Воспитание хорька методом Бабы Яги

- Объяснимся? – предложил я. - Зачем? – она выглядела отрешенной. - Чтобы расставить все точки над i, - уточнил я. - Я освобождаю тебя от долгов. В моих действиях не было и капли умысла, - парировала Настя. - Так не откупаются, если он был в моих. Я напрягся не на шутку, понимая, что мой гейс определенно не выполнен. Она не хотела освободить меня, если пыталась просто отмахнуться. Легче всего сказать, что никто не виноват. Но подобные формулировки не проходили в магических контрактах. Возвращение моей формы говорило о правильном направлении действий. А сейчас ее слова разрушали мою хрупкую оболочку. Я ощутил щекотку в области подушечек пальцев, разрастающуюся и прущую наверх. Эти ощущения были похожи на первый переход в анимагическую форму. Потом действия с телом начинали наполнять болью, простым дискомфортом, а иногда и странным удовольствием, зависело от обстоятельств. Сейчас она рисковала получить хорька на руки. А я рисковал уйти с головой в глубокую депрессию. - Зачем тебе обязательно выставлять условия? - поинтересовалась Стася. На ее лице проступило живое любопытство. Она поняла, что я не шучу. Что в голосе звучит мольба. А произойдет сейчас что-то нехорошее. И, как показалось, поняла, что же произойдет. Она совершенно встрепенулась, не дожидаясь моих пространных объяснений. - Ладно-ладно! Чем ты будешь откупаться? Я не знаю, что назначить, если мне от тебя ничего не нужно. Я побарабанил пальцами по столу. А действительно, чем? В денежном эквиваленте? Следовало их еще заработать. Я, не напрягаясь, придумал парочку способов. Сами по себе они были хороши, но я не представлял, как воплотить их в этом мире. И я начал с безобидного. С чего-то же надо было начинать. Возможно, обратный отсчет добрых дел мог запустить маховик баланса всех сторон моей натуры. Я не видел ее рядом, в этой песне она словом не звучала. Разве могла быть обычная Настенька – последней надеждой Малфоя? Но я напрягся и абстрагировался от подобных крамольных мыслей. Чудовище должно страдать, а не получать удовольствие от общества спасительницы! А вот когда страданиям придет конец, тогда и наступит облегчение, граничащее со счастьем. Жизнь приобретет тот самый восхитительный привкус безоговорочной любви к самым простым вещам и возможностям таким, как просто дышать и думать. Я прекрасно знал, как это происходит, еще со времен периодических пыток круциатусом и выворачивания сознания наизнанку совсем не деликатной легилименцией, от которой как будто тысячи струн лопались в голове одновременно, а вещество мозга стекало в ствол. - Попробуем так: я тебя накормлю, напою, спать уложу и сказку расскажу, - я старательно считывал ее выражение, не заходя в размышления. Она поняла, что меня нет в ее голове, и озвучила последнюю мысль. - А еще я тебя купала и сон ты мне должен на своей груди! Не понял, она шутила сейчас, вторя моему сказочно-былинному обороту речи? Или это было ее реальное желание. В любом случае, хорошо, что она вышла на конструктивный диалог. - Отлично! Заметано! - а там посмотрим, понадобятся ли сребреники? Я заглянул в холодильник и пришел к выводу, что не знаю как использовать имеющиеся там продукты. Сев отлично готовил. Он любил это дело и называл кухню тренировочным полигоном зельевара. Я вспомнил все, чему пытался у него научиться. - У тебя есть паста? Она молча полезла в шкафчик, а я достал из холодильника помидорки, зелень, чеснок. Кинул всё в раковину, открыл кран и, махнув палочкой, заставил вертеться и перетряхиваться под водой. Пока всё мылось, тем же способом левитировал под струю воды кастрюлю, набрал и кинул на плиту. Газовую плитку с электроподжигом я видел. Пользоваться ей сможет любая обезьяна. Она, заворожено приоткрыв рот, следила за целым ворохом волшебства бытового характера. Это я еще не трансфигурировал что-нибудь в пепельницу и сигареты. Может, попытаться бросить курить? Ведь, ни одной за последние две недели, и нечего вспоминать о них. Пока вода закипала, я без помощи палочки принялся, не глядя, мельчить овощи для основного итальянского соуса. Я смотрел на нее, а она смотрела мне в глаза и думала о домовых эльфах. - Зачем ты меня оскорбляешь? Семиминутная готовность. Сейчас будем есть. Надеюсь, это от голода. - Я не хотела так грубо. Просто подумала, что в вашем доме готовили эльфы или повара. - Я знаю точную формулировку твоей мысли. Там было предательское слово – как! Эльфы готовили. Но за блюдами следила мать. Она подбирала меню и снимала пробу. Могла и коррективы внести в процесс. Это не моя роль. Просто Северус… - она не дала мне договорить, и вопросы полились полноводной рекой. - А он твой крестный? А правда, что у тебя тяжелый характер? А как ты относишься к этим выдумкам побочным? - По порядку. Да! Да! Да, нормально! – я смерил ее взглядом. После чего спагетти полетели в кастрюлю, а овощи на сковороду в масло. Я кинул в воздух маленькое заклинание таймера и принялся за кофе. Кофе требовал приложения рук. - Что ты ищешь? – спросила