***
Такое бывает – когда ты лежишь в своей уютной постели, тебя окутывает тьма, ты дико устал, но заснуть ты не можешь. Отчего – не понятно. В глаза будто песка насыпали, а разум твой возбужден и трепещет. Наверное, это называется бессонницей. Бессонница – вот что он испытывал в данную секунду, глядя уставшими глазами в деревянный потолок, пытаясь хоть там сыскать успокоения. Нужного эффекта сие действо, впрочем, не выдавало. Он сменил уже сотню поз, отлежал все конечности, и как только не пытался успокоиться – все попусту. «Сраная девчонка!» - он резко жмурится и гневно скрипит зубами, вспоминая события минувшего дня, после чего круто переворачивается на живот и пытается пристроить щеку на подушку так, чтобы это было хотя бы приемлемо. Не помогает. «Нужно было дать этим чертям тебя укокошить!» - вздох. Действительно, так было бы легче всего. «Так какого же хрена, Гароу?» Его всегда считали в какой-то степени безумным. Все окружающие его люди, стоило им лишь немного узнать о мыслях, что роились у него в голове, об убеждениях и взглядах на вещи, сразу рапортовали «Ну и странный же ты». Гароу с ними был в корне не согласен, по крайней мере, до сегодняшнего, переполненного идиотизмом с его стороны, дня. Сейчас же охотник на героев готов был ударить себя по голове чем-то тяжелым, или, в крайнем случае, выдать себе золотую медаль, гордо гласящую «за кретинизм». «Поздравляю, ты тупой» - сказал бы он себе при этом, торжественно пожимая руку, и был бы, черт возьми, прав. Прав на все сто. А ведь он просто хотел попробовать начать все сначала. Просто хотел уйти в тень и никогда больше не пересекаться ни с монстрами, ни с героями. Попробовать жить как обычный человек. И думать. Много, много думать. Думал он сейчас и правда много, но совсем не о том, о чем думать планировал. Почему-то сейчас в голове у него крутится эта рыжуха с дурацким, незапоминающимся, именем. Он, кажется, вспомнил, где видел ее и как пытался развлечься, но было это, казалось, в другой жизни. События, подобно ураганам, прокатились по его шкуре, побросали его, побили обо все встречающиеся препятствия и, в итоге, оставили ни с чем. Проигравшим, разбитым, запутавшимся. Многие важные вещи стали неважными, тут уж совсем не до девчачьих имен. «И как там ее? Цунако?» Да кого вообще волнует, как зовут эту противную девчонку. Он надеялся, что никогда больше не увидит ее рыжую башню даже издалека. Даже по телевизору или в какой-нибудь восхваляющей героев газетенке. Он был возмущен настолько, что рука самопроизвольно сжалась в кулак. Вот ведь дрянная. Вздумала тут носиться, по его пустому району. Это ведь было идеальное место, чтобы скрыться, жить себе припеваючи, помогать старику и просто пытаться разобраться у себя в голове. Почему же она сюда сунулась? «Ты должна была доставлять проблемы другим монстрам, идиотка!» Да не монстр он. Похоже, никакой он не монстр, и никогда им не был, все сплошной самообман и ложь. Этот лысый герой был прав. Раскусил его, как гнилой орешек, прожевал и выплюнул, но при этом все будто бы понял. Понял даже то, что сам Гароу не понимал, или же просто умело скрывал от себя же. Все вокруг лицемерные вруны, и сам он не исключение. Если хорошенько подумать, то Гароу никогда и не был злым. Был вспыльчив, принимал все близко к сердцу, был задирой, но не злым, не жестоким. Он просто хотел быть как все, чтобы его воспринимали, с ним считались, но по каким-то непонятным ему причинам все было не так. Он не хотел вредить, он просто пытался раздать по заслугам, не давать вытирать об себя ноги. Но все было не так. Он был плох во взаимоотношениях, поэтому и решил быть тем, кем, по словам окружающих, ему быть самое то: монстром. Но не просто монстром, а сильнейшим. Вот уж тогда все должны были воспринимать его всерьез. Вот уж тогда справедливость бы восторжествовала. Справедливость – ужасное слово, на самом-то