* * *
Ахико решительно вздёрнула носик и поправила новенькую одежду. Она была куноичи уверенной, сильной, подающей большие надежды. И уже достаточно взрослой, чтобы иметь интересные выпуклости в нужных местах. Мама не зря её капустой кормила… Сейчас пора отрабатывать вложенные в неё усилия. Она решительно постучала в дверь дома главы клана Учиха. Гордый хвост на затылке, гладкие волосы, раскосый разрез глаз… Маленький шрам на левой щеке и катана — она была прекрасной и знала об этом. Но на всякий случай подождала, пока Изуна-сан отлучится… Мадара-сама открыл дверь лично, смерил её умеренно недовольным взглядом. Коротко мотнул головой, приглашая пройти внутрь. Ахико с трудом сдержала торжествующую улыбку. Бака-Хидео Мадара-сама никогда не приглашал войти! — Ну? — глава клана Учиха прислонился к косяку, сверля куноичи тяжёлым взглядом. «Мадара-сама в хорошем настроении!» — окончательно возликовала девушка. — Здравствуйте, Мадара-сама, — куноичи коротко поклонилась. — Я бы хотела попросить у вас аудиенции! Этим словом она небезосновательно гордилась. Чай, не просто название техники, а целый технический термин из совершенно иной области! Взгляд главы Учиха исполнился здорового скепсиса. Пустил же уже, чего ещё надо? По важному делу таких церемоний не разводят. — И? — И… — тут слова куда-то пропали. — Мадара-сама, перемирие мы заключили, а дальше-то что? — Ты пришла с предложениями? — голос остался всё таким же холодным, но в душе Хаширама испытал смутную надежду… очень смутную. — Как можно, Мадара-сама! У вас же наверняка есть план! Просто нам бы тоже хотелось знать свою часть… Как действовать, что делать. Я знаю, вы бы сами всё сказали, когда пришло бы время, — девушка застенчиво потупилась. — Но так хочется припасть к вашей мудрости лично! — Вон пошла, — мужчина даже не соизволил отлипнуть от косяка. — Что? — Вон пошла. Или пинка для ускорения дать? — А? — девушка хлопнула глазами. И ведь ничего не предвещало беды. — Да. Конечно, Мадара-сама… Спасибо, что уделили время. Ахико развернулась к двери и пошла, гордо расправив плечи. Лучше бы совсем не впускал, скотина! Ну ничего… Это уже успех, она сможет, она сумеет… Потом, как он привыкнет. Или другой подход? Точно, другой подход… Она не разревётся, точно не разревётся. Она гордая Учиха, вот! Хаширама за её спиной страдальчески прикрыл лицо ладонью. Как Мадара вообще с кланом взаимодействует, если к нему такую пигалицу присылают отчёта требовать? К нему тоже могли прийти, и Сенджу Элемента Дерева двери никогда не закрывал — но могла прийти та же Тока, которая имела право, силу, а главное — мозги, чтобы понять, когда спрашивать стоит, а когда лучше дождаться приказа. И уж тем более к Хашираме не пытались липнуть пигалицы, едва сиськи отрастившие. Да ксо, даже если её намерения были максимально прозрачны — Мадара ей одной только чакрой переломы бы обеспечил, даже не специально. Уж Хаширама-то не раз и не два испытывал на себе пресс его силы. Через пару минут вернулся Изуна, весёлый и бодрый. А затем остановился, настороженно вглядываясь в стены коридора. — Кто здесь был? — Девица. Просила аудиенции, — вышло непривычно ядовито. — А-а-а-а… бывает, — успокоился Учиха. — А я твоего брата по голове погладил и по морде не получил, прикинь? Дай обниму на радостях! — У него были заняты руки? — уточнил Хаширама. Брата он знал хорошо. По морде, если бы уж не успел увернуться, не прилетело бы, но вот подловить Тобираму против его желания — та ещё задача. — Ага. Мадара его надёжно фиксировал и позволил исполнить мечту! — Изуна скользящим шагом приблизился и прижался к нему всем телом. — А ты как? Хочешь кого-нибудь убить? — Хм, — Хаширама зарылся руками в жёсткие чёрные волосы, в который раз удивляясь яркости ощущений. — Пожалуй, нет. Испытываю желание построить идиотов. — Но ты же знаешь, что идиоты — на то и идиоты, что даже в строю оплошают? — уточнил Изу, доверчиво заглядывая в глаза. — Хотя можешь попытаться. Ты сейчас по уровню злобности добрался до спокойного и умиротворённого Мадары. — Я не злюсь. Я