы. У Урсулы был какой-то секрет, который отравлял её существование. И они были достаточно близки для того, чтобы однажды русалочка набралась храбрости и спросила, в чём дело. И призналась себе, что была готова ко всему, кроме услышанного. Урсула поведала ей свою историю. Они с сестрой не всегда были осьминогами, когда-то они были обычными русалками и жили во дворце. У них были мать, отец – и даже старший брат. Ведьма очень плохо помнила брата и отца, потому что однажды мать забрала их с сестрой и очень быстро уплыла прочь, за пределы Атлантики. Она рассказала дочерям, что отец выгнал их, потому что был злым и жестоким, а брата оставил себе, потому что больше его любил. Разве могли маленькие русалочки не проникнуться ненавистью к тому, кто обидел их мать, почти не любил их и так жестоко поступил со всей своей семьёй? Ситуацию усугубляло и то, что они остались без гроша, фактически, на милость океана. Моргана была тогда совсем маленькой, а вот Урсула очень хорошо запомнила муки голода и холод океанских течений. Их мать открыла в себе способности к колдовству, и тем зарабатывала им на жизнь. А, когда подошло время, стала обучать и дочерей. Однажды она заметила, что хорошей ведьме рук не хватает: ведь столько разных компонентов нужно добавлять в сложные зелья практически одновременно. Секундная заминка – и взрыв обеспечен. Тогда она и сменила хвосты своих дочерей на щупальца. Зелье дало побочный эффект, окрасив их кожу и, наоборот, начисто лишив волосы пигментации. Себя она заклясть не смогла: слишком часто прибегала к запретной для любой ведьмы магии, и её внешность уже подверглась изменениям. Намеренное силовое вмешательство могло стоить рассудка и жизни. Видя, как матери тяжело, маленькая Урсула изо всех сил старалась учиться как можно лучше, чтобы помогать ей. Поэтому она очень скоро освоила магию и даже, благодаря частым тренировкам мозга, уже могла импровизировать, составляя новые заклинания, тем самым неосознанно расширяя колдовскую науку. Разумеется, мать очень гордилась дочерью. Моргана же была младше и, в силу возраста, не понимала некоторых вещей. Она думала, что Урсуле просто всё легко даётся, что мать больше любит старшую сестру. Всё её старание преуспеть в магии было продиктовано детской ревностью, а потому она не продвинулась далеко. Это заставляло мать критиковать младшую дочь и вопрошать, почему же она не может быть хоть чуть более похожей на старшую. От этого Моргана окончательно замкнулась в себе, тем самым подсознательно ставя блок на собственные силы, и мечтала лишь о том, чтобы их жизнь хоть как-то изменилась. Её мечты сбылись: мать узнала, что умер отец, и решила вернуться во дворец, уповая на сына. Ведь сын не мог быть таким же, как его родитель, он вернул бы любимую маму и сестёр в семью. Но всё могло быть и иначе, и тогда всем им грозила смерть. Тогда мать самостоятельно отправилась на встречу с сыном, оставив дочерей в тайном убежище и пообещав вернуться за ними, если не будет опасности. Ведьмочки так больше и не увидели матери. Их брат заточил её в подводную пещеру. Моргана тут же откололась от сестры, уплыв куда глаза глядят, а Урсула отправилась на поиски мамы. Она нашла её, и узнала самое страшное: сын оказался куда хуже, чем его отец, и заточил её навсегда. - Единственный способ разрушить проклятье – использовать Трезубец. Но Тритон никогда не отдаст его добровольно. Поэтому я так пристально слежу за его младшей дочерью. Она своевольна, а, главное, она – его слабость. Через неё я получу над ним власть, заберу Трезубец, освобожу мать, и стану правительницей всех семи морей! Она будет гордиться мной! Аурина молчала. Её поразило то, как похожи были их истории: высокопоставленная семья, которая на проверку оказалась совсем не семьёй, скитания по океану, голод – и спасение в колдовстве. А, главное, почти всю сознательную жизнь – одиночество. И желание обрести семью. Только вот Рина её обрела, а для Урсулы она пока являлась неполной. - Я только одного не понимаю: зачем тебе править семью морями? Не ты ли всегда говорила, что Атлантика должна остаться