HQ-драбблы

Куроо никогда не боялся врачей, но всегда считал, что лежать в больнице — скучнее не придумаешь. Особенно скучно, когда голова раскалывается и слезятся глаза — ни почитать толком, ни полистать новости в Интернете, ничего. Даже поболтать с соседями по палате не получается: у кого-то слишком сильно болит горло, кто-то постоянно спит, а кто-то сразу заходится в кашле — как сам Куроо, например. Воспаление легкого — это отвратительно скучно. Про все остальное Куроо старается не думать. Куроо в принципе описал бы свое состояние как «отвратительно». Сейчас он валяется на больничной койке, потом его еще на пару недель могут отстранить от тренировок — это уж наверняка. Хуже некуда. Хочется хотя бы домой, но он сам решил оставаться в больнице. Здесь ему не дадут перенапрячься — да ему даже разминку делать не дают. Дома быть смирным сложнее. Время начинает течь чуточку быстрее и веселее только утром и вечером — обходы, — а еще когда нужно идти на уколы. Куроо развлекается тем, что рассматривает врачей и медсестер. Пару раз уколы делает именно врач — Куроо сразу его приметил, еще в первый день, когда поступил в отделение и уныло забирался под больничное одеяло. Как раз во время обхода. Козуме-сан тихий, неразговорчивый, ниже самого Куроо, слегка сутулится и опускает голову. Волосы у него доходят почти до середины шеи — на концах еще видно, что когда-то они были осветленными. Куроо подначивает его на пробу, наугад: в универе он был модником? Проспорил кому-то? Хотел понравиться девушке? Может, парню? Козуме-сан не отвечает ни на одну из подначек, зато укол в ягодицу засаживает больнее обычного. Куроо морщится, прячет лицо в изгибе локтя и шипит, но следом сразу улыбается себе под нос. Что-то есть в нем, в Козуме-сане. Куроо в больнице уже вторую неделю, но так и не может понять, что именно его так зацепило. Внимательный цепкий взгляд, бледные щеки, губы, которые выделяются на лице тонкой яркой полоской. Безразличный — на самом деле только почти — голос, в котором интересно отыскивать разные нотки, угадывая настроение Козуме-сана. Светлые по сравнению с волосами брови — Куроо думает, что, наверное, если присмотреться, ресницы у него будут такими же. Куроо закрывает глаза и видит ресницы Козуме-сана очень близко — они слегка подрагивают, и Козуме-сан поднимает на Куроо взгляд. Куроо представляет чужое дыхание на своем подбородке, представляет, как волосы с осветленными концами колышутся назад, когда Козуме-сан поднимает голову и тянется за поцелуем. После отбоя в больнице не очень-то и тихо, но все же. Ночью кашель, доносящийся из палат, кажется в три раза громче, чем есть на самом деле. То же и с каплями — один из кранов в туалете слегка подтекает, — и с редкими хлопками дверей, и с шагами. Куроо кажется, что пол-отделения услышит, как он дрочит. Он старается не дышать слишком громко и не кашлять, зажимает себе рот ладонью и зажмуривается. Горячим, влажным от пота виском он прислоняется к холодной стене туалета. В его воображении Козуме-сан поправляет белый халат. Медленно надевает белые же латексные перчатки — Куроо как наяву слышит щелчок. На латекс льется смазка, Козуме-сан не греет ее, не растирает, сразу мажет пальцами Куроо между ягодиц. Касается уверенно, по-деловому, как-то даже почти обыденно, как и должен касаться врач. Куроо прикусывает ладонь, которой закрывает себе рот, проводит ладонью по головке члена и заводит руку дальше, сминает мошонку. У него в голове Козуме-сан уже протолкнул скользкий палец в задний проход. Вторая ладонь, тоже затянутая в белое, прохладной тяжестью легла на живот. Куроо убирает руку ото рта, быстро облизывает пальцы второй, надавливает ими себе между ягодиц. Член дергается, и на головке блестит капля смазки. Два пальца входят на одну фалангу. У Куроо в ушах грохочет пульс, по лбу течет пот. Жарко до ужаса и немного потряхивает — у него наверняка поднялась температура. Но в паху горячее всего. Куроо быстро вытирает лицо и упирается свободной ладонью в стену. Представляет внимательный взгляд — Козуме-сан наверняка следил бы за ним, замечал бы каждую реакцию тела, каждый лишний вздох. Особенно внимательно он смотрел бы, сгибая пальцы и надавливая на простату, поглаживая ее пальцем. Куроо думает о белом халате и перчатках, о холодной смазке. О том, как Козуме-сан выдал бы свое возбуждение — может, облизнулся бы или рвано выдохнул, глядя, как Куроо дрожит и кончает себе на живот. Куроо толкается пальцами чуть дальше, второй рукой, холодной от контакта со стеной, сдавливает член под самой головкой — и правда кончает. Ему нужно еще минуты три, чтобы прийти в себя и вытереть руки туалетной бумагой. Теперь, когда возбуждение схлынуло, он отчетливо ощущает мерзкий озноб. Футболка неприятно липнет к телу, голова слегка кружится. Он нажимает на кнопку слива и вываливается из кабинки, моет руки и плещет водой себе в лицо. Дверь чуть скрипит, и Куроо резко оборачивается. Секунду Козуме-сан смотрит на него, потом моргает и скрывается в той же кабинке, где только что был Куроо. Куроо не знает, это шутка мироздания, чистое совпадение или задумка Козуме-сана: они сталкиваются в туалете еще три раза. Три раза, когда Козуме-сан остается на ночное дежурство. День выписки кажется праздничным. Куроо чувствует легкость во всем теле — и в голове тоже. Он распахивает дверь ординаторской, как будто заходит к себе домой. Козуме-сан отрывается от своих записей и смотрит — пристально, даже с любопытством. По крайней мере, Куроо считает, что уже научился читать его взгляды. — Козуме-сан. — Кенма. — Что? — Куроо запинается. У него была приготовлена речь, и он не рассчитывал, что его так быстро оборвут. — Меня зовут Кенма. А ты больше не мой пациент, можешь звать меня по имени. — Кенма, — Куроо смакует имя. — Кенма, как ты смотришь на то, чтобы сходить в кино? — он решает опустить вводную часть — к черту ее, нужно действовать быстрее. — Ничего толкового не показывают, — Кенма пожимает плечами. — Кафе? — Слишком шумно. — Карао… — Ни в коем случае, — Кенма перебивает его сразу же. — Парк аттракционов? — Не люблю толпы людей. Куроо лихорадочно перебирает в голове варианты, которые не включали бы в себя посторонних людей, но включали бы нейтральную территорию для свидания. У него даже плечи опускаются — он не рассчитывал так быстро обломаться. — Слушай, — Кенма чуть морщится, — давай ты просто зайдешь как-нибудь, ладно? Я не люблю людные заведения, — он немного колеблется, но все же добавляет: — У меня есть приставка. И можешь принести что-нибудь посмотреть. Куроо широко улыбается и чуть не прикусывает язык в предвкушении. — Могу забрать тебя с работы. — Мой график… — Я знаю наизусть твой график, — Куроо говорит раньше, чем успевает подумать. Кенма смотрит на него немного удивленно, но уголки его губ дергаются вверх.