Им всем нужен перерыв.
Саэко топает так, что не услышать ее способен разве что глухой. Или Хината, сосредоточенный на игре. Но Хинаты в коридорах огромного Синдай-сити нет — он остывает где-то и, наверняка, нарывается на драку с Кагеямой — как, впрочем, и глухих, и перед Саэкой, целеустремленно шагающей по комплексу, все расступаются, словно воды Красного моря перед Моисеем. Все это заставляет ее нервничать. Уж на что она деятельная, а бешеный ритм чемпионата сказывается даже на ней: три сета с напористыми Вакутани, быстрый перекус на трибуне во время чужого матча четверть-финала; Танака представить не может, как игрокам Карасуно кусок в горло полез во время этой сумасшедшей игры. Может, играй она с ними, тоже съела бы все, что под руку попадается, но пока играли Сейдзе и Датеко, она едва успевала следить за мячом. Она привыкла считать, что ее братец поразителен, хотя практически не бывала на матчах и мало интересовалась технической стороной волейбола, но эти парни играли, казалось, на совершенно другом уровне — до их новых соперников воронам придется лететь против ветра.
Саэко плохо понимает, кто за что отвечает: кто-то бьет, кто-то делает пасы, кто-то принимает, а особо талантливые и сыгранные команды способны менять позиции игроков так, что не предугадаешь, это называется волейбольной тактикой, кажется, а, может, стратегией — вот и все, что она знает о технический стороне, даже если Такенои-сан и Шимада-сан объясняют ей целый день все хитросплетения игры. Она попросту не понимает, какой ход преднамеренный и потому крутой, а какой — случайный и инстинктивный. Для Саэко, впрочем, инстинкт — способ выживания, а случайность — двигатель мира. То, что выходит из случайного и инстинктивного, создается единичным, уникальным, и ей так нравится гораздо больше, чем хитро и заумно. Но даже так она осознает, о чем говорил Шимада-сан, когда впервые видит игру Аобадзесай.
У них нет ничего случайного, никаких лишних движений, никакой раскоординированности, они, кажется, видят своих соперников насквозь и не упускают ни единой возможности вырваться вперед — они всеобъемлющие. И собраны настолько, что неусидчивую, спонтанную Саэку это пугает. Самым устрашающим выглядит их ледяной связующий, имени которого Танака не знает (может, говорили, но в ее пустой голове мало что задерживается), но выглядит он так, словно еще и не начал напрягаться, железная выдержка и медитативное спокойствие, хотя при этом разносит Датеко в пух и прах, насколько это возможно при их уровне игры. Саэку в принципе пугают такие люди, умеющие оставаться спокойными и трезвыми в стрессовых ситуация, их самообладание — это что-то дьявольское. И ухмылочка у этого связующего тоже дьявольская. А у парней из Карасуно — мрачная решимость после финального гола аса из Сейзде. И правда, поди пробей железную стену с такой непринужденностью. А воронам теперь играть с этими дьяволами в полуфинале.
Поэтому им всем нужен перерыв.
— В этот раз, надеюсь, будет интересно. Я даже размялся специально. — Саэко притормаживает и сбивается со своего грозного ритма, когда за очередным поворотом обнаруживается команда в бирюзово-белом. Аобадзесай. Голос принадлежит тому самому асу, который вблизи кажется еще более высоким.
— Да, Ива-чан, твой последний удар — та еще разминка, — крякает в ответ связующий, не в пример своему товарищу по команде теряющий всю внушительность вне волейбольного поля и кажущийся каким-то разгильдяем, точь-в-точь как сама Саэко. Танака даже не сразу его узнает и не может поверить, что несколько минут назад ее боязливо потряхивало от его подачи. — Интересно, они вернули капитана? — любопытствует он и тянется к бутылке с водой.
— Что-то стряслось с вороньим капитаном? — переспрашивает самый высокий из присутствующих. Его черные волосы находятся в большем беспорядке, чем спальня Рю, и пока он говорит, продолжает попутно набивать рот какими-то сухофруктами из серебристого пакетика, который незаметно пытается разграбить вездесущий связующий, приговаривая «Матсун, Матсун, Матсун». Саэко, живущая на инстинктах, отчетливо ощущает, что нужно бы ретироваться от этих ребят куда подальше, но понимает, о чем идет речь, и любопытство примораживает ее к месту.
— Во вчерашней игре он, как бы это сказать… Ушел в глубокий нокдаун.
