Альтернативная анатомия

Было темно, душно, и безумно кружилась голова. Плечи немного дрожали от боли и перенапряжения. Воздух, тягучий, липкий, неприятно-тёплый, плавно тёк в лёгкие, а оттуда его нужно было выдавливать чуть ли не с кашлем. Постепенно карусель скачущих картинок перед глазами улеглась, позволив разглядеть очертания комнаты. Из-за мути в голове воображалось очень тяжко, я даже перепугаться не успела, прежде чем вспомнила, чем окончилась моя полуночная прогулка по тротуару и к чему примерно это меня привело. Зато потом уже напугалась как следует. В груди ухнуло и резко упало куда-то вниз, оставляя по всему телу неприятное хододящее чувство паники. Это какие-то друзья Громова (хуже, если враги)? Они будут меня мучительно пытать, морить голодом, а потом закопают в лесу? Это из-за того, что он вляпался? или из-за того, что я вляпалась? И как мне, черт возьми теперь отсюда выбираться?! Вопросы проносились в мыслях скоростным калейдоскопом, а вместо ответов мозг генерировал ещё более безумные догадки о моей печальной участи, от которых дышать было тяжело. Впрочем, и они испарились, когда дверная ручка плавно и бесшумно опустилась вниз. Аж во рту горько стало от страха, и я с трудом поборола желание зажмуриться и подозрительно уставилась на резко открывшуюся дверь и внезапных посетителей. Я ожидала дюжих мордоворотов, а тут паренёк с улыбкой во всю морду и... Козлова?! – Да вы, черти, охренели, – пробубнила я себе под нос, переводя взгляд с одного лица на другое и мучительно пытаясь понять, хорошо или плохо скажется отсутсвие мордоворотов на моём физическом здоровье. Парень был высокий, выше Козловой почти на целую голову и с какими-то тягучими нахальными замашками, с головой выдающими в нём хозяина положения. Он вальяжно прошёл вглубь комнаты, но полумрак всё равно не позволил рассмотреть лицо детальней. Козлова прикрыла дверь и с неприлично, просто ебически самодовольным видом опёрлась о неё спиной. – Ну привет. Рассказывай, где Деметрий? – преувеличенно бодрым тоном скомандовал парень и даже взмахнул рукой для убедительности. – Какой, тарханный сыч, Деметрий? – проскрипела я, удивляясь тому, как низко прозвучал голос. Хотела инстинктивно стереть кровь из носа, но тянущая боль в запястьях как нельзя ярче напоминала о том, что руки крепко связаны за спиной. От безысходности я сразу же двинула слишком наглый для моего положения ультиматум: – Развяжи, а то не буду говорить. – Ух ты, какие мы прыткие, – Козлова, кажется, завела глаза, а парень живо всплеснул руками. – Права качаешь, даже не зная, с кем имеешь дело? – Знаю. Ты Аффари. Оба удивлённо вскинули брови. Нехитрое было вычисление, но видимо, они не рассчитывали, что Денис мне всё рассказал, вплоть до того, в какую веселую компанию попала Козлова, и что эта самая компания творит в мире мафии. То, что я в принципе могла об этом догадаться – было совершенно не удивительно, удивительно было то, как это я умудрилась это сделать на мутную, почти чугунную голову. Болели руки, их жутко ломило. Все остальное тело настолько затекло, что или вообще не чувствовалось, или отдавалось миллионом отвратительных иголочек, вызывая мерзотное тошнотворное ощущение. То ли когда они меня вырубали, чего я точно не помнила, то ли когда сюда тащили, умудрились подправить мне нос, и теперь из него медленно сочилась кровь, и приходилось несчастно и нервно хлюпать почти каждую минуту. В довершении всего ужасно хотелось пить. Поэтому мой ультиматум был скорее криком о помощи, и не будь рядом Козловой, я уже бы разрыдалась от жалости к себе. – О, так ты политически грамотная сударыня. Значит, это в разы увеличивает тот объём информации, которой ты так досадливо не хочешь делиться. Ну и что же нам с тобой делать, м? – парень озадаченно и протяжно вздохнул, а потом плавным движением вынул из кармана телефон и нажав пару кнопок, приложил к уху. Пока он сосредоточено грыз ноготь большого пальца, вслушиваясь в гудки, я искоса всматривалась в его лицо. Аффари производил двоякое впечатление. С одной стороны, что-то в нём было такое простодушное и спокойное, раздолбайское даже. С другой – жуткое, холодное, буквально бросающее в дрожь. – Не отвечает! Впрочем, как всегда. – объявил он во всеуслышание, – Придётся нам справляться своим умом. Итак... где Деметрий? – Я не знаю, – облизала губы и взглянула исподлобья. – Да неужели? – Аффари игриво вскинул брови, медленно обходя меня кругом. – Иеговой клянусь, – мрачно заверила я. – Да двинь ты ей, Артём! – прошипела от двери Даха, которая начинала ощутимо нервничать, едва разговор возвращался к Димасу. – Сразу разговорится. – Не, нехорошо насилие, – качнул головой Аффари с самым невинным именем из всех, что я слышала. А в следующую секунду оперся ногой о стул между моих коленей, и задрал мое лицо, чтобы даже в таком положении сохранять зрительный контакт. Аффари всматривался в моё лицо с таким адски пугающим прищуром, как будто внутренне уже планировал сожрать какую-то его часть. Инстинктивно захотелось отодвинуться, но учитывая досадливо сложившиеся обстоятельства, у меня из этой затеи совсем ничего не вышло. – Дорогая... Мирослава, – Аффари зачем-то сделал вдох после слова «дорогая», а после слова «Мирослава» эта придурковатая улыбочка сошла с его лица, и голос стал ниже тона на два. – Мы правда не играем с тобой в игрушки, и то, что мы ещё не вгоняем тебе иглы под ногти, вовсе не значит, что мы не можем. Вон она, – последовал короткий многозначительный кивок в сторону Козловой, – и не такое с тобой сделает, если не расколешься. Так что сделай это, пожалуйста, пока твои ручки и ножки целы, чтобы не пришлось высылать тебя родителям по частям и оттирать от крови пол. Так что будь хорошей девочкой, ответь на вопрос. – Мне нужно в туалет, – в ответ брякнула я, не придумав лучший способ уйти от ответа. Аффари действительно не разу не шутил, и, клянусь, в какой-то момент в глазах мелькнула такая ледяная ярость, говорящая о готовности прибить меня на месте, что у меня буквально язык от страха отнялся, обдало одновременно жаром и холодом. Однако он ещё ничего сделать не успел, как его плечом оттеснила Даха. – Ты, мерзавка!.. – Козлова и сама не знала, что буквально спасла меня от куда более серьёзных последствий, зашипела, притянула за грудки. – Ты хоть понимаешь, насколько это важно?! Сказала и растерялась, как будто планировала выплюнуть что-то более угрожающее и менее живое. – Убью нахрен, уничтожу, сотру с лица земли! Какого хрена ты постоянно под ногами трёшься?! В ответ на сдержанный смешок я огребла хорошую пощёчину, что аж в ушах зазвенело. – Ты сейчас в безвыходном положении, Барковская. Либо всё нам выложить, либо страдать, – довольная собой, выпрямилась Козлова, которой явно полегчало после прописывания леща, и она с чувством выполненного долга вернулась к самолюбованию. – Когда отсюда выберусь, я тебя достану и окуну головой в унитаз! – низким голосом очень серьезно пообещала я, прожигая Козлову глазами. – Какие буйные у тебя друзья, – все ещё весело, но уже без прежней легкости заявил Аффари. – Что ж, возможно, они поумерят пыл, когда посидят пару дней без еды, – Артём ехидно подмигнул и приоткрыл дверь, пропуская впереди себя Козлову. Черт! Кажется, я их выбесила совершенно определённо! Я бы и рассказала, где Димас, если б сейчас в этом же самом месте не было Громова! Неизвестно ещё в каком он состоянии, и какие предъявки есть к нему у Аффари. Надеюсь, к тому моменту, как они решат перейти к иголкам под ногти, Денис уже поправится и слиняет от Вика, потому что мне смутно кажется, что долго я так не выдержу. – Что-то с ней неладное, – едва слышно пробурчал Аффари, прикрывая за собой дверь, и эта реплика явно предназначалась не для меня. – Эй! А туалет?! – опомнившись, крикнула я вслед. – Боря! Помоги барышне, – послышалось за дверью, и вот на этот раз в комнату ввалился настоящий мордоворот, но вместо того, чтоб убивать, начал к моей тихой радости отвязывать от стула. Молча и деловито. Первыми развязал руки, и я уже была начала разминать затёкшие запястья, как замерла на месте, будто током тряхнуло. Из бокового кармана у Бори торчала половина телефона, при том, что вторая половина была все ещё в кармане, и я застыла, лихорадочно прикидывая, заметит ли он, если мобильник исчезнет оттуда целиком. Он как раз крайне удобно завозился с веревками за спинкой стула, сосредоточенно пыхтя и упираясь в меня плечом. Я на секунду даже зажмурилась от напряжения, потом резким коротким движением выхватила мобилку и сунула в лифчик, сразу же замерев на месте, пытаясь идентифицировать, усёк ли Боря пропажу. Боря ответил деловитым покашливанием, и выпрямился, всем своим видом извещая о том, что работа окончена. – Там клозетт... это самое, – он неуверенно качнулся с пятки на носок и указал в сторону двери слева от меня, одёргивая пиджак. – Чудно, – одобрила я, сипящим голосом. Правда, сразу встать у меня не получилось, и с непривычки я плюхнулась обратно на стул, вытянула ноги и наклонилась вперёд, протяжно завывая и пробуждая тем самым у Бори приступы некоторого беспокойства. Подняться удалось, лишь опираясь на спинку стула, после чего я, мужественно покачиваясь, все-таки отправилась в клозетт, а за мной вслед, тяжко топая, увязался Боряшка и замер выжидательно в дверном проходе. – Мсье желает наблюдать за процессом? – я вопросительно вздернула бровь. Амбал тут же опомнился и тяжким грузом вывалился из уборной, а потом и вовсе из комнаты, на ходу бормоча несуразные извинения. В замке щёлкнул ключ. Я тяжело перевела дыхание, опершись на раковину. Как бы ни были серьёзны их угрозы и намерения, они побоялись что-то предпринять без одобрения главного, раз не дозвонились. Ограничились лещом. Я на всякий случай прикрыла дверь туалета и выудила из нычки мобильник, молясь, чтоб не было кода. Надо быстро, пока Боря не заметил пропажи. Номер виковской поликлиники я запомнила ещё в тот, первый раз, когда Громову прострелили бочину, и теперь не придумала ничего лучше, чем позвонить именно туда. Полиции всё равно не объяснить где я, а от родных и того меньше толку. А Денис и Вик может что-то и знают дельное о резиденциях Аффари и том, как меня оттуда вытащить. – Алло, – у студента голос был такой, как будто его только что разбудили, или он очень хотел спать, или... Я машинально схватилась за ручку двери и сжала до белых костяшек. – Вик? У меня неприятности. – Как тебя угораздило? – кажется, на том конце у него что-то внушительное грохнулось на пол. – Насколько серьёзно? – Походу, очень серьёзно. Я у Аффари. Но даже точно сказать точно, где, не могу. Здесь нет окон, так что, кажется, подвал. Может, Громов знает? – Нет, Слава, он не знает, – мрачно заверили из трубки, и сердце сделало болезненный перебой. – Как он, с ним ведь всё в порядке? – Нет, Слава... с ним не всё в порядке. – Какого хера ты мямлишь?! Вик! Что стряслось?! – вспылила я, даже не заботясь о том, что голос наверняка сейчас слышно даже в коридоре. – Он умер, – тихо и придушенно сказал студент, и я поняла, что у меня почему-то не получается сделать вдох. Он... что?