Атлантикой? Без Тритона она изменится. - Знаешь ли ты, что будет, если я просто выпущу ту, что стараниями моего братца считается самой ужасной преступницей в королевстве? Понимаешь ли, что всех нас сразу же убьют? Трезубец расщепит любого. Он – истинная власть. Не передать, как русалочке стало гадко от этих слов. Никогда в своей жизни она не думала, что услышит о важности власти от морского жителя, ставшего самым родным. - Значит, всё, что ты делаешь – ради власти? Ты и меня затачивала под эту власть? - Затачивала под власть? Разве я похожа на дворцовых аристократов? Детка, пойми, то, к чему стремятся эти властолюбивые стервятники, по сути – никакая не власть. Но Трезубец – это сама суть Семи Морей, заключённая в оружии. Это даже не власть, это – Космос. Понимаешь, о чём я? Трезубец способен контролировать тебя, изменить твою природу навсегда, способен сделать что угодно с тобой, изменив саму твою суть. Он властен над всеми морскими созданиями, и никто не может ничего с этим сделать, потому что в нём поёт море. - Именно поэтому все мечтают захватить его, и ты – не исключение. Я всегда думала, что ты выше этого. Выше бренности, этой грызни, - Аурина не находила слов, чтобы описать всю глубину поразившего её потрясения. - Я хочу спасти свою мать. И отомстить моему так называемому брату, - отчеканила ведьма. – Если бы была возможность, я вернула бы после Трезубец Тритону, сделав мать недосягаемой даже для него, но, увы, его будет уже некому возвращать. Русалочка молчала долго, очень долго, оглядывая пещеру, пленённые души должников, подпитывавшие силу наставницы, всё, чем она жила вот уже больше тысячи приливов, и видела, как рушится образ неидеального, но тёплого дома, что она возвела, увы, лишь в своих фантазиях. - Ты жила с этим бременем всю жизнь, - тихо произнесла она, наконец. – И, если не откажешься от своей мести, не попробуешь найти другой выход, будешь жить с ним до конца дней своих. Я знаю истории всех твоих должников: никого ещё ты не обманывала намеренно. Ариэль будет первой, ведь так? - К чему ты ведёшь? – ведьма слушала очень внимательно, задумчиво прищурившись. - На твоих руках будет разрушенная жизнь русалочки – и всей королевской семьи, – кровь Тритона и собственного брата. Ты готова к бремени последствий твоей мести? Урсула действительно задумалась, явно просчитывая все варианты, все возможные пути. - Я не могу поступить иначе, детка, - мягко проговорила она. – Другого выхода у меня нет. А это значит, что я готова принести такую жертву. В её голосе действительно было сожаление. А Рина с ужасом поняла, что в любой другой ситуации развернулась бы и уплыла, как поступила ранее с Золотым родом, но сейчас не может. Не может оставить свою наставницу, несмотря на её чудовищные планы. Не хочет причинять ей боль ещё и своим уходом. Урсула действительно стала её семьёй, а семью не бросают.~
Она сидела в дальнем углу пещеры, раздумывая над формулой очередного эликсира, когда услышала гневный вопль своей наставницы: - Того и гляди, он поцелует её до захода солнца! Последовавший за этим звук вдребезги разбиваемых бутылей сказал русалочке, что ведьма не просто в гневе, она в ярости. Проигнорировать это было нельзя, и Аурина скорее поплыла узнать, что же случилось. - Что ж, пора мне взять дело в свои собственные щупальца! – почти рычала Урсула, создавая очередное заклинание. – Дочь Тритона станет моей! Как он будет страдать! «Страдать? Тритон? Что я упускаю? – задумалась русалочка. – Разве она не планировала убрать его тихо и безболезненно?» - Наконец-то я поймаю его на крючок! – с диким хохотом ведьма начала меняться. Огненный ореол заклинания очертил стройную девичью фигурку с тонкими чертами лица, тёмно-каштановыми волосами и глубокими фиолетовыми глазами. - Красиво, - вырвалось у Рины. - Не поверишь, детка, - вернувшаяся в свой прежний облик наставница слегка погладила её по волосам, – но я взяла за основу твою внешность. Чуть подрастёшь и будешь такой же красавицей. А мне пора. Мы встретимся с тобой уже по ту сторону успеха. Аурина вздрогнула. Почему-то от последней фразы ей стало жутко. - Пожалуйста, будь осторожна! – попросила она наставницу. Та лишь кивнула, улыбнувшись, и, пользуясь реактивной струёй, характерной для осьминогов, очень быстро поплыла к поверхности.~
