***
Спустя три дня состоялся суд. В центре зала, прикованный цепями к стулу, сидел худой подросток. Его лицо не выражало ничего, кроме усталости и некоей отрешенности. Свой приговор он выслушал, будучи в полной прострации, воспринимая всё как долгий ужасный сон, от которого он когда-нибудь очнется. Гарри Поттер — герой всея Британии и Избранный, Мальчик-Который-Выжил, был осужден на двадцать пять лет Азкабана. Благодаря показаниям Снейпа, все друзья и члены Ордена возненавидели Поттера. Когда парня вели в камеру ДМП, он практически прошел через коридор ненависти и лютых взглядов. Сквозь толпу до него доносились выкрики Рона и Гермионы: они кричали, что он — убийца, Молли что-то там причитала. Невилл, Луна и близнецы Уизли твердили, что все это — большая ошибка, но их никто не слушал, более того, несколько авроров оттолкнули их подальше. Гарри устало шагал по коридору, и ему уже было все равно. Что-то в нем сломалось навсегда. Где-то в груди поселилась пустота, и осознание того, что друзья всегда были готовы отвернуться от него. Как тогда в ноябре, на первом туре… Что он, по сути, всегда был один. В толпе, но одинок…***
Берег все уменьшался, превращаясь в узкую, неровную полосу, которая через секунду нырнула за горизонт. Черная вода плюхала о борт, разбиваясь на тысячи брызг, попадая в лица, омывая всех находящихся в лодке. Авроры крепко держали Поттера за магические браслеты, опасаясь, что он перевернет утлое судёнышко и попытается сбежать. Лодка, подчиняясь воле магии, скользила навстречу огромному черному замку, что даже издалека внушал уважение своим силуэтом. Многоэтажное строение в виде треугольной башни, быстро увеличивалось в размерах и подавляло любую волю и положительные эмоции того, кто осмеливался смотреть на него и находиться вблизи. Азкабан. Магическая тюрьма, из которой удалось сбежать лишь однажды. И которая готовилась принять в свое лоно подростка. Мальчика, чей нераскрытый магический потенциал сейчас укрощали толстые браслеты и цепи. Ступив на камни Черного замка, Гарри опустил голову и медленно побрёл к входу, не проявляя никаких эмоций. После всего, что случилось в последние дни, им овладело равнодушие к собственной судьбе. Дементоры кружили неподалёку, то и дело порываясь наброситься на новенького узника. Авроры же заметно нервничали. Им никогда не приходилось сталкиваться с подобным безразличием во взгляде и действиях. Мальчик напоминал им, лишенного души мертвеца, которого казнили через поцелуй дементора. Аврорам, матерым воинам, что прошли многие битвы, становилось страшно. Страх заползал под кожу и сворачивался тугим клубком прямо у сердца, заставляя думать, что всё это — ошибка. И что когда-нибудь за эту ошибку придется отвечать…***
Все последующие дни и ночи слились в одно ужасное мгновение. Из-за бдения дементоров Гарри не слышал ничего, кроме криков матери и отчетливо вспоминал яркий зеленый луч, летящий в него. А потом ещё и жуткий злобный смех. Снова и снова. Каждый раз, как страж Азкабана проплывал рядом с камерой, Поттеру приходилось бороться с этими воспоминаниями. День за днем. Ночь за ночью. Обрастая подробностями о матери, бросившейся наперерез Темному лорду и пожертвовавшей собой ради сына. Гарри уже не знал, какой сегодня день, а может, ночь. Парень тонул в своих воспоминаниях, теряя последние крохи человеческого сознания, и каждый раз впадая в спасительное беспамятство после ухода дементоров. В какой-то один момент воспоминания изменились. Теперь при дементорах Гарри вспоминал свою жизнь у Дурслей. Наказания за магические всплески, голодный образ жизни, постоянные упреки и побои… Поттер стоял у груды осколков, собирая крупные части в совок. — Ступай к себе, несносный мальчишка! — тетя Петунья сердилась сильнее обычного, ведь это была её любимая ваза. — И еды не увидишь неделю! — Но, я не нароч… Сильный шлепок по затылку. Мальчик упал, зацепившись большим, не по размеру, ботинком за порог и отполз в коридор. На лбу наливалась багровым цветом огромная шишка. Поттер подобрал согнувшиеся очки и, нацепив их на нос, зашел в чулан. Тетка, проследив, как мальчик закрыл за собой дверцу, со злостью защелкнула шпингалет, прошипев: — В туалет пойдешь завтра!***
У Дадли день рождения. Гарри стоит на кухне, помешивая суп и украдкой, выловив кусочек картошки, спешно засовывает его в рот. Тетя Петунья, проследив за его маневром, смолчала, но, прищурившись, продолжала смотреть. — Дадличек, сынок, ты где? Иди, мама даст тебе взбитых сливок с торта, как ты любишь! Жирный кузен, вбежав на кухню, задел плечом Гарри у плиты и смачно заржал, когда половник, выпав из худых рук мальчика, плюхнулся в суп, а потом на пол. Крики тети Петуньи были слышны на той стороне улицы, а Гарри снова остался без ужина, что, учитывая запахи, витавшие по гостиной, было равносильно средневековой пытке.***