деле. Еще ужаснее, когда ты слишком остро чувствуешь ее отсутствие. Ты будто начинаешь гореть изнутри и вот-вот взорвешься, тебе никуда не деться, некуда и спрятаться. Не можешь найти себе места. Оно гложет тебя, это чувство, тупой болью давит на грудную клетку, не дает вздохнуть, и чем больше ты пытаешься угомонить себя, тем сильнее все начинает бесить. Гароу терпеть не мог всего этого, потому что был очень подвержен подобным приступам. Может, это и было одной из причин, по которой он хотел стать монстром. Не получилось. Ни за что ведь не вышло бы, он сразу это знал. Бил всех, с поправкой «не убивать», калечил сильных, при этом не проходил мимо слабаков, что нуждались в помощи. Так было во время его долгой охоты, так случилось и сегодня днем, во время его неуклюжей обычной жизни. «Эй, сынок», - сказал ему крохотный слепой старичок, беспокойно постукивая палкой по входной двери, - «Там какая-то заварушка, в нашем-то районе!» «Ничего удивительного», - ответил бывший охотник на героев, - «Пусто ведь тут. Совсем нет никого, вот всякие хулиганы и устраивают разборки». «Ты бы, сынок, сходил и проверил. Может, кому помощь нужна? А то негоже, чтобы рядом с нашим заведением происходило всякое неладное. Все же, у нас тут детское додзе». Гароу спорить не стал. Все же, старик был добр к нему, дал кров над головой и позволил работать у себя (не тренировать детей, конечно, упаси господь, только лишь полы подметать), поэтому отправился посмотреть, какого же хрена там происходило. Определенно, зря. Он не сразу понял, что девчонка, которую так нещадно било об землю невидимой силой, уже встречалась ему ранее. А вспомнил он ее только благодаря странной красной корке, что окутала почти всю девицу. Вспомнил, потому что сам когда-то ломал об эту странную корку несколько пальцев и был весьма удивлен. Способность не из обычных. Он чертыхнулся и раздражено сплюнул: герой. Герой, мать его, сраный герой прямо здесь, на его улице, где он пытается скрыться. В мире столько людей, героев из них – всего то! – пятьсот, и один из них прямо тут, практически у его крыльца. Это какой-то злой, очень злой рок. «Лучше с ним не играть» - подумал он тогда, и развернулся в сторону дома. Ужасный крик пронесся по улице, через уши проник в голову, в грудь, а потом холодом осел где-то внизу живота. Крик был насквозь пропитан жуткой, невыносимой болью, заставлял нервно сглотнуть. Гароу остановился. Он не должен был останавливаться. Что же произошло? Он так до конца и не понял, не поверил своим глазам. Эта вторая девчонка, эспер, с ужасно зловещим лицом проводила какие-то странные манипуляции руками, в то время как щит с тела рыжей девицы исчезал, будто бы впивался обратно в кожу, попутно принося обладательнице неимоверные страдания. Зрелище было крайне странным и неприятным. «Эта эсперша не из тех, кто играет по-честному». Гароу скривился, ему совсем не нравилось, когда исход боя явно предопределен. Он не знал, насколько была сильна рыжая, но наличие эсперши явно давало противнику преимущество. Даже если бы они сражались один на один… Он вдруг вспомнил нечто неприятное, что пытался забыть очень долго. «Теперь ты» - промурлыкала эсперша своему союзнику, все так же продолжая держать чарами героя. Рыжая девица стояла перед ними на коленях, не в силах даже шевельнуться, и лишь испуганно вылупила свои и без того большие глаза. Гароу напрягся. Это не битва. Это казнь. Он заскрипел зубами, а кулак сжался до такой степени, что на ладони остались следы от ногтей. Нет, нельзя. Нельзя просто так вмешиваться, это может закончиться плохо, в первую очередь, для него самого. Он только начал что-то менять. Ему только-только повезло, он нашел себе работу и жилье. Все только стало налаживаться, он не может просто так все испортить, вновь прислушавшись к своему извращенному чувству справедливости. Надо держать себя в руках. Она ведь герой, а он – охотник на героев, человек-монстр. Он – Гароу, который героев ненавидит. Девчонка сама разберется. Стрела со свистом рассекла воздух, но в цель, казалось, не попала – лишь немного поранила девичью скулу. Девчонка лишь пискнула. Гароу с каким-то странным облегчением вздохнул. Каким бы человеком-монстром он ни был, наблюдать за казнью – занятие не из приятных. «Пусть они ее отпустят» - вдруг пронеслось у него в голове. Он уже давно начал закипать, знакомое, нещадное чувство давно бушевало в нем, но доселе он мог держать себя под контролем, хоть и чувствовал, что на грани. «Отпустите девчонку, вашу мать» - он зажмурился, крепко сжал зубы, что стало больно. «Я не хочу все портить из-за какой-то жалкой неудачницы». «Ах, так!» - послышался разгневанный визг, а после уже знакомый свист. Сдержать себя он не смог.***
Он даже не заметил, как в итоге заснул. А проснулся лишь потому, что солнце било его по глазам изо всех своих сил. Гароу было сложно привыкнуть к таким большим окнам в его комнате. В последний период своей жизни, во время охоты, помещения, где он ночевал, вообще не имели окон. Ну или имели, но по-мнимому. А уж про такие изыски, как старый добрый футон и хорошее одеяло – даже говорить не имело смысла. Гароу порадовался бы, с благоговением прижав уголок одеяла к щеке, но делать этого не стал, а только лишь выжидающе прислушался. Тихо, совсем. Слышны только ветер да крики утренних пташек. Ни тебе врывающихся в дом людей, ни героических воплей. Даже двери не выбивают. Странно, ведь именно так охотник на героев рассчитывал встретить утро этого дня. Он сел на футоне, огляделся. Засады нет (по крайней мере, в комнате, о чем было смешно даже думать). Может, в доме? Или же..? «…план сработал?» Серьезно? Она что, просто взяла и поверила ему? Поверила в то, что он перестал быть сумасшедшим террористом (каким он, само собой, только лишь выглядел со стороны), и отныне ценит хороший ужин больше, чем шанс надрать задницу какому-либо герою? Это был даже не блеф, конечно. Он ведь и правда пытался ценить сейчас что-то более земное, чем счастье обычного монстра. Тем более, когда денег тебе за работу почти не платят, а кушать очень хочется. Но кто сказал, что ему поверит эта рыжая девица? «Да как же ее там, все-таки, звали? Цукико? Нет, что-то не то». Он поднял глаза к потолку, будто бы там находилась шпаргалка с именами недавно встретившихся ему героев, но ничегошеньки не разглядел. Гароу обнаружил странные проблемы с памятью еще когда охотился. Пару раз он просыпался среди улицы, или где-то в подворотне, весь побитый, при этом совсем ничего не помнил и не понимал. Не понимал, кто же мог так конкретно вынести его, что даже память предпочитала подчищать все подсказки о личности этого странного, скорее всего, героя. «Может, оно и к лучшему». Он осторожно и максимально бесшумно поднялся с футона и направился к седзи, аккуратно раздвинул: все еще тишина. На него никто не накинулся, не схватил и не дал в морду, что не могло не радовать. Эта девчонка, она что, действительно такая наивная? Или глупая? Или и то, и другое вместе взятое? Гароу с облегчением выдохнул, но все еще был начеку. Нельзя недооценивать противника, каким бы с виду он не казался. Будь Гароу на ее месте, будь Гароу героем, на которого вели охоту когда-то, то, скорее всего, непременно бы сдал охотника на героев властям. По крайней мере, не зная его подноготной – уж точно бы сдал. Рыжуха его подноготной, конечно же, не знает, да и откуда. Скорее всего, вся информация, которой она владеет – из новостей для героев или из сводок. (Насколько Гароу мог судить, по общим СМИ для гражданских наличие человека-монстра совсем не освещалось, ибо негоже полностью финансируемой лишь пожертвованиями Ассоциации так сильно пачкать свою репутацию. Достаточно было только представить, что какой-то человек просто взял и провозгласил себя