Аурина могла лишь догадываться, почему спустя два прилива в море разразился ужасный шторм, не задевший, по счастью, логово наставницы. Но когда вдруг один за другим все полипы из «сада» ведьмы вдруг стали принимать русалочий облик и расплываться в разные стороны, её накрыла волна такого всепоглощающего ужаса, что жабры сжало болезненным спазмом. Хотелось плыть как можно быстрее туда, наверх, узнать, что же происходит. Не может такого быть, чтобы Урсула на расстоянии сняла проклятье со всех должников, не забрав при этом собственную ученицу. И Аурина плыла. Плыла, не жалея хвоста, а в груди нарастала жуткая уверенность: случилось страшное. Море успокаивалось, обломки кораблей возвращались обратно в пучину. Кратчайший путь лежал через них, и русалочка петляла среди опасных частей мачт, огибала тяжёлые доски, рвалась туда, где солнце пробивалось сквозь тонны мусора. Но ей не было суждено добраться до поверхности. Подхваченный течением обломок ударил её в висок, лишив сознания. «Ты по собственной вине потеряешь любимую дочь!» Эти слова эхом отдавались в голове царя Тритона, изнеможенно опустившегося на свой трон. Правитель Атлантики уже пятый прилив не мог найти Ариэль. Младшая дочь, его отрада, куда-то исчезла после той отвратительной ссоры. Сбежала из чувства протеста, и сейчас, наверное, забилась куда-нибудь одна, замёрзшая, голодная…. Уж лучше так, чем попасться какому-нибудь хищнику! Картины, одна страшнее другой, кружили в его сознании, а на них словно бы отвратительной фоновой музыкой, поставленной на повтор, была наложена фраза, сказанная когда-то его матерью. Пророчество, сделанное ею в бессильной ярости, когда она поняла, что не добьётся того, чего так страстно желала. Мать Тритона звали А… Аур… Нет, он не помнил. Все его воспоминания о матери касались зрелого возраста, но тогда он попросту забыл спросить её имя – настолько радость встречи вытеснила разум. Но всё по порядку. Нынешнего короля Атлантики воспитывали отец и дедушка. Бабушка умерла рано, а мать ушла, когда он был маленьким. Отец рассказывал ему, что супруга была слишком жадной до власти, и они постоянно ссорились на этой почве. В один прекрасный день он пригрозил развестись с ней, а она заявила, что в этом случае заберёт дочерей, и он не увидит их до самого полноводия . Так и произошло. Тритон смутно помнил двух своих маленьких сестёр. У старшей был красный хвост, это он помнил точно, потому что считал красный мальчишеским цветом и хотел себе такой же. А младшая, совсем ещё младенец, кажется, была с зелёным хвостом. Но глаза у неё точно были странного зелёного оттенка. После смерти отца мать возвратилась. Одна, без его сестёр. Она сказала, что боялась за них. По её словам, их с папой очень грамотно поссорили придворные, которые хотели захватить власть. Они с папой их раскусили, и она вынуждена была спасать жизнь дочерей, оставляя отцу воспитывать наследника, приглядывая за ним более тщательно, чем если бы он был не один. Тритон поверил тогда. Принял русалку с распростёртыми объятиями. Впрочем, от русалки в ней мало что оставалось. Она была вынуждена постоянно поддерживать защитные заклинания вокруг их с дочерьми жилища, а магия имеет свою цену. Она расплатилась внешним обликом. Но когда волна радости схлынула, он увидел истинное лицо своей матери: она пыталась править Атлантикой через своего сына. Когда он указал ей на это, она попробовала отнять его Трезубец силой. А когда же ей это не удалось, прокляла собственного сына, напророчив ему потерю жены, дочери и вечно неполную семью. Ему пришлось навеки заточить в пещере собственную мать. Он понимал, что мог бы иметь иллюзию счастливой семьи, если бы не замечал, как его используют. Но что стало бы с Атлантикой? Тритон осознавал, что был больше, чем просто правителем. Он был хранителем духа семи морей, а потому не имел права на иллюзии. Только ясность