Лабиринт

      – Как всё прошло? – Бизон провёл взглядом Уманову на каталке в сопровождении врачей и Жени, и наконец полностью переключился на Кота.       – Твоя подружка режет и кромсает, словно это филе, а не живые люди. – Перед глазами Ионова вновь предстали те два преступника в форме ОМОНа. – Она опасна и она их знает.       – Уверен?       – Да. Она их знает. И поверь, Бизон, она в свою игру играет.       «Знать бы, что ещё за правила и где подстелить соломку», – Бизон невесело хмынул и направился в свою комнату, где провёл последние пару часов вместе с Дакаром, анализируя последние минуты до взрыва в КТЦ.       Сейчас же туда молча и довольно быстро проскользнула Игла, после чего Зыков, о чём-то там перекинувшись парой слов, вылетел, словно пуля.       По привычке повертев головой и убедившись, что посторонних нет, Тарасов зашёл в комнату:       – Нам надо поговорить.       К удивлению кап-три, реакция Иглы на эту фразу была как у удава, словно она этого ожидала, что тоже могло быть. Она явно не была глупой. И даже сейчас, когда Тарасов начал с намёка про то, что Игла должна знать противников, та всё прекрасно поняла.       – Ты догадывалась, когда соглашалась, да? – Бизон скосился на лежащую на матраце наёмницу, которая в ответ лишь утвердительно кивнула.       – Да, промелькнула такая мысль.       – Почему против своих пошла?       – Ты знаешь, куда ужасней не ранения, не обстрелы. Холод, монотонность, предрешённость.       – Тебе совсем наплевать на свою жизнь? – Тарасов дотянулся до лежащей на столе пачке сигарет и швырнул в сторону наёмницы.       – Жизнь? В колонии? – в тихом голосе вновь появился акцент, как успел заметить Бизон, это происходило лишь когда наёмница волновалась.       Тарасов равнодушно пожал плечами. Нет, разумеется, там жизнь не сахар, и похожа на рутину. Но вот чтобы вот так просто расколоться… Это Борису казалось странным. Игла не была похожа на размазню, слишком собранная, расчётливая. Правда и тюрьмы не Канары, они явно мало кого исправляют.       – Давай сменим тему.       – Слушай, что ты хочешь знать? – Игла устало покосилась на кап-три, попутно выдыхая дым и стряхивая пепел.       – Всё. Я хочу знать всё и, – Бизон сделал значительную паузу, – теперь без недомолвок.       – Я работала с ними, года четыре назад, может – больше, не знаю. Компания берётся за всё, взрывы, похищения, убийства… Работают спецы, высококлассные. – Лида отбросила в сторону окурок, развалилась на матраце и прикрыла глаза. – Но они не занимались ликвидацией спецподразделений.       – Что ещё сказать можешь? Сколько их может быть здесь?       – Два десятка, может, меньше, или больше. Я не знаю, честно. Вполне может быть, тут кто-то отдельно от их верхушки.       – В общем, ясно, что ничего не ясно. Хорошо хоть, Илья взялся за работу. Он должен найти какие-нибудь зацепки.       – Если только они не приведут к западне. – Лида стянула со стоящего рядом ящика куртку, накинула на плечи.       – Это всё замечательно, – вмешался в разговор Кот, до этого стоявший за дверью и внимательно слушавший весь разговор, – только зачем ты угрохала того? Что он мог сказать?       – Ничего из того, что могло бы вам помочь.       – Кого того?       – Там был третий, ещё один, зашёл в палату, его скрутили, а затем, когда мы занимались Умой, она его убрала. Мне менты сказали.       – Вот как… – Тарасов повертел в руках кружку, затем поставил на стол и направился к двери.       Ионов не доверял Игле, хотя и старался показать обратное. Терпеть это постоянно у Тарасова не было ни сил, ни, тем более, времени. И решать надо было сейчас, быстро, как можно быстрее. Тем более, что своё мнение он будет высказывать кап-три, и делать это часто.       – Пять минут, Кот, пять. Не больше.       Тарасов у двери пожал плечами, намекая, делайте что хотите, а затем вышел, чтобы не видеть то, что будет дальше. Решать дело простым мордобоем было не самым верным решением, однако самым простым.       