К чему приводит виски

Джим целует меня долго, требовательно и так жадно, будто никогда в жизни не целовался. Когда проходит внезапный шок, я начинаю неуверенно отвечать ему, лаская его язык своим, чуть покусывать тонкие губы, оказавшиеся потрясающе сладкими, мягкими и почти горячими. Проходит долгое, как мне кажется, время, прежде чем Мориарти осторожно разрывает поцелуй и смотрит на меня чуть насмешливым и слегка высокомерным взглядом, в его глазах буквально плещется безумие, они блестят как два больших черных рубина. Его покрасневшие губы неожиданно искривляет надменная ухмылка и он лениво тянет фразу, от которой весь мой мир, моя жизнь, разбивается на миллиарды осколков, которые рассыпаются ярким, бессмысленным дождем и я почти слышу, как они звенят, достигая пола. Хотя на самом деле всё это происходит в моей голове, пьяной от виски и такого желанного поцелуя. Внешне это проявляется лишь в моем резко побледневшем и вытянувшемся лице и чуть приоткрытом рте. - Этого ты хотел, грязный извращенец? И напился ты из-за того, что хочешь трахнуть меня, но тебе ничего не обломится, детка, смирись, ты не в моем вкусе. - Джеймс говорит это совсем тихо, но очень четко. Слишком четко. Огромное количество чувств и эмоций накрывает меня, ложась в голову невыносимо тяжелым грузом. В моих глазах, кажется, темнеет, но в этом непроглядном мраке я вижу его издевательски смеющееся лицо. Очень отчетливо. Дыхание сбивается, как от удара в солнечное сплетение. - Урод! - наконец я смог выдавить из себя хоть что-то, разъяренно сжимая и разжимая кулаки, еле сдерживаясь, чтобы не ударить его в челюсть. Сильно, с размаху. До тихого хруста трескающейся кости. В ответ на мой выпад Мориарти лишь громко, издевательски смеется мне прямо в лицо, окутывая теплым дыханием с легким ароматом мяты. От него всегда пахнет мятой и дорогим парфюмом. А еще, конечно, сексом. Это чувствую не только я, все. Но для меня этот запах гораздо сильнее, чем для кого-либо еще. - А ты думал, что я по пьяни тебе отдамся? Ты дебил, Моран! Ты конченый тупица! Да я ни в каком состоянии не лягу под тебя. И тебя не возьму. Ты просто мой дрессированный пёс. Верная и невероятно тупая псина. Грязная шавка, которая сгнила бы к чертям без своего великодушного хозяина. Я могу просто щелкнуть пальцами, и ты исчезнешь. Навсегда. И никто не вспомнит. Да ты мне ноги должен целовать и благодарить за то, что у тебя есть крыша над головой и кусок хлеба. И за то, что ты, козёл, еще жив. Наконец, моя военная выдержка, ослабленная алкоголем, возбуждением и дикой яростью, покидает меня, помахав на прощание ручкой, и я с размаху даю Джиму пощечину, сильную, звонкую. Он отшатывается и чуть не падает с дивана, хватаясь за красную щеку. Мориарти поднимает на меня озлобленный взгляд и начинает орать не своим голосом. - Ты охренел, мать твою?! Тебе жить надоело?! Ты что себе позволяешь, пьяный ублюдок?! Ты можешь прощаться с жизнью! Я тебя уничтожу! Да я тебе сердце выжгу! - мне уже абсолютно все равно, что он там визжит, мою голову будто наполнили ватой, которая притупляет все чувства и эмоции, замедляет мыслительный процесс и восприятие. Спустя примерно две минуты мне надоедают вопли Джима, долбящие по мозгам, и я снова бью его ладонью по лицу, на этот раз гораздо слабее, лишь для того, чтобы прервать нескончаемый поток ругательств. Но это не сильно помогает, Мориарти замолкает всего на долю секунды, переводя дыхание и набирая в легкие побольше воздуха, чтобы продолжить обзывать и проклинать меня. Тогда я решаюсь на очередной идиотский поступок за вечер, терять мне все равно уже нечего, а алкоголь, возбуждение и потрясение не дают рационально мыслить. Я обхватываю лицо скандалиста ладонями, поворачиваю к себе и грубо, по-животному, целую.