взора, чтобы править мудро. Он ненавидел дарованную ему власть, но понимал, что, раз она была дарована ему, а до этого – его предку, то заслужено. И если он достоин, то должен не только поддерживать порядок и общее благо, но и защищать Трезубец от посягательств тех, кто не выдержит бремени власти, и может навредить не только Атлантике, но и всему океану. Сделав правильный выбор во благо всех морских жителей, он принёс в жертву собственное счастье и гармонию своей семьи. Это бремя всегда лежало на его душе, но никогда ещё не давило так сильно. - Вашество! – Себастьян, пропавший вместе с Ариэль, появился словно бы из ниоткуда с чистейшей паникой на лице. – Ваша дочь, там, наверху, и морская ведьма…. - Объяснишь по дороге, Себастьян! Брови Тритона грозно сдвинулись, Трезубец засиял нестерпимым блеском. Король Атлантики дал себе страшную клятву сделать всё, что угодно, чтобы сохранить безопасность своей семьи и всего океана.|||
Всё закончилось. Урсула была повержена, а Ариэль вышла замуж за принца Эрика. Тритон мог быть спокоен, что всё кончилось хорошо, его любимая дочь в безопасности и, что самое главное, счастлива. Более того, через несколько недель после свадьбы он получил радостное известие: вскоре он станет дедушкой. Но спокоен он не был. С того самого момента, когда услышал о беременности дочери, он вдруг понял, как она уязвима. И как беззащитен будет родившийся ребёнок. Мнимое чувство безопасности на поверхности. Та же Урсула показала, как легко пробраться во дворец принца. Ариэль сосредоточится на малыше, а люди попросту не подозревают, как коварно ведьминское племя. А в том, что за Урсулу будут мстить, король не сомневался. Все ведьмы, колдуны, чародеи (за исключением рыб-джиннов из Аблакадаблы) в своё время обучались у Урсулы. Они могут быть одержимы местью за наставницу или же просто доказывать друг другу свою силу: мол, кто сумеет уничтожить ребёнка (а, в идеале, и его родителей), тот и займёт место морской ведьмы. Именно поэтому на следующий же день после получения радостного известия король принялся за работу. По его указу все морские обитатели, уличённые в колдовстве, доставлялись в замок, где на судебном разбирательстве выяснялось, были ли они хоть как-то связаны с Урсулой. И, если были…. Трезубец имел власть распылить любое существо, принадлежащее океану. Раз за разом занося Трезубец для рокового залпа, царь не ощущал ни капли раскаянья, даже наоборот. Собиратели фактов выяснили, что за внешне благовидными делами колдунов скрывалось такое…. Словом, правитель был даже рад, что вместе с обеспечением безопасности собственной семьи заодно очищает океан от такой грязи. Всё шло своим чередом, пока перед монархом не поставили следующую подсудимую. - Ей нет и девяти тысяч! – взволнованно зашептались в зале. Тритон не поверил своим глазам: маленькая русалочка, младше Ариэль! Но ошибиться было невозможно: на её шее красовался ведьминский кулон-ракушка. В столь юном возрасте! Король пригляделся: забранные назад тёмно-каштановые волосы чуть ниже плеч, внимательно глядящие глаза странного фиолетового оттенка, в цвет насыщенно-фиолетовому хвосту, но главное – тонкие черты лица. Русалочка напоминала ему кого-то. Он мог бы поклясться, что не так давно видел кого-то очень похожего на неё. - Как тебя зовут, дитя? – спросил он. - Рина. - Пожалуйста, расскажи нам, как на твоей шее оказался этот кулон, - Тритону очень хотелось, чтобы русалочка просто где-то нашла его. Но она рассказала о морской ведьме, об испытаниях, что она прошла, доказывая, что достойна чести носить ракушку, и даже упомянула несколько мест, в которых побывала. Посещение этих мест было строго запрещено подводным законом ввиду их опасности. Но король не обратил внимания на нарушение запрета, так поразила его речь русалочки: чёткая, ясная, хорошо поставленная. Создавалось впечатление, что её воспитывали при дворе. Но кто из аристократов способен отдать собственное дитя морской ведьме?! - Она совсем глупая! Сама же даёт показания против себя! – раздался вдруг с трибун голос ребёнка. - Аурита! – прекрасная золотохвостая