Memory Den(izen)

Напарничество было достаточно новым видом работы в команде для Фаренгейт. Она знала, что двойка гораздо мобильнее группы, лучше подходит для скрытных операций, а также, что одному товарищу проще вправить мозг, чем пяти, да еще на глазах у остальных. Были и другие нюансы напарничества, которые женщине только предстояло постичь. С нижних этажей небоскреба раздавались короткие крики, а за набросанными мешками с песком ежились, едва видные в форме цвета хаки, наемники - тыл отряда, штурмующего здание. Крики перекрывал многоголосый, мощный ор супермутантов, оборонявших небоскреб от вторженцев, но, судя по звукам и трупам, их медленно теснили на верхние этажи. Пока Фаренгейт обозревала эту картину, захлопали лопасти винтокрыла, спустившегося с неба. Стрелки было обнадеженно подняли головы, но тут винтокрыл стал поливать их из пулемета. Второй пулемет забил в окна небоскреба, выкашивая супермутантов. - Стрелки, мутанты, Братство Стали... - наемница вернулась обратно за угол. - В каком веке эта дорога была короткой? - Я думала, что... - очкастой хватило совести не продолжать. Она просто заткнулась, удрученно созерцая пыль на ботинках. - Больше никаких "здесь будет короче, давай свернем". Я главная, и ты идешь за мной. Понятно? Клэр молча кивнула. Вид у нее был совершенно убитый. - Ты помнишь другой Бостон, довоенный. В нем ты была бы отличным проводником, - пробурчала Фаренгейт. - А теперь... идем обратно. Брюнетка без возражений последовала за ней. Это радовало. Наемница приветствовала инициативу в сложной боевой обстановке, - хотя от последней "инициативы" Клэр до сих пор саднило затылок, - но не терпела неповиновения. До блокпоста было всего ничего, но лишь для птиц. Фаренгейт летать не умела, и желанием переходить через мост над шоссе Масс-Пайк, который оккупировали рейдеры, не горела. Небоскреб, мимо которого хотела идти Клэр, тоже оказался слишком лакомым с точки зрения тактики кусочком, чтобы его не захватила какая-нибудь дрянь - супермутанты на данный момент. Делать крюк еще дальше к западу не было смысла. На востоке город обрывался в реку, плыть через которую было чистым самоубийством. Оставались только тропы и закоулочки, которые могли вывести куда угодно - Фаренгейт сама плохо помнила район, и заглядывала за каждый угол, прежде чем пойти дальше. Она редко выходила из города. Вся ее жизнь проходила в Добрососедстве и его окрестностях. Иногда провожала караваны до Даймонд-сити, делала вылазки с отрядом. Но в тех местах, где не пролегали маршруты патрулей, женщина знала лишь примерное направление, главные дороги. А еще она знала здешних торговцев - и это всегда выручало. Не знаешь, как обойти внезапно возникший на дороге пост мутантов? Спроси торговца, который пробирается мимо них каждый день. Ищешь, где располагается надоевшая Добрососедству банда рейдеров? Спроси торговца, у которого они закупаются наркотой. Хочешь найти скрытую тропу - обратись к торговцу. Щепка, пронырливый и умный гуль, жил под автострадой очень давно, сколько Фаренгейт себя помнила. Может, жил там и до войны: в небольшом дворе, словно бы заброшенном, но на самом деле полном бесценных залежей хлама, стащенного с округи. Там можно было найти что угодно - от фарфорового сервиза до деталей от стелс-боя. Но никто не смог бы найти ни винтика, если того не хотел сам хозяин. - Разумеется, есть, - расплылся он в смешливом прищуре, блестя глазами из-под кепки. - И патроны, и спальник. Тебе какой, красавица? Подешевле или получше? - Подешевле, - Клэр оглядывалась по сторонам. Когда торговец полез в горы мусора, стал отбрасывать ящики и распаковывать пакеты, она нервно обтерла пальцы, словно умывая их от несуществующей грязи. - И еще. У вас есть крем на браминьем жире? Фаренгейт, лениво черпавшая консерву пальцами, чуть не уронила кусок кротокрысятины. - Неа. Спроси в Банкер-хилл, Альянсе, Даймонд-сити. Они этой дрянью торгуют... - Щепка ухватил грязно-желтый сверток и бросил на землю. - Твой