Дементор уплыл дальше по коридору, а Гарри, впервые оставшись в сознании после такого патруля, крепко задумался. Почему он целых десять лет терпел подобное отношение? Неужели он, волшебник, должен был жить с маглами, ненавидевшими его? Кошмаром следующих воспоминаний стал Хагрид. Дамблдор послал к нему, фактически маглорожденному, огромного лесника, который, вломившись в хлипкую постройку, ужасно перепугал всех. Почему директор выбрал именно Хагрида? Неужели нельзя было послать хотя бы МакГонагалл? Какие цели преследовал старый маг? Вопросов было всё больше, а ответов не находилось. При появлении дементоров горячка не проходила. Теперь Гарри видел каждого, кто повлиял на его судьбу, с совершенно другой стороны. Макгонагалл. Она постоянно отмахивалась от нужд своих студентов, ссылаясь на административную работу. И никогда не разбиралась во всех происшествиях на факультете, направо и налево раскидывая отработки с Филчем. А Поттер извлек урок, и после нескольких раз зарекся подходить к декану за советами. — Профессор МакГонагалл, вы не могли бы объяснить точнее, второй параграф учебника… — Мистер Поттер, вы учитесь в Хогвартсе уже третий год, но ни разу не удосужились прочитать дополнительную литературу по моему предмету! Это не просто неуважение ко мне. Это неуважение к магическому миру, в котором вам предстоит проявить себя и найти работу! Попросите мисс Грейнджер. Она точно вам укажет на промахи. И не забудьте об эссе! Снейп. Этот профессор был на особом счету у Гарри. Возненавидев мальчишку с первой же минуты появления того в Большом зале, он только и делал, что притеснял и прилюдно унижал его. И только, видите ли, из-за того, что Гарри похож на отца. — Мистер Поттер, наша новая знаменитость! Не соизволите ли вы ответить, какие компоненты входят в напиток Живой смерти?.. Какая разница между аконитом и горецем?.. И где вы будете искать безоаровый камень? Поттер опустил взгляд в пол и не находил сил ответить. Гермиона рядом была готова взорваться от напряжения, протянув руку как можно выше. Если бы Поттер хотя бы половину жизни провёл рядом с отцом, может, тогда все эти инсинуации были обоснованы. А так, получается, просто-напросто предвзятое отношение к новому ученику. Обдумывая поведение каждого профессора, Гарри приходил к самым неутешительным выводам: он не был нужен совершенно никому. Его не любили, презирали и не считали достойным членом магического сообщества. Потом в кошмары явились друзья. Гермиона — ботаник, которая только и делала, что попрекала низкими оценками, но, не помогая их улучшить. И эта девочка называла его другом? Ничего от дружбы тут нет, и не было. — Гарри, помни, что сказала мадам Хуч! Нам нельзя подниматься в воздух. Поттер не слушая, взмыл вверх и погнался за Малфоем. — Каков дурак! … — Гарри, ты не должен ходить ночью по замку! Директор запретил делать это, ты же слышал! … — Профессор МакГонагалл дала мне маховик, чтобы я могла посещать все предметы. Как же Гарри не видел этого фанатичного блеска в глазах, когда Гермиона бралась за новые книги? Такой студентке никакие друзья не нужны… А Рон, к примеру, постоянно завидовал. Только теперь Гарри вспомнил его взгляд, когда покупал себе что-то, пусть даже леденец. Взгляд завистливый и жадный. И вовсе не дружеский. — Нет, спасибо, у меня все с собой. — Демонстрация бутерброда. — Мама знает, что я не люблю с вяленой говядиной. — Мы возьмем всё. Тогдашний Поттер ещё не знал, как падок Рон на золотые кружочки. … — Гарри, что это? Это просто великолепный костюм! Не то, что мои лохмотья… Они принадлежали тетушке Мюрриэль… Они даже пахнут, как тетушка Мюрриэль! … — Вау, Гарри! Это же «Молния»… Самая последняя и дорогая модель от братьев Нимбусов! О Невилле, Луне и близнецах Уизли, Поттер ничего плохого так и не смог припомнить. Видимо, они были единственными, кто относился к нему искренне и открыто. С Луной его познакомил Невилл. Они вместе занимались после уроков. Девушка оказалась умной и ненавязчивой, и Гарри с ней сдружился. Фред и Джордж хоть и были хулиганами, но к Гарри относились покровительственно и всегда выручали. Взять хотя бы эпизод с картой Мародеров. Остальные Уизли были не в счет. Например, Молли: взрослая женщина, воспитавшая пятерых сыновей и ежегодно отправлявшая их в Хогвартс, кричала на весь вокзал, спрашивая номер платформы? Да неужели они никогда не проходили через нее? Потом поток мыслей опять прервался самыми отвратными воспоминаниями… Дементоры, Мордред бы их побрал!***