монстром и что он способен надрать жопы аж героям S-класса, как вся эта геройская ассоциация превращается в смехотворное сборище разукрашенных петухов). Все еще бесшумно, будто кошка, Гароу спустился вниз по лестнице, и оказался непосредственно в зале для тренировок. Сейчас там было совсем пусто, стоял полумрак. Небольшие окна не могли осветить настолько огромное помещение, а основной свет, между тем, был выключен. Гароу внимательно обошел глазами каждый закуток зала, быстро оглядел каждую дощечку напольного настила, каждую трещинку деревянных панелей стен, и совсем ничего примечательного не заметил. Кажется, что и здесь нет засады. Он тяжело вздохнул и слегка сжал пальцами переносицу, снисходительно ухмыльнувшись самому себе. И чего он надумал? Сам себя накрутил, взбудоражил. Может, девчонка и правда так наивна, а может, она просто благодарна. Как уж там говорил его бывший мастер, старпер Бэнг? Нужно верить в людей? Да, что-то очень похожее Гароу слышал от него тысячи раз. В людей он, кончено, больше верить не стал, но может стоило попробовать хотя бы в этот раз? Может быть, судьба дает ему второй шанс? И вот теперь-то он больше никогда не встретится ни с рыжей девицей, ни с каким бы то ни было героем? Было бы здорово. Сзади что-то легонечко скрипнуло, и Гароу в ту же секунду резко развернулся, вот уже готовый нанести самый свой сокрушительный удар по чему- или кому-бы то ни было. Призрачная надежда на вменяемость людей тут же улетучилась. В поле своего зрения Гароу никого не обнаружил. - А-а, это ты, сынок? – послышалось откуда-то снизу. Гароу резко метнул взгляд в сторону говорившего. Перед ним стоял его крохотный работодатель. Этот слепой старичок был такого низкого роста, что его длинная борода почти касалась пола, при всем этом голова его была полностью лысой. Гароу всегда поражался, как это старики умудряются лысеть лишь черепушкой, сохраняя при этом свою богатую и пышную бороду. - Мастер Джомей? – проговорил бывший охотник на героев, приняв свою обычную стойку, - Вы так тихо ходите, что я не сразу вас распознал. - Да-да, - Джомей старчески захихикал, - Я услышал, что ты спустился, и решил дать тебе заданий на сегодня. - Вы услышали меня сверху? – недоверчиво посмотрел на него Гароу. - Конечно! Пусть я и слеп, но со слухом, - он мягко дотронулся указательным пальцем до ушной раковины, - У меня все отлично. «И это при моей самой бесшумной ходьбе?» - пронеслось в голове у человека-монстра. - А теперь, сынок, возьми метлу и хорошенько подмети все здесь. Не хочу, чтобы детишки начинали чихать, у малышки Канны, кажется, аллергия на пыль. Гароу закатил глаза. Он вычищал все додзе каждый день, а малышка Канна все равно расходилась приступами чихания, как какая-нибудь старая колымага. - А потом, - продолжил старик, - Подмети на улице. К порогу нанесло каких-то фантиков, как мне кажется. Что-то шуршит под ногами все время. - Как скажете, мастер, - апатично вздохнул Гароу, и отправился к своей верной помощнице – старой метелке с таким шершавым черенком, что будь его руки менее мозолистыми, то давно бы нахватали кучу заноз. Он тщательно прошелся метлой по всему полу, обшарил все углы в поисках пыли, повыгонял с потолка всех пауков, что каждый день так настойчиво ползли обратно и плели свои полупрозрачные сети на деревянных балках. Закончил с уборкой весьма вовремя: как раз пришло время детской тренировки. Детское додзе старого мастера претерпевало явно не лучшие времена: в учениках у него было всего лишь трое ребятишек, две девчонки и парнишка. Всем примерно лет по 10-12, или около того, Гароу плохо ориентировался в детских возрастах. Было весьма забавно наблюдать, как старый слепой мастер Джомей откладывает свою опорную тросточку, и показывает нерадивым ученикам, как нужно выполнять то или иное движение. Еще более забавно (и удивительно) – лицезреть, как мастер по шуму определяет, что