***
Мастер медленными глотками пил вино. Когда появился вестник, он даже не повернулся в его сторону, не отрывая взгляда от камина, над которым монотонно тикали старинные часы. Человек зашел и стал поодаль в почтении, не осмеливаясь заговорить. Превратить время в бесконечность, растянуть его — предел любых мечтаний, питаться же иллюзией бессмертия — редко встречаемая черта. Прошло немало времени, прежде чем Мастер допил вино и неохотно поинтересовался: — Что у тебя? — К нам недавно приходили вестники из Мэйрога. Две странно одетых девицы устроили кучу беспорядков и сбежали из-под стражи. Они просят найти беглянок и передать им взамен на пару наших лазутчиков. Мастер вздохнул в полутьме. Полученная большим трудом власть в Сурвилле начала давить. Сколько потерь принесут наглые охотницы и ублюдки из Мэйрога? Находиться между двух огней было бы слишком опасно. Пусть и охотниц можно посчитать не больше, чем огоньком, нельзя никогда недооценивать противника. — Тех двоих идиотов? Боюсь, это неравная цена, но мы все же навестим наших лесных красавиц. — Корн*, одумайтесь! — возмутился бледнолицый вестник, махнув плащом. — Мы и так не явились для битвы с южанами в назначенный срок, но не сочтут ли они игнорирование несложной просьбы как вызов, чтобы напасть на нас? Вам доподлинно известно, что, когда конфликт становится неудержимым, любая мелочь может сойти за повод для начала войны. — Думаешь, им не хватает погибших? Тебе ли оспаривать мое решение? — гневно обернулся Мастер, вцепившись в кресло. — Хорош мой камин? — внезапно сменил он тон на задумчивый, но зловещие ноты голоса так и не исчезли. Человек совсем оробел: — Д-д-да, корн. Он несомненно хорош. Простите меня за мою дерзость. — Никогда впредь не смей мешать мне думать! — зарычал Мастер, вскочив и сверля его черными, как бездна, глазами. — Осенью создания тьмы звереют. Сейчас они только начинают пробуждаться, но все равно передай моим людям быть настороже. Он с трудом контролировал себя, боясь упустить призрачный шанс завершить эликсир бессмертия. Бесконечно продлевать жизнь людям не в силах даже боги.***
Когда так весело трещит огонь и каждый чужак сеет лишь разрушение, все становится странным. Серые плащи, крики женщин, огонь и агония. У Энни началась паника, картины размывались, она не понимала больше, что происходит, куда идти. Немой ужас не давал пошевелиться. Эйрин стала трясти ее, пытаться привести в чувство, но крики умирающих затмевали любой звук. Загорелась хижина Эйслинг, огонь взвился змеей на плохо сделанную крышу. — Эа, Эа, — с радостным отчаянием окликнула Эйрин вождя. — С Лесли все в порядке? Оттащив их к курню Эйрин и присев на корточки, женщина быстро оглянулась. Обе последовали примеру, забравшись вовнутрь. В щель у входа можно было лучше видеть ситуацию. Энни была удивлена, впервые услышав имя женщины. «Энни, Эйрин, Эйслинг, Эа»… Почему в одном месте так много совпадений? Если Тьма подарила свободу взамен на неминуемую смерть, сыграют ли эти имена в нем ключевую роль? Случайность ли это или очередной зверский план судьбы? —Если ее не сожрали создания Тьмы, то да. Здесь ее не было. — Лесли?.. — непонимающе протянула Энни, отойдя от шока. Внезапно оказавшись к этой странной женщине близко, она впервые обратила внимание на блеклый цвет старого шрама на правой щеке. — Не время объяснять, — перебила Эа. Ее шея напряглась, в глазах читалась злость. — Спрячьтесь и наблюдайте. Если что-либо пойдет не так, бегите что есть мочи на север. Постарайтесь найти мое родное племя. Они очень недоверчивые к чужакам, поэтому возьми мой браслет, Эйрин. — Нет-нет-нет! — испуганно отшатнулась та, и в это время снаружи послышался крик Несчастливой Моры. — Мы не можем потерять тебя сейчас. — Жизнь и смерть в чем-то одинаковы, — сказала напоследок Эа. — Пусть знает