Моё худшее лучшее свидание

— Грёбанные таможенники! Грёбанные поставщики! В гробу я видел эту грёбанную Англию с её грёбанными законами! Грёбанный полуторамиллионный контракт накрывается грёбанным медным тазом, а они… Запредельной громкости истерические вопли мечущегося по кабинету энергичного коротко стриженого блондина средних лет, среднего роста и средней же невнятной внешности заставляли сидящего перед ним на диване бритоголового качка раздражённо кривиться и нервно теребить край своей рубахи. В конце концов, устав от бесконечной атаки на собственные уши, он схватил пробегавшего мимо мужчину за рукав и, резко дёрнув, заставил усесться рядом с собой. — Грегори, — перебил он, напрочь игнорируя разъярённый взгляд серых глаз. — Да что происходит? — Что происходит?! — взвился тот, привычно набирая утерянные было обороты. — Что происходит? Происходит, Мэтт, то, что из-за этих дебилоидов… — Нет, — опять прервал его лысый. — Что у тебя творится с таможней, я понял. Я спрашиваю, что происходит с тобой? — Со мной? — Грегори откинулся на спинку дивана и широко развёл руки жестом решительно ничего не понимающего человека. — А что со мной происходит? Со мной всё в полном порядке. Всё тип-топ. Всё просто замечательно! Лучше быть не может. — Ясно, — скривился Мэтт и отставил в сторону чашку с остатками уже, наверное, заледеневшего кофе. — Когда Стэн ушёл? — Что? С чего ты взял, что Стэнли ушёл? — Не делай из меня идиота, Грег! Можно подумать, я тебя первый день знаю. Ты психуешь на ровном месте, ни черта не жрёшь, не отвечаешь на звонки матери и рассказываешь байки о том, как у тебя всё замечательно. Так когда Стэн ушёл? — Всё настолько очевидно, да? — Грегори закрыл глаза и устало потёр переносицу подушечкой большого пальца. — Чёрт. Да с месяц уже. И с чего ты взял, что он ушёл? Может, это я его выгнал? — Ты? Его? — Мэтт вскинул бровь и недоверчиво хмыкнул. — Грег, мой милый доверчивый голубой дружок, да если бы ты мог его выгнать, ты бы сделал это ещё в тот раз, когда его впервые потянуло на вольные хлеба… — Мэтт, мы вместе уже четыре года и… — Это ты с ним вместе четыре года! — припечатал мужчина с жестокостью, позволительной исключительно и только очень близким людям. — А он ходит направо и налево, нагло пользуясь тем, что ты всегда принимаешь его обратно! Какого чёрта, Вашингтон? Где твоя гордость, парень? — Мэтт, ты не понимаешь. А у нас открытые отношения… — Всё я прекрасно понимаю! Открытые отношения у меня в заднице! Ты за кого меня держишь, а? — Мэтт… — Ты собственник, каких поискать, а он профессиональная потаскуха! Почему ты это терпишь, Грегори? — Слово «любовь» тебе ничего не говорит? — опять начал закипать его собеседник. — А тебе?! — парировал Мэтт. — Какая нахрен любовь, Вашингтон? Тебе нравится, когда о тебя с маниакальным постоянством вытирают ноги? Любовь, как же! Допустим, всего лишь допустим, я готов поверить, что у тебя были к нему чистые и глубокие чувства в самом начале. Но ты никогда не убедишь меня, что они не издохли давным-давно в череде его измен и твоих истерик по этому поводу! — А даже если и так, Мэтт! Даже если и так! — Грег вскочил с дивана и снова принялся наяривать круги по кабинету. — Что это меняет, а? Да, меня бесят его измены! Ты это хотел услышать? Да, я не могу спокойно спать, зная, что он сейчас, возможно, стонет под кем-то другим! Но, что я могу сделать?! Что?! Он вот такой… — Ну так и зачем он такой тебе нужен-то?! — Господи, Мэтт… Ты не понимаешь. — Так объясни мне! Объясни так, чтобы я понял, наконец, чего ты в него вцепился! — Мэтт… — Грегори замер напротив приятеля и, тяжело вздохнув, развёл руки в стороны. — Посмотри на меня! — Смотрю. — Нет, ты хорошо посмотри! Мне тридцать шесть лет. Я далеко не красавец, не атлет, не знаменит и не сказочно богат. Не имею никакого интересного хобби, кроме отнимающей всё свободное время работы, не умею общаться с людьми, не разбираюсь в живописи или в музыке или ещё хоть в чём-то, кроме импорта медицинского оборудования. Я самая настоящая посредственность, Мэтт! Чем, по-твоему, я могу удержать такого парня, как Стэн? — Да почему именно Стэн?! — Да любого! Я на свидании был в последний раз те самые четыре года назад! Где и как я встречу кого-то другого? Кому я нужен, когда вокруг полно молодых, красивых, успешных и без пивного пуза! — хлопнул он себя по начинающему обозначаться под одеждой небольшому брюшку. — Ну, до пуза тебе ещё пить и пить, дорогой, — хохотнул его приятель, но тут же посерьёзнел. — А вот что касается всего остального, то ты, прости, просто закомплексованный кретин! — А… — Бэ! Грегори, кто вбил тебе в голову всю эту чушь? Нашёл старика! Мне с моим сороковником сразу в могилу, следуя твоей логике? — Я не это имел в виду… — А что тогда? По-твоему, чтобы тебя любили, нужно обязательно быть несовершеннолетним Бредом Питтом? А с брюшком своим — не обломишься, если в спортзал сходишь! И вообще… — он вдруг замолчал, задумчиво разглядывая замершего перед ним мужчину. — Что «вообще»? — осторожно уточнил тот, пятой точкой чувствуя приближение каверзы. — Ты чего удумал? — Мы с тобой, Грег, идём сегодня в клуб! — заявил Мэтт не терпящим возражения тоном. — И только попробуй вернуться оттуда один! — Не пойду я ни в какой клуб! — вытаращился на него приятель. — Ты с ума сошёл? Что мне делать там среди всех этих детей? — Трахать! — осклабился Мэтт. — Но Стэнли… — Ах, да, Стэнли… Я так понимаю, официально вы не расстались? — Не то, чтобы… — Ну, как обычно — он таскается, ты ждёшь… Значит, так! Открытые отношения, да? Вот и приоткроем их чуток пошире. — Мэтт, я… — Сегодня. В девять. Возражения не принимаются. Всё! А теперь, давай займёмся твоей таможней.