испытываю смутное неудовлетворение несовершенством мира. А ваше фамильное шило не даёт мне просто его игнорировать. Подстрахуешь? — Конечно. Пойдём? — Изуна изо всех сил генерировал ауру миленького котика, но Хашираму, как и Мадару, это успокаивало слабо. Мужчина улыбнулся, потрепал его по волосам: — Я действительно не злюсь, Изу. Мне скучно. — Я пытаюсь придумать менее разрушительные или созидательные способы развлечься. Может, ещё потренируемся? — А остальные будут прохлаждаться? — бровь сама вздёрнулась в непривычном, но таком знакомом жесте. Мадара ещё в детстве изумительно умел выражать скепсис движением бровей. — А остальные будут страдать от собственного шила в заднице… — Так пускай страдают продуктивно! Изуна вздохнул, чуть отстранился, развёл руками. — Ладно, пошли строить и налаживать продуктивную активность. Надеюсь, у тебя есть хотя бы план?.. — У меня есть пара идей, — ухмылке Сенджу мог позавидовать любой Учиха. — Думаю, тебе понравится.* * *
Тобирама честно посидел под руками Учихи ещё какое-то время, но тот, похоже, заснул крепко и надолго. Если уж его явление брата не разбудило… Да и листочек быстро закончился, а Сенджу только-только начал подбираться к пониманию, что именно пошло не так. Поэтому Мадара был достаточно аккуратно — чтобы не разбудить — оттащен на футон и укрыт одеялом, а сам Тобирама вернулся к столу и зарылся в свои выкладки. Проснулся Мадара часа через два от смутного неудовольствия. Отсутствие тёплого сопящего тела рядом неимоверно напрягало. Учиха посмотрел на Тобираму, решил, что снова подгребать к нему будет слишком уж жалко. — Пойду пожрать соображу, — зевнул Мадара. — Тебе принести или побрезгуешь? Тобирама оглянулся на него с непонятным весельем: — Ну принеси. Мадара, позёвывая, спустился на кухню, подивился разнообразию продуктов и стремлению усложнить себе жизнь. Собрал быстро всё, что можно жрать без термической обработки, раскидал по кучкам нейтральный вкус плюс сильный вкус, поймал Мокутоном соседского кота и… …нет, не освежевал, а накормил рыбкой и пообещал хорошо гладить, если наглая шрамированная морда будет лежать рядом и мурчать. Кот сначала пошипел для приличия, оскорблённый такой транспортировкой, но, видимо, Хашираму он знал и потому быстро сменил гнев на милость. Так и вернулся Мадара обратно — в одной руке поднос со съедобными кучками, в другой — кот. Тобирама оценил композицию, глубоко вздохнул. — Ты что, всё время так питаешься? — Нет. Только когда мне особо лень, а жрать охота. Обычно я запрягаю на готовку кого-нибудь другого, — Учиха поставил поднос рядом и пошёл к своему футону. Спать с тёплым мягким комочком меха. — А сам что, есть не будешь? — удивился Сенджу. Наличие кота он проигнорировал. — А я похомячил в процессе готовки. Не волнуйся, всё самое вкусное я съел сам. — Всё самое вкусное ты не нашёл. Там в сундуке лепёшки были, с мясом. — У-у-у, какой ты гостеприимный. Успехи какие-нибудь есть? Или мне навсегда оставаться унылым мудаком?.. — Есть. Я понял, почему не сработала отмена, и теперь всё упирается только в то, чтобы разработать отдельную технику для того, чтобы вернуть всё как было. — Насколько это сложно? Нужна ли помощь? Сенджу смерил его задумчивым взглядом. — В теории чакры разбираешься? — М-м-м. Нет, не разбираюсь. Зато считаю быстрее. — Я учту, — коротко кивнул Тобирама. — Но в остальном дольше объяснять буду… Вы с Хаширамой создали новую технику наложением двух одновременно применённых. Поэтому старые методы противодействия и не срабатывают. Сейчас, похоже, на вас вообще ни одна ментальная техника не сработает… — Шоб на мне вообще ментальные техники нормально работали… — Кстати, твой брат приходил. — М? И чего приходил? — Кто ж его разберёт, — Сенджу снова уткнулся в бумаги. — То ли проверить, чтобы я тебя не обидел, то ли чтобы ты меня не сожрал, а то несварение заработаешь… — Ага, не сказал, значит… Жаль, мне тело мозг отрубило. Мадара вздохнул. Стопроцентно Изуна прибегал подкрепиться моральными силами. Ему тоже было несладко жить на взрывпечати с огромными