***
Долгими вечерами от нечего делать Сириус бродил по дому, изгоняя докси, поселившихся в пыльных портьерах, поправляя отклеившиеся обои и отсыревшую мебель. Добравшись до своей комнаты, Сириус завалился на кровать. Над ней чарами вечного приклеивания были прилеплены красотки из «Ведьмополитена», плакаты квиддичных команд и колдографии. Всё, казалось, жило собственной жизнью: красавицы улыбались и строили глазки, игроки со скоростью носились, перелетая с плаката на плакат, на колдографии в обнимку стояли парни в мантиях Гриффиндора. На одном из них дурацкие игрушечные рога на ободке и круглые очки, второй подмигивал синими глазами из-под черных кудрей, третий скромно стоял с краю, устало улыбаясь. Сириус на мгновение замер, с грустью смотря на снимок. Джеймс, Ремус и он сам. Питера тогда не удалось поймать в кадр, он всегда был тихоней. Да, слишком многое изменилось за последние пятнадцать лет. Ремус неизвестно где, Питер — предатель-перебежчик, Джеймс в могиле, а сам Сириус практически сломался под грузом проблем. А ведь сегодня последний день июля… День рождения крестника… Встряхнув головой, словно пытаясь отогнать невеселые мысли, Блэк решил прибраться и тут, и взялся за ящики стола. Вывернув содержимое, Сириус стал кидать бумаги в камин, одновременно пробегая их взглядом. Через пару минут мужчина замер от неожиданности. Среди прочих смятых и посеревших от времени бумаг, ярким свежим пятном выделялось письмо с росчерком лилии, а рядом — имя адресата: «Сириус Орион Блэк». Он принюхался — определенно пергамент носил запах Лили. В груди появилась неприятная тупая боль. Сириус торопливо поддел ногтем сургуч и вскрыл конверт. «Дорогой Сириус! Я зачаровала письмо таким образом, чтобы в случае нашей гибели ты получил его на пятнадцатилетие Гарри. Ты указан его магическим опекуном, и мы с Джеймсом хотели бы, чтобы наш мальчик грамотно воспользовался дарами Рода, которые он получил на свой день рождения. Помнишь, как Джеймс постоянно носил с собой фигурку дракончика, которая смешно пыхала огнем? А эти его разговоры о драконах, когда он представлял себя их Повелителем и пытался призвать? Нам тогда казалось, что он не в себе, и мы пытались всё переводить в шутку. А на самом деле, Джеймс действительно потомок Повелителя драконов, Гарри же теперь — единственный, кто сумеет стать Братом Драконов, потому, что он последний в роду Поттеров. Ему просто необходим наставник, который будет и другом, и братом, и отцом…» На этом месте письмо немного расплывалось. Видимо Лили плакала. «Бродяга, я тут забрал пергамент у Лили, она его залила слезами. Хочу сказать, брат, — ты славный крёстный, и во имя всех наших похождений я прошу тебя помочь моему сыну с наследием. Мне оно не покорилось. Может, Гарри способен его принять и применить? Я понимаю, какой груз взвален на тебя, ведь ты более десяти лет занимаешься нашим ребенком. Отдай ему вложенное письмо, там всё подробно написано. Свитки и книги о драконах расположены в доме, что в Годриковой лощине, в подвале. Там собраны все записи, что поколениями собирали предыдущие Повелители, пусть и не пробужденные… Открыть двери можно каплей крови Поттеров. Мы верим в тебя и посылаем тебе наше благословение…» Серебристая пыль осела на дрожащих пальцах мужчины и исчезла. Эх, знали бы они! Сириус потупил взгляд и тяжело вздохнул. Он и сам понимал, что помог бы крестнику и без всяких напоминаний со стороны умерших друзей, но получить от них весточку с такими пожеланиями — это было выше его сил. Наводя порядок в доме, Сириус не стал убирать портрет своей матушки, считая его отдушиной: так он хоть с кем-то мог поругаться и поговорить. Потом Блэк занялся собой. То ли письмо так повлияло, то ли что ещё, но теперь практически ничто не напоминало того худого узника Азкабана с горящим, лихорадочным взглядом. Волосы ухоженными волнами падали на плечи, в глазах пропала безысходность загнанного зверя. Сириус даже немного поправился: Кикимер, хоть плохо, но слушался и готовил. Кладовая наполнилась продуктами, а дом благоухал чистотой. Через какое-то время Блэк решил снова обратиться к мистеру Уайльду, раз уж у самого ничего не получалось. Но не успел он выйти из дома, как незнакомая сипуха сбросила ему на порог письмо. Выхватив палочку и проверив конверт на наличие проклятий и порошков, мужчина вскрыл его и не поверил глазам. Перечитал ещё пару раз, и чуть ли не зарыдал, поняв, о чем сообщала эта короткая записка. «Мистер Блэк, Вы должны знать, что Гарри Поттер освобожден. Его невиновность доказана и сейчас его везут в Хогвартс для восстановления сил после Азкабана». Ни подписи, ни адреса. Только красивый водяной знак дома Лонгботтомов. Блэк криво усмехнулся, спрятал письмо и аппарировал.***
