Memory Den(izen)

Добрососедство - ночной город. Когда все Содружество, устав от ежедневной грызни, настороженно замирает, он расцветает огнями и оживлением. Помаргивают гирлянды фонарей, торгуются люди, сбывая подозрительные вещи и вещества, звучат хохот и редкие выстрелы, звон бутылок, маняще несется из подвала Капитолия джаз. А днем... днем квартал такой же, как и остальной Бостон - пыльный и обветшалый. Разве что вдоль стен жмутся бродяги, и заходят, держа оружие наготове, торговцы. Фаренгейт никогда не уставала любоваться этой изменчивостью. Город показывал ей свое лицо, то безобразное, то прекрасное, бросал в грязь и возносил на пик славы. Она прошла бурю революции вместе с ним, завоевав себе место под солнцем, и осталась правой рукой мэра. Чаще всего это значило, что именно она идет в перестрелку с рейдерами или охраняет караван с грузом, пока Хэнкок хитростью и винтом выкачивает из главы какого-нибудь поселения договор на поставку очищенной воды, но Фаренгейт не жаловалась. Она терпеть не могла дипломатию, и охотнее бы сама соорудила очистительную установку. Конечно, если бы хватило терпения, были чертежи и детали... К слову о деталях. - Третья обмотка за месяц, Фаренгейт. Третья! - Дейзи недовольно цокнула языком. - Тебе не кажется, что проблема у "Испепелителя" в чем-то другом? - Дейзи, я не учу тебя продавать, а ты не учи меня чинить. У тебя есть обмотка, или нет? - наемница нетерпеливо постукивала пальцами по прилавку. - Закончились. Зачастили вы ремонтировать, то обмотки нужны, то конденсаторы... Жди следующего каравана. - Конденсаторы? - подозрительно спросила Фаренгейт. Ее, лучшего механика Добрососедства, кольнула профессиональная ревность. - Кому они понадобились? - Клэр и Амари. В "Обители памяти" что-то перегорело, ремонтируют. Забрали почти все, конденсаторов вовсе не хватило. - Да, я видела Кента в "Третьем рельсе". Так и поняла, что у него перекур, - скривила губы женщина. - Что еще за Клэр? - Очки, - коротко ответила Дэйзи, и этого хватило, чтобы наемница поняла, о ком идет речь. - А, тот торчок... Она помнила, как Хэнкок спас зашуганную бродяжку в очках от Финна. Бледная, очкастая, в гражданской одежде и с карабином в несоразмерно тонких ручонках - такую грех не ограбить в темной подворотне. Фаренгейт едва заметила ее и благополучно забыла бы о новенькой, если бы та не прижилась в Добрососедстве. Мелькала в "Рексфорде" и "Обители памяти" - судя по тому, как редко бродяжка выходила из последней, она там вообще прописалась. Фаренгейт презирала таких. Цепляться за прошлое и сутками валяться в стеклянной капсуле - существует ли еще более бестолковая растрата жизни? Те же самые наркоманы, только подсели на воспоминания. - Не будь так груба, - Дейзи осуждающе склонила голову. - Некоторым... есть, что вспомнить. Наемница сдержалась от того, чтобы закатить глаза в ответ. - Конечно, Дейзи. Удачного дня. Она медленно пошла прочь, прикидывая, где можно достать обмотку для электродвигателя минигана. Караваны редко придерживались расписания, содержимое складов наемница знала наизусть, а к запасам Клео лучше не подходить - мстительная штурмотрон до сих пор не могла простить то, что Фаренгейт отказалась делиться с ней схемами "Испепелителя". Оставался один выход - короткая вылазка на ближайший завод. Если поторопиться, можно успеть до темноты. Хэнкок, выслушав ее, благосклонно кивнул. - Возьми с собой ребят и возвращайся поскорее, - бросил он. - Мало ли какие чудеса встретятся по дороге. Наемница помнила, что Хэндрикс который месяц носился с идеей собрать рабочие часы, искал какие-то особые шестеренки, а Гэви хотел запустить у себя небольшой генератор для семьи. Их она в первую очередь позвала с собой, за ними подтянулись еще четверо, кому нужны были железки или развлечение от скучного патруля. Так сказать, за компанию. Отношения с ребятами из патрулей у Фаренгейт были теплые, если не сказать сердечные. Когда прикрываешь чью-то спину несколько лет подряд, невольно притираешься друг к другу. Наемница знала всех по именам, по привычкам, отличала по звукам оружия. У Гэви и О'Райза были одинаковые пистолеты, но Фаренгейт знала, что первый предпочитает более точные, кучные выстрелы, тогда как О'Райз палит без разбора. Также она отличала дробовики Хэндрикса и Груца, винтовки братьев Глизетт. Перестрелка