Время текло не спеша… Поттер снова просыпался, чтобы потонуть в воспоминаниях… Как-то раз дементоры перестарались. В тот час они проходили по трое в ряд, скользя по коридору и задерживаясь у каждой камеры лишь на мгновение… Остатки блока на памяти рухнули, и Гарри вспомнил всё. Вспомнил, как Волдеморт приказал убить Седрика, как Петтигрю отсекал себе кисть правой руки, как Лорд заставил Гарри сражаться на неравной дуэли… Это было вдвойне больно, потому что все остальные поверили в виновность Поттера. Перечеркнули годы дружбы и хороших отношений. Дни сменялись ночами, в камере становилось заметно холоднее. Гарри уже не жил, а существовал. Механически поедая ту бурду, что варили охранники и смотрители Азкабана, он всё больше погружался во тьму, обдумывая, раскладывая по полочкам и анализируя всё то, что происходило с ним с тех самых пор, как он узнал о волшебном мире. Постепенно он начал понимать, какую роль уготовил ему Дамблдор, как мастерски он манипулировал его чувствами и сознанием. Обида захлестнула душу и надолго поселилась в сердце парня. Наряду с обидой пришла злость и чувство, что необходимо отомстить. Всем, кто посмел вытирать ноги об него. Поттер сидел, сжавшись в комочек и обретя надежду на то, что когда-нибудь выйдет отсюда. И отомстит. Но внезапно мозг пронзила мысль. А что, если отомстив, он станет вторым Темным лордом? Ведь если злоба пустила корни, то изменения не заставят себя ждать. Что же делать? Гарри лег на бок и сжался ещё больше, укрывшись ветхим одеялом с головой.***
Полгода спустя Снейп ворвался в кабинет директора. — Мальчик мой, ты забываешься! А вдруг я тут не одет? Сложно предупредить о визите? — Альбус, сейчас не время для нравоучений! Я только что узнал, что Поттер не виновен! Голос старца дрогнул: — Как это? Ты же сам смотрел его мысли? Покажи мне! Призвав Омут памяти одним взмахом руки, Альбус требовательно указал Снейпу на ртутную гладь. Зельевар коснулся виска и вот уже тонкая нить, поблескивая, легла на край чаши, погружаясь в самую середину Омута. Срочный вызов привел Снейпа в мрачное помещение. Темный лорд восседал на большом троне, посреди Бального зала Малфой-мэнора, освещаемом сотней свечей. Вокруг него стояли Упивающиеся Смертью в балахонах с капюшонами и в масках. Волдеморт, чему-то ухмыляясь, развел руки в стороны и пафосно начал говорить: — Друзья мои! Наконец-то свершилось то, чего я ждал почти полгода! Вы уже знаете, что общими усилиями нам удалось поместить мальчишку Поттера в Азкабан. Но настал момент, когда Гарри Поттер больше не будет мешать моим планам! Сейчас, когда я перестал чувствовать нашу связь, мы быстро достигнем нашей великой цели и начнем действовать! Старый дурак Дамблдор своими руками уничтожил последнюю надежду Света. Но он никогда не узнает <i>всей правды! Упиванцы громко зааплодировали, выражая крайнюю степень радости.</i> Дамблдор вынырнул из Омута, мысленно молясь Мерлину, чтобы это всё не было правдой. Северус быстро прибрал воспоминание назад. — Что вы будете делать? Поттер, скорее всего, уже всё равно, что труп, если дементоры высосали его душу. Нам не выиграть эту битву против Лорда! — Не паникуй, Северус! Лучше возьми лимонную дольку. А я пойду в Министерство. Надо вытаскивать Избранного. — Избранного?! Вы опять решили поиграть чужой судьбой, директор? Вам мало того, что уже случилось? Альбус не ответил и, взяв горсть летучего пороха, шагнул в камин.***
Холодный ветер пронизывал Азкабан, будто стараясь выдуть из него последние крупицы тепла от многих тел заключенных. На полу одной из камер лежал, скорчившись, подросток. Глаза, без привычных очков-велосипедов, казались зелеными угольками, которые вот-вот должны потухнуть. Очередной дементор, проплывая по коридору, на секунду замер у прутьев камеры. Всё, тут ловить нечего. Заключенный был в глубокой отключке, именуемой магической комой. Дементор не уловил никаких отголосков эмоций, равнодушно потянул воздух и перенесся к следующей камере, откуда сразу послышался слабый стон изможденного человека.***
По тому же самому коридору, спустя несколько часов, рассекая воздух подолом мантии несся маг. Яркая фиолетово-серебристая мантия, как и седая борода, развевались, как крылья, ничуть не мешая бодрому шагу. Маг тихо матерился, поминая Мордреда и его мать в самых неестественных позах, затем молился Мерлину, чтобы тот, к кому он шел, оказался всё ещё жив. За ним, едва успевая перебирать короткими ногами, спешил местный смотритель, на ходу вытирая платочком вспотевшую лысину. Ворвавшись в камеру и даже не замедлив ходу, Дамблдор (а это был именно он) выхватил палочку из рукава и начал водить ею по сжавшемуся в комочек телу, лежавшему под драным одеялом. Получив едва заметный отклик на свои действия, седовласый маг облегченно выдохнул и повернулся к стоявшему в дверях смотрителю: — Я забираю мальчика! Мужчина в ответ на это промямлил, что, мол, бумаги не оформлены и у Дамблдора нет прав забирать преступника. В ответ прилетело сильнейшее «Импперио», и как следствие, Поттер был незамедлительно перемещен в комнату с портключами. Еще одно заклинание — «Обливиэйт», и смотритель забыл всю сцену, обретя уверенность, что заключенный десятого уровня отсидел срок и вышел на свободу сегодняшним утром.***