детишки делают что-то неверно. Наверняка этот старик слеп уже давно, и научился восполнять нехватку такого важного органа чувств с помощью слуха и осязания. Возможно, Джомей чувствовал малейшие колебания воздуха, а может распознавал вибрации, кто его знает. Гароу довольно ухмыльнулся, наблюдая, как самая высокая девочка – Рин – положила на лопатки единственного мальчишку из их веселой компании. Тот весь нахохлился, раскраснелся, как рак, и одарил девчонку таким ненавистным взглядом, что любой бы испугался. Но девчонка даже бровью не повела, лишь слегка улыбнулась, но тут же вернулась к своему равнодушному выражению лица. - Нужно быть внимательнее, Акира, - обратился к мальчишке мастер Джомей. - А я и был! – недовольно завопил мальчонка, - Эта ведьма точно колдует! - Ты так думаешь? – наигранно удивился старик, - А я ничего подобного не увидел. - Очень смешно, учитель, - надулся Акира. Впрочем, за общим смехом его никто не расслышал. Странное чувство ностальгии охватывало Гароу каждый раз, когда он глядел на этих детей. Оно было приятным и, в то же время, заставляло грустить. В такие моменты он вспоминал, как сам был ребенком, как впервые оказался в додзе у своего мастера, мастера Бэнга, как ему нравилось тренироваться, нравилось стараться и получать результаты, нравилась ноющая боль в мышцах. Он смаковал каждую тренировку, каждый раз старался убежать из школы пораньше, чтобы вновь ступить голой ступней на холодный, блестящий паркет. В то время он еще не хотел никого бить, не хотел становиться сильнее всех. В то время не хотел. Долго за детишками решено было не наблюдать: ночные бдения в потолок оказали свое влияние, Гароу не хило так клонило в сон. Спорить и превозмогать свой организм он не стал, поэтому небрежно махнув рукой детишкам и старику, человек-монстр отправился спать, пообещав при этом, что фантики с порога выметет вечером. В этот раз заснул он быстро. Проснулся он, когда совсем стемнело: в окно к нему, на этот раз, заглядывала луна. Ставни открыты нараспашку, он всегда открывал их перед сном. Гароу любил свежий воздух, особенно - вечерний. Пахнет сыростью, росой и прохладой. Поют свои песни ночные сверчки. Он выглянул на улицу – красиво, все-таки. Ночной лес наполняет воздух каким-то особым, хрустальным запахом, а кроны деревьев тихонько шумят под потугами слабого ветра, аккомпанируя песням сверчков. Гароу подполз к окну, оперся предплечьями о его край, свесил руки, наслаждаясь ночной прохладой, что гуляла по оголенной коже. Он меланхолично оглядел разноцветные гирлянды, что неторопливо переливались, посмотрел на уличный фонарь, чей свет привлекал потанцевать разнообразную мошкару. На секунду он почувствовал умиротворение, пока взгляд его не упал на крыльцо. Фантики. Куча разноцветных, блестящих, переливающихся в такт мерцающих огонечков, мать их, фантиков. «Вот шпана!» - чуть не взревел, но во избежание страшных криков, всего лишь подумал Гароу. Он быстро напялил штаны, и ринулся вниз, за своей старой метелкой, попутно натягивая на торс черную кофту. Метлы на ее обычном месте дислокации он не обнаружил, от чего озверел еще больше. Ну паскудята, ну они у него получат. Он эту работу с таким риском получал не для того, чтобы какие-то охламоны все ему испортили! Метла обнаружилась вскоре, валялась под скамьей, потрепанная еще больше, чем прежде, при том, что больше было уже некуда. Негодующе скрипя зубами, Гароу, с метлой наперевес, в один прыжок скакнул до двери, раздвинул ее и тут же обомлел. «Цубаки», - внезапно вспомнил он имя девицы, что стояла сейчас прямо перед ним. Кажется, Цубаки была удивлена ему не меньше: она стояла с выпученными глазами, вылупилась на Гароу, будто он – последний, кого она ожидала здесь увидеть. Ее правая рука была приподнята, ладонь сжата в кулак, будто девушка намеривалась постучать в только что открытую дверь. - Ты… чего