Попытки проникнуть в Хогвартс не увенчались успехом, тут не помог даже мистер Уайльд. Дамблдор опечатал школу такими мощными щитами, что ему приходилось лично открывать проходы при каждой необходимости: адвокату и Блэку было отказано в посещении замка. В дополнение ко всему, по всему периметру стояли антианимагические чары. Больше обратиться Блэку было не к кому, все связи оборваны. Каждый вечер мужчина глушил свои чувства в алкоголе, аристократически надираясь в хлам. Примерно в начале сентября Блэк таки решил ещё раз попытаться проникнуть в Хогвартс. И вновь безрезультатно. Вернувшись затемно, голодный и злой, он налил себе огневиски и устроился, забросив ноги на стол в кабинете. Но тут раздались крики с портрета миссис Блэк. Выругавшись, Сириус оставил стакан и вышел в коридор. На кухне кто-то был. Мужчина достал палочку и прокравшись, распахнул двери.***
Через пару секунд после исчезновения из Большого зала Добби и Гарри приземлились у дома двенадцать, что на площади Гриммо. Холодный ветер трепал волосы и въедался в кожу, оставляя неприятный озноб, проникающий в самую душу. Осторожно открыв дверь, Гарри проскользнул внутрь, держа палочку наготове. В коридоре было светло и чисто. Гарри переглянулся с Добби и осторожно продолжил путь. Пройдя по коридору, Поттер оступился, и под ногами скрипнула половица. Тут же из-за поворота в гостиную раздался жуткий крик: — Мерзавцы! Порождение порока и грязи! Отребье! Вон отсюда, уроды! Как вы смеете осквернять дом моих предков, предатели чистой крови… Портрет Вальбурги Блэк продолжал очернять посмевших нарушить его благословенный покой и уединение. Гарри удалось быстро задернуть шторки на раме, и крики прекратились. Заглянув на кухню, Поттер остолбенел. Добби размахивал сковородой, а связанный Кикимер с кляпом во рту сидел в углу, мотая головой и отплевываясь. — Добби, что случилось? — Кикимер, плохой эльф, он говорил о Гарри Поттере, сэре, плохие слова! Добби его связал, чтобы Кикимер больше никому не навредил. Поттер поморщился: — Добби, развяжи его, мне нужно с ним поговорить! Щелчок пальцами — и Кикимер повалился набок, неуклюже поднимаясь на ноги. — Кикимер, найди Сириуса! Он твой хозяин — ты должен знать, где он! — Сириус Блэк — недостойный хозяин, но Кикимер знает, где прячется предатель, сын Хозяйки! — Сейчас же найди его и приведи в этот дом! — Недостойный Поттер не хозяин Кикимеру, Кикимер не будет его слушаться. На этом месте Добби не выдержал. — Гарри Поттер, сэр, Добби может помочь, Добби ударит Кикимера, и он пойдёт! — Так! А ну-ка, стоп! — от двери раздался хриплый голос. Гарри выхватил палочку, но было уже поздно. Его сжимали крепкие объятья крестного. Домовики разошлись по углам. Добби радовался, вытирая слезы грязным подолом наволочки, в которую был одет, а Кикимер что-то бурчал, натирая край кухонной плиты. — Я так рад тебя видеть! — Поттер искренне радовался крестному. — Я тоже тебе рад, крестник! — Сириус нервно повёл плечами. — Прости, я должен был быть рядом с тобой и не допустить, чтобы тебя посадили в тюрьму. Я слишком верил Дамблдору, а он ничего не сделал, чтобы тебя вытащить оттуда. — Я знаю, ты не виноват. Мне не за что прощать тебя! — горячо воскликнул Поттер, — Сириус, мне нужна твоя помощь! Я хочу спрятаться от всех бывших друзей и знакомых, чтобы даже «великий» Альбус Дамблдор не нашёл меня! За последние полгода я потерял практически всё: доверие, радость, дружбу… Я хочу затаиться и отомстить всем, кто оставил меня тогда, когда я больше всего в них нуждался! — Гарри, я сделаю всё, чтобы так оно и было, — Блэк широко улыбнулся. — В этот дом, ты попал только потому, что я вписал тебя в чары, ведь ты — мой крестник. Тут ты в полной безопасности, уверяю тебя. Магический дом скрыт такой сетью чар, ещё со времен моего деда, да и я недавно добавил парочку фамильных заклятий. Послушай, ты, может, есть хочешь, а я все треплюсь? — Нет. Пока нет. Но от чая я бы не отказался. — Поттер занял место на круглом табурете за длинным столом. Блэк взмахнул палочкой. Посуда пришла в движение, и на столе появилась сервировка к чаю. Они долго беседовали. Сириус рассказывал, как пробивал себе оправдание и пытался вытащить крестника, Гарри радовался, что крестный не оставался равнодушным, и, в свою очередь, рассказывал о том, что происходило в Хогвартсе, когда его туда привезли. Пришло время подумать над тем, что делать дальше. С первого курса, когда Гарри увидел Норберта, он мечтал о драконах и был готов всю жизнь посвятить их изучению. Осталось только найти подходящее место. А времени было очень и очень много. Побег из Хогвартса перекрывал все возможности для обучения, но выход был, да и Сириус — бывший аврор и единственный из рода Блэк, не утративший всех тёмномагических знаний. О библиотеке в доме Блэка — вовсе не сравнимой с той, что была в Хогвартсе, — Гарри не забыл, понимая, что для достижения цели ему придётся приложить максимум усилий. Чаепитие плавно перетекло в плотный ужин, который приготовил Добби, а они всё не могли наговориться, делясь планами на будущее. Сириус так и сыпал шутками и историями из жизни Мародеров, зная, что после Азкабана человеческий голос — райская музыка. В конце концов, у Гарри глаза стали слипаться прямо за столом, и Блэк отправил его в комнату, которую уже давно для него приготовил. День благополучно завершился.