7 дней спустя. Гарри вдохнул свежий воздух, явно отличавшийся от азкабанского и напоенный ароматами каких-то цветов, осторожно приоткрыл глаза. Последние полгода пронеслись в его голове, сливаясь в одно целое и восстанавливая воспоминания, которые Гарри очень хотел забыть. Потом сосредоточившись на своем теле, Поттер получил массу новых ощущений. Парень не понимал, почему в Азкабане так приятно пахнет, и почему он не чувствует холода. Под собой Гарри нащупал мягкий матрас, и в очередной раз удивился. Никаких сил не оставалось на логику и анализ ситуации — единственным, пришедшим на ум, показалось то, что Поттер попал в рай. Слабо улыбнувшись чему-то, парень вновь провалился во тьму.***
Сознание вернулось не сразу. По крайней мере, Гарри это заметил, сил было больше, чем обычно. Их хватило на то, чтобы разлепить сонные веки и осмотреться. Знакомый белый потолок освещала лишь пара свечей. Цветы, как и их количество на тумбочке, поменялись. Рядом с объемистой вазой стояли до боли знакомые флаконы, которые он много раз видел в Больничном крыле Хогвартса. Что он тут делает? Разве не он должен был сейчас сидеть в одной из тысяч камер Азкабана? Последнее осознанное воспоминание хранило в себе весь бесконечный холод присутствия дементоров. Поттер решил много не думать, а лучше набраться сил и уж потом выяснить, как он тут оказался. Через некоторое время он заснул, чувствуя, как согревается тело.***
Очнувшись в третий раз, Гарри почувствовал себя полным сил, но не спешил показать это тем, чьи голоса раздавались из комнаты колдоведьмы. — Это моя ошибка, Поппи. Я слишком поздно разгадал замыслы Темного лорда, слишком поздно понял, что мальчик не виноват в смерти Седрика. Я надеюсь, что Гарри сумеет простить всех нас за всю ту боль, что мы ему причинили, когда не поверили и предали. — Не вини себя, Альбус. Никто не знал, что Сам-Знаешь-Кто сумеет так глубоко проникнуть в разум мистера Поттера. Никто не мог предугадать подобного исхода. Мне очень жаль видеть мальчика в таком состоянии. Я сделаю всё, от меня зависящее, чтобы восстановить его силы и, насколько это возможно, чувства. — Спасибо, Поппи. Я, пожалуй, пойду. Когда Гарри очнется, вызови меня, пожалуйста. Мантия директора прошелестела совсем близко от кровати парня. Потом скрипнула входная дверь, и снова стало тихо. Гарри горько усмехнулся. На душе было гадко от понимания того, что его использовали. А потом выбросили, как сломанную игрушку. Слезы обиды душили, но он запихал их на самую дальнюю полочку своего подсознания, решив, что разберется с этим позже. Как же вся эта ситуация похожа на ту, когда крестного вообще упекли без суда и следствия. После событий третьего курса Сириуса до сих пор не оправдали, и он вынужден скрываться. Петтигрю сбежал, Поттер попал в Азкабан на двадцать пять лет. А директор, которому он верил, не сделал ничего, чтобы спасти своего студента… А ведь Гарри ему верил. Верил каждому слову… — Придет время, и я смогу открыть тебе больше… — Ты ещё не готов узнать правду… — Мальчик мой, это для твоего же блага, ведь твоя мама отдала свою жизнь за тебя. — Ты не можешь остаться в Хогвартсе на лето. Ты должен пожить у родственников. На том доме кровная защита твоей матери… Дамблдор… Светлый маг, который в очередной раз постарался «на всеобщее благо». Только теперь Поттер не был наивным юнцом. Азкабан очень быстро выбил из мага всю наивность, простоту и доброту. Розовая пелена спала с глаз. Гарри осмыслил всё, что директор делал с его жизнью: «счастливое» детство в магловской семье, постоянное недовольство Дурслей, вытекающее в побои и голодание, постоянные иносказания и недомолвки, сокрытие и дозирование информации, угроза жизни и безопасности практически везде. А пушечным мясом быть не хотелось. Его, беззащитного подростка, выкинули, когда он оказался не нужен, а теперь снова хотят сделать Героем… У Поттера было много дней, чтобы осмыслить, что произошло, и директор представал не в лучшем свете. Поэтому парень ещё тогда поклялся сам себе, что если он доживет до выхода из Азкабана — выяснит, что произошло, и будет мстить. И да, прощения никто из предателей не дождется. А сейчас парень решил: как встанет на ноги, так сразу сбежит. Как можно дальше от всех этих «доброжелателей».***