здесь? – прервал затянувшееся молчанье Гароу, пытаясь взять себя в руки и не выдавать нахлынувшего на него удивления и смятения. - О! Можно было не приходить, да? – ее глаза нервно забегали, - Тогда я это, ну… пойду, - она резво развернулась на каблуках и начала стремительно убегать, но Гароу был проворнее: одним резким движением руки он схватил ее за капюшон толстовки. Цубаки дернулась, вскрикнула и попыталась высвободиться из цепкой хватки. - Тише ты, дурная, - пригрозил ей бывший охотник на героев, - Люди ведь спят! - Какие еще люди? – уже шепотом спросила девица, - Ты что, не один тут? - Нет, не один, - вторил ей шепот Гароу. Он с силой дернул ее капюшон и развернул Цубаки лицом к себе. Лицо ее было крайне напряженным: зубы сильно сжаты, глаза зажмурены так, что на лбу появились нехилые морщины. - Тихо-тихо, - процедила она, выставив перед Гароу ладони в примирительном жесте. - Сама «тихо», - гаркнул он, все так же шепотом, - Ты чего приперлась, а? – он схватил ее за предплечья и сильно тряхнул, - Отвечай! - Я – ничего! – сконфузилась она, - Я только хотела отблагодарить, как ты сказал… - Что-что? Я не понял?! - Отблагодарить! – чуть громче сказала она, - Тьфу, отпусти! – не дожидаясь каких-либо действий со стороны Гароу, Цубаки, словно змея, выскользнула из крепких рук, что держали ее, - Все, поняла я. Ухожу! Не хотела беспокоить, - будто бы признавая свое поражения, проговорила она. - Стоять! Ты что, совсем двинутая? А ну, говори! Кому еще рассказала, где меня найти?! Ассоциации? - Это я-то «двинутая»?! А кто выпрашивал у меня еду, а? Кто вопил: «не нужно мне твое занюханное спасибо, лучше жратвы подгони»? Или: «Ты знаешь, где меня искать»? И никому я ничего не рассказывала! – она серьезно глянула на человека-монстра, укоризненно нахмурив брови. Гароу закатил глаза. Ему показалось, что в более невменяемой ситуации он еще не был за все свои двадцать лет. - Ты что, - он нервно улыбнулся, хоть сейчас и было не до улыбок, - Всерьез подумала, что я мог бы попросить у тебя что-то? У тебя, у героя? Цубаки лишь возмущенно вскинула брови и развела руками, будто бы поражаясь тупости своего оппонента. - Это же было не серьезно! С ума сошла? Ты не понимаешь шуток? Или не видишь, когда от тебя пытаются отвязаться? – взревел было он, но в миг перешел на шепот – чтобы не разбудить мастера Джомея. - Ладно-ладно! Я поняла тебя, Гароу, охотник на героев! Я очень сильно, даже критически тупанула. Мой косяк. Теперь мы все решили? Я могу идти? Если честно, то мне до одури стыдно, и я хочу прямо сейчас спрятаться куда-то, где совсем не будет людей. Даже людей-монстров, если позволите. - Да, давай! Двигай отсюда! Они еще с минуту возмущенно глядели друг на друга, пока Цубаки не поджала губы и не ринулась было прочь. Гароу внимательно наблюдал за удаляющейся девичьей фигурой, пока вдруг не понял одного: она пришла с пустыми руками. Он нахмурился, кисть самопроизвольно сжала старую метелку, которую Гароу так и не отпускал. - Эй! – грозно проговорил он, - Ты что это, пришла ко мне со жратвой, при этом твои руки пусты? Как ты собралась меня благодарить? Цубаки остановилась и медленно развернулась в пол оборота. - А я и не хотела ничего приносить. Я думала, ты сам выберешь. В «Счастливом Коте»… - В «Счастливом Коте»? - Ага, это лапшичная, в соседнем квартале. Там довольно вкусно, я иногда там ужинаю. Гароу вдруг осознал, что не ел со вчерашнего дня. Еще будучи охотником на героев, он привык к крайне хаотичному режиму питания. Он мог не есть несколько дней, а потом съедать целую кучу всего. К таким перерывам в трапезах он приспособился, ему даже казалось это крайне удобным: не нужно искать себе провизию по три раза на дню. Но сейчас, когда он не ел больше суток, и вдруг услышал о Счастливом Коте… - Эй, подожди! – он отставил метлу, прислонив ее к стенке додзе, - Думаю, мы, все-таки, можем решить вопрос о твоей благодарности!***
