Обреченный

Ночь. Тусклые огни фонарей давят на глаза. Маленькая девочка лет тринадцати, типичной подростковой внешности возвращается домой. Мама с папой говорили ей быть дома в десять, но она якобы задержалась у подруги. Дети в этом возрасте такие наивные, они думают, что им ничего не угрожает, и всегда можно спастись бегством. — А кто это у нас так поздно гуляет? — послышался мерзкий голос сзади девочки. Испугавшись, она не стала оборачиваться, а лишь прибавила шаг. «Хоть бы пронесло, хоть бы это не мне…» — чуть ли не вслух говорила себе девочка. — Только плохие девочки гуляют так поздно, — повторил мерзкий голос, и темный силуэт побежал за девочкой. Только она успела сообразить, что пора бежать, как кто-то схватил ее за руку и молча потащил к мусорке, что была за домом. Вырываясь, она смогла посмотреть в лицо этому человеку. Им оказался тот странный мужчина, чем-то похожий на гибрид крысы и обезьяны. Он частенько ездил с ней в одном автобусе по утрам, когда она ехала в школу. — Отпустите меня! Мама! Папа! Спасите! Помогите! Пожалуйста! — кричала маленькая девочка. — Закрой пасть! — рявкнул мужчина и ударил девочку по щеке. Как только они пришли на мусорку, мужчина стал пытаться сорвать с нее джинсы. Девочка отбивалась, за что еще раз получила по лицу. Внезапно послышались шаги. Кто-то быстро бежал в их сторону, но мужчина не слышал этого, он уже начал расстегивать свои брюки. Удар. Мужчина рухнул на асфальт. — Беги домой девочка! Сейчас же! Девочка молча побежала домой. А темный силуэт оттащил оглушенного телескопической дубинкой мужчину в кусты. В темноте сверкнул нож, послышался хруст костей. Михаил еле сдерживал рвотные порывы. Он грубо вырезал сердце из груди педофила. «Такое горячее…» Аккуратно положив его в целлофановый пакет, Миша направился домой. В ушах звенело, бросало в пот, а в голове лишь: » Я — убийца» Каждую ночь он бродил по улицам, практически забыв про сон. Он потихоньку начал сходить с ума. — Ты совсем оборзел?! Мало того, что мы его взяли работать к себе после психушки, так он еще и спит здесь! Не много ли чести?! — снова разоралась заведующая. Михаил хотел это проигнорировать, но к следующей фразе он не был готов. — Тебя к директору вызывают. Жалоба поступила, — ехидно улыбаясь сказала ведьма, то есть заведующая. Михаил направился к директору, по дороге пытаясь понять, кто же мог на него нажаловаться. Было очевидно, что все его недолюбливали. Но чтобы так… — Миш, присядь, — ласковым голосом попросила директор. Ей было около тридцати двух лет. В отличие от всех остальных, она не боялась Михаила, так как где-то в глубине души чувствовала, что он не такой уж и плохой. С самой первой встречи, она нравилась Мише, правда не как женщина, а как человек. Он знал, что она не считает его психически больным. — Что с тобой происходит? — Ничего, Наталья Владимировна. Я в порядке. — Коллеги говорят, что в последнее время ты совсем рассеянный, будто спишь на ходу. Из рук все вываливается. — Коллеги… — Может тебе отпуск взять? Ты у нас давно работаешь, я считаю, заслужил. — Не надо, Наталья Владимировна, я в порядке. — Не спорь со мной. Я даю тебе отпуск. Вот, подпиши. С неохотой он подписал заявление и, попрощавшись направился домой. «Отпуск… Нет, все-таки она права, мне нужно отдохнуть. Тем более до окончания срока осталась неделя, а у меня всего одно сердце… Совсем не хочется пережить этот ад еще раз…» С этими мыслями Миша пришел домой и грохнулся на кровать. Ему потребовалось меньше минуты, чтобы отключиться. Проспав до середины следующего дня, Михаил чувствовал себя достаточно бодрым, будто заново родился. Но нужно было достать еще восемь сердец, причем за шесть дней. Это больше одного сердца за ночь, а ведь не каждую ночь по улицам разгуливают маньяки-педофилы. Выхода не было, оставалось только убивать практически просто так. 23:35. Сегодня слишком мало народу на улице, даже для ночи. Миша обошел пару дворов, прошелся вдоль парка. Вокруг никого. «Вымерли все что ль…» В ста метрах от Михаила шла какая-то девушка. Где-то он ее уже видел. Подойдя поближе Миша узнал ее: фиолетовые волосы, проколотая губа. — Привет! — радостным голосом воскликнула она. — Эм… Привет… А ты не боишься незнакомцев по ночам? — Так мы же почти знакомы. Помнишь, я у тебя квартиру спрашивала? — Помню. У тебя довольно запоминающаяся внешность. — Меня Маша зовут. А тебя? — Миша… А что ты так поздно на улице делаешь? — У меня мама болеет сильно, а папа с работы поздно возвращается. Вот иду домой от них. — А почему у них не останешься, поздно как никак. — Да ладно тебе! Свежий воздух перед сном — это же полезно. — Ну как скажешь, — с улыбкой согласился Михаил. Он так увлекся беседой, что забыл о цели своих ночных прогулок. — Давай я тебя провожу? Вдвоем безопаснее. — Я только за! — Ну тогда веди. В тот момент он не думал ни о каком-то Амате, ни о каких-то сердцах, он впервые чувствовал себя живым. Благодаря своему дару, или простой человеческой интуиции, он знал, что Маша не такая, как все, он знал, что не смотря на ее неформальный вид, она искреннее, честнее и добрее всех тех девушек, которых он когда-либо видел, она была наивна и непорочна, как ребенок. Маша уже не торопилась домой. Ей хотелось как можно больше времени провести рядом с ним. Глядя ему в глаза, она будто чувствовала, через что ему пришлось пройти, чувствовала, что с ним безопасно, чувствовала, что он искренний и честный с ней. Всю дорогу он не задумывался ни о чем плохом. Рядом с ней он хотел жить, хотел быть рядом с ней и не отпускать ее никогда. — Ой, мы так быстро пришли. Ну… Пока? — Уже? Не хочешь дать мне свой номер телефона? — Конечно дам! Они обменялись номерами. Несколько секунд провисела неловкая тишина, ведь они только-только познакомились, но казалось, будто они знакомы всю жизнь. — Ну… Пока! — Пока, Маш. На часах было уже два часа ночи. Так не хотелось извращать эту прекрасную ночь очередным убийством. Что-то переполняло Мишу изнутри. Это что-то было готово вырваться наружу и заполнить весь мир. Миша направился домой. В темноте раздался глухой удар. Что-то рухнуло на землю. Около минуты что-то шуршало в том месте. — Кажется встает! Валим! Ужасная боль в голове. Огни фонарей расплывались и образовывали одно сплошное пятно. Михаил, не в силах подняться, упал без сознания.