спальник, дорогуша. На двоих не рассчитан, - сально ухмыльнулся очкастой. - Патроны тащи, - неприязненно бросила наемница. Славный малый, но когда-нибудь дошутится. Когда Щепка скрылся в одном из домов, она уставилась на Клэр. Очкастая тыкала носком ботинка в спальник из сшитого в кокон одеяла. Выражение лица у нее было такое, будто вещь сейчас отрастит ноги и куда-нибудь уползет. - Крем из браминьего жира? Серьезно? - Ну, да, - Клэр решилась заглянуть внутрь спальника, только что карабин не снимая, чтобы обороняться от неведомой твари, которая может выпрыгнуть оттуда. Заглянув, поморщилась. Вдохнув - вовсе отвернулась. У нее не хватало патронов, не было еды, воды, спальника, медикаментов... и она хотела купить себе косметику. У Фаренгейт просто не хватало слов. Кроме, разве что: - Откуда ты вообще узнала о его существовании? - От Дейзи, - Клэр отступила, оценивая спальник издали. Словно с расстояния двух шагов он перестал бы выглядеть как разбухшая личинка дутня. - Я чинила технику, оружие, она давала крема. Кстати, о Дейзи, - она замерла. - Нужно передать ей, что мы живы. Она наверняка волнуется - мы ведь так и не вернулись. Давала крема. Просто за починку оружия давала крема, которые стоили как два хороших ствола. В условиях Содружества, где подобное баловство могли себе позволить только богатеи из Даймонд-сити... - Да, передадим, - кивнула наемница. - Только без подробностей. Вернулся Щепка с патронами. Фаренгейт обменяла на них и еду часть наркоты и крышек, которые нашла у мусорщиков, а вот с Клэр дело пошло хуже. Крышек у той хватало либо на боеприпасы, либо на спальник. К неудовольствию наемницы, выбор пал на первое. Ничего, пускай померзнет пару ночей - мигом поменяет мнение о спальнике, каким бы вонючим он ни был. - Знаешь, как отсюда пройти за автостраду? - обратилась женщина к гулю. Тот, поразмыслив, кивнул. - Вдоль тех домов, - махнул рукой к Масс-Пайку. - Идите осторожнее: наемники стадами шарятся, стреляют день и ночь, всех рейдеров взбаламутили. - А не знаешь случайно, где там можно укрыться? Сощурив набрякшие веки, Щепка протянул раскрытую ладонь. Фаренгейт без колебаний вложила в нее остаток небогатой добычи. - Есть местяк, недалеко, - гуль стукнул ногтем по шприцу, удовлетворенно кашлянул, и наркотики исчезли в одном из нескольких карманов. - Там рейдеры сидели, со всеми удобствами, сейчас рядом слишком часто мутанты ходят, спугнули. Если вас только двое, недолго там будете и не станете палить по мишеням, - обойдется. И хотя Фаренгейт до ужаса не хотелось соседства с супермутантами, других вариантов не было. Ни лишнего времени, ни знания местности, а шарахаться по округе в поисках убежища, натыкаясь на местную живность - идиотизм. Оставалось довериться Щепке. Тот не должен соврать - заинтересован, чтоб клиент вернулся. Уже издалека, пробираясь по темному пространству между стеной автострады и домами, они услышали стрекот выстрелов. Прислушавшись, Фаренгейт различила калибры. Тяжелое оружие, дробовики, бьющие в неровном, захлебывающемся ритме - супермутанты. Равномерные выстрелы карабинов и винтовок - однозначно, Стрелки. Не было слышно взрывов гранат или мин, из чего наемница сделала вывод, что это не наступление, а, скорее, осада. Зная упертость мутантов, она бы сделала ставку на бесполезность такой стратегии, но не знала, какие козыри есть у наемников. В любом случае, было на руку то, что обе стороны отвлечены. Строго следуя указаниям Щепки, они вышли к трехэтажному дому на окраине. Из темно-бурого кирпича, с провалившейся крышей и двором, огороженным полуистлевшим от ржавчины забором. Оставив Клэр у входной двери, Фаренгейт обошла дом по периметру: проверила наличие подвала, пробитых окон, сунулась в кабину старого фургона - в таких временами лежали калачиком дикие гули, тихие и голодные. Но обошлось. Вернувшись к двери, Фаренгейт не нашла там напарницы. Беззвучно ругнувшись, она зашла в дом, тщательно осмотрела первый этаж: снесенные перекрытия, голые стены, остатки