До лапшичной дошли, не проронив ни слова. Да и разговаривать было особо не о чем. Казалось, будто девчонка язык проглотила. Более того, она и вовсе старалась не смотреть на своего компаньона. Гароу, украдкой поглядывая на спутницу, напряженно пытался понять, что же больше всего ее смущает: тот факт, что сейчас она гуляет со своим непосредственным врагом, или же то, что девчонка неправильно растолковала его слова о благодарности и достаточно сильно опозорилась. «И какая вообще разница?» «Счастливый Кот» оказался совсем крохотным заведением: небольшое здание с барной стойкой вместо передней стенки, напротив которой стояли высокие стулья, всего шесть штук. Это маленькое постройка находилось в окружении достаточно крупной и плотной застройки высоких жилых домов, но при этом стойко сопротивлялось ее натиску и приманивало к себе мягким, желтым светом и ярким запахом вкусной лапши. В прочем, не смотря на всю эту привлекательность, народу рядом совсем не было и заведение сейчас пустовало. Не мудрено: ведь было уже около полуночи. Усевшись на высокий стул, Гароу принялся было изучать лапшичную подробнее, стараясь так же приметить меню. Цубаки же, бойко плюхнувшись на мягкое сиденье, в ту же секунду отрапортовала: - Две порции рамена с морепродуктами, пожалуйста. - Эй! – возмутился Гароу, - Может, я хотел с говядиной? - И еще одну с говядиной, - тяжело вздохнула девчонка. - Все для вас, молодые люди, - пожилой повар подмигнул Цубаки, и отправился готовить. Гароу усмехнулся. Надо же, он и забыл о том, что рыжуха может спороть достаточно много. А они ведь чем-то похожи, в каком-то смысле. Цубаки на его смешок, казалось, не отреагировала: она лишь метнула в него едва ли уловимый недовольный взгляд. Едва ли уловимый, но не для бывшего охотника на героев. - Я тогда тоже возьму второй, - проговорил он, - Если мне понравится первый, - он выставил предплечья на барную стойку, опершись на них. - Что значит «если понравится»? – возмутилась Цубаки, - Здесь тебе подадут не какую-нибудь лапшу быстрого приготовления. Это самая лучшая, не побоюсь этого слова, лапшичная в городе! - Вот за такие слова девушке полагается экстра порция кальмаров, - промурлыкал откуда-то из-за перегородки хозяин заведения. - Спасибо, дедуль, - девчонка довольно заулыбалась. - Вы двое что, в доле? – сощурился человек-монстр, но вторую порцию, все-таки, решил заказать попозже. Лапшу готовили долго, но оно действительно того стоило: ему принесли не блюдо, а какое-то произведение народного искусства. Там было все, и мясо, и лапша, и половинки вареного куриного яйца. Наваристый, темный бульон пах настолько сногсшибательно, что Гароу тотчас же зашелся слюной. - Ты не передашь палочки? – обратился он к Цубаки, не обнаружив рядом с собой никаких приборов. Девчонка, все так же стараясь не смотреть на бывшего человека-монстра, вытащила палочки из подставки и медленно протянула ему их. Гароу вдруг стало все это дело раздражать. Почему это она не смотрит на него? Не уж то боится? Или ей мерзко? Он что, настолько ужасен? Он, скривив недовольную рожу, нарочно протянул кисть чуть дальше и якобы случайно дотронулся до Цубакиной руки, принимая от нее палочки. Девчонка подпрыгнула и резко отдернула пальцы. - Если тебе так неприятно, то зачем ты приперлась? – все же решил поинтересоваться Гароу, разламывая палочки надвое. Его спутница молчала, упершись взглядом в тарелку. - Если это что-то типа подачки, то могла бы не утруждаться. Я бы пережил и без этого жеста доброты. - Это не подачка, - чуть слышно пробубнила Цубаки, все так же глядя в тарелку. - Чего? Я не разобрал твой бубнеж. Ты можешь говорить со мной, а не с лапшой? – он вдруг понял, что был возмущен не на шутку. - Это. Не. Подачка. – четко повторила девчонка, развернувшись лицом к Гароу. Ее глаза были предельно серьезными и какими-то даже холодными. Она