возможностями, но он всё же извлекал из ситуации максимальную выгоду. Несколько минут прошло в молчании. Потом Тобирама всё же подал голос: — Зачем ты принёс кота? — Я плохо сплю в одиночестве. — Вообще или сейчас? — Вообще. — Ясно, — Сенджу снова умолк. С учётом этого постоянный тактильный контакт Учих представал в другом свете… Но в целом Тобираме не должно было быть какого-то особого дела до сложностей Мадары. Если не считать того, что спать придётся несколько ближе, чем он рассчитывал. Мадара усадил кота себе на живот и начал его гладить. — Слушай, Тобирама… А сейчас не может идти иммунная реакция? Тело отвергает сознание? — Скорее, изначальная нестыковка. Тело не может действовать так, как привыкло сознание, и потому отторгается сознанием, как неродное. — Я-а-асно. И чего у Хаширамы такие нервы слабые? Опять переутомление… — Мадара зевнул. — Я спать. Разбуди, если что придумаешь. В ответ донеслось возмущённое фырканье. Это у ани-чана-то тело слабое? Скорее уж наоборот, оно зловредного Учиху давило, чтобы он отоспался. Спи, мол, а то что-то ты какой-то нервный… Интересно, а с другой стороны тело подстёгивало недостаточно активное сознание?* * *
Хаширама тем временем рычал и строил Учих, организовывал разваленный бюрократический аппарат, налаживал общую кухню для воинственных раздолбаев, шипя, что с шаринганами они могли бы готовить и поприличнее… Оказалось, что приличнее всех готовила пожилая уже куноичи, которую в клан приняли в пятилетнем возрасте и которая по крови Учиха не являлась. Изуна маячил рядом, утешал слишком нервных, по которым проехался танк энтузиазма. Что Хашираму опознают, он уже не волновался… Где-то он свою мягкость проебал. И то, что глава клана не придавливал всех напропалую Ки, ситуацию не спасало. Потому как Хаширама не постеснялся приложить парочку вякнувших что-то против мордой о ближайшую твёрдую поверхность. С удовольствием приложить. Изуна на это только вздыхал и отмахивался от вопросов, мол, чего это Мадара-сама такой весёлый. Какая муха его укусила и где бы достать ещё? Услышавший один из таких вопросов Хаширама ядовито-ласково предложил послать всех особо любопытных к Сенджу. За добавкой и за нормальной жратвой, а то по массе выкормыши Хаширамы скоро на троих Учих потянут. Кое-кто из молодёжи решил, что это прямой приказ к действию, и уже собирался рвануть, мол, перемирие же!.. Изуна едва успел их поймать за шиворот и объяснить, что перемирие — ещё не мир, и объедать соседей пока рановато. А потом к Хашираме подошла девочка. Маленькая, худющая, большеглазая. И протянула листочек до того, как родители успели её перехватить. На листочке был портрет. Его портрет. Оживлённого, стремящегося, с лицом Мадары, но характерным, его блеском в глазах. — Ох, простите, опять она со своими глупостями!.. Демон Учиха медленно покачал головой. Бережно убрал листок за пазуху, присел на корточки, накрывая макушку ребёнка большой и грубой ладонью воина, взявшего меч гораздо раньше игрушек. Погладил осторожно и бережно — так нежно, словно ловушку разминировал. — Это не глупости. Вы что, не видите? Спасибо, милая… — Но ведь не похоже же совсем! — слишком заботливая мать заломила руки, но отбирать ребёнка у главы клана не стала. А малышка стояла, широко распахнув глаза и отрывисто шмыгая носом. Она рисовала всё время, когда не тренировалась, а тренировали их всегда жёстко. Отец всегда говорил, что нужно отдыхать, а она рисовала… Мать ругалась, а она рисовала. И вдруг… вдруг её похвалили. Зрачки всё ещё шмыгающей носом девчушки медленно налились красным. Хаширама улыбнулся, ласково разлохматил ей волосы. — Ты молодец. Мало кому дано активировать шаринган не на поле боя. Что же касается сходства… Сенсоры по-иному воспринимают мир, а она будет сильным сенсором. Изуна! — Да? — тот вырос за его спиной, обеспокоенно оглядываясь. У людей был культурный шок от активации шарингана такой малявкой, да ещё и в мирной обстановке. — Где можно найти краски? — Какие? Ты же не?.. Если для рисования, то у меня был свиток, как можно приготовить