мебели, никого и ничего. Лестница узкая - идеально для обороны. Двери на второй этаж были накрепко забиты, и наемница решила туда не ломиться. Держа автомат наизготовку, она взошла на третий этаж. А вот и бывшее логово. Диваны, кресла, стащенные вокруг очага из бетонных блоков и неработающего телевизора. Кто-то явно поработал над тем, чтобы сделать это место уютнее: пара картин, висящих на дырявых стенах, занавеска в душевой кабине без одной стены и даже никакого дерьма по углам. С небольшой дозорной площадки, оборудованной на выступе рекламного щита, открывался великолепный вид на южные пустоши. За углом деловито стучала дверцами шкафов Клэр. Если она еще не пораскинула своими кишками по стенам, значит, ловушек нет. Фаренгейт вышла на площадку. Ручки у кресла натерты до блеска - пост дозорного редко пустовал. Но ни оружия, ни боеприпасов - место покидали без спешки, оставили до лучших времен. - Фаренгейт, из крана вода течет! - жизнерадостно донеслось со спины. - Видно, бак есть, - отвлеченно отозвалась женщина, осматривая холмистую пустошь с редкими кирпичными стенами и ржавыми крышами автомобилей. Эхо дробило далекие выстрелы, но наемница примерно определила направление - у вздымавшегося к небу силуэта ракеты. Радиовышка блокпоста торчала в другой стороне. Приметив для себя детали местности, Фаренгейт ушла обратно за стены. - План на ближайшие часы, - она зашла в кухонную зону, за когда-то ярко-желтые занавески, - я иду на разведку, а ты сидишь здесь и не высовываешься. Постараюсь вернуться до заката. - Отличный план, - пропыхтела очкастая, выуживая из ящика несколько чугунных сковород. - Не представляешь, даже столовые приборы есть! Возведя глаза к провисшему потолку, Фаренгейт плюхнулась на диван и вскрыла консервную банку, подчерпнула оторванной крышкой тушеную морковь. - И сантехника работает! - Клэр метнулась с кухни к туалетному бачку, с каким-то первобытным трепетом нажала на кнопку. Раздался шум спускаемой воды, а на лице брюнетки расцвела неверящая улыбка. - Пошумишь еще немного, и гости нам обеспечены, - наемница в несколько быстрых глотков прикончила консерву. Клэр разочарованно передернула плечами, но в глазах у нее продолжала плескаться радость. Фаренгейт впервые видела, чтобы кто-то так зачарованно смотрел на обычный унитаз. Хотелось расслабиться, покурить, съесть что-то более сытное, но это могло подождать. Она выгрузила из рюкзака все, кроме патронов и медикаментов, зашагала вниз по лестнице. - Где тебя искать, если не вернешься до утра? Фаренгейт обернулась - очкастая смотрела из дверного проема, держась за раскрошившийся косяк. Что за нелепые вопросы? - В "Обители памяти", - не удержалась она и еще успела заметить, как недоумение на бледном лице сменилось растерянностью, но выбросила из головы, уходя из дома. Наемница не ожидала, что так долго будет добираться до блокпоста. На открытой местности все кажется ближе, чем есть на самом деле, и Фаренгейт услышала повторяющееся из громкоговорителя сообщение задолго до того, как вышла к блокпосту. Она двигалась медленно, следя за местностью, смотря, не дергается ли хвост радскорпиона над травой, не копошатся ли в мусоре кротокрысы, и успела выучить наизусть весь текст гребаного громкоговорителя. А еще на открытой местности ни черта не спрятаться, и пришлось двигаться в полуприседе. Не пять-десять минут, а целый час Фаренгейт кружила вокруг блокпоста на карачках, рассматривая едва заметные фигуры в форме. Не более семи. И у них наверняка от заевшей пластинки про место эвакуации уже мозг спекся. У пары человек лица смахивали на те, что были в досье, но, чтобы сказать точнее, требовалось подойти поближе, а этого наемница пока делать не собиралась. Она мысленно отметила, где стоят постовые, по каким примерно тропам ходят дозорные, и двинулась к месту, откуда доносились выстрелы. "Красная ракета" по соседству с гигантской свалкой. Вот там и Стрелки, и мутанты роились как стая дутней. Фаренгейт залегла на одном из холмов, изо