каждый, что, если меня не станет, новым вождем станешь ты. Крепко схватив руку Эйрин, вождь завязала браслет. Красные перья, украшающие его, изумленно качнулись, почувствовав нового владельца. Эа вылетела из куреня так быстро, что девушки не успели и опомниться. — Послушай меня, — торопливо подползла Энни, коснувшись ее колена своим. — С вами не было плохо, но сейчас я сваливаю. В Сурвилле меня пытались сжечь, а здесь я вам лишь обуза. Если они узнают, что я скрывалась здесь… Эйрин больно схватила ее за волосы, притянув ближе к своему лицу. — Только посмей, — ее глаза забегали в неподдельном отчаянии. — Ты обещала не бросать меня в Мэйроге, но прежде, чем ты изволила появиться, я испытала столько всего, что никогда тебе не прощу. Но если ты сейчас исчезнешь и умрешь не в бою, а от любого дикого создания Тьмы, я не смогу простить себя. — Какое мне дело? — раздраженно вырвалась Энни. — Почему ты и твое племя должны меня волновать? — мысли продолжали озвучиваться одна за другой. — Может, я вообще не понимаю, почему жива после неадекватных снадобий Эйслинг. Она могла отравить меня в любую минуту, а ты даже не соизволила появиться! Бросила? Так ты это называешь? Да я хотя бы пришла за тобой и попыталась спасти. Ты не появлялась все дни, когда я нуждалась в тебе. И уверена, не слишком многое потеряешь, избавившись от меня сейчас! — Заткнись и пошли наблюдать, — нетерпеливо потащила охотница ее за собой. — Или тебя не настораживает эта тишина? Они прокрались между жилищ поближе к центральному месту лагеря, где обычно собирались у костра. Энни едва сдерживала дрожь в теле от холода и страха. Противники стояли друг напротив друга, в середине на коленях лежала рыдающая Мора. Войны из Сурвилла были облачены в привычные серые плащи и легкие кольчуги. Полураздетым охотницам оставалась только хитрость и скорость. Порой ум может защитить лучше самой тяжелой брони, и Мастер воспринимал их как серьезных противников. Попытаться перебить охотниц сейчас — означало жить, не зная, когда ударит враг, чтобы отомстить. Среди конфликтующих всегда было неписанное правило — не убивать главаря, потому что неизвестно, кто придет на смену. Пары порубленных на куски девушек вполне хватило, чтобы показать свою власть. Наличие ядовитых стрел у отважных лучниц и страх потерять множество людей подстегнули искать компромисс. Охотницы пытались не более, чем защититься, поэтому разговор был в общих интересах. — Чтобы было тебе ясно: сейчас не время заводить детей, — четко проговорила Эа, даже не смотря на присутствующих мужчин. — Терпеть беременность из-за сына — дело не достойное уважения. — Эа, я не знаю твоего настоящего имени, но сердцем чую, что на этот раз будет девочка, — в слезах молила на земле бедная женщина. — О Несчастливая Мора, горе тебе, сами боги прокляли тебя, это невозможно, — брезгливо ответила вождь, поднимая ее с земли. — Мы обсудим это позже. Женщина быстро скрылась между построек, и теперь ничто не мешало обговорить неоднозначную ситуацию. Насмешки мужчин нисколько не задели вождя. Эа держалась гордо, с вызовом подняв голову, и несомненно готовая пропороть любого, кто посмеет возразить ей сейчас. Убедившись, что огонь потушен, охотница незамедлительно вышла навстречу к врагам. — Я не знаю, какая из вас нанесла визит нашим врагам, но это похвально, — ничуть не стесняясь, Мастер явно попытался задавить несчастных своим взглядом, выступив в центр. — Предлагаю вам нашу протекцию взамен на три Переходных ночи в году. — Что это? — тихо спросила Энни у сосредоточенной Эйрин. Они спрятались в узком проходе между домами за недавно сплетенными корзинами. — Не помню, если рассказывала тебе, но в Переходную ночь нам придется пойти и найти в Сурвилле мужчину, с которым… эээ… провести время, — брезгливо отозвалась охотница. Заметив испуганный