слышалась для Фаренгейт словно джаз Магнолии, и она различала всех исполнителей и их инструменты по именам. И ее товарищи знали, как звучит "Испепелитель" - сухо и яростно. - Сегодня без басов? - прохрипел Груц, потирая руки. Женщину бесила привычка гуля сшелушивать кожу с пальцев, и она недовольно фыркнула в ответ. - Как видишь. Их небольшая группа пробиралась по Бостону тихо и аккуратно, обходя высотки с засевшими в них супермутантами и заставы рейдеров. Можно было ввязаться в перестрелку, но зачем? Трата сил и времени. Фаренгейт мысленно отмечала, куда наведаться со следующим патрулем. - Огонек сегодня с винтовкой, - бросил О'Райз. Языкастый и мордастый, с его легкой руки к Фаренгейт прилипло это идиотское прозвище. - Можем поменяться, - сдержанно пригрозила наемница и ускорила шаг. Пусть немного запыхаются - сразу свернут посторонние разговоры. Петляя по улочкам, они добрались до завода: кирпичного здания, одиноко возвышающегося на окраине города. Зная, как любят рейдеры подобные места, группа рассредоточилась, ища признаки пристутствия противников, - людей и не очень, - а также мины и растяжки. Зашли в завод с парадного и черного входа. Фаренгейт услышала короткий грохот дробовика - Хэндрикс. Пара взлаивающих выстрелов винтовки - Глизетт-младший. Ей самой навстречу бросился дикий гуль, - наемница отшагнула в сторону и прострелила ему затылок. - Только одичалые? - крикнула она в пыльную темноту. Раздалось копошение, урчание, зашевелились тюки лохмотьев. - Тебе мало? - отозвался со второго уровня Глизетт... старший? Черт различит этих близнецов. Одинаковые голоса с разным оружием. Груц хрипел молитвы, методично отстреливая гулей, гремели выстрелы. Отряд зачистил завод без ран и потерь, если не считать подранные штаны Гэви - полез в какой-то ящик и пропустил гуля, вцепившегося ему в зад. Мужчины гоготали, наблюдая, как матюкающийся Гэви рыщет по заводу в поисках трофейных штанов, посверкивая семейниками в полосочку. Фаренгейт, сдерживая улыбку, зарылась в генераторном отделе, ища подходящие детали. Завод, не тронутый рейдерами, был просто кладезем различных механизмов, и без перегруза не обошлось. Хэндрикс, чуть ли не рыдая от счастья, обвешался шестеренками по уши, а близнецы подрывались утащить целый станок. Фаренгейт, нашедшая для себя аж три обмотки, требующих разве что очистки от пыли, умеряла пыл товарищей, уговорила оставить лишнее, пообещав вернуться. В последний момент она зацепила взглядом ящик с нераспакованными конденсаторами и, помешкав, решила ничего не брать. И так задержались до вечера. Возвращались они уже в сумерках, в приподнятом настроении, пару раз стрельнули в высунувших головы из-за оград рейдеров. Оживление не спугнул даже рванувший наперерез супермутант, обвешанный взрывчаткой - Фаренгейт сняла его издалека, и близнецы уважительно присвистнули. Они подходили к Добрососедству, и женщина отвлеклась, идя в хвосте отряда, думая, как бы половчее приладить обмотку к минигану. Мирная болтовня, звон шестеренок в рюкзаке и карманах Хэндрикса... Когда из-за поворота на прекрестке навстречу вывернул отряд в форме цвета хаки, Фаренгейт не сразу поняла, что происходит. Они замолчали, уставясь друг на друга - женщина зацепила взглядом силовую броню, миниган, береты, - а потом чужаки открыли огонь. Глизетт, шедшие первыми, погибли на месте. Наемницу спасли инстинкты. Выронив сумку, она прыжком перекатилась за остов машины, по которому забили пули, схватилась за винтовку, но та валялась рядом с сумкой - ремень перешибло очередью. К ней отползал, матерясь, Гэви - трофейные штаны окрасила кровь. Груц и Хэндрикс отстреливались, укрывшись за углом. О'Райза, рванувшего к ним из укрытия, изрешетило в месиво. Фаренгейт махнула рукой напарникам, приказывая им уходить, втянула за руку Гэви к себе. Раздались тяжелые шаги бойца в силовой броне - он вышел на перекресток и прицелился в спину убегающим. Женщина увидела, как сыпятся гильзы из минигана. Гэви хрипел и пытался ползти дальше - опустив глаза, Фаренгейт различила, что его ноги и верхнюю половину тела соединяет только кровавая полоса, а глаза мужчины закатываются. Выстрелы смолкли, оставив звон в ушах и приглушенные восклицания. Выдохнув, она метнулась в единственном возможном направлении - в здание. По хлопнувшей двери хлестнуло из минигана, и Фаренгейт задело, не пулей, обломком двери, ударило по бедру и крутануло. Она грохнулась об пол спиной, взвыла от впившихся в поясницу кирпичей. Дернулась прочь от надвигающегося бойца в броне. Он поднял миниган, направляя стволы на нее. Фаренгейт рывком подтянулась за барную стойку. Ожгло болью - очередью задело ноги. Женщина забилась под стойку, судорожно обшаривая все вокруг. Нужно, нужно было какое-нибудь оружие кроме ножа, хоть гребаный камень, разбить шлем и череп этой сволочи... - ...