всех сил разглядывая лица. Как она и думала, не штурм. Ленивая осада на измор. Ждут подкрепления или просто отвлекают внимание? Понаблюдав за передвижениями пару часов, женщина двинулась обратно, наконец разогнувшись, потирая ноющую под рюкзаком спину. Солнце клонилось к закату. Слишком много. Даже семеро на блокпосте - численный перевес. Значит, нужно отстреливать тихо и незаметно, потом обставляя смерть как "естественную", - для Содружества, разумеется, - чтобы Стрелки не заволновались. Тихо и незаметно - это работа для карабина с глушителем. Надо только спросить, с какого расстояния Клэр точно попадает в цель... Поднимаясь по лестнице, Фаренгейт учуяла запах вареной браминятины и невольно ускорила шаг. За время ее отсутствия обстановка немного изменилась: стол, прислоненный к стене, теперь стоял перед диванами, пол был выметен, а одно кресло - разложено. На нем же были раскиданы шмотки спутницы. Со стороны душа раздавался плеск, но женщину больше интересовал сытный аромат с кухни. Желудок громко заурчал при виде супа в кастрюле: разварившиеся овощи, темно-серое мясо и даже какая-то трава сверху плавает для красоты. Фаренгейт потянулась к горе мытой посуды за кружкой. - Не могла бы ты здороваться по приходу? - глухо прозвучало со стороны душа. Плеск стих. - У меня чуть сердечный приступ не случился от неожиданности. - Да здравствует кухонный приступ,* - отмахнулась женщина, зачерпывая кружкой аппетитно выглядящее варево. Это была та еда, которую хочется держать во рту вечно. В меру жирный, в меру солоноватый бульон, отчасти смахивающий на овощное пюре, с мягкими волокнами браминьего мяса. От такой хочется сесть, чтобы стихла боль в спине, перестали беспокоить ноющие ноги, чтобы остаться наедине с горячим супом и насладиться им без помех. Фаренгейт зачерпнула побольше и прошествовала обратно в комнату. Поставив кружку на стол, скинула рюкзак, автомат, броню, уселась на диван и взяла кружку обеими руками, стала пить, жмурясь от удовольствия. - Ну, как? Не размениваясь на слова, она просто подняла большой палец кверху. - Хорошо. Боялась, что переложила овощей... Приятного аппетита. Снова раздался шум льющейся воды. В несколько долгих глотков Фаренгейт допила кружку и отставила ее на стол, выдохнула, откинулась на спинку дивана, смотря на необвалившуюся часть потолка. Надо было поставить растяжки на лестнице, может, навесить простейшую сигнализацию из банок, но в животе свернулась приятная тяжесть, тело ныло после прогулки по Бостону и пустошам, и двигаться никуда не хотелось. Она закурила, потянулась, лениво окидывая взглядом комнату, набираясь сил, чтобы встать с дивана. Однако взгляд зацепился за нечто, окончательно приковавшее ее к месту. Плеск воды - Клэр с удовольствием намывалась в душевой кабине. Шторку вот она только задернула неправильно - присобачила ее к дыре в стене, тем самым закрывшись от пустошей, но оставив полный обзор для находящейся в комнате наемницы. А посмотреть было на что: ровная кожа спины, блестящие ноги и ягодицы, бледные руки и плечи, усыпанные родинками. Вода неравномерно лилась из душевой насадки, и брюнетка изгибалась, подставляясь под отдельные струи, натирая руки намыленной тряпкой. С легкой обреченностью Фаренгейт поняла, что уже никуда не торопится - оторвать взгляд было выше ее сил. Слишком давно перед ней - ну, хорошо, в семи шагах, - не оказывалось обнаженное женское тело, да и еще такое... гладкое. Остатки совести, вяло поскребшиеся в голове, сгинули, их заменила мягкая истома, разлившаяся по телу. Кажется, вот еще один несомненный плюс иметь одного напарника - вернее, напарницу. И можно даже не иметь, а просто глазеть без лишних свидетелей. Догорающая сигарета обожгла пальцы, и наемница кинула ее под ноги, закурила еще одну. Сглотнула накопившуюся слюну, облизнула высохшие губы и глубоко затянулась, положила ноги на стол, намереваясь насладиться зрелищем с максимальным удобством. Не хотелось даже ничего представлять - просто наблюдать за блеском воды на коже и каплями, стекающими вдоль позвоночника с влажных волос. Клэр, бодро отмывавшая голову и плечи, обернулась и потянулась за еще одной, более грубой тряпкой, лежащей на бачке унитаза. Фаренгейт, чей взгляд тут же скатился с лица на более интересные выпуклости, не сразу поняла, что брюнетка замерла. Усилием воли отведя взгляд от широкой, круглой груди, она уставилась в лицо Клэр. Надо же, и купается тоже в очках. - Что-то не так? - настороженно осведомилась очкастая. - Все так, продолжай. Клэр взяла тряпку с бачка, дотянувшись до нее на цыпочках, но, выпрямившись, снова смерила Фаренгейт подозрительным взглядом. - Тогда почему ты на меня так смотришь? Потому что у тебя отличные сиськи и круглый зад, - так и хотелось ляпнуть в ответ. Но это было бы слишком прямо. Нельзя же отказываться от удовольствия подразнить наивную Выжившую, которая решила, что обитателям пустошей ее тело более интересно, чем напарнице. И наемница, коротко затянувшись, расплылась в наглой, двусмысленной ухмылке: - Любуюсь. Вода продолжала литься. Клэр сжала тряпку в руках, напряженно переступив с ноги на ногу. На ее лице появилось то самое выражение, которое Фаренгейт так нравилось видеть у людей, когда те внезапно понимали: в этой игре совсем другие, незнакомые им правила. Осторожное, робкое выражение. - Ты, - брюнетка поправила очки, - в смысле... из "этих"? - Каких "этих", Клэрити? - Тех, кому нравятся женщины. - А кому не нравятся женщины, - Фаренгейт качнула носком ботинка, скрестила ноги. - Идеал красоты, даже после Войны. - Нет, я не об этом... Недоуменно задрав бровь, женщина тем временем продолжила рассматривать бледное тело. - Ты спишь с женщинами? - не выдержав пристального взгляда, Клэр вроде бы ненарочно опустила руку с тряпкой, прикрываясь. - И с женщинами, и с мужчинами, и с гулями... На вылазках бывает холодно по ночам. - Хватит издеваться, Фаренгейт! Женщина примирительно подняла руки: - Не надо нервничать, я просто отвечаю на вопросы. Лицо Клэр покраснело, и она выпалила, только что не выпрыгивая из душевой кабины: - Ты лесбиянка, или как?! - Не вопи, - поморщилась Фаренгейт. - Да, типа того. Ты мойся, не смотри в мою сторону. Клэр огляделась вокруг себя, явно ища, чем бы тяжелым запульнуть в наемницу, но в итоге просто прошипела что-то под нос и задернула занавеску - на этот раз с верной стороны. Фаренгейт, тихо посмеиваясь, выкинула окурок и пошла ставить сигнализацию и растяжки. Обезопасив вход, она вернулась и застала напарницу уже полностью одетой, растирающей волосы замызганным полотенцем. Испытав слабое сожаление - костюмы, конечно, были неплохи, но голышом очкастая смотрелась лучше, - Фаренгейт взялась за вещи, которые выкинула из рюкзака перед уходом. И тут же заметила недостачу консервов. Не хватало пяти банок. Фаренгейт переворошила барахло - вдруг закатились куда. Потом камнем упало озарение - овощи и мясо брамина в супе оказались именно из этих банок. Она глубоко вдохнула и выдохнула. - Клэр? - Слушаю, - буркнула та неприветливо. - Ты что, угрохала в суп пять банок с консервами? - Ну... да. - Ты... - "совсем тупая?", "готовить не умеешь?", "хоть знаешь, во сколько они мне обошлись?" - ...могла бы обойтись меньшим количеством консервов. - Но суп вышел бы жидким. - Да твою ж... - было сложно, очень сложно. - Зато завтра сварили бы еще один. И послезавтра. А теперь у нас продуктов на два дня меньше. - Я... - о, вот извиняющаяся интонация пошла. - Извини. - Кажется, кто-то любил готовить? - ладно, на дураков не обижаются. Фаренгейт продолжила перебирать вещи, раскладывая одежду, инструменты и припасы в разные кучки. - Если хочешь готовить вкусно - готовь, я не против. Но тогда гоняй за едой сама, и крышки на нее тоже сама ищи. - Поняла. Не много вещей. Но держать их все в рюкзаке - глупо, учитывая, что они здесь проведут точно больше недели. Осмотрев комнату, Фаренгейт приметила тумбочку под телевизором. Подойдя к ней, провела простейшую проверку на прочность - пнула. Тумбочка скрипнула, но выдержала. Женщина выгребла из нее пыль и принялась складывать одежду. - Я не любила готовить. - М? - поудобнее запихнув тряпки, Фаренгейт отошла к инструментам. - Готовил Тедсворт. А потом - Кодсворт. Бедняга Кодсворт... - Кто они? - очкастая хочет поболтать? Отлично. Пусть болтает. Лишь бы не шипела, как кошка, из-за этой невинной сцены с душем. Наемница приметила отодранную панель в диване и, вынув ее, аккуратно сложила инструменты в небольшую нишу, приладила панель на место. - Роботы-дворецкие. Тедсворта я сама собрала, - брюнетка мяла в руках полотенце и мечтательно смотрела куда-то в стену. - Из деталей, которые выбросили соседи. Он был мне благодарен. Жаль, дипломная комиссия забрала. - А Кодсворт? - Фаренгейт оценила количество медикаментов. Маловато. Но если они обе не будут при смерти - хватит. - Его мы с Нейтом купили. Поняли, что не успеваем следить за Шоном, и приобрели робота. Знаешь, - ее голос изменился, стал абсолютно ровным. Наемница настороженно оглянулась: глаза брюнетки остекленели. - Он до сих пор там, в моем доме. Стрижет газон и полирует столовое серебро. То, что осталось. Он... словно не видит, как все изменилось. - Но ты видишь, - полуутвердительно сказала Фаренгейт, потянувшись за патронами. Нет, не затем, чтобы, в случае чего, нашпиговать Выжившую из пистолета, но... надо же их пересчитать. - Вижу, - Клэр неосознанно поморщилась, потерла лоб. Наемница продолжала следить за ней краем глаза. - Нет, он тоже видит, но не хочет видеть. Продолжает жить в том мире, где есть хозяева, соседи и обслуживание от Робко. - Мы точно о роботе сейчас говорим? Клэр мотнула головой. Колыхнулись слипшиеся влажные пряди. - К черту. - К черту, - эхом повторила Фаренгейт и продолжила считать патроны. Солнце уходило за горизонт, и в доме залегали глубокие тени. Наемница посчитала и пересчитала патроны, зарядила магазины, стала чистить оружие. Клэр, глянув на нее, тоже принялась вяло протирать карабин. Волосы у нее почти высохли, потеряв резкий блеск. - Со Стрелками понадобится твоя помощь, - закончив с чисткой автомата, Фаренгейт разложила спальный мешок на диване, плюхнулась в него. - Их много, но все наверняка становятся в патруль. Будем снимать их ранним утром. Ты смотришь на патрульных в оптику, нужны они нам или нет. Если нужны - стреляешь. Я делаю так, чтобы их смерть казалась обычной. Все ясно? - Вполне, - Клэр включила подсветку пипбоя и продолжила чистку карабина. - Выруби, - поморщилась наемница. - Увидят. Вздохнув, очкастая послушалась. - И ложись спать, - женщина завела будильник, завернулась в спальник. Клэр ушла на кухню, где немного позвенела ложкой - ужинала. Потом вернулась и улеглась в кресло, накрывшись курткой. - Фаренгейт. - М-м-м. - Ради кого я буду убивать? - Моих друзей. - Какие они были? - Отличное время ты нашла поболтать, - вздохнула Фаренгейт. - Если не ошибаюсь, ты сейчас дуться должна. Вот и дуйся молча. - За что? За то, что ты на меня пялилась? - послышался смешок. - Ничего. Если б я знала, закрылась бы. Сложно удержаться, знаю. - В смысле, знаешь? - Фаренгейт уставилась на бесформенный холмик в разложенном кресле. - Нейт обожал меня так дразнить. Не закрывал дверь в душ, не задергивал занавеску... - А-а-а, твой мужик, - разочарованно отвернулась наемница. - ...и иногда было очень сложно удержаться от того, чтобы не зайти к нему, например, в одном белье... - Достаточно подробностей, я пытаюсь уснуть, - не хватало еще на ночь описания, как эта парочка друг друга соблазняла. Да и о Нейте - том самом, со слюнявыми губами, - слушать не хотелось. Небо быстро гасло. Вся комната погружалась во тьму, и бледное, разноцветное зарево на небе больше не освещало землю, потухая. Далекие выстрелы звучали все реже - наступала непроглядная ночь. "Какими они были, твои друзья?" Наверное, будет честно - рассказать, за кого будут мстить. - Их было шестеро, - сказала она негромко. Если спит - продолжит спать. Если нет - послушает. Как сказку на ночь. - Хэндрикс Стоун, Груц, Сэм О'Райз, Гэви Райт и близнецы Глизетт... - О'Райз, - донеслось с кресла. - Ирландец? - Да, очки он всем знатно втирал.* Азартный парень. Делал ставки на все подряд и всегда выигрывал. Подшучивал над кем можно и нельзя. Как-то подсунул мне сигарету с порохом вместо травы. Потом ресницы месяц отрастали. - А он сам?.. - Обосрался, когда я постучалась к нему на чердак с "Испепелителем" наперевес и жженой мордой, - вспомнив, наемница тихо прыснула. - Поговорили. Неделю заикался. Клэр неуверенно усмехнулась. - Ты бы подружилась с Хэндриксом, - продолжила Фаренгейт. - Любил ковыряться в часах, пушках, всякой механике. Клео его к себе на снайперский выстрел не подпускала, он бы ее по винтикам разобрал. У него всегда были лишние детали. Он хотел починить часы на Капитолии. Носился с этой идеей, собирал часы поменьше, таскал с собой горы шестеренок. Звенел при ходьбе как... как... - Банка с мелочью? - Точно! Как банка с гильзами. Всех бесил этим звоном, - женщина улыбалась, смотря в потолок. - Особенно Груца. Тот грозился повесить его, как сдохнет, вместо дверного колокольчика на ворота в Добрососедство. - Приятная личность, этот Груц... - Замечательная. Обожал с себя кожу лоскутами драть, как приспичит. И этим тоже всех бесил. Парочка друзей-идиотов, - голос дрогнул, и она глубоко вдохнула. - А еще верил, что уже умер при бомбардировке, и его не пустили в какой-то особый рай с кучей голых баб, а вместо этого пинком отправили обратно, в гниющее тело. - Он был гулем? - Да. Премерзким, - тепло хмыкнула наемница. - Вот с Гэви ты бы заболталась, отличный парень. Пришел вместе с караваном и втюрился в местную стриптизершу, остался. Выбил из нее дурь, заставил бросить наркотики, обрюхатил двумя пацанами. Замечательный муж. - Был. Удовольствие от воспоминаний мгновенно стало болью. - Да, был... Еще Стив и Стэн. Братья Глизетт, мы так их звали. Ходили парой, держались друг друга и отца, в бою были как один, да еще внешне одинаковые, засранцы. Но я научилась их отличать. У Стэна ствол винтовки был немного подпилен: когда стрелял, звук был выше. Иногда я на спор отличала их, - Фаренгейт перевернулась на другой бок. Растревоженные воспоминания кружились в голове, одно ярче другого. - Ты отличала их по звуку оружия? Не по внешности? - Внешность, - вздохнула Фаренгейт. - Достаточно одной встречи с диким гулем, чтобы перекроить морду от и до. А оружие обычно берегут. Каждое звучит по-своему. Вот твой карабин, например, меня нервирует. - Почему это? - в голосе смешались любопытство и возмущение. - Слишком тихий. Всего десять метров, и тебя уже не слышно. Предпочитаю знать, где мои союзники и враги. - Может, мне нужна пара шестеренок на шею. Фаренгейт криво улыбнулась. - Может, и нужна. Наступила тишина. Образы вставали перед глазами. - Спасибо, - раздалось с кресла. - Они были хорошими людьми. Она раскрыла рот для банального "да", но не сумела выдавить ни звука. Такие слова не требуют подтверждения. - А ты? - спросила наемница. - Ты говорила, что тоже потеряла дорогих людей. Семью? Даже не ради ответа. Ради того, чтобы отвлечься от собственных воспоминаний. Ее бы устроила любая реакция: спокойное "отвали" или короткий рассказ о муже, о том, как они вертелись друг перед другом в душе. Последнее, может, даже стало бы пищей для пары фантазий, если тщательно вырезать оттуда любые упоминания Нейта... Молчит слишком долго. - Эй? - Да, семью, - отозвалась Клэр, снова этим ровным, пустым голосом. - Мужа и, наверное, сына. "Наверное?" Брюнетка словно услышала мысль: - Они были заморожены вместе со мной, но в другой камере - напротив. Я видела их, когда нас разморозили в первый раз. Какие-то люди в защитных костюмах и бритоголовый открыли камеру, пытались забрать Шона, но Нейт не отдавал его. И они... просто... Ровный, но слегка подрагивающий голос - напомнил Фаренгейт о едва заметной ряби на глади воды. - Застрелили его. Забрали Шона. А меня снова заморозили. - Но ты