она, когда я полез в шкаф, хранивший пасту. - Кофе в зернах есть? Точнее, где он? - Есть, - удивилась она. - Как ты узнал? - Запах хороший. - Он же упакован! – градус удивления все рос. - После превращения некоторое время остается обостренный нюх, - она мгновенно прижала руки, стараясь замаскировать пот, - а по зельеварению в школе легче было успевать, чем терять баллы. Привычка принюхиваться. Он всегда был жутко требователен, но и на вопросы отвечал. Никто только не догадывался, что их можно задавать. Я следил за лицом, но она вынесла справедливую догадку по одному содержанию тирады. - Ты по ним уже скучаешь? - Конечно! Ведь к ним нельзя так просто приехать на выходные. Я даже не знаю, не придумал, как с ними связаться и рассказать, что я жив. Остается надеяться, что матушка не очень сильно огорчается. Она достала кофе, а я достал медную ступку и турку. Где же котел? Лгунья! Темпус сработал хрустальным звоночком. Пришлось срочно откидывать пасту и ссыпать ее на горячую сковороду с соусом. Котлетки полетели в микроволновку. Зерна кофе в ступку. - Почему не растворимый? – спросила Настя. - Сейчас узнаешь, - уклончиво ответил я и принялся растирать их пестиком, выжимая все ароматические и масляные составляющие. С кофе я любил поиграться, относя его к зельям. Я наполнил турку водой, вылил, сделав выводы о ее объеме, и призадумался. Она слишком внимательно следила, ожидая подвоха. Пришлось прожечь ее ответным взглядом. - Что? – обиделась Стася. - Я не отраву варю. - Я просто не умею варить вот такой кофе. Мне его однажды подарили вместе с туркой. Сувенир из Стамбула. Подруга привезла. - Хочешь научу? – она интенсивно закивала. – У тебя турочка на двести пятьдесят грамм. С учетом ушедшего на кофейные зерна объема, тебе надо взять шестьдесят два зерна кофе и растереть их в ступке. А с учетом того, что делать ты этого не будешь… Она медленно подняла руку, лежащую на столе, и прижала козырьком к бровям, прикрывая от меня глаза. Знаю я, что скрывают такими нервическими жестами. Она не должна была расплакаться и, чтобы этого не произошло, я обошел стол и отнял ее руку от лица, ловя большими пальцами первые слезинки, а щеки сжимая ладонями. Она прервалась на полпути к вдоху, да так и замерла. Нервы - не стальные канаты, когда-нибудь да сдадут! - Я не плачу. Правда! - Вот и не плачь! Я же пошутил! - Я поняла, - призналась она, - но это всё слишком странно. - Да, пожалуй… Кладешь зерна кофе в ступку и растираешь по часовой стрелке, пока тебе ни понравится фракция. Возможно, напиток будет крепковат, но в этом деле точность – вежливость королей. - Почему? – спросила она, делая судорожный вдох. - Потому, что я отношу кофе к зельям, а зельеварение – наука точная. - Правда? - А у тебя в арсенале всего два слова – почему и правда. Весьма информативные с разными интонациями! - Хорек! - Ведьма! - Ну, нет! - А может быть, да? Утром ты меня точно сглазила! Половина дня наперекосяк! - Прости! Румянец проступил на щеках. Вот так! Испугаться и возненавидеть она успела, а теперь после горьких пилюлек, расцветает маков цвет. Осталось услышать признание, и формула будет полноценно готовой. - Прощаю, ты же не нарочно, - я поспешил облегчить ее совесть. Я доварил кофе. Спагетти остыли до удобной температуры. Мы принялись за еду. Она приняла похвалу котлеткам, а выпив моего напитка, прикусила язык. В точно подобранном сочетании кофе не повышало давление и не разгоняло мотор, а только активизировало сознание и память. От легкого психостимулирующего и сосудорасширяющего эффекта хотелось действовать. Для начала, она подскочила и помыла посуду. Вытерла стол и глянула на часы, показывающие половину десятого. Тут же вспомнила, что всё еще не искупалась и не сменила одежду на чистую домашнюю. Половину информации я почерпнул из ее действий, а половину так подслушал. Она пришла к согласию с самой собой и решилась преподнести мне сюрприз. - Накормил, напоил. Теперь купаться и спать. Тебе еще сказку сказывать! - Так вперед! Что тебе мешает? – согласился я, прекрасно зная, куда она клонит. Да, я таков, нарываюсь на комплименты. Люблю, чтобы меня поупрашивали. Мне не нужна была дерганная, униженная, забитая барышня. Она, таким образом, окончательно свыкалась с собственной мыслью и набрасывала план действий, что раскрепощало и успокаивало, даря иллюзию контроля над ситуацией. Она меня не разочаровала, а значит, и я не разочарую ее. - Потри мне, пожалуйста, спинку. Я не стирал ей память, ничего не исправлял и не делал никаких ментальных закладок. Она просто спала без возможности проснуться, а это – совершенно разные вещи. Значит, она сделала определенные выводы, а приятные ощущения сохранились фоном до самого утра. Она и словом не обмолвилась за всё это время, пока не подошла вплотную к нужному моменту. Вот так самообладание! Я проникся некоторым уважением и почувствовал приближение благостного настроя на смену раздражению. Девушка ушла в ванную. Через пару минут донесся звук воды из душа. Моя партия. Я подошел и постