Альтернативная анатомия

Глухой стук по кафельному полу и скрежет – это трубка выскользнула из моих пальцев и отскочила к двери. Громов? Подождите... Громов, которого жизнь сделала наёмным убийцей с подработкой биологом на полставки? Громов, который котлеты без посторонней помощи пожарить не может и целоваться лезет без предупреждения? Мой хороший любимый дурацкий Громов — умер? Я сползла на холоднющий надтреснутый пол, расцарапывая коленки, давясь рыданиями. Да не может этого... Да чёрт возьми, ну как же... В голове не укладывается. Глаза щипало и жгло, и тереть их приходилось каждые две секунды, губы дрожали, но я всеми силами пыталась собраться с мыслями. Я должна быть там, сейчас, с ним, в больнице. Не верю, я блять, не верю, что всё так кончилось, и не поверю ни за что, пока не увижу собственнолично, даже если меня в этом будут убеждать сразу сто Виков. И без разницы, как я туда доберусь, как я вырвусь из резиденции четыреждыблядских Аффари – я должна быть там. Умывшись и всё еще всхлипывая, я вышла обратно в комнату, где меня держали, чтобы осмотреться. Окно маленькое, зарешёченое, под самым потолком. И даже если спилить магическим образом спилить эти решётки, я всё равно едва ли туда пролезу. Остаётся только дверь. Огромная, наглухо запертая дверь. Единственный способ её открыть – сделать так, чтоб отперли снаружи. Но если я опять начну строить из себя одержимую, вряд ли это сработает. Им от меня нужно другое... – Эй! Ало! – я от той души, которая ещё осталась во мне, шибанула по двери ладонями. – Есть кто на проводе? Отворяй ворота! – Что ты горланишь, вот же попалась девка! – с той стороны послышалось отчётливое басистое ворчание. – Боряша? – на всякий случай подозрительно уточнила я. – Ну положим, – кокетливо и недоверчиво согласились со мной из коридора. – Скажи им, что я буду говорить. – Чего? – взвился он так, как будто я снесла дичь, от которой у него челюсть свернуло. – Всё им расскажу, в смысле, – заискивающе протянула я, всё еще пытаясь бороться с дрожью в голосе. Не время распускать нюни, нужно собраться. – А, ну это другое дело. Мордоворот ещё что-то натужно проворчал и, судя по всему, поплёлся докладывать. Я прижалась ухом к узенькому проёму между дверью и косяком, так что мой бедный орган слуха от такого напора покраснел, наверное, как китайский флаг. – Бу-бу-бу! – неразборчиво, но очень эмоционально заявил Боряша. – К стулу её привяжи, – крикнул ему кто-то из глубины коридора, – чтоб допрашивать удобней было. Так отлично, он сейчас меня откроет. Жаль, но удобного алюминиевого тазика под рукой не было. Как и вообще хоть чего-нибудь, чем можно было бы эффективно огреть по голове, поэтому я затаилась сбоку от двери совершенно безоружная, зато полная мрачной решимости. Со скрипом и дребезжанием дверь поддалась напору мордоворота, нехотя открыв проход в коридор, который мгновенно всей своей тушей заполнил Борян. – Получи, фашист, гранату! – воинственно зашипела я, и от души пнула ничего не подозревающего мужика в самое причинное место. Боряша схватился за место обеими руками, согнувшись буквально пополам и производя звуки, чем-то отдаленно напоминающие брачный призыв бизона. Связка ключей звучно грохнула на пол, и я сразу же, пока Боря издавал неразборчивые, но очень забористые матюки, подхватила её из-под его носа и на прощание добавила ему душевный хук между глаз, чтоб не очухался раньше времени. Коридор был явно очень подвальный, лампа обреталась здесь одна единственная и висела на оголённом проводе, поэтому уходящие влево и вправо своды терялись в сумерках. Но справа доносилась какая-то байда: неразборчивые голоса, звоны, шорохи, поэтому другого выбора, кроме как пойти влево у меня не оставалось. Здесь коридор кончался узкой витой лестницей, такой пыльной и доисторической на вид, как будто её древние кельты долбили в скале долбили веке эдак в пятом, и чтобы протиснуться, пробираться приходилось бочком. Как только я вырвалась из этих катакомб, ещё и к тому же ничерта не освещённых, я чуть было не вписалась в гору сваленных друг на друга кастрюль. Вот грохота бы было. Вытяжка грязная, раковина, стопка немытой посуды. Кухня. Кухня – тоже результат, причем хороший. В теории здесь можно откопать пару смертоубийственных штук. Надеюсь у этих мафиози найдётся на кухне нормальный нож. Я полезла в ящики: спички, пакет с пакетами, коробка с чипсами, до ножа мне добраться не дали. – Что, Мирослава, твоя страсть к еде настолько неугасимая, что ради неё ты даже Борясика ушатала? Нет слов, я впечатлён! – голос противного Аффари сам был, как хороший нож. Тьфу, ты ёб твою ма-а-ать! – Не подходи! – я обернулась спиной к перерытым шкафам и лицом к парнише с безобидным именем Артём и какой-то не особо безобидной ехидной лыбой. Да что ж мне так везёт-то... Думай, думай, пожалуйста, господи, думай, что делать. Если просто убегу, он меня враз с той лестницы за шкирку вытащит, как котёнка. – А то что? Заколешь меня вилкой насмерть? Ой, Барковская, не бери грех на душу. Все равно ведь повяжут тут же, – бровями он отыгрывал на все сто процентов, в любую театралку бы с потрохами забрало, но мне было не до шуток. – Сожгу к хуям этот ёбаный дом! – что только не ляпнешь, когда у тебя в руке один только несчастный коробок спичек. – Пожалуйста, – сквозь смех булькнул Аффари, – не надо сжигать этот ёбаный дом, он у нас один, второй из РПГ осенью разнесли. – Меня не колышет! Он сделал шаг – я отступила. Деться было некуда. Аффари всё ещё стоял напротив нормального выхода. – Слав смотри, – он начал медленно подходить ко мне, явно не замышляя ничего благого, и мне оставалось только отступать обратно к лестнице, – во-первых, дом каменный, а во-вторых, одной спичкой даже деревянный нормально не подожжешь. 30 мая У меня все еще нет надежды на нормальный конспект Но как раз отступление к лестнице-то меня и погубило, да что темнить, Артём на это и рассчитывал. Как раз тогда, когда я оказалась на самой верхней ступеньке, из темноты лестничного проёма выскочил охранник, вёрткий и тонкий, как угорь. Я и опомниться не успела, как оказалась скручена, с заломленными руками. А за ним появилась и Козлова. – Пустите, суки! – взвыла я, отчаянно брыкаясь и истово пытаясь пнуть моего пленителя под коленку. Пленитель как назло оказался донельзя увёртливым и пнутым быть никак не желал. – Что, отжил своё твой защитник? – Даха с королевским видом прислонилась плечом к стене и продемонстрировала мне телефон, который я бросила в туалете. – Вы, ублюдки, все подстроили! Да они знали, что я вытащу её, эту гадкую трубку, у Борясика из кармана, да они же ведь следили за каждым моим шагом, ждали, что взболтну лишнего! – А ты что думала, попала в логово умственно-отсталых? – снисходительно фыркнул Артём. – Молодец, сработала, как по нотам. Так где Деметрий? – Где детонатор? – мерзко передразнила я. – Ой, или нет, где Деметратор? Если верить Вику... А я, блять, ее хочу верить Вику! Но чисто теоретически мне теперь ничто не мешает сказать, где их несчастный Деметратор, но мне так злобно было от их показушной самонадеянности, что сил нет. – Витя, – скомандовал Артём в ответ на мои выкрутасы, и Витя, не требуя дальнейших разъяснений, ткнул меня мордой в стол, заламывая руки так, что суставы трещали. – Ладно-ладно! Расскажу! – завопила я в столешницу, стряхивая выступившие слёзы. Витя дёрнул меня вверх, возвращая в вертикальное положение. – Записывай адрес, судорожно вдохнула я и начала сосредоточенно диктовать. – Москва, улица Пушкина... дом Колотушкина. Повисла драматическая пауза. – Хватит, – как-то слишком спокойно и тихо для своего характера вздохнула Козлова. – Я принесу книгу, – и с этими словами вышла с кухни. – Решительная дама, – кивнул ей вслед Аффари. – А видит бог, я не хотел, чтоб до этого дошло. Но ни выбора, ни времени у нас действительно нет. – Что, заставите меня читать вслух «50 оттенков серого»? – я сделала ещё одну попытку вырваться, но она обернулась для меня только очередным испытанием суставов на прочность. – О нет, это слишком жестоко даже для мафии, – Артём театрально приложил ладонь ко лбу. – Что за нетерпение? Сейчас сама всё увидишь. Через пол-минуты вернулась Козлова с увесистым справочником, типа жёлтых страниц Москвы. Я неуверенно огляделась по сторонам. И зачем... она им сдалась? – Просто когда бьёшь через книжку, не остаётся следов, – довольно объяснил Артём, поймав мой взгляд, и принял из рук Дахи эту здоровенную бандуру. – Зато ощущения космические. Я ещё не успела толком выразить свой протест, как оказалась снова уткнутой молодой в стол, что аж дыхание перебило. – По почкам, – мрачно предложила Козлова, и Аффари, не стесняясь залепил мне через этот косарь страниц. Ощущения действительно были космические, аж звёзды перед глазами. – Ёбаный... твою мать, – прохрипела я, выталкивая застрявший в трахеях воздух. Разбесила их, пытаясь растянуть время, получила книжкой по почкам. И сейчас — сейчас мне, откровенно говоря, остаётся надеятся только на чудо. Но что-то мне подсказывает, что свой лимит чудес я исчерпала ещё на месяц вперёд.