очнулась. Все еще жива, дышишь, стреляешь. Почему не пойдешь на поиски? Вряд ли так много организаций в Содружестве крадут детей из Убежищ. - С тех пор прошло шестьдесят лет. - Что? - Меня разморозили через шестьдесят лет, через удаленное управление комплексом. Я выяснила это через терминалы Убежища. - Ясно... - конечно, ни черта не ясно. Слишком мутная история с заморозками и разморозками, но один момент женщина хотела прояснить. - И что с того? Почему ты не ищешь сына? - Шестьдесят лет, Фаренгейт! - странно-мягкая, истерическая нотка прорезалась в чужом голосе. - Я даже не представляю, что с ним могло произойти за это время. Его могли убить тысячами способов, тысячи раз. В Содружестве мало стариков, и, скорее всего, он тоже умер молодым. Шансов, что он жив, практически нет. И даже если я начну искать, что я найду? Могилу? Подвешенное рейдерами тело? Мешок с мясом? Или, может, он не успел вырасти и умер в младенчестве... Злость закипала в наемнице в ответ на эту исповедь на грани плача - тихая, рассчетливая злость. Но прежде, чем она перелилась через край, Клэр тихо окончила: - Он до сих пор жив для меня. Маленький мальчик с серыми глазами. А если я найду его тело - он умрет. Это странно звучит, но... он жив в моих воспоминаниях, и я не хочу, чтобы он в них еще и умер. Подождав минуту для верности, наемница открыла рот: - Интересные у тебя отмазки. Со стороны кресла раздался странный звук - очкастая, кажется, подавилась. - Окей, предположим, он умер. Умер, к слову, один раз и одним способом - люди так устроены. И вот тебе повезло найти тело, собрать по частям и понять, что это его тело, а не какого-нибудь мусорщика. Ты сможешь похоронить его. В Содружестве даже этого многие не получают. - Но... - Кроме того, - с нажимом пресекла попытку вставить слово наемница, - ты бы точно знала, что он мертв и больше не страдает. Успокоилась бы, зная, где его могила. А теперь представь - что, если он жив? Ответом была тишина. - Именно. Он может быть где-то там, в Содружестве, с собственной семьей и оравой детей. А ты сидишь на месте и трясешься идти на поиски, потому что боишься найти кучу костей. И потом, когда тебя все-таки торкнет поискать, лет двадцать спустя, когда уже не сможешь прятаться от мыслей, - будет поздно. Постучишься в дверь его семье и узнаешь, что Шон, сирота без роду и племени, умер неделю назад, так и не дождавшись своей матери. - Прекрати. - Нет уж, слушай меня! - не выдержав, Фаренгейт села и уставилась на Клэр. Привыкнув к сумеркам, она отчетливо различала бледное лицо с широко распахнутыми глазами. - Это еще не самое страшное. Знаешь, что страшнее всего? Если ты не найдешь его. Увидишь ворох костей и станешь гадать - он или не он? Будешь искать повсюду, надеясь, что это о нем говорили караванщики, боясь, что труп без лица принадлежал именно ему. И чем дольше ты будешь медлить с поисками, тем хуже будет. Тем меньше будет надежды не то что увидеть живым, а хотя бы похоронить останки. Она перевела дыхание. Запал иссяк. - Поверь, это будет ужасно, - выдохнула наемница и легла обратно. - Но не искать - еще хуже. Так что выброси из головы этот бред про жизнь в воспоминаниях. Ни звука в ответ. Фаренгейт нахмурилась. - Прием! После короткой паузы Клэр пошевелилась: - Спокойной ночи, - свернулась в клубок и замерла в такой позе. Женщина прислушалась к тихому дыханию. Кажется, перегнула. Но она просто не могла смотреть, как еще одна нерешительная идиотка совершает ту же самую ошибку - боится искать. Наемница поплотнее завернулась в спальник - наползал ночной холод. От выплеснувшейся злости осталась лишь пустота в душе, которая так хорошо сочеталась с усталостью и нагоняла дремоту. - Сочувствую, - внезапно услышала она сонное бормотание. - А? - и открыла глаза. - Чему? - Ты... не нашла того, кого искала. Верно? Как удар под дых. - Не твое сучье дело, - прошипела Фаренгейт и уставилась, сощурившись. Пусть скажет хоть еще фразу, только вздумает... Но Клэр молчала. Ее глаза были закрыты.