повеселился уже, хватит! - смеющиеся окрики с улицы. - Брось, далеко не уползет, вон сколько кровищи. Руки скользили - влажные, липкие от крови Гэви. Осколки стекла резали пальцы, Фаренгейт продолжала искать. - Ну последняя же, - раздался размеренный голос, искаженный динамиком. - Когда еще можно покрошить рейдеров из минигана, а? Все попрятались, суки, даже стрелять не в кого... - Отставить, - резкий, зычный голос. - Побереги патроны. - Есть, сэр, - пробурчал боец с явной неохотой. Замерев, она услышала сквозь грохот сердца, как удаляются тяжелые шаги. Как стихает в тишине опустившейся ночи радостная болтовня. Выдохнув, женщина попыталась встать, но, сжав зубы, опустилась обратно - прямое попадание в ногу, не сквозное. С другой ногой дело обстояло чуть лучше - просто задело икры. Боль пока что не ощущалась, но адреналин должен был скоро спасть. Наемница вколола стим, но он не действовал сразу. Нужно было перевязать рану, наложить шину... А в идеале найти носилки и доктора. Нет уж, Огонек, придется обойтись тем, что есть. Она посидела немного, глубоко дыша, продумывая дальнейшие действия. Обработать рану. И до Добрососедства. На брюхе, если потребуется. Пришлось ползти. Закрыть глаза Гэви, подрать его рубашку на лоскуты, чтобы хоть как-то перевязать ноги. Повязки тут же пропитались. В глазах начинало темнеть - то ли ночь, то ли кровопотеря, не разобрать. Избегая смотреть в сторону О'Райза - хватило беглого взгляда, - она подползла к своей винтовке, оброненной неподалеку, сгребла ее. Рядом лежала и сумка, набитая деталями, разодранная пулями. Ни обмотки, ни отряда, - потрясающие результаты вылазки. Рядом послышался осторожный шорох и бормотание вполголоса. Над останками братьев склонился силуэт - мусорщик. Падальщик. Такие слетаются на поле боя после перестрелок и растаскивают все, что осталось - одежду, оружие, мясо. И не стесняются добивать раненых. Ее окатило омерзением - Фаренгейт прицелилась, но промазала. Мусорщик шарахнулся в сторону, ругнулся, спрятался за машиной, той же самой, за которой сидела сама наемница. - Пристрелю, - прошипела она, понимая, что одного стима было недостаточно. Не может быть ночь настолько темной. Не может быть оружие таким тяжелым. Одно хорошо - не супермутанты. Те бы сразу расплющили. Мусорщик немного выждал. Он не торопился. Зачем выходить, подвергать себя риску, когда жертва сама скоро потеряет сознание? И сама наемница не могла выползти к нему - услышит и убьет прежде, чем она прицелится. До женщины донесся запах сигарет. Она жадно втянула воздух, потянулась к нагрудному карману - пусто. Вот так и сдохнешь - даже не прикурив напоследок. Тупая смерть. У кого-то, может, в голове в такие моменты проносится вся жизнь, но Фаренгейт только сгорала от ненависти к безымянному ублюдку, который приперся пировать на трупах ее товарищей и курил долбаные сигареты. Единственным шансом было притвориться, что потеряла сознание. И она притворилась - сползла по дверце на асфальт, держа палец на спусковом крючке, прикрыла глаза, наблюдая за тенями. Вот только тело было не в курсе, что она притворяется - Фаренгейт едва сумела приподнять руку, когда мусорщик вышел к ней. Дернулась, звякнув оружием об асфальт, не в силах даже выстрелить - слишком тяжело. Состояние беспомощности - омерзительное, пугающее. Ни пошевелить руками, ни убежать, ни порвать врага на куски. Только смотреть в оплывшее лицо под кепкой и скалиться. Мусорщик вздохнул, занес биту. И завалился набок, рухнул оземь, поскреб ногами, затих, а наемница почувствовала, как расползающаяся от чужой головы теплая лужа омывает ладонь под винтовкой. Ее хватило на усталую мысль: "Ну, кто еще?" На то, чтобы увидеть склонившуюся над ней фигуру в смокинге и шляпе, бледное лицо, обрамленное темными волосами. Как лестно - Смерть собственной персоной. И наступила темнота.