Месяц

      Тишину небольшой квартирки разрушил громкий удар захлопнувшейся входной двери. Внутрь ввалились двое парней, скидывая на ходу ненужные куртки. Блондин толкнул Чимина к шкафу и, вжимая всем телом в твердую поверхность, прильнул к горячим губам. Долгая разлука, бесконечные минуты глухих сердечных ударов, мешающих дышать полной грудью, ночи в компании нескольких бутылок пива, все перемешалось в голове, заставляя сильнее жаться к парню, оттягивать рыжие волосы и углублять поцелуй. Как же Чимин соскучился по этим властным прикосновениям, сносящим крышу и влекущим за собой в пучину наслаждения. — Не покидай меня больше, — шептал в губы Чимин. — Никогда, — говорил он. — Молчи, — заткнул его поцелуем Юнги, ведя в сторону спальни и стягивая по пути белую рубашку, оголяя подтянутый торс. Стоило добраться до кровати, как Чимин толкнул на нее блондина и устроился сверху. По телу Мина прошла приятная дрожь, когда парень стянул с него футболку, дотрагиваясь кончиками пальцев до разгоряченной кожи и вызывая рваный вздох. Рыжий нежно целовал желанное тело, медленно проводя языком по линии ключиц и опускаясь ниже. Казалось, будто бы прошла целая вечность с последней встречи, из памяти стерлись все изгибы и ссадины на бледной коже. Теперь Чимин старался вновь запомнить то, что успел позабыть. Небольшой шрам на груди. Родинки на плечах и животе. Внимательно вглядываясь в каждую частичку блондина, Чимин зацепился взглядом за яркое красное пятно на его боку. «Черт», — пронеслось в голове. — Я надеялся, что огонь тебя тогда не достал, — тихо сказал он, аккуратно проводя рукой по больному месту и заглядывая в голубые глаза. — Не думай об этом, — прошептал Юнги, перехватывая руку парня и притягивая к себе, чтобы вовлечь в новый поцелуй. От ненужных мыслей спасали только эти мягкие губы, которые хотелось постоянно целовать, и этот взгляд, в котором тонул рыжий. Очерчивая ловкими пальцами изгибы тела Чимина, парень положил одну руку на пах, поглаживая сквозь джинсовую ткань налившийся возбуждением орган. Из уст рыжего вылетел тихий сдавленный стон. Так хотелось всего и сразу. Долгого удовольствия и быстрой разрядки, чтобы по телу проходил миллион разрядов, а в глазах мелькали искры. Забыться, отдаваясь целиком и полностью умелым рукам. Получить одновременно все и ничего. Избавившись от лишней одежды, Юнги принялся растягивать Чимина. Было неприятно и даже больно. Долгая разлука сказалась не только на парне, но и на его теле. Несмотря на всякую боль, хотелось как можно скорее почувствовать в себе блондина, стать с ним одним целым на некоторое время. Низ живота начало приятно тянуть. — Хен~ , давай уже, — тяжело дыша, молил Чимин. — Будет больно, — предупредил Юнги и, развернув рыжего к себе спиной и поставив его на четвереньки, резко вошел, выбивая из парня громкий вскрик. Сознание ушло на второй план, оставив только чувство наслаждения. В комнате, наполненной стонами и смущающими шлепками, становилось невыносимо жарко. Блондин проводил языком по лопаткам, вырисовывая непонятные узоры. Тело Чимина реагировало на каждое прикосновение, заставляя его неприкрыто стонать, уткнувшись лицом в подушку. Тягостная и столько сладостная пытка. Парень, словно теряя рассудок, постоянно повторял: «Еще, еще!». От стонов Чимина сносило крышу, а от любого движения по телу проходила приятная волна, дающая стимул двигаться резче, глубже. Толчок. Второй. Третий. Спустя еще несколько Чимин кончает, сжавшись каждой клеточкой тела, Юнги — следом. По комнате пронесся низкий гортанный стон и следовавшее за ним признание: «Я люблю тебя, Чиминни», — тихо сказал блондин, утыкаясь головой во влажную от пота спину парня. Сил ответить не было. И не нужно было, Мин понимал без слов. Парни лежали на белых скомканных простынях, обнимая друг друга и пытаясь восстановить сбившееся дыхание. В голове вновь был нескончаемый поток мыслей, который никак не хотел останавливаться и дать передышку мозгу. Огромной неоновой вывеской в этом потоке выделялся один вопрос, который Чимин боялся задавать. Он не хотел лишиться Юнги, которого вновь приобрел. Подняв взгляд, парень встретился с парой внимательных голубых глаз, заглядывающих прямо в душу. — Прости меня, — тихо сказал блондин, прикрывая глаза и утыкаясь лбом в рыжую макушку. «Что?» — пронеслось в голове Чимина. — Я такой идиот. Думал, что без меня твоя жизнь станет лучше, ты не будешь разрывать связи с семьей из-за такого, как я. Видно, кроме музыки я ничего не умею и не понимаю, — усмехнулся Юнги. — И, Чиминни, про… — на губы легла теплая рука, заставляя замолчать. — Мать и отец не приняли меня таким, какой я есть. Я это давно понимал, но отчего-то надеялся, что это изменится. Единственный сын все-таки, — в глазах пробежала грусть. — И поругался я тогда с матерью не из-за тебя. Ты в этом не виноват, хен, — говорил парень, заглядывая в глаза напротив. — Моя жизнь будет только хуже без тебя, — голос дрогнул. — Прости. Прости меня. Я никогда тебя не оставлю. Слышишь? Никогда, — говорил Юнги, сильнее прижимая к себе Чимина. — Я всегда буду с тобой, — сказал он, целуя парня в лоб. В этих объятьях хотелось провести всю жизнь, не думая об учебе и каких-то глупых проблемах, встречающихся на жизненном пути. — Хен? — позвал парня Чимин. — Да? — Ты все еще хочешь куда-нибудь поехать? — осторожно спрашивал рыжий, боясь сказать что-то не то и вновь спугнуть блондина. — Хочу, — улыбнулся парень. — Давай поедем на месяц в какое-нибудь тихое местечко, где будем только мы вдвоем, м? — предложил он. — Я согласен, — довольно ответил Чимин и, положив голову на плечо Юнги, прикрыл глаза. Он наслаждался размеренным сердцебиением блондина, его тихим дыханием над ухом. Все казалось таким родным и нерушимым. «Намджун-хен, кажется, я нашел свой Неверлэнд», — подумал рыжий, прежде чем провалиться в приятную дрему.

***

Снова этот небольшой парк, узкие тропинки, дети, играющие в песочнице, речка, текущая между домов. Тишина, нарушаемая звуками большого города, от которого отгораживала это место стена из нескольких высоток. Недалеко от воды, усевшись на темно-синем покрывале, отдыхали двое парней. Один облокотился спиной о ствол дерева, уткнувшись взглядом в альбом с рисунками и пытаясь понять, какой же детали не хватает новому художеству. Другой лежал, любуясь то ярко-розовым небом, то задумчивым видом любимого сосредоточенного художника. Тэхен, внимательно изучив нарисованное, недовольно цокнул и, вырвав листок из альбома, скомкал его и кинул в мусорный бак. — Что тебе все не нравится? Ты круто рисуешь, Тэ, — подал голос Гук, мысленно ведя подсчет улетевших в помойку листов бумаги и отмечая галочкой уже пятый. — Это все не то! Мне нужно что-то определенное, — злобно посмотрел на брюнета Тэхен. «Неужели так трудно понять?» — причитал он про себя, начиная заново очередной набросок. Чонгук, закатив глаза, поднялся на ноги и пошел в сторону реки, бросив через плечо короткое: «Скоро буду». Стоило парню отойти на пару метров, как Тэ рухнул на землю, уткнувшись лбом в альбом. «Почему ты не выходишь таким, как я хочу?» — ворчал он на рисунок. Недалеко послышался громкий всплеск воды, звук которого заставил Тэхена отвлечься от разрывания на мелкие кусочки очередного испорченного листа бумаги. Подняв голову, он увидел в нескольких метрах от себя Чонгука, который плюхнулся в воду в одежде и теперь с едва заметной улыбкой смотрел на небо. «Странный ты», — ухмыльнулся Тэ, смотря на плавающего в воде парня и в который раз подмечая то, что Чонгук очень любил разглядывать город и небо. Парень задержал на нем взгляд, о чем-то задумавшись. Внезапно в голове что-то щелкнуло, и рука потянулась за альбомом и карандашом. Идеи всегда приходят тогда, когда их не ждешь. Открыв блокнот на чистом развороте, парень принялся быстро переносить на бумагу то, что появилось в голове. Наконец-то воображение выдало законченный и нужный образ. Одна линия сменялась другой. Постепенно на листе стала появляться водная гладь и знакомый силуэт, выходящий из нее. Кое-где необходимо еще раз пройтись грифелем, кое-где нужно растушевать. Еще несколько таких операций и появилось полное изображение. Вновь на рисунке был Чонгук. Его глаза были прикрыты, футболка висела на плече, мокрая челка прилипла ко лбу, а по телу стекали капли воды. «Словно настоящий», — сказал про себя Тэ, невольно сглатывая слюну. Задумавшись о деталях, он и не заметил, что Чонгук уже давно вылез из воды и сидел на корточках за его спиной, разглядывая новоиспеченное художество. Из мыслей его вырвала капля воды, упавшая на альбом с мокрой челки брюнета. Парень развернулся в его сторону, встречаясь взглядом с улыбающимся Чонгуком. — Снова я? — спросил он. — Я не хочу рисовать что-то другое, — честно признался Тэ, смотря в темные глаза. — Я мог бы все время рисовать тебя, если бы была возможность, — сказал он тихо. Повисла тишина, нарушаемая тихим журчанием воды. — Нарисуй себя у меня над кроватью, — попросил Чонгук, приблизившись к Тэхену и ведя носом по его скуле. — Что? — не понял парень. — На меня ты смотришь постоянно и каждый день независимо от времени суток, а я тебя вижу только днем и вечером. Это нечестно, — ухмылялся Гук. «Ах, вот оно что», — пронеслось в голове у Тэхена. — Ты обязан будешь мне помочь, — говорил Тэ, сократив до миллиметра дистанцию между собой и брюнетом. — Если я нарисую себя сам, то это будет совершенно не то, — губы едва касались чужих. — Поможешь? — Обязательно, — тихо сказал Чонгук, целуя пухлые губы.

***

Спальня Чонгука стала напоминать художественную мастерскую из-за творческого беспорядка и множества разнообразных баллончиков краски. «Сколько же денег ты на них тратишь?» — думал Гук, покидая комнату и разглядывая выставленные у стены в ряд жестянки. По полу были разбросаны разнообразные тряпки, а на кровати лежал Тэхен, окруженный баллончиками с краской. Уставившись в потолок, он пытался нарисовать что-то пальцем в воздухе. Первый раз в жизни он думал, как ему нарисовать себя. Хоть и единственное, что от него требовалось — набросок. Все остальное легло на плечи Чонгука. Дабы добиться нужного эффекта, парню нужно было все сделать самому, не полагаясь на чью-либо помощь. Наконец-то в коридоре показался брюнет, который нес в руках какой-то блокнот и карандаш. Рухнув рядом с Тэхеном, он протянул ему какой-то набросок. — Что это? — спросил Тэ, внимательно разглядывая рисунок. — Очень неплохо. Чье это? — Мое, — спокойно сказал Чонгук, укладываясь рядом с парнем. — Нарисовал когда-то давно и сейчас вспомнил о нем. — Ты? Ты умеешь рисовать? — парень от удивления выпучил на хена глаза. — Я пытался нарисовать тебя, — сказал Гук, почесывая затылок. — Это правда очень круто, Чонгукки, — заулыбался Тэхен, начиная просматривать другие страницы в блокноте. Стоило перевернуть страницы две, из альбома вылетела какая-то салфетка и упала на пол. Тэ, спохватившись, поднял ее и увидел знакомый рисунок на белой поверхности. — Ты сохранил ее? — спросил он, любуясь своим творчеством, которое было нарисовано когда-то давно в небольшой кафешке. — Я не мог ее выкинуть, — серьезно ответил Гук, поворачиваясь в сторону Тэхена и подкладывая под голову руку. — Именно тогда я и нарисовал тебя. Сам не знаю, как это вышло, — улыбнулся он. — Поднимайся, — резко скомандовал Тэхен, поднимаясь на ноги. — Нужно начинать! — руки быстрее хотели приступить к работе. Как только Чонгук встал, Тэ вручил ему два баллончика краски и встал сзади. Положив свою ладонь на руку брюнета, сжимающую баллончик, парень поднял ее и помог сделать первый штрих. Так они и работали над новым изображением. Чонгук примерил на себя незнакомую ранее роль, он был покладистой куклой в руках искусного кукловода. Тэ не выпускал его руку из своей, иногда помогая с рисунком, а иногда сбивая с мыслей коротким поцелуем в ухо или шею. Баллончик за баллончиком и вскоре рисунок был закончен. В светлой Чонгуковской спальне теперь поселился еще один Тэхен, запечатленный на белом потолке темными красками. Парни несколько часов провели, стоя на кровати и запрокинув голову кверху, и теперь они уставшие и вымотанные лежали среди полупустых баллончиков с краской и смотрели на получившийся рисунок. — Странно, что он получился таким реальным, — сказал Гук, повернувшись к Тэхену, который уже несколько минут не мог оторвать взгляда от своей копии. Парень, погруженный в темную чернь, разбавленную ярко-красными розами, смотрел сверху вниз из-за челки, почти закрывающей глаза. «Именно то, что я хотел», — пронеслось у него в голове. — Поэтому я и говорил, что рисовать должен ты, — говорил Тэ, не отрываясь от яркого парня на потолке. — Моими руками вышло бы не то, — пожал он плечами. — Спасибо тебе, — внезапно поблагодарил Тэхена Чонгук, притягивая ближе к себе. — За что? — За то, что помог, за то, что просто есть. За все, — тихо говорил Гук, зарываясь носом в зеленоватые волосы. — Уже, кстати, прошел месяц, Тэ, — продолжил он. — Твои исправительные работы закончились, — сказал брюнет, задерживая дыхание. Впервые он чувствовал, что боялся потерять кого-то, боялся того, что любимый человек мог уйти. Не важно, сколько раз ему могли говорить «Я люблю тебя», он верил лишь поступкам. — Я готов вынести и пожизненное заключение, если оно будет с тобой, — усмехнулся Тэ, схватив руку Чонгука и переплетая пальцы. — Я люблю тебя, Тэ, — тихо сказал брюнет, вновь начиная дышать. «Спасибо, что научил любить», — пронеслось у него в голове.