Через несколько минут к кровати подошла мадам Помфри. Поправляя одеяло, подтыкая его со всех сторон, она тихонько бормотала: — Бедный мальчик, ему столько пришлось перенести. Куда смотрел этот старый маразматик, когда Гарри увозили в Азкабан? А теперь им снова нужен Избранный. Какой он худой и бледный, надо принести больше укрепляющих и кроветворных зелий. Уж я-то поставлю его на ноги, можете мне поверить. А когда он начнёт открывать глаза на события в его жизни, мести никто не избежит. Да поможет ему Мерлин! Поппи ни на йоту не сомневалась в невиновности юноши, а ее руки автоматически отодвинули круглые очки Гарри на край тумбочки, а теперь нервно переставляли склянки на подносе. Тут веки мальчика дрогнули, и он открыл глаза. — Гарри, ты уже очнулся? Ответа не последовало. — Если ты меня слышишь, моргни. Поттер медленно прикрыл глаза. Колдомедик тяжело вздохнула и принялась накладывать диагностирующие чары, а затем влила в юношу укрепляющее и снотворное зелье, стоявшее на тумбочке у кровати. Поттер послушно сглотнул и невидящими глазами уставился в потолок. Конечно, Помфри сообщит директору, что он очнулся, и тот сразу придет с песней об избранности и необходимости победы над Тьмой. «Уж лучше бы я валялся без сознания, может, тогда бы все оставили меня в покое». Размышляя о том, что он скажет Альбусу Дамблдору, Гарри вновь уснул.***
Через пару часов, когда луч солнца добрался до подушки, Поттер открыл глаза. Напротив него в удобном фиолетовом кресле сидел тот, кого Гарри меньше всего желал сейчас увидеть. Дамблдор отложил в сторону «Ежедневный пророк» и вопросительно посмотрел на Гарри из-под очков-полумесяцев. — Наверно, у тебя накопилось много вопросов, мой мальчик? Мальчик упорно молчал. «Как же меня коробит от такого обращения. И как я раньше не замечал этого. Да, он сильный маг, но ведь за версту веет притворством. Ему ведь ни капли не жаль моей ситуации. Главное, не смотреть в глаза и сделать безразличное лицо». И Гарри вновь вперился в белый потолок, упорно изучая маленькую трещину на штукатурке. — Неужели ты обиделся за то, что мы тебя не вытащили из Азкабана? Но ведь все факты были против тебя! Гарри, я приношу тебе извинения за всё. «К чему мне ваши извинения, директор. Мне бы нормальное детство, да надежных друзей», — мысленно усмехнувшись, Гарри еще крепче стиснул зубы. Ничего не добившись от Поттера, Дамблдор ушел. Из своей комнатки вышла мадам Помфри и, заботливо поправив одеяло, стала гасить свечи. Гарри повернулся к ней: — Пожалуйста, оставьте пару свечей. — Хорошо, если тебе это необходимо, — Помфри поправила подушки. — Но лучше тебе поспать, ты еще очень слаб. — Я пока не хочу спать, мадам Помфри. Не могли бы вы мне рассказать, как я здесь оказался? — Служители Азкабана, патрулирующие уровень, где была твоя камера, слышали крики, когда дементоры проходили слишком близко. Им стало жаль тебя, и они написали прошение в Министерство, где требовали пересмотреть твое дело. Перед тем, как тебя забрали, ты впал в кому. Затем тебя перевели в камеры ДМП под ответственность Амелии Боунс, и, пока ты был без сознания, тебя обследовал их штатный легиллимент. Оказалось, что тебе поставили крепкий блок на воспоминания о том, что было во время третьего тура. И что ты, на самом деле, не виноват в смерти Седрика. Директор, как только узнал, принял решение переместить тебя сюда, чтобы в Мунго журналисты не пробрались. Вот посмотри. С этими словами Помфри протянула Гарри газету, которую оставил Дамблдор. На первой странице красовалась фотография с Турнира, огромные надписи «Мальчик-Который-Выжил невиновен», «Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся» и разгромная статья Риты Скитер. Поттер не стал читать, заранее зная, что там написано. — Дайте мне снотворного, пожалуйста. Поппи протянула ему пузырек с зельем. — Кстати, вот твоя палочка. Её не успели сломать: ты всё-таки что-то значил для Министерства. Только пока тебе не надо колдовать, ты еще не окреп. Прикрыв двери, колдомедик вышла.***
Прошло еще две недели. Гарри только и делал, что много спал и сытно ел. После азкабанской бурды, любая мало-мальски разнообразная пища была манной небесной. И Поттер пользовался своим положением, чтобы вернуть себе хоть часть энергии и сил, подчистую поглощая всё, что приносили домовики. За это время к нему прорывались многие посетители, в том числе и так называемые друзья, которые легко предали, поверили в его виновность, а теперь пытались показать искреннее раскаяние. Но благодаря жесткому характеру мадам Помфри им это не удалось. Гарри дал понять, что не хочет никого видеть. Однако вечером обнаружил нежданного гостя. Мантия-невидимка легко соскользнула с плеч Невилла. Гарри хмуро пробурчал: — Привет, Нев. — Здравствуй, Гарри. Как ты себя чувствуешь? — Неплохо за последние полгода. — Мы с Луной не верили, что это сделал ты, учитывая всё, что происходило с нами за годы учёбы. Бабушка помогла пробиться к тебе на свидание. Только это и получилось, — извиняющимся тоном начал Невилл. — Прекрати. Вы единственные, кто навестил меня в Азкабане. А остальным по барабану. Марионетки директорские! Невольно нахлынули воспоминания о визите друзей в Азкабан… …Двери камеры неожиданно заскрипели. Вместо ожидаемого холода и бесконечного страха к узнику ввалились два одноклассника. Невилл и Луна. Гарри не поверил глазам, считая, что это очередные галлюцинации. — Гарри, Гарри, как ты? — бросилась к нему Луна, роняя принесенные вещи. — Оставьте меня! Я никого не убивал! — Невилл, надо ему помочь! — Я взял с собой зелье, помогающее от холода дементоров и шоколад. Внезапно Гарри ощутил на своих губах противный вкус зелья, а затем и шоколада, который Невилл засунул ему в рот. Стало намного легче, разум прояснился. Луна беззвучно плакала, Невилл укутывал Гарри в принесенное одеяло…***