русалка шикнула на несдержанную малышку. - Аурита, единственное дитя Золотого рода, - Тритон поразился невесёлой улыбке подсудимой. – Позволь поздравить, для столь юного возраста ты обладаешь прекрасным потенциалом. Для того чтобы он понял, хватило лишь одного взгляда на лица малышки и её матери, да небольшого воспоминания о великой скорби Золотого рода, по безвременной кончине маленькой Аурины. - Где твоя семья? - Моей семьёй была Урсула. И Фло с Джо, конечно, тоже. - Как вообще можно было жить с морской ведьмой?! – выкрикнул кто-то. - Вы её просто не знали. Со специфическим юмором, правда, но классно готовила – и не только зелья. А ещё следила за «садом». Со своих мест внезапно всплыло несколько десятков русалов и русалок. - Мы были её «садом»! – возмущённо закричал один из них. – А ты, каждый день, проплывая мимо нас, хоть бы раз задумалась, откуда мы взялись! - Значит, тому, что ты ученица морской ведьмы, есть свидетели, - тяжело вздохнул Тритон. - А вы искали доказательства моей вины? – изумилась русалочка. – Хотя да, убийство же должно быть оправданным, иначе оно может только навредить. - Ваше величество, я требую распылить эту безродную преступницу, - всплыла с места красавица Аурика, держа на руках свою младшую, нет, единственную дочь. Она была такой же белой, как и в тот день, когда Аурина в последний раз её видела. «Вот и вся безукоризненная чистота крови», - подумалось царю Атлантики. Но самым страшным для него было другое. - Распыляйте, - пожала плечами Рина. – Я всё равно уже сделала всё, что хотела. А, главное, нашла подтверждение, что главное всё же – совсем не власть. - Остерегись, безумная! Король Тритон держит власть над тобой в своих руках. - Власть – это иллюзия. Её не существует. То, что вы называете властью, есть лишь грамотное использование слабостей окружающих. Наша слабость в том, что мы – дети моря, и Трезубец эту слабость использует, угрожая нас распылить или превратить во что-нибудь. Но, по сути, мы сами решаем, давать ли чему-либо власть над собой. - Но Его Ве…, - теперь ей пытался возразить кто-то из недавнего «сада». - Его Величество потеряет надо мной власть, как только решит доказать её. Один выстрел Трезубца, и я стану абсолютно свободной, потому что у меня не останется слабостей. Но что самое забавное: я сейчас имею над вашим королём больше власти, чем он надо мной. Не только я, все ведьмы и колдуны океана, кто способен хоть чуточку обдумать новости, имеют эту власть, не так ли? Правитель Атлантики сжал Трезубец. Он не мог позволить этой русалочке остаться в живых. Она была слишком умна, слишком бесстрашна, слишком свободна. И она наверняка отомстит за ту, кого считала своей семьёй. Если бы можно было привлечь её ко двору – но она чересчур хорошо знает двор, раз оставила свой Род. И она предана Урсуле. Сердце Тритона сжималось: она совсем ещё ребёнок. Несмотря на все её познания, она невинна. И она искала по всему океану подтверждение, что главное – не власть. А значит, доброта либо бескорыстие. Может, и то и другое. Он понимал, что убить погрязшего в интригах морского колдуна – не одно и то же, что ребёнка, ищущего тепла и доброты. Но этот ребёнок может стать опасным. Из этой ситуации было несколько выходов, он видел их все, но приемлемым для блага его семьи был лишь один. Тритон понимал, что эта невинная молодая жизнь ляжет тяжким бременем на его душу, но он был готов к последствиям. Он не мог поступить иначе. - Виновна, - через силу произнёс он. И с удивлением увидел, как она улыбается почти счастливо. Вдруг понял, что она не врала, говоря о власти, что действительно считает так и уже готова к свободе. «Прости», - беззвучно крикнула его душа, когда сверкающий разряд Трезубца понёсся к русалочке и расщепил её тело. Несколько секунд в зале царила звенящая тишина. Несмотря на очевидность вины, никто не ожидал, что маленький ребёнок действительно будет убит. Слова вдруг появившегося Себастьяна прозвучали громом: - Вашество, новости с поверхности! Ариэль только что родила девочку. Вы стали дедушкой! Зал потонул в громе аплодисментов.