В том, что Ионов сможет добиться хоть чего-то, Бизон, конечно, сомневался, но вот вить из него верёвки у наёмницы вряд ли выйдет. Да и она может ответить, так что шансы были уравнены.       Первые плоды кулачной разборки послышались буквально через полминуты, об этом говорил гулкий удар о стену. Затем последовал ещё один, затем – ещё. Тарасов предполагал, что Кот будет выбивать информацию и весьма грубо, а Игла, если захочет, сможет отстоять своё мнение такими же ударами.       Лишь внешне кап-лей был милой души человеком, да и для друзей. Игла в узкий список тех, кто дорог, не входила априори. Так что участь у неё была, по мнению кап-три незавидная, особенно после того, как подозрений у Ионова прибавилось.       Удары внезапно стихли, а вскоре появился и сам кап-лей, придерживая у кулака тряпку:       – ничего дельного она не сказала.       – Она профи, молчать умеет… Такая может даже и полиграф обойдёт, – протянул Бизон, рассматривая ссадины на кулаках друга.       – Нет, в другом дело. Она, как бы это сказать… Ну это, знаешь, есть твари, которые жить хотят… – увидев кивок, Кот продолжил, – это не про неё. Она всё. Сгорела. Ладно, пойду, узнаю, как там Ума.       Вновь кивнув и какое-то время постояв в коридоре, Бизон зашёл в будущую кладовку. Что он там увидит, кап-три даже представлять не желал. Кот мог, при огромном желании, убить, хотя она могла сопротивляться. Впрочем, последнее Тарасов отмёл, стоило увидеть друга: на напарнике нет и малейшего подозрения на синяк, или ушиб, или хотя бы на попытку ответить ударом.       – Что ты так упорно скрываешь?       – Свои кровавые руки, – Игла сплёвывает очередной сгусток крови, затем прикрывает глаза, пережидая разноцветные круги.       Бульдозер, успевший в несколько ударов пересчитать рёбра и заставить судорожно хватать ртом воздух наконец-то ушёл, показав до этого, что лучше ничего не скрывать. Но и информации он не добился, а то, что узнал явно не могло помочь в их деле. В Южной Америке этот отряд точно не бывал, в отличии от неё самой, по которой там уже давно плачет могила. Куда больше говорило то, что она на удары не отвечала. Игла прекрасно поняла, как решил Бизон разъяснить отношения между ней и этим молодым парнем, и отчасти такому решению была рада. В любом случае, сейчас она надеялась, что все дрязги были позади.       – Кот сказал, что ты сгорела.       – Давай без тимбилдинга, окей? – наёмница наконец отходит от окна и усаживается на матрац. – Я вам помогаю, вы меня отправляете обратно. И всё.       – Нет, с ним. – Настаивать на своём Тарасов умеет как никто другой и теперь начинает выдвигать свои догадки. – У нас твоё не полное досье, ты боишься, что вскроется всё?       – Ну вскроется… Ну узнаете… Прошлого-то не вернуть. Я подрывник, таких не любят, как и снайперов. Ну казнят… От смерти всё равно много не побегаешь, настигнет. Жить в клетке, ну там, в тюрьме, хуже некуда. Это не жизнь.       – Я замолвлю слово…       – И дальше что? – оборвала на полуслове Игла, закуривая сигарету и заходясь в кашле, – идти некуда, на родину не сунусь, делать ничего иного не умею. Надоело всё.       – Откуда ты? В том досье написано, что отсюда…       – Из Чехии, хотя там уже почти лет пятнадцать не была. Есть такой город, Рокицани. Вот оттуда.       – Кот это… – Тарасов дотягивается до пледа, присаживается рядом, – он думал, что ты двойной игрок, и на нас и против. Вот я и решил, что лучше прояснить отноше…       – Да плевать… Ощутимо, но не так болезненно. Просто отвыкла пока сидела.       – Ладно, давай так… Я не преподобный, мы не в храме, в душу не лезу, но в потёмках держать ничего не надо, ладно? Со всем можно разобраться.       – Компания меня в любом случае захочет грохнуть.       – Значит так… Есть то, что надо обсудить. – Тарасов поднялся и направился к двери. – Так что будем сейчас обсуждать. Готова? Да, вот тебе тимбилдинг.