взгляд Энни, холодно добавила: — Да, переспать. Не делай вид, что я тебе этого не говорила. Женщины стали обсуждать предложение, Эйрин не пыталась скрыть, что нервничает, и прикусила губу от досады. — Будь я вождем, давно бы предложила надрать этим подонкам зад. Мы не рабы им. — И я не хочу быть лишенной свободы и жизни впустую, поэтому к черту ваши обычаи и решения, — Энни не терпелось уйти, пока представилась отличная возможность. — У меня есть жених, так что приятно было познакомиться и до свидания. — Жених? — подняла бровь Эйрин, схватив ее за руку и заставив вновь присесть. — Не верю, ты краснеешь от любого прикосновения. Хочешь сдохнуть в лесу? Да пожалуйста! Только не забудь, что в этот раз я не спасу тебя, когда очередной волк решит перегрызть тебе глотку. — Меня достало жить каждый день в страхе, а ночью сходить с ума из-за кошмаров. Создания Тьмы слушаются меня. Помнишь крыс? Когда меня пытались сжечь, вороны тоже послушали меня. — Но что-то волк не был готов к разговорам, — парировала Эйрин, бросив взгляд на заканчивающих обсуждать предложение женщин. — Уверена, ты и пикнуть не успеешь, как найдешь себе неприятности похлеще. Твоя безграмотная голова не в состоянии понять простую вещь: мы даем тебе заботу и защиту. Без нас ты останешься совсем одна: в Сурвилле тебе не место, в Мэйроге тем более, а блуждающий по лесам странник никогда не будет счастлив. Если считаешь, что найдешь племя, о котором говорила Эа, то я не думаю, что оно вообще существует, и могу объяснить поч… — Тихо, — перебила Энни, положив ей руку на плечо и подсев поближе. — Смотри, они что-то решили. Из толпы смело выступила Эа, весь ее взгляд выражал негодование. — Быть тому, но не более двух раз в год. Мне нужны разумные женщины, ненавидящие весь род мужской, а не ежегодно беременные дуры. Я думаю, мы сможем договориться иным способом. Энни с изумлением наблюдала, как Эа вьется около Мастера, делая неоднозначные намеки и абсолютно не стесняясь изуродованной половины своего лица. Вскоре они и правда удалились в ближайшую деревянную постройку. Когда послышался первый стон, Энни спустилась на землю у стены и закрыла глаза. — Тебе нехорошо? — поинтересовалась Эйрин, присев рядом. — Сама знаешь, мы ничего не можем сделать… Бросив сокрушенный взгляд в сторону спокойно разговаривающих с чужаками женщин, будто не те только что убили несколько человек, Энни ответила: — Я всю жизнь была лишь наблюдателем. И иногда меня раздражает мое безволие. — А что бы ты сделала? Перерезала их всех? Думаешь, они не пришли бы мстить? Энни раздраженно выдохнула: — В том и дело, что я бы ничего не сделала. Я бы не смогла спать с противным мне человеком ради чьей-либо жизни. — Ты уверена, что он ей и правда противен? — иронично подняла бровь Эйрин. — Я больше ни в чем не уверена, — признала Энни. — Даже в тебе.***
— Ты ловок на слова, но сдержишь ли свое слово? — невозмутимо спросила Эа, пока пальцы Мастера изучали ее обнаженную грудь. — Слова для меня не имеют ценности, но уверяю тебя, что меня вполне устраивает наше соглашение, — скинув все со стола, он крепко схватил ее за ягодицы, посадив сверху и плотно прижав ее тело к себе. — Я всегда добиваюсь желаемого. — Ни один мужчина, с которым я совокуплялась, не жил дольше года, — томно вздохнула Эа. Мастер шире раздвинул ее ноги, пожирая разомлевшую охотницу бездонно черными глазами: — Ни одна женщина, с которой был я, не стонала так громко. Когда их дыхания наконец успокоились, Мастер спросил: — Этот раз не был последним? Так ты отдашь мне Рагнэйлт? Она неспешно оделась, будто нарочно выпячивая наружу свои прелести и заставляя смотреть на себя голодным взглядом. Медленно подступив к нему так хищно, будто готовясь убить, Эа шепнула прямо ему в губы: — До нее мне нет никакого дела, — ее глаза блеснули, как у кошки. — Кажется, ты умудрился доставить мне удовольствие. Я дам противоядие твоим войнам. Их губы сомкнулись настойчиво, дерзко, его язык захватил ее. Руки Эи прижались к ее торсу. Мастер не смог устоять перед ее лесным, дурманящим ароматом. Он снова коснулся ее колена, забрался вверх по оголенной коже под юбку и зажал охотницу в углу. — Это было взаимно.***
— Эйслинг, ты должна дать мне трав, чтобы погубить плод Моры. — Эа… Ты так наивна, — загоготала травница, подпрыгнув к ней в привычных старых лохмотьях. — Зачем делать то, что не приведет к хорошим последствиям? — Я готова взять на себя ответственность за все, что случится. Эйслинг достала гадко пахнущие травы из тех, которые сохранились после пожара. — Отказать я не в праве, — запрыгала колдунья, лихорадочно тряся своими морщинистыми руками. — Но ты не знаешь, на что подписываешься, — прошептала прямо на ухо воняющая старуха. — Я живу ради момента, — поморщилась Эа, но сохранила привычный ясный взгляд, пробивающий насквозь. — К черту все правила. Жизнь слишком коротка, чтобы размениваться. Эйслинг задумчиво посмотрела в никуда. — Твое дело, — хохотнула она наконец. — Но ты, — погладила ее грязной рукой по изувеченной половине лица, стирая вертикальные бистровые полосы на щеке, — ведь поможешь мне все починить? Эа обернулась на пороге, крепко сжав мешок в руке, всем видом показывая нервозность. Половины крыши не стало, дотлевали угли мебели в углу, но это не помешало дать твердый ответ. — Ты помнишь почему здесь, верно? Никогда я не стану помогать тебе более.***
— Что для тебя самое главное в жизни? Энни задумалась, наблюдая за сосредоточенной женщиной. Они стояли на высоком холме, на котором рассеивался мрак. Чернь деревьев внизу выглядела как бесконечное болото, готовое засосать в себя. Где-то вдалеке прокричала одинокая птица, нарушив молчание Темного леса. Оказаться здесь, пробравшись сквозь непролазную тисовую рощу, было верхом безумия, но только в этом месте явно ощущалась безграничность окружающего пространства. Черное море с островками мнимого спокойствия и огромными папоротниками умело выжидать, тягуче завывая скрежещущими звуками стонущих от холодного ветра деревьев. — Боль, — наконец выдохнула Энни, и холодный пар вырвался изо рта, растворяясь на фоне одинокого луча негреющего солнца. — Без нее я бы не стал тем, кем являюсь. С трудом удалось выкинуть картины смертей, кошмаров и мучений из головы. Жизнь продолжалась, несмотря ни на что. Пусть и каждый день был неопределенным, каждый миг — крупицей в бесконечности моментов, темнота леса перестала казаться настолько враждебной, как раньше. Никто не мог причинить столько страданий, как другие люди, и Эа буквально подбивала на очередное безрассудство, с которым придется смириться. Или она просто проверяла, пожелает ли Энни вернуться после всего, что было, и сможет ли? — А для меня это правда, — голос вождя заставил нервно встрепенуться. — Боль нас определяет, но только правда меняет наше мнение. Вся жизнь — сплошная насмешка судьбы. Все повторится сотню раз, вот увидишь. — Повторится только то, чему мы позволим. Ветер подул холоднее, поигравшись с красными волосами вождя. Обе помолчали. Наконец Эа сказала: — Не прощайся с Эйрин, отправляй в Сурвилл сейчас же. Можешь сменить свою одежду на что-либо из моих вещей. — Вы не дадите мне оружия? А если я умру в лесах, так и не дойдя до цели? — Знаешь, ум и есть самое главное оружие, ответы всегда были внутри тебя. Умирают только слабые, — поймав обеспокоенный взгляд девушки, охотница продолжила: — Мало вещей в жизни в действительности зависят от нас. Большинство событий — лишь череда неизбежного. — А если и так, — подхватила Энни, почесав тыльную сторону ладони, — что нас ждет? — Нас ждет смерть, — с тоскливой улыбкой проговорила Эа. — Нас… ждет… смерть.