его ненавидит, понял Гароу. Он нахмурился и отвернулся. Разговаривать ему расхотелось. Но в душе взыграло любопытство. - Ты ненавидишь меня, потому что я – человек-монстр? Потому что слышала о моих похождениях? Твое право, конечно. Но в таком случае, тебе просто не следовало являться ко мне на порог, - спустя несколько минут прервал затянувшуюся паузу он. - Дело не в том, что я что-то там слышала, - она отложила палочки и вновь обратила к нему взгляд своих зеленых глаз. - Тогда в чем? – Гароу взглянул на нее, - Насколько я помню, наш с тобой старый конфликт мы решили. И лично к тебе в своей дальнейшей охоте я не приставал. Девчонка резко вскинула брови, и возмущенно выпалила: - Ты думаешь, дело только в этом? А как же тот факт, что ты принес так много боли мастеру Бэнгу, что ему пришлось выгонять нас с Чаранко из додзе? Не говоря уже о том, что ты избил моего лучшего друга! - Что-о? – Гароу одолел нервный смех, - Ты что, ученица в додзе кулака горного потока? Твою мать… - он прикрыл лицо ладонью. Как же иронично все складывается! - Да! Я учусь у мастера Бэнга! А ты – настоящий гемор в его старческом заду, да простит меня Серебряный Клык. - Пусть даже так, - помолчав с минуту, ответил ей Гароу, - Ты все равно нихрена обо мне не знаешь. Так что захлопнись и не смей судить меня только лишь по тому, что знаешь из уст этого старика. Цубаки хмуро поджала губы и отвернулась обратно к тарелке, попутно ковыряя палочками лапшу. - Что, пришла сюда для того, чтобы покидать в меня бессмысленными обвинениями? Так вот послушай меня, девочка. Ты не первый и далеко не последний герой, кто будет осуждать и ненавидеть меня. Мне плевать. Я не собираюсь оправдываться ни перед одним из вас. - Я не за этим пришла, - угрюмо ответила она. - Тогда какого хрена ты тут забыла? – Гароу резко развернулся в ее сторону, еле сдерживаясь, чтобы не вмазать девчонке по ее заклеенной пластырем щеке. - Я.. просто, - она вдруг оробела и замялась, - Отец всегда говорил мне, что нельзя судить людей по первому впечатлению… - она посмотрела на него смущенно, будто бы слова давались ей тяжело, словно раскаянье. - Что? – удивился бывший охотник на героев. - Он говорил, что мы не можем судить людей даже по их поступкам, не зная полной картины. И что нельзя полагаться исключительно на свои чувства к этому человеку. Не пойми меня неправильно, я, и правда, испытываю к тебе неприязнь. Но ты спас меня, и я действительно благодарна. Поэтому я здесь. Гароу недоверчиво смотрел на Цубаки, будто бы заново изучая ее. Он не знал, что ответить на это. - Отец говорил, что надо абстрагироваться от своей неприязни в определенных случаях. Ведь все мы люди, и надо стараться понять каждого. Лично мне очень сложно понять каждого, а конкретно тебя – практически невозможно. Но я искренне благодарна тебе. И думаю, ты действительно заслуживаешь хотя бы тарелки лапши за то, что проявил доброту, невзирая на твои прошлые грехи. Воцарилось молчание. Гароу не скрывал удивления во взгляде. Он даже не мог подумать, что какой-нибудь герой сможет так сделать. Эта девчонка что, только что проявила какое-то подобие сочувствия к человеку-монстру? Или он все неправильно понял? Вот она смотрит на него с какой-то странной уверенностью в глазах, будто бы говоря: «ты можешь не верить мне, но я все равно думаю именно так». Теперь уже была очередь Гароу утыкаться взглядом в тарелку с лапшой. - Твой отец – классный мужик, - единственное, что смог сказать Гароу после неприлично длинной паузы, - Можешь ему так и передать. Цубаки, что в этот момент как раз поглощала очередную порцию лапши, неуклюже хрюкнула и чуть не выплюнула бульон. Тяжело проглотив пищу, девушка нервно хихикнула. - Все бы хорошо, вот только батя свалил несколько лет назад и как-то больше не стремится налаживать общение. Но спасибо, - она немного улыбнулась, - Если я с ним встречусь, то передам.