Отряд, стройся!

— Ты — идиот, Костоправ! Конечно, прозвучало это так, будто поблизости разразилась кваканьем огромная лягушка. Гоблин заплясал на месте, хватаясь руками за голову — делал вид, что она готова разломиться надвое от моей тупости. — Я — старый солдат, Гоблин, — я отложил листок, на котором знакомыми, но очень уж корявыми буквами были написаны неизвестные слова. — В моем возрасте память уже не та. Лицо колдуна перекосила такая гримаса, что я испугался, что от печали своей он сейчас взвоет на рыжее пустынное солнце, которое безжалостно вгрызалось лучами в темень нашего укрытия. Мимо входа прошлепал менгир — на удивление, молча. — Тогда скажи, Костоправ, — привстав на своей лежанке, зевнул Ильмо. После ночной стражи выглядел он, мягко говоря, помято. — Какого ляда ты взялся учить теллекурре? — А меня другое интересует! — визгливо перебил Одноглазый. — Откуда эта жаба знает древний язык Взятых? Послушай, Костоправ, а вдруг он тебя обманывает? Вдруг это вовсе не теллекурре? — Завидуешь, что я знаю поболее твоего? — взвопил обиженный Гоблин. — Что ты, что ты! Наверняка, там написаны слова “задница”, “прыщ” и “морковка”, — съязвил в ответ Одноглазый, предусмотрительно отступая вглубь пещеры. — Для того, чтобы заявить, что ты владеешь языком, этого предостаточно! Колдуны привычно сцепились, за невозможностью устроить магическую пакость — перемалывая друг друга словесно. Я вздохнул и спрятал листки в планшет. — Так зачем тебе теллекурре, Костоправ? — снова спросил Ильмо. — Обязался выучить одной даме, — как можно более мечтательно улыбнулся я. — Той, которая очень строго спрашивает за данные ей обещания. Ильмо судорожно сглотнул. Но я ведь и впрямь обещал?