— Да ладно тебе, Ива-чан, так и скажи: опростоволосился, — встревает связующий, безбожно перебивая товарища, отчего лицо этого самого Ива-чана становится мрачнее грозового фронта. Если бы Саэке хотелось отвесить первому номеру Сейдзе смачный подзатыльник, ей бы пришлось посоревноваться за эту привилегию с его товарищем. — Принимал мяч и столкнулся с одним из своих же прям головой, с простодушным лысиком, знаете, есть у них такой со злющим взглядом. Как глянет — дрожь берет, — старшеклассник передергивает плечами и призадумывается, видимо, стараясь припомнить его имя. А Саэко клацает зубами и перед тем, как шагнуть вперед, успевает подумать, что в голове этого связующего, как и в ее собственной, информация не задерживается надолго: это ж надо, видеть людей насквозь и не быть способным запомнить парочку простых имен; если бы она умела так понимать…
— Эй ты! — на звук ее голоса оборачиваются все пятеро присутствующих членов команды. Саэко решает, что надо бы конкретизировать. — Да, ты, дьявольская усмешка, — для верности тычет пальцем в связующего, и тот дергается от такого прозвища, а его товарищи хмыкают в кулаки. Не то чтобы она злится на их обсуждение, в конце концов, никто из игроков не высказывает презрения или негатива в сторону Карасуно, или даже на прозвище Рю (его и похуже называли, частенько — сама Саэ; однажды одноклассница окрестила его мерзким приматом, Саэко и тогда не особо расстроилась, прекрасно зная, что ее брат самый классный), но ей вдруг кажется ужасно несправедливым, что после всех стараний ребят, после разочарований и проигранных матчей, после ссор, споров и жертв, после упорных тренировок на износ и не сданных экзаменов, — что после всего этого какой-то связующий не помнит ни одного имени, пусть Хината и зовет его Великим Королем. Эту информацию Саэ вспоминает так же неожиданно, как и любую другую — в нужный момент ее голова пуста, зато когда не надо, множество рандомных мыслей посещают ее мозг.
Саэко грозная, в своей черной косухе выглядит ужасно внушительно для ста пятидесяти пяти сантиметров, и всем пятерым игрокам впору бы испугаться. Но связующий, пару секунд удивленно похлопав ресницами, вдруг расплывается в довольной, польщенной улыбке.
— Хочешь фотку? — дружелюбно и самодовольно выдает он, перекрывая весь пафос появления Саэ своим юношеским очарованием, и девушка с трудом вспоминает, что несколько минут назад на игре была готова присвоить ему статус гения — он же явно не догоняет. «Какой-то безбожный тормоз», — озабоченно думает Саэко, в голове подбирая теории: может, у него есть брат близнец, или, может, у его гениальности ограниченный срок действия, например, сорок минут? Сложно поверить, что то сверхчеловеческое собранное существо и этот балбес — один и тот же человек. Парни из его команды кажутся куда более смышлеными: тот, что с пакетом сухофруктов, крутит пальцем у виска, а Ива-чан давно уже находится в состоянии глубокого пофигизма.
— Дурокава, — медленно произносит он, и голос его наполняется угрожающими нотками, — любому идиоту ясно, что она не школьница.
— Ива-чан, меня оскорбляет твое недоверие моему интеллекту. Я тоже прекрасно вижу, что не школьница, — Саэко облегченно выдыхает, уверенная, что связующий устроил розыгрыш и теперь недоразумение разрешено — вот-вот он вернется к обычному состоянию Великого Короля. — Но неужели ты думаешь, что девушка из колледжа не может быть моей фанаткой? — обезоруживающе улыбается вместо этого юноша, оставляя всех присутствующих без аргументов. Даже Саэку, которая живет с дураком, играет в группе с дураком, знакома с друзьями-дураками главного дурака, но с подобной дуростью за всю жизнь сталкивается впервые. И ведь не возразишь! Ива-чан утомленно машет рукой, высокий парень с хаосом на голове открывает и закрывает рот, будто рыба на берегу, Саэко разрывается между желанием отлупить связующего и захохотать во всю глотку.
— Я не фанатка, — цедит Танака, боясь, что если потеряется настрой, вернуть серьезную мину будет сложно.
— Нет? — удивленно и, кажется, довольно оскорбленно уточняет первый номер, ожидая, видимо, что ответ ее может измениться.
— Конечно нет, дурень, — орет во весь голос ас, пытаясь дотянуться до прыткого капитана. — Она же даже имени твоего не знает! — Об этом факторе ни связующий, ни сама Саэка как-то не задумываются, когда обоюдно ищут возражения — мало ли, какие бывают фанатки. Но Саэка вдруг вспоминает, к чему была вся ее решительная бравада.
— Его зовут Танака Рюноске, — заявляет она, возвращая все внимание на себя. — Парня, что столкнулся с капитаном Карасуно, зовут Танака Рюноске, — настойчиво повторяет она под общий удивленный выдох. — Запомни это, Великий Король, тебе сегодня пригодится, — советует Саэко, принимая уверенную позу. И слышит позади связующего два синхронных выдоха: «Крутая». О, да, она знает, что крута. Но это все потому, что не так уж он страшен, тот, с кем считается вся ее команда. — А Даити-сан в порядке и сегодня покажет вам класс, — она уверенно выставляет вперед большой палец и разворачивается на каблуках в обратном направлении, оставляя команду соперников недоуменно таращиться ей в след.
— Чего это было? — удивленно бормочет Матсукава, пережевывая последний кусочек кураги.
— Что-то более сумасшедшее, чем наш капитан? — предполагает Ватари, сдергивая с головы полотенце и пропуская мимо ушей возмущения Оикавы.
— Знаете, если задуматься, она немного похожа на того лысого из Карасуно, — припоминает Ивайзуми, кося глазами на друга. Тоору и так несладко из-за предстоящей игры с Кагеямой, а тут всякие неожиданные девицы не хотят с ним фотографироваться — он прям чувствует, как Оикава дуется, но жалеть его не собирается. — Слушай, Дуракава, а тебе прям не везет с девушками Карасуно, да? — нарочно провоцирует ас. Он прекрасно знает, что Тоору видит его провокации насквозь, как и его самого, как и всех их, но он всегда поддается, такой уж он есть — позволяет вести себя, чтобы самому вести всех остальных. Капитан бесконечно им подыгрывает и знает как облупленных, потому доверяет им неотвратимо и никогда не сомневается. Они тоже. И в этот раз он предсказуемо заводится, стоит лишь слегка повернуть ключ в зажигании — так положено.
— Чего это не везет? — клацает зубами связующий, пытаясь оторвать Ивайзуми голову или хотя бы выдрать клок волос. — Я ж не знал, что она с воронами связана, а та менеджер просто очень скромная! Ива-чан, ты ничего не понимаешь! Подумаешь, имя! — пока капитан бушует, команда понятливо переглядывается — придется выучить имена всего основного состава Карасуно.
***
— Вы такие крутые! — воодушевленно пищит Саэко, в очередной раз заставляя брата краснеть от неуемной поддержки. Ну разве можно сдержаться и не вопить, когда твоя команда выигрывает матч? Выигрывает при том у ужасно сильных, пугающих соперников.
— Ты уже пять раз повторила, мы поняли, — беззлобно бурчит Рю, который на самом деле страшно горд и собой и всей Карасуно. Они все выглядят космически счастливыми, но где-то на глубине глаз плещется немое неверие: они правда это сделали? Правда победили Сейдзе и Великого Короля? Моментами они переглядываются и находят немое подтверждение в глазах друг друга — они в финале.
— Потрясающий, — констатирует Хината, высасывая воду из бутылки. — Он действительно потрясающий, — повторяет он, и Саэко понимает, что этот новый маленький гигант говорит про капитана команды проигравших. Она и сама снова ощущает это, находясь на трибунах. Проблема волейбола в том, считает Танака, что он объединяет всех, и невозможно следить за кем-то одним, невозможно переживать только за своих, когда кто-то живой и дышащий по другую сторону сетки выкладывается на сто процентов. Она пробует следить только за игроками Карасуно, но невольно провожает взглядом мяч — и вот уже Сейдзе перед ее глазами, и оторваться от них стоит усилий. Впрочем, обе команды делают что-то немыслимое, заставляя смотреть на себя, и Саэке остается только задерживать дыхание и радоваться голам своих птичек — нельзя же за всех болеть, хотя энергии девушки бы на это хватило.
Она так впечатлена игрой, так заворожена проведенной атакой Карасуно, что практически пропускает момент, когда этот сумасшедший связующий делает какой-то нечеловеческий пас за пределами поля и, приземлившись, сносит два ряда пластиковых стульев — честное слово, если бы ни визг сбоку, она бы не поверила, что такое было. «Одержимый», — думает Саэко. «Все вы одержимые», — почти с восторгом ощущает она, когда воронята взлетают к самому потолку. Никто не понимает, когда все заканчивается; мяч потерянно отлетает от руки капитана и приземляется у самой стены. «Просчитал. Почти взял», — с благоговейным ужасом догадывается Саэко, наконец-то в полной мере понимая, о чем говорил Шимада-сан.
— По-моему, он не человек вообще, — отзывается Саэко на восклицание Хинаты.
— О, ты заметила, сестрица? — восторженно подхватывает десятый номер. — Пугающий. Поэтому Кагеяма его боится. — Саэко уже знает, что после этого рыжему задире обязательно прилетит от связующего.
***
Впопыхах блондинка пытается найти женский туалет — тренер скомандовал всем быть у автобуса через пять минут, и Саэко полностью игнорирует мысль, что домой едет не в общем автобусе, а на собственной машине. Укай сказал — надо сделать. Однажды он даже почти ее перепил, чертяга. Поэтому Танака носится по коридорам, пытаясь не опоздать, но уже второй раз проскакивает нужный поворот. Забавно, но когда Саэко не топает намеренно, шагов ее практически неслышно.
— Черт, ну где эти указатели все, когда надо? — она выныривает из-за угла, чтобы застать, как Великий Король поворачивается спиной к высокому и мощному волейболисту в розовой форме. Последний выглядит устрашающе даже здесь, в коридоре, где нет мяча и сетки, а этот парень спокоен, словно только что не проиграл свой последний школьный чемпионат — Саэко успела кое-что узнать у щедрого на подробности Хинаты. Он говорит что-то про неожиданную атаку, Кагеяму, про силу команды, и Саэко восторженно замирает, гордая за своих ребят, когда связующий произносит:
— Стая воронов может даже убить большого белого орла, — что бы там это ни значило, а Саэко догадывается, что это какая-то внутренняя шутка, звучит сильно. И источник этой перспективной силы — ее команда. Он понимает это, видит, пока оно еще не случилось, он догадывается сразу, как только выходит с ними на одну площадку, и вот почему он потрясающий — это его сила. Танака, честное слово, еще чуть-чуть — и прослезится от умиления.
Высокий игрок в розовом медленно пожимает плечами и скрывается за дверьми, Великий Король, вымотанный и уставший, нехотя переставляет ноги по направлению к раздевалке. Наручные часы Саэко не предвещают ничего хорошего: пять минут истекли, не видать ей автобуса и вновь смущенного ее похвалами Рю. Дуракава второй раз за сегодня портит ей момент триумфа — везде успел. Она знает, что ее ребят переполняет та же самая истощенность, что они устали не меньше, чем капитан противников, но их поддерживает осознание того, что их физическая усталость и напряжение всех душевных сил полностью окупились победой. Какую же пустоту сейчас чувствуют отдавшие все проигравшие, Саэ и представить не может.
— Эй ты, — выворачивая из-за угла за спиной связующего, окликает она. Старшеклассник даже не дергается, и через пару секунд ей становится ясно, что он вообще ее не слышал. «До чего балбес», — недовольно думает блондинка и набирает в легкие побольше воздуха. — Эй, Оикава Тоору, — кажется, ее неслышно разве что на чердаке, и первый номер чуть ли ни подскакивает от такого громогласного обращения. Выпрямившись, медленно оборачивается, ожидая непонятно чего, ведь прекрасно знает, что все, кто за них болеют, ждут его с командой около автобуса, да и вряд ли бы стали так орать его полное имя.
— Танака-сан? — с долей сомнения и с не меньшим удивлением уточняет он, не совсем понимая, что она здесь забыла, такая же безбашенная, видимо, как и ее братец — он помнит ее по трибунам и дневному столкновению. Но тут явно намечается прогресс: она хотя бы не орет ему теперь «эй ты», но, кажется, все равно по-прежнему собирается его убить. Прав был Ива-чан, не везет ему с вороньими подружками.
А ей ужасно хочется найти слова, чтобы сказать ему то, в чем Хината так уверен: Оикава потрясающий. Но подбадривать она умеет разве что дуралеев вроде Рю и всей их команды, а что тут придумать можно, во что бы мог поверить этот парень, Саэка даже не представляет. И не представила бы, даже если б всю неделю над этим думала: ей нечего ему сказать, чего бы он уже не слышал. И не потому, что словарный запас у нее маловат, хотя и это правда, а потому лишь… Да что тут скажешь? Неважно, насколько ты силен, неважно, как долго ты тренировался, неважно, как хороша твоя техника — в конечном итоге ничего неважно, если ты проигрываешь. Они пялятся друг на друга секунд с десять, не совсем понимая, к чему это сегодняшнее «эй ты!» А затем Саэка неожиданно расплывается в улыбке, припоминая его гимнастические кульбиты и попытки заработать страйк на двух рядах стульев, косится на поддерживающую накладку на его правой ноге и подмигивает без доли фальши, вынимая из кармана черной косухи телефон.
— Хочу фотку, — вообще-то, она ультимативно лишает его возможности подумать своим требовательным, почти приказным тоном — как его команда, ей-Богу. Оикава несколько прибавляет в темпе, хватает телефон и жмет на кнопку. Фотография выходит бесконечно дурацкой: Саэка, которую из-за роста видно только наполовину, показывает два пальца, а Тоору как-то обескураженно ухмыляется, плохо контролируя руки то ли от усталости, то ли фиг знает от чего еще. И, кажется, где-то там между планами на следующую игру и горьким беспокойством от проигрыша появляется осознание, что имя — это тебе не всего лишь.
