Солнечные снежинки

После этих выходных Никотодес Лестрейдж, он же Гарри Джеймс Поттер, преобразился, и даже неудобство от постоянного поддержания иллюзии не смогло ему помешать. Исчезли нервозность и усталость, парень взялся за учёбу и совершенно перестал задирать Малфоя. Теперь парень всюду ходил в компании красавиц-девчонок и раздавал улыбки направо и налево. Гарри-Ник светился изнутри — он был почти идеально счастлив. Это самое «почти» выражалось в отсутствии интересного собеседника, и Поттер поглядывал на Панси Паркинсон, но пока не был готов заманить её в своё общество, хотя бы для комплекта. Впрочем, она могла и не присоединиться, да и была слишком страшной для остальных, и парень справедливо опасался, что её загнобят. Хотя змея-слизеринка наверняка сможет поставить остальных девочек на место, парень не хотел подвергать таким испытаниям никого из них. Вообще, жизнь Поттера явно налаживалась. Как выяснилось, заключённые  особо строгого режима в Азкабане могли писать всего одно письмо в год, так что единственным ответом на его письмо был камушек из стены маминой камеры, который теперь всегда висел на шее парня, на длинном шнурке. Рон и Гермиона были великодушно прощены, и теперь они иногда собирались в гостиной вечерами, обсуждая уроки и Долорес Амбридж. Женщина выглядела бледной тенью самой себя, каждую неделю моталась в Министерство для бюрократических проверок и смотрела на Гарри с чистейшей ненавистью. Цветущий Поттер, неизменно вежливый, выводил её из себя ещё сильнее. Тётя Нарси постоянно писала. Они говорили в основном о жизни Гарри. Парень старался скрыть правду, но в то же время не врать слишком много. Так, он описывал свою жизнь максимально обтекаемо и близко к правде. Так, его подбросили на порог ненавидящим магию магглам, скрыв внешность, а потом пришёл представитель Шармбатона и забрал его в школу. Тёте эти сильно разбавленные истории не нравились, и она продолжала попытки вызнать что-то более конкретное. Гарри, будучи погружённым в свою эйфорию, принимал это за неподдельную любовь — кто знает, может, так оно и было. Это безоблачное состояние продержалось до Хеллоуина. В праздник парень спустился вниз, впервые в жизни получая от тыквенной еды удовольствие. Родители не погибли! Они помнили о нём, и не пришли из-за собственного заключения! Так, в этот вечер парень сиял больше обычного, хихикая над шутками Парвати и с удовольствием слушая сплетни от Лаванды. А на следующий день «Ежедневный Пророк» сообщил о массовом побеге из Азкабана. Гарри узнал об этом чуть позже, чем остальные, потому что подошёл к концу завтрака. Заметив всеобщее возбуждение, он взял газету у бледной Лаванды. Счастливая улыбка начала расползаться по его лицу — мама на свободе, мама скоро будет рядом с ним! — Что теперь будет, Гарри? Плачущая Парвати выбила парня из колеи. Почему она плачет? Всё хорошо, жизнь прекрасна! — Они придут за нами? Убьют нас? Лаванду трясло. Она вцепилась в руку Поттеру и задышала часто-часто. — Мальсибер убил моего дядю. Пришёл к ним и убил. Его жена спряталась под кровать, и всё видела. С тех пор она не говорит. Сидящий напротив старшекурсник кивнул. — А у меня… Ник словно снова оказался в том бассейне с гоблинской водой. Взял газету, прочитал статью снова. Широко раскрыв глаза, смотрел, как сереют лица, как плачут девочки, как тихо, поминутно оглядываясь, рассказывают истории о злодействах Пожирателей. И одна из худших — его мама! Гарри тихо вышел из-за стола, не притронувшись к еде. Он сын Пожирательницы Смерти. Никто из его друзей не поймёт и не простит. Азкабанский камешек на груди вдруг начал весить тонну, и парень отправил его в карман, к медальону Критчера. Но, может, всё не так плохо? Если подумать, всё, что ему известно о Пожирателях — они зло в чистом виде. Так, последователи Воландеморта были аристократами и гонялись за магглорождёнными, а Орден Феникса их ловил и убивал. Но ведь не могли же все эти люди идти на такое без причины? Что пообещал им Тёмный Лорд, что они приняли его метку? Парень, будучи на полпути к Гриффиндорской гостиной, резко развернулся и рванул назад. Ему срочно нужна Панси Паркинсон. Девушка, завидев его, сразу повернулась к своей подруге Булстроуд и что-то прошептала ей. Миллисент нахмурилась, но отошла, не мешая Поттеру на полной скорости подлететь к слизеринке. Парень искал её по всему Хогвартсу, и сейчас силился восстановить дыхание. — Пар… — Да, Поттер, я уже поняла. Тебе снова надо поговорить. Пошли, отвечу на твои вопросы. Они дошли до ближайшего пустого класса, и парень привычно запер дверь. — Что на этот раз? Что такое Азкабан? — Я тебе сам могу лекцию о нём прочитать. Гарри несколько раз глубоко вдохнул, сжимая и разжимая кулаки. Он больше не позволит эмоциям взять над собой верх. Он управляет собой.  — Расскажи мне о Тёмном Лорде, Паркинсон. О том, что он пообещал своим Пожирателям. О том, за чем они пошли. Девушка с тихим вздохом прикрыла глаза. Она сразу стала серьёзной и собранной. — Ты наверняка слышал, что Он обещал очистить мир от грязнокровок. Что же, именно это он и собирался делать, и именно в этом мы и помогали ему. Парень молчал. Он уже знал это, и знал давно. И ему были нужны не действия, а идеи. — Хорошо. Тогда ответь мне, зачем? Паркинсон молчала. Тяжело смотрела исподлобья, скрестила руки на груди и сжала пальцы. — Я никак не буду комментировать то, что ты скажешь. Мне просто нужно понять. Молчание. Всё внутри парня скрутилось, как постельное бельё, которое вручную стирала на кухне тётя Петуния. Его мир снова был на краю пропасти. — Пожалуйста, Паркинсон. Пожалуйста. Девушка обречённо вздохнула. — В каждом из нас есть магия, Поттер. В ком-то больше, в ком-то меньше, но мы собрались здесь именно потому, что она в нас есть. А в волшебном мире, Поттер, кто сильнее, тот и прав. И Тёмный Лорд нашёл способ добыть эту силу. Девушка наколдовала два стакана и наполнила их водой. — Как мы уже говорили, магия, она везде одинаковая. И вот, ты, представитель старинного знатного рода, имеешь те же права, что и наглая магглокровная выскочка. Обязанностей у тебя при этом больше, много больше, но оценивают вас почему-то одинаково. Самый логичный выход в рамках нашего феодального общества — убить бесполезную грязнокровку, чтобы не путалась под ногами. Собственно, чаще всего так и поступают — посмотри статистику, сколько магглорождённых окончили Хогвартс, и сколько из них до сих пор живы. Лорд придумал, как очищать от них волшебный мир с пользой для себя и для них самих. Вода из одного стакана перелилась в другой, наполнив его до краёв. — Из грязнокровки можно выжать магию. С помощью специального ритуала вся сила, заложенная в ней природой, переходит ко всем носителям метки. Донор при этом выживает  и возвращается в свой мир. Так ведь гораздо лучше, верно? Грязнокровкам тяжело и в нашем обществе, и в их собственном, а Лорд помогал им вернуться в естественную среду. Ещё пару месяцев назад Гарри Поттер на этом моменте облегчённо бы выдохнул, но Никотодес Лестрейдж не был столь наивен. — И какова статистика? Паркинсон пожала плечами, словно обсуждала вчерашний ужин. — Почти никто не пережил ритуал. Из доноров, разумеется. Сила значительно повышалась во всех случаях. — И теперь…это начнётся снова? — Уже началось. Вопрос лишь в том, что никто не считает магглокровок, а Пожиратели соблюдают осторожность. В прошлый раз всё раскрылось, когда Регулус Блэк, горячо любивший брата, предложил ему присоединиться. Гарри отстранённо ответил, наполовину спрашивая, наполовину разговаривая сам с собой: — То есть вы знали, что Сириус невиновен? Слизеринка фыркнула. — Конечно. Вопрос лишь в том, что никто не хотел помогать Предателю. Я могу идти? Для приличия подождав несколько минут, Панси встала и прошла мимо Поттера к выходу. Сам он остался на месте, прикрыв глаза и вдыхая через раз. Это было ужасно. Чудовищно. Неправильно. Невозможно. Как можно просто взять и выжать живого человека? Воображение нарисовало лохматую гриву Гермионы. Неужели её тоже…вот так, потому что нет семьи? С другой стороны, разве ему самому не казалось, что она здесь будто в гостях? Разве не стремится Грейнджер в свой маггловский мир, не проводит в нём каждую свободную минуту? Разве ей не было бы лучше…там? Паркинсон сказала, что почти никто не пережил ритуал. Очевидно, кто-то выжил. Надо просто доработать… Ник закрыл глаза и рассмеялся. Ему это зачем? Зачем ему эта чужая магия? Почему он думает о чудовищной идее Воландеморта так, словно он уже разделяет её? Он не хочет иметь ничего общего с этими людьми. Ни-че-го. Его размышления прервал огромный Малфоевский филин, разбивший окно и присевший прямо перед ним. Отчаянно не желая приближаться к клочку пергамента, он словно во сне медленно принял письмо и развернул его. «Дотронься до пуговицы, появишься в саду. Сделай как можно скорее. Она ждёт». Ник всхлипнул и взялся за пуговицу. Он не хотел думать о чудовищных поступках этих людей. Не хотел оправдывать, не хотел общаться. Не хотел знать, какой ценой они создали своё имя. Не хотел думать, сколько людей стало жертвой их тщеславия. Ник просто хотел к маме.