различные краски. Думаю, юной леди он будет интересен. Та взглянула на него счастливейшими красными глазищами и… осела в обморок. Хаширама успел её подхватить на руки, успокаивающе улыбнулся обеспокоенным родителям: — Всё в порядке, просто активация шарингана дала слишком сильную нагрузку. Ей нужен отдых и хорошее питание. А ещё ребёнка вынесло непривычными эмоциями — ведь обычно шаринган активируется от боли потери… И да, девочка действительно вырастет сильным сенсором. Почуяла же она его в теле Мадары — единственная из всех, кроме Изуны. Удивительная. Талантливая. Как много таких сгубила бесконечная вражда. Изуна вернулся с небольшим свитком в руке и вложил его в руку малышке. Пальчики не сжимались, но тут главным был жест. Не родителям вручить, а девочке. — Позаботьтесь о ней, — попросил Изуна и улыбнулся: — Я бы тоже хотел получить свой портрет. — Спасибо, отото, — мимолётная, но бесконечно нежная улыбка. А потом глава клана повернулся ко всем остальным. Недоумённо вскинул брови: — Что встали? Праздник — не повод отлынивать! Учихи засновали оживлённые, удивлённо перешёптывающиеся и счастливые. Такую, не боевую активацию шарингана посчитали хорошим знаком. Знаком того, что затея с миром не совсем безнадёжна.* * *
Социальные взаимоотношения Мадары начались в тот момент, когда он выполз в туалет и заметил, как какой-то шиноби с повязкой Сенджу с трудом переваливается через забор дома главы клана. Учиха вздохнул, надеясь, что это просто идиот, а не раненый. Хреновый из него ирьёнин, фальшивый. — Тебе тут как, удобно? — поинтересовался он, глядя на зависшего в кустах. — П-простите, Хаширама-сан! Просто здесь меня не догадаются искать! — А кто тебя ищет? — М-мама… Мадара подивился, что это за мама такая, что человеку проще во двор главы клана залезть, чем попасться ей. Учиха проверил состояние пациента. Вывих ноги — поэтому и перелезал так тяжело, кровоточащая рана на боку, синяки по всему телу, разбитая губа. Внутренние повреждения непонятны, но хотя бы ногу бы ему вправить не помешало. — Это она тебя так? — уточнил он, примеряясь к ноге. — Что? Нет, конечно нет. Это медведь. — О как. А зачем ты полез к медведю? — Цветы хотел собрать… — тихо признался парень и пискнул, когда ногу таки вправили. — Какие ещё цветы? — Ну… медвежьи слёзы… И тут Мадара вспомнил. Эта байка ходила и по их клану тоже. Что глубоко-глубоко в медвежьей пещере есть маленький-маленький цветочек с серебристыми листьями. Кто цветочек достанет и девушке своей подарит, навсегда с ней истинной любовью будет связан. — Какие в пещере цветы?.. — вздохнул он, сосредотачиваясь. Мокутон он худо-бедно освоил, можно и целительством заняться. — Особые… волшебные… — жалобно заметил парень. — Ну мог бы хоть у меня спросить, я все цветы знаю, и в медвежьих пещерах ничего не растёт. И мать тебя хочет убить за то, что медведь тебя не убил? — Да, Хаширама-сан… Я последний из братьев… А… вы можете вырастить такой цветочек?.. Чтобы не так обидно было? — Ишь чего вздумал, истинную любовь с обмана начинать! Уж если что-то делаешь, будь добр отвечать за свои поступки. Иди сдавайся матери. Шалишь, не можешь скрыть так, чтобы она не волновалась — получай заслуженное наказание. А девушке своей скажешь честно, что, мол, так и так, в пещеру полез, цветка не нашёл. Если она тебя, идиота, не добьёт, то это точно истинная любовь. Понял? — Понял, Хаширама-сан! — парень вскочил и неловко поклонился. — Истинная — от слова «истина», правда. Врать нельзя. Но… вы ведь меня вылечите, если что? — Если тебя принесут именно ко мне, но вряд ли тебя с такими ранами бить будут. Так, мозг только скушают. Иди давай, навстречу последствиям. Парень, несмотря на раны, просиял улыбкой и перескочил через забор обратно — уже гораздо более ловко. А обернувшийся Мадара почти наткнулся на взгляд Тобирамы — внимательный, прохладный и смертельно серьёзный. Секунда, две… Сенджу медленно отвёл глаза в сторону и отошёл от окна. Мадара почесал в затылке, зевнул и пошёл на кухню, набирать еды. Узнать, что за хрень это была, можно и потом.