Невилл виновато опустил глаза. — Это, Гарри, ты не вини их, они ведь верят ему. — А почему тогда ты и Лавгуд — нет? — Каждый из нас не самый лучший студент на своем факультете. На нас ставки никто не делал, Гарри. — Да, ладно, — устало протянул Поттер. — Всему свое время. Клянусь, теперь всё будет по-моему. — Я, наверно, пойду. Кстати, все твои вещи у меня. Метлу Рон раскурочил на прутики, когда тебя осудили, а остальное я успел спрятать. — Хорошо. Пусть мантия пока побудет у тебя. А что с Буклей? — Её Живоглот съел. Гермиона натравила. Они с Роном жутко орали тогда друг на друга, ну я, что смог… — Я понял. Спасибо, Нев. — Они сильно сожалеют о случившемся, Гарри. Может быть, ты хочешь им что-нибудь передать? — Нет. И не надо говорить за них, Невилл. Пусть сами найдут силы и посмотрят мне в лицо. — Ну, тогда я пойду. Скоро рассвет. Исчезнув под мантией, Невилл тихо притворил за собой двери. Поттер вздохнул. Люди, друзья, которые четыре года были ему ближе всех остальных, так легко предали, перечеркнув всё за пару дней. На ум пришли близнецы Уизли, единственные, помимо Невилла и Луны, кто поддержал его после третьего тура. Правда, он успел отдать им выигрыш, наскоро наказав использовать только для развития «бизнеса». Но Гарри надеялся, что это не послужило причиной их поддержки, что в принципе было правдой. Фред и Джордж Уизли хоть и были хулиганами, не хуже Мародёров, но в данной ситуации полностью приняли сторону Гарри.***
С утра, после плотного завтрака, его ждал очередной сюрприз — повторный визит Дамблдора. Фиолетовая мантия, вышитая серебряными звездами, взметнулась, когда тот наколдовал себе кресло, такое же кричащее, как и одежда. «И на что я надеялся? Что он так скоро от меня отстанет? Ну, тогда на, тебе, дедушка, буду прикидываться овощем. Не нравится мне всё это. Избранный, убийца, снова Избранный. Я что им неваляшка что ли?» — Здравствуй, мой мальчик! Я смотрю, к тебе наведались друзья! На тумбочке стояла масса сладостей и открыток. Гарри даже не хотел знать, от кого. Чувство обиды полностью вытеснило все остальные эмоции. — Мм… Конфетки Берти Боттс! Помню, как в первый раз мне попались со вкусом рвоты, с тех пор я не пробовал ни одной. Взяв одну в рот, директор чудом не скривился. — Кхе-кхе, сопли фестрала. Сегодня не мой день. Гарри, я думаю, нам надо поговорить. У тебя, должно быть, есть много вопросов? Я бы хотел объяснить, что произошло. «Ответы на которые мне вовсе не нужны, я и так вижу, что к чему. Снова нужна моя посильная помощь, директор? Не пройдет номер», — думал Гарри, усиленно пялясь в потолок. Посидев еще минут десять и тщетно пытаясь прощупать мысли парня, директор ушел. Через пару мгновений дверь снова отворилась и тут же закрылась. — У-у, да тут куча мозгошмыгов! Гарри, как ты выносишь их присутствие? Надо тебе редисок принести, нарглов приманивать. Поттер покосился на очередную посетительницу. Лавгуд была одета в зеленое платье с красными полосками, переходящими в спирали, черные гольфы никак не сочетались с белыми кедами и пробковым ожерельем. — Привет, Луна. — Привет, Гарри Поттер. Я тебе принесла книги, чтобы было не так скучно поправляться. Правда, пока тут был директор, я заходить не хотела. На одеяло упали два увесистых тома. Гарри был рад, что успел подобрать ноги под себя, иначе переломов ему было не миновать. — «Большая книга высших чар и заклинаний», «Легенда о последнем повелителе драконов»… Хм, спасибо. — Я подумала, что развлекательное чтиво тебе не помешает. Если хочешь, я буду приходить и читать тебе по главе. — Луна, я надеюсь, что так долго я тут не пролежу, но все равно, еще раз спасибо. — Ну, тогда я пойду. Мне еще морщерогих кизляков искать. Хагрид обещал подманить кое-кого из Запретного леса. Может, и они там будут. — Пока, Луна. Выпив все зелья, принесенные мадам Помфри, Гарри клевал носом. Тут двери в очередной раз распахнулись, явив миру, а точнее палате, Драко Малфоя, со своей неизменной свитой. — Кто тут у нас? Герой, избранный Светом? Больше похож на овощ! — А-а, Драко, что, принес новость о возрождении Хозяина? Или вы, упиванцы, недостаточно вылизали ему зад, и он снова сердится? — Да мой отец из тебя отбивную сделает! Нет, я и сам справлюсь! Выхватив палочку, Драко собрался наложить парочку заклятий, но тут мадам Помфри пресекла тщетную попытку, одним взмахом палочки выставив нарушителей покоя за двери и крепко захлопнув их перед носом «честной» компании. — Ну что за детские выходки! Строго глянув на Гарри, Поппи протянула ему снотворного. — Выпей все. Утром я тебя обследую, если все будет так же, как и сегодня, то ты уже сможешь выйти отсюда. Если, конечно, захочешь. Сделав несколько глотков, юноша заснул. Но и эта ночь спокойной не оказалась. Через пару часов Поттер открыл глаза, и ему показалось, что кто-то подкрадывается к кровати. Нащупав и надев очки, он увидел Добби. — Мастер Гарри Поттер проснулся! Его уши поникли, и он стал озираться в поисках места для самобичевания. — Добби! Не смей себя наказывать! — прошипел Поттер. — Как ты тут оказался? — Гарри Поттер, сэр, звал Добби! Добби пришел на зов хозяина сэра. Гарри удивился, ведь у него не было привычки разговаривать во сне. Но тут мелькнула мысль, что с домовиком сбежать из-под надзора Дамблдора будет легче. — Добби, а ты можешь аппарировать в замке? — Конечно, Гарри Поттер, сэр. Добби может. — Ты можешь помочь мне? — Да, сэр, Гарри Поттер, сэр. Добби поможет великому герою. Добби сделает всё, что угодно. — Тогда я тебя позову, когда придет время. Конечно, если ты не против. — Гарри сыграл на чувствах маленького домовика, и не прогадал. — Добби не против, сэр, Гарри Поттер, сэр. Добби все сделает. — эльф возбужденно запрыгал около кровати. — А сейчас иди, пока тебя не увидела мадам Помфри. И домовик растворился в воздухе.***
Гарри проснулся ближе к полудню. Помфри заставила его выпить кучу зелий и полностью обследовала. «Вот что не меняется, так это отношение к больным», — мысленно усмехнулся Гарри. — Я могу идти? — Что, так не терпится друзей повидать? Моя бы воля, ты бы еще на неделю остался в кровати. Ну, иди! — Спасибо вам за всё, мадам Помфри! — с этими словами парень обнял её. Поппи удивленно замерла. Но справившись с собой, приобняла Гарри в ответ. Выскользнув из Больничного крыла, Гарри направился в сторону Большого зала. По времени как раз там проходил обед, но парню было не до еды, а то, что студенты в зале, так это даже лучше. Пока Гарри шел к директору, по проходу между столами, все настороженно шушукались у него за спиной. — Смотри, Дин, Гарри вернулся! — Опять явился герой, голова с дырой, как его дементоры не высосали еще! — Рон, я думаю, мы должны извиниться, в больничное крыло не пробились, а тут момент хороший! — Герми, не буду я перед ним извиняться, по нему Азкабан плачет, убийца недобитый! И мне плевать, что там Снейп выяснил! Но Поттер не слушал. В нём кипела чистая, незамутненная ярость от осознания того, что они все спокойно жили, пока он гнил в Азкабане. Гарри не отводил глаз от учительского стола. Дамблдор, МакГонагалл, Флитвик, Снейп, Хагрид… Все, кому он верил, кого уважал… Подойдя к столу, он повернулся вполоборота к залу и начал речь. Студенты умолкли. — Прошу несколько минут вашего внимания. Я решил покинуть самое безопасное место в мире — Хогвартс, потому что мне противно всё, что с ним связано. Я долго думал и пришел к выводу, что меня вытащили из камеры только потому, что вам снова нужен Герой Света, который, не задумываясь, бросится в бой? Это буду не я. Хватит с меня ваших игр, наигрались уже. Хотите знать, каково это — быть Избранным? Проведите всё детство в чулане под лестницей, выполняя работу по дому не хуже домовых эльфов. Никто из Вас даже не представляет, каково это — когда бьют за магические выбросы, запирают и оставляют без еды на недели. Когда первое письмо, адресованное мне, пришло один раз за одиннадцать лет на адрес «Чулан под лестницей», а дядя и тетя выбивали магию при помощи ремня. Дамблдор прекрасно знал, в какие условия и к каким маглам меня отправляет. Почему нельзя было найти мне опекуна из магического мира? На самый крайний вариант — отдать меня в приют! Там я хотя бы питался лучше, чем в том месте, которое я никак не могу называть «домом». Пусть не слишком вкусно, зато регулярно… А не раз в неделю. Или того реже. А поездка в Хогвартс, что планировалась для меня, как самое грандиозное событие? Теперь все это отдает духом предательства, и давно уже не относится к счастливым воспоминаниям. Вы, друзья — Рон, Гермиона… Где были вы, когда я нуждался в поддержке и заботе — полгода в Азкабане, и только четыре человека смогли меня поддержать, когда я совсем падал духом. Да, я обвиняю вас в том, что вы очень легко перечеркнули всю дружбу и всё, что мы пережили вместе. Да и можно ли эти отношения назвать «дружбой»? Гарри кинул взгляд на директора, который не подавал виду, что удивлен или разозлен. Дамблдор всматривался в Поттера, силясь понять, что задумал этот мальчишка, и спокойно поглаживал свою бороду, полагая, что все под контролем, и это послабление Герою будет в пользу Света. Гарри оглядел зал, а затем вздохнув, продолжил: — На первом курсе Дамблдор специально завез философский камень и придумал «полосу препятствий», чтобы расшевелить во мне героя. Я долго думал, ибо было время для этого. Кому это было нужно — воспитать героя? Три первокурсника полезли к церберу защитить камень от злобного мага. Ну, конечно, уснёт от песенки, остальное малыши легко преодолеют… Дьявольские силки, яды, бешеные ключи. Живые шахматы в два человеческих роста. И это внутри школы на третьем этаже. О безопасности, конечно, речи не идет вообще. Поттер замолчал и устало осмотрел притихший зал. Дамблдор отвел глаза, Снейп крепко стиснул зубы так, что выступили желваки. МакГоннагал всхлипнула, осознавая всю степень общего идиотизма, когда они шли на поводу у директора, организовав «полосу препятствий» для охраны философского камня. Гермиона тихо плакала, уткнувшись в плечо Джинни. Та тоже роняла слезы, время от времени вытирая щеки ладонями. В глазах остальных студентов стоял шок и плескался ужас от слов Гарри. Но ему было уже все равно. Он опять заговорил, и никто не осмеливался его перебить: — Второй курс — василиск. Я никогда не поверю, что профессора не знали, что за тварь ползает по коридорам замка. Со всем вашим опытом вы были просто обязаны устранить его сами. Но кто-то захотел, чтобы это сделал я. Причем очень высокой ценой. Поттер неумолимо выговаривал всё, что накипело: — Третий курс — оборотень в школе и толпа дементоров — спасают меня от моего крестного. И никому в голову не пришло, что анимагическая форма Сириуса — собака. Это явное доказательство преданности, в отличие от крысы. Но никому нет дела — герой выжил, сумел адаптироваться. И не отворачивайтесь, директор, вы не могли не знать о том, что Мародёры — анимаги. Замок связан с Вами напрямую, я вижу нити силы. На четвертом курсе меня выпихнули на турнир. А я просил? Он нашел взглядом «лучших друзей»: — Ты, Рон, вместо того, чтобы поддержать, тогда дико завидовал мне. Ну как же — шестой сын, куда тебе за братьями успеть. Разве это дружба? Завидовать тому, кто практически не имел шансов на победу… Ты, Гермиона, тоже ведь не верила, что я не бросал в кубок свое имя? Даже после того, как я прошел драконов и русалок, поддержка так и не пришла… Вот такие вы друзья. Мне жаль, что я познакомился с вами. Обернувшись к зельевару, Поттер поднял выше голову и, прищурившись, уставился прямо ему в глаза: — Профессор Снейп. Вы со своими детскими обидами всегда видели во мне лишь Джеймса Поттера и ни разу не попытались наладить отношения, хотя я — не мой отец и не должен отвечать за его проделки в школе. Тем более, что не помню родителей, а только ваши воспоминания о них. Вы всегда выделяете Драко, хотя он умом не блещет и всегда прячется за спину отца. Вы никогда не перерастете своих обид, а будете гореть изнутри, будучи слугой двух господ — потакая Дамблдору и Темному Лорду. Ах, да — Драко. — Гарри выискал за слизеринским столом светлую макушку. — Ты вообще человек, не имеющий собственного мнения, маменькин сынок, способный только на действия исподтишка. Все эти годы ты травил меня, а попади-ка ты в такую ситуацию — не расхлебать тебе ничего, папа все устроит, да? А ведь будь ты немного умнее, мы могли бы стать соперниками, но не врагами. Большой зал молчал. Студенты не осмеливались даже перешептаться, чтобы обсудить услышанное. Те, кто знал Гарри ближе остальных, кусали губы до крови, осознав, насколько они ошибались, когда осуждали Поттера на пути из зала суда. А парень гордо стоял посередине и продолжал свою обвинительную речь: — Вот теперь разбирайтесь сами. Я не хочу и не буду пешкой в Вашей большой игре, директор. Вы виноваты во всем, что имеете, включая мое «дурное воспитание». Я не намерен идти грудью на амбразуру. Мне тяжело осознавать, что у меня не было никого, кто заслуживал бы моего хорошего отношения. Ни друзей, ни знакомых, которые бескорыстно бы находились рядом со мною, поддерживая, одобряя, направляя. Все вы равнодушны. Тогда чем вы лучше Темного лорда? Поттер переломил свою палочку, кинув обломки прямо на пол, перед столом преподавателей. Феникс, сидевший у кресла Дамблдора, издал короткую сожалеющую трель и спрятал голову под крыло. Дамблдор привстал, намереваясь подойти к Поттеру, но тот чуть отошел: — Этот мир твой, Волдеморт. Судя по всему, вы друг другу подходите. Остальным же я хочу сказать, прощайте и скатертью дорога. Дорога в Ад. Ибо у вас нет больше Избранного. Пока никто не опомнился, Гарри призвал Добби и исчез в неизвестном направлении.