Котёнок

      Гермиона снова осталась после уроков. Северус мог бы сказать, что она складывала свои книги в сумку; листая страницы тут и там, чтобы казалось, будто она что-то искала; медленно закрывая книгу и неторопливо кладя ее обратно. Он с нежностью смотрел на нее, когда она пыталась быть осторожной. Когда последний человек вышел из класса, он откинулся на спинку стула и окинул ее веселым взглядом. — Мисс Грейнджер, ваши попытки получить наказание оставляют желать лучшего. Чего вы добиваетесь? Она ответила ему с микроскопической улыбкой: — Профессор, я бы хотела кое о чем попросить. — Как это непохоже на вас, — сухо ответил он и выжидательно посмотрел на нее. — Мне было интересно узнать, могли бы мы увеличить количество моих дополнительных уроков до нескольких раз в неделю, — робко спросила она. Ее глаза смотрели в его, и он охотно позволил им пообщаться. — Ваши уроки на данный момент проходят по пятницам, не так ли? Добавим к этому понедельник. Это вас устраивает? — спросил он ее. Она недовольно взглянула на него. — Только понедельник? Он почти улыбнулся ее дерзости, но сдержался. — Да, мисс Грейнджер, понедельник, и, если я буду доволен вашим прогрессом, я мог бы также созерцать вас в среду. Едва ли удовлетворенная, она отвернулась и начала покидать класс. — Значит, я жду вас ровно в 18:00 в среду, мисс Грейнджер, — сказал он ей в спину. Она повернулась к нему, сияя ослепительной улыбкой. — Спасибо, сэр, — радостно сказала она и покинула класс. Северус позволил небольшую ухмылку на своих губах, когда смотрел за тем, как ее голова исчезает за углом. Он медленно перевел взгляд на работы студентов, которые проверял, и его сердце светилось счастливым светом. *** — Гермиона, почему ты берешь на себя так много? Ты уже ходишь на зелья, чтобы подготовиться к Т.Р.И.Т.О.Н.ам, но зачем тебе спрашивать других учителей? — Ничего, Гарри, просто дополнительная практика. — Ты нуждаешься в дополнительной практике по трансфигурации? Но ведь это не основная сфера колдомедика. — О, это не имеет ничего общего со становлением колдомедика. Я просто хочу спросить профессора МакГонагалл кое о чем. Ты иди, Гарри. Он посмотрел на нее с любопытством, но она упорно сидела на своем месте. — Хорошо, давай быстрее, — сказал он ей, выходя из класса. Она кивнула ему и подошла к столу Минервы МакГонагалл. — Да, мисс Грейнджер, я могу вам чем-то помочь? — спросила она. — Да, профессор, мне стало интересно, не могли бы вы помочь мне стать анимагом. Улыбка ни разу не сошла с лица Гермионы. Каждый раз, когда она думала об этом ночью, ее губы не могли оставаться прямыми. Она проснулась с улыбкой, съела завтрак, ухмыляясь, весело отмахивалась от расспросов Гарри и даже не почувствовала своих привычных перепадов настроения, когда Рон проигнорировал ее. Что-то странное, чего она никак не ожидала, добавило путаницы в ее радость во время обеда. Джинни подошла к ней; она словно хотела что-то сказать, но двинулась дальше. Гермиона спрашивала себя, что это могло означать, но она легко отвлеклась от этих мыслей из-за воспоминаний прошлого вечера, когда Северус вошел в Большой зал. Сейчас она радостно съела ужин, устав от рабочего дня. Она выпросила дополнительные занятия с профессором Снейпом и профессором МакГонагалл, согласившейся позаниматься с ней анимагией. Она слегка усмехнулась, вспомнив разговор с главой ее факультета. — А каким животным вы бы хотели стать? — Ну… кошкой. Профессор трансфигурации наградила ее долгим взглядом, как если бы какой-то кусочек пазла упал на место. Однако ответ профессора потряс ее, когда та сказала ей требования. Каждый четверг и субботу она должна была приходить в класс трансфигурации. — Так о чем вы разговаривали с МакГонагалл? — спросил ее Гарри, поедая пудинг. Улыбка Гермионы расширилась. — Я собираюсь тренироваться, чтобы стать анимагом. Гарри поперхнулся тыквенным соком, который он собирался проглотить. — Ух ты! Гермиона, вот это действительно круто! — сказал он восторженно. — Кем ты собираешься быть? — Кошкой. Гермиона услышала задыхающийся звук через несколько мест от себя и взглянула на Джинни, которая смотрела на нее недоверчиво, вытирая рот от тыквенного сока и делая вид, что она подавилась совершенно случайно. Гермиона отвернулась от нее и продолжила разговор с Гарри. — Кошкой? — он ехидно улыбнулся. — Пытаешься этим что-то сказать, не так ли? Для кое-кого? — Не знаю, о чем ты говоришь, — невинно ответила она, схватив ближайшее блюдо с едой. Она стала с упоением поедать ужин. — Гермиона, можно с тобой поговорить? Гермиона обернулась, чтобы увидеть Джинни, стоящую напротив нее. Она выглядела нервной и беспокойной. — Ладно… — Гермиона поднялась на ноги и последовала за Джинни. Джинни привела ее в пустой класс, огляделась и закрыла за ними дверь. — О чем ты хотела поговорить? — спросила Гермиона, без злобы, но, честно говоря, ей не хотелось выслушивать ее нотации. После вчерашнего любой аргумент Джинни был бы еще более бессмысленным, чем когда-либо. Джинни заломила руки. Гермиона никогда не видела ее такой нервной. — Я разрываюсь между двумя решениями. Как ни трудно это признавать, я не уверена, какое из них выбрать, — нервно сказала Джинни. — Почему бы тебе не начать с самого начала? — Ладно… что ж… прошлым вечером я не могла уснуть, устав от учебы. Я не могла думать, а полет вокруг замка обычно помогал мне расслабиться и собраться с мыслями. Сердце Гермионы екнуло. Нет… этого не может быть, она не могла быть ТАМ. — Ну… полет на метле помог мне, поэтому после пары кругов вокруг площадки я сидела на дереве у озера. Я не знала, что там была ты, пока не услышала голос Снейпа… — Джинни… — начала Гермиона, не зная, что сказать, но желая хоть как-то защитить себя. — Позволь мне закончить. Когда он… когда он поцеловал тебя, я была готова проклинать его до конца дней. Я даже схватила свою палочку, но потом он… он сказал… — Джинни сделала паузу и тяжело вздохнула. — Это сложно, Гермиона. Я так и сидела со своей ненавистью к нему, я так укрепилась во мнении, что он — чистое зло, что, когда он сказал… «любовь», это было как удар в живот. Но даже не это шокировало меня. Он сказал, что будет ждать тебя, и это… больше всего на свете убедило меня в его чистой любви к тебе. Я не совсем уверена, так ли уж это поразило меня… Это просто… — она молча посмотрела на Гермиону. Хотя никаких слов не требовалось. Гермиона поняла ее и так. — В общем… я хотела сказать… что… он меня убедил. Это сводит меня с ума, и мне по-прежнему требуется некоторое время, чтобы принять это, но… дай мне время, и… надеюсь, я приду к полному пониманию. Вчера он окончательно убедил меня, что никогда не сделает тебе больно. Гермиона смотрела на Джинни в упор, ища в ее глазах какой-либо обман. Но ничего не нашла. — Спасибо. Она не смогла больше ничего сказать. Все тревожные эмоции завладели ее сердцем, и самая сильная из них, — благодарности — переполняла его. Она не могла выразить это словами, но Джинни и так все поняла.