Лабиринт

      – И что будет после? – Тарасов кивает в сторону валяющегося у ног наёмницы шприц-тюбика. – Что это за дрянь?       – Боевой стимулятор. Действует около часа, если принимать повторно, то ещё полчаса. Потом…       – Потом?       – Потом откат, прилетает от него сильно, бьёт по печени, почкам, – Лида притрагивается к ране, – сейчас это оптимальное решение.       – А наперёд думать? Когда ты свалишься, что будешь делать?       – До этого момента пройдёт часа четыре точно. Так что, давай разбираться с тем, что имеем сейчас, – Наёмница замолкает, прислушивается: со двора слышны сирены, внизу какой-то шум, – давай в квартиру, посмотрим, что сможем найти.       Она не ждёт ответа от Тарасова, быстро встаёт на ноги и, осмотрев помещение, направляется в сторону выхода в следующий подъезд. Кап-три следует позади, вначале пятится, не сводя взгляда с люка, через который они попали на чердак, а потом, убедившись, что никто следом не поднимается, идёт уже рядом с женщиной.       – Здание смежное, верно?       – Верно, – Тарасов смотрит на маленькую деревянную лестничку, ведущую на саму крышу. – Полезли, что ли?       – А что, выбор есть?       Наёмница пропускает Тарасова вперёд, и он, сначала приоткрыв крышку люка, осматривает крышу. Не найдя ничего, что могло бы вызвать хоть малую толику подозрений, он помогает забраться наёмнице. Осторожно переступая по стыкам металлических листов, где менее скользко, они добираются до соседнего здания практически так же, через люк оказываются на чердаке, а затем уже на площадке верхнего этажа.       – Нам чуть ниже, – произносит кап-три, осматривая площадку и заглядывая внутрь лестничной клетки, прислушиваясь к звукам внизу.        Затем, аккуратно, не маяча перед окнами между пролётами, Тарасов минует несколько этажей и останавливается около нужной двери, по привычке осматривает каждую дощечку, дверной проём, кивает Игле, стоящей сбоку с пистолетом наизготовку, а затем рывком открывает дверь.       Игла осторожно заходит в коридор, ровно в тот момент, когда из комнаты появляется рослая фигура противника. Секундная заминка моментально превращается в обмен ударами, наёмнице удаётся выбить пистолет, который с характерным звуком падает на пол и в ходе завязавшейся потасовки отлетает куда-то в сторону, затем в нападение идёт противник, пытается с локтя нанести удар в шею, практически нокаутирующий, но Игла в последний момент уворачивается, подставляя под него плечо и отталкивая мужчину к противоположной стене, однако и её оружие оказывается где-то далеко за пределами досягаемости. Дистанция становится чуть больше, в ход идут ноги, наёмники обмениваются встречными ударами по коленям, умудряясь как-то даже остаться стоять после них на ногах, затем удары в противоход чередуются с прямыми и каждый из них натыкается либо на блок, либо на уклонение. Поединок идёт в быстром темпе, причём, к удивлению Тарасова, после нескольких попаданий практически в солнечное сплетение, или в шею, они вдвоём были на ногах, даже не запыхались.       Вместе с удивлением приходит и понимание, что скорее всего, наёмник поступил так же, как и Игла парой десятков минут ранее. Он тоже на чём-то, что явно вырабатывает адреналин и притупляет боль, поскольку невозможно настолько стойко переносить летящие друг в друга удары. Что наёмников, что силовиков учат наоборот: нужно нанести удары настолько быстро и акцентированно, чтобы противник не успел даже понять, что произошло, а уже валялся на земле с застёгнутыми за спиной наручниками.       А здесь явно не тут случай, и он вынужден просто стоять и наблюдать, потому что в таком узком месте лезть под руку весьма хорошему рукопашнику это скорее не помогать, а вредить, причём даже не понятно, насколько сильно. И дело даже не в том, что можно самому пострадать, а в том, что можно самому того не подозревая, двинув противника, сместить удар и повлиять на исход боя.       Так что, внутренне собравшись, Тарасов ждёт, наблюдает и буквально кусает локти. Подступиться не получится, использовать оружие – тоже. Они слишком юрко вертятся в этом крайне ограниченном пространстве, успевая и в стены влетать, и друг друга об эти стены прикладывать.       В какой-то момент в руках противника появляется нож, заставляя наёмницу буквально отлететь от него, уклоняясь и пятясь назад, чтобы разорвать дистанцию и найти способ выбить оружие. И в который раз Тарасов удивляется не то, что проворности женщины, а её навыку мыслить в критических ситуациях, мыслить нестандартно и даже весьма опасно. Не имея возможности хоть что-то взять в руки для самообороны, Игла умудряется подгадать момент и не только перехватить руку, но и, используя свой вес, сделать кувырок, выходя из-под удара ножом и выбивая оружие под ноги Тарасову, всё также стоящему в проходе.       Затем поединок вновь завязывается в партере, каждый из этих двоих активно мешает подняться другому, с помощью подсечек, обычной борьбы, ударов в корпус и вот тут Бизон замечает, как Игла пропускает удар в бок, аккурат в место ранения. Секундная заминка, этого хватает, чтобы противник успел подняться и поднять следом женщину, которая попыталась за этот ничтожный промежуток времени оправиться от удара, но, как видит Тарасов, не до конца, и теперь лишь вопрос пары тройки попаданий по ранению до того момента, когда её вырубят.       Так оно и происходит, хотя Игла успевает сблизиться и в очередной раз метко ударить по шее, и в солнечное сплетение, но после второго удара женщина напарывается на встречный удар ногой прямо по левому боку, а затем мужчина сближается и ещё раз бьёт, но уже кулаком, чуть выше, с акцентом под нижние рёбра, и только после этого впечатывает её в стену, а затем отшвыривает куда-то в сторону дверного проёма.       Видя то, насколько эти удары выбили дух, Тарасов понимает, что сейчас с этим противником придётся сражаться ему, и этот поединок надо будет завершать как можно быстрее. Однако, после всего лишь первого обмена ударами он, неудачно подставившись, отлетает ко входной двери, задевая висящую на стене вешалку и падая на пол вместе с ней. И это, всё же, шок. Секундный, но он есть. Настолько быстро его никто прежде из противников откинуть куда-либо вообще не мог, и дело не в навыках; просто сдвинуть почти сто килограмм веса сама по себе задача сложная. А тут настолько легко…       – Стимуляторы, значит… – чертыхается Тарасов, поднимаясь и вновь принимая боевую стойку.       В отличии от Лиды, которой надо было подбирать и удары, и места попаданий исходя ещё из своего веса, Тарасов был и больше, и выше. В таких поединках это играло немалую роль, так что сейчас в ход шли не только навыки, но и грубая сила.       Видя, что противник наступает, Бизон ногой пинает в его сторону деревянный пуфик, одновременно с этим, весьма прытко сокращая дистанцию и нанося удар прямой ногой в колено, слыша слабый хруст. Наёмник от этого удара даже не пошатнулся, однако Тарасов понимает – перед ним такой же человек, да, под «дурью», но его можно и нужно побеждать.       Следующий удар он наносит в пах, затем уже подсаживается под противника, бросает через плечо и развернув, завершает приём несколькими ударами в голову. И только потом кап-три начинает методично выбивать дурь, видя, что мужчина начал сдавать позиции, что боль всё же пробивается через воздвигнутую им с помощью стимулятора стену.       Выпады противника всё такие же мощные, правда уже не с такой скоростью, давая возможность вкладывать в свои удары силу, которой господь не обделил. Под раздачу попадает нос наёмника, затем Тарасов перехватывает руку, берёт на излом локтевой сустав и крутанувшись, успешно награждает противника вывихом, после этого он пробивает очередной удар в колено, прямо в чашечку, выбивая сустав из его привычного положения. Он успевает удивиться тому, что в моменте этих ударов ему самому прилетает по лицу, по носу, а противник успевает утянуть на пол, даже провести один-два удара здоровой ногой по корпусу, один из которых пробивает блок и попадает по почкам.       Но при этом Бизон понимает, что для наёмника это уже лебединая песня: мужчина даже сам подставляется, отдаёт шею со спины и огромные руки-тиски Тарасова смыкаются в треугольник, со всей ненавистью передавливая артерии на шее. Когда тело противника перестаёт сопротивляться, Бизон поднимается, в пару шагов добирается до ванной, срывает бельевую верёвку, связывает лежащему без сознания ноги, а на руках защёлкивает наручники. Вот и всё, можно выдохнуть. Проблема нейтрализована.       Он устало поднимается, опирается о стену. Всё же ему требуется с десяток секунд чтобы прийти в себя и выровнять дыхание.       – Тарасов, ты? – из комнаты доносится голос наёмницы.       – Да. Сильный упырь попался.       Бизон осторожно заглядывает в помещение. Игла сидит в кресле, недалеко от дивана, держа второй пистолет, захваченный в перестрелке на лестничной площадке, по направлению к двери, но, увидев Бизона, она его опускает, а Тарасов лишь подмечает что оружие было в левой руке, хотя наёмница – скорее правша. Ответ на это находится сразу же, правой рукой женщина держится за левый бок.       – Ты как?       – Жить буду, Тарасов, – наёмница кивает на лежащего в коридоре мужчину, – он жив, верно?       – Верно, – на недавнего противника смотреть желания особо нет.       – Осмотри его.       Кап-три рывком затягивает мужчину в дверной проём, затем уже в саму комнату, судя по убранству, в гостиную, осторожно приступает к осмотру.       Рядом с наёмником в ряд ложатся: два запасных магазина, из другого кармана – маленькая коробочка, такая же, какую Игла ранее доставала с убитого на площадке, немного наличности, как рублёвой, так и в долларах, маленькая флешка, зажигалка и пачка сигарет. Затем уже, продолжая осмотр, Бизон достаёт ещё жёсткий диск из внутреннего кармана, ещё одну флешку и портативную аптечку в кофре, похожим на кофр для переносного жёсткого диска.       – Значит, подчищали хвосты, – констатирует факт Игла, фокусируя взгляд на находках. – Жесткий диск от ноутбука?       – Судя по размеру, да. Значит, у покойного где-то лежал…       – Надо осмотреться.       Наёмница, опираясь о кресло, осторожно поднимается, прижимая руку к месту ранения. Всё же, это было ошибкой, лезть вот так сюда, когда ещё рана не зажила, впрочем, чего уже жалеть, дело-то сделано, она здесь, даже перестрелку на площадке в соседнем подъезде пережила, да и активно в ней поучаствовала. Да и сейчас стимуляторы бог невесть как, но помогают. Однако, удары пришлись в самое яблочко.       – Что ищем?       – Документы, деньги, ноутбук, любая информация, которой не место в квартире, – отвечает Лида, аккуратно перебираясь к столу, отодвигая стул с трупом и начиная открывать ящики.       В том, что что-то должно быть, какой-то следочек, Игла убедилась окончательно, столкнувшись со своим бывшим коллегой в коридоре этой квартиры. В том, что её просто так не оставят, она убедилась во время драки и, время от времени, слегка обеспокоенно смотрела на лежащего на полу наёмника. По-хорошему, его бы пристрелить, или шею свернуть… Только Тарасов не из числа тех, кто лишает жизни вот так вот запросто.       – Ну что же, в коридоре чисто, – Бизон возвращается в комнату, держа в руке только паспорт и портмоне убитого.       – Ищи в самых неприглядных местах. Хотя… – Лида бросает взгляд на труп, – на умного воришку он не похож, думаю, работал с моей конторой первый и последний раз. Слушай, что там за шум?       Бизон осторожно с боку, подходит к окну, слегка отодвигает край шторы, осматривает двор, соседние окна. Внизу шумиха, в стёклах напротив отблески маячков, по маленькому асфальтированному двору уже протянуто оцепление.       – Похоже, мы здесь застряли… – Бизон отходит в сторону, затем задёргивает шторы. – Полиции много, хотя мы же сами постарались.       – Надолго?       – Часа два минимум… Может и все четыре… – Бизон оглядывает комнату, бросает взгляд на лежащего без сознания наёмника, – пойду дверь закрою.       – Давай, – Игла как раз закончила разбираться со всем, что лежало в ящиках стола и перебралась к длинному шкафу, во всю стену.       Раньше такие шкафы были показателем достатка, особенно импортные, которые доставали по большому блату. Там женщина находит в одной из папок документы на квартиру, оказывается, покойный её не покупал, в наследство от отца досталась, видного инженера. В папке с той же полки ещё какие-то документы, судя по датам, начала двухтысячных, не имеющие никакой ценности для их текущего дела. Это не проекты, не чертежи, ничего такого, что могло бы намекать на профессию убитого.       Заперев дверь на все замки, благо, снаружи эта квартира ничем не выделяется, Бизон заходит в комнату практически около входа, с окнами на противоположную сторону, в тот двор, откуда они забрались в соседний дом. Там тоже много полиции, много сотрудников и в штатском, которых выдают слегка топорщащиеся полы пиджаков. Оружие спрятать не так-то просто, впрочем, им-то это делать и незачем.       – Чёрт… влипли… – Тарасов возвращается в гостиную, где оставил наёмницу и замирает на пороге.       Что-то ему кажется странным: то ли то, как стоит женщина, то ли то, как она папку держит… Он не может решить, что из этого, просто ощущает, как изнутри зарождается волнение.       Игла стоит, вполоборота, привалившись раненым боком к стене, перелистывая бумаги в очередной из папок, которых уже набралась маленькая стопочка. Ничего нужного, это даже кажется странным.       – Есть что?       Она отвлекается на голос Бизона, не замечая, как роняет скопившиеся бумаги на пол, по привычке пытается нагнуться за ними и буквально на пару секунд замирает, согнувшись по полам. Перед глазами темнеет, резко, практически без повода, но почти тут же всё возвращается в норму.       – Нормально всё? – Тарасов настороженно смотрит за происходящим, пытаясь оценить, что это только что было.       То, что ей досталось в драке с этим упырём, вопросов нет, ещё как, тем более что он саданул по только начавшей заживать ране. То, что она не Ионов, и вот так запросто через пару дней бегать по полям не сможет, он тоже прекрасно понимает, но вопрос, насколько всё серьёзно. Однако вместо ответа он видит поднятый вверх палец наёмницы и слегка успокаивается. В любом случае, что-то сейчас сделать – подставить и себя, и отряд и уж тем более её, которой здесь в принципе быть не должно.       Игла же, еле слышно выдыхая, стараясь не перейти на стон, нагибается, медленно собирает разлетевшиеся вокруг листы в папку и, собрав силы, весьма бодро поднимается. Только пожалеть об этом приходится буквально тут же, и она со стоном опирается на полочку стенки, успевая положить на неё папку.       – Лид?       – Уже кучу лет Лид, – отвечает наёмница, переводя дыхание и аккуратно закрывая дверцу шкафчика.       То, что стимуляторы, вколотые не так давно, приказали «долго жить», женщина уже поняла, что будет потом, она могла догадываться, хотя по своему состоянию она могла сказать, что ещё вполне себе ничего так себя чувствует. Да, слегка сложно передвигаться в таком же темпе, как и раньше, но и рана в боку бегать и прыгать сама по себе не даст. Да и уколы, они лишь купируют боль, снижают её до приемлемо-терпимой.       – У него под диваном сумка спортивная, достанешь?       Она решает переключить Тарасова на более простые задачи, перевести акцент на что-то другое, тем более, раз здесь находиться долго, то и время провести надо с пользой. Сама она открывает очередной шкафчик, пересматривает лежащие в нём документы. И тоже ничего интересного. В голову закрадывается мысль, а вдруг она ошиблась, вдруг всё зря, но слегка удивлённый голос Бизона мысль гонит прочь.       – Сумка спортивная, замок кодовый, как на чемоданах.       Тарасов достаёт находку, направляется в коридор, где всё ещё лежит оброненный наёмником нож, попутно заглядывает в комнату, окнами во внутренний двор, оценивает обстановку, но заслышав шум, возвращается обратно и на секунду останавливается, как вкопанный в дверном проёме.       Игла лежит на боку, вокруг разлетевшиеся листы из папок. Она силится подняться, но рука, на которую опирается, подкашивается и наёмница вновь заваливается на бок.       – Твою ж…       Сумка, да и все остальные находки отходят на второй план. На главную роль выходит лежащая на полу женщина, упёртая в своём желании встать. Он осторожно к ней подходит, так же осторожно помогает подняться, отмечая про себя, что наёмница помощь принимает, пересаживает её в стоящее около дивана кресло, где её и увидел, стоило только после драки заглянуть в комнату.       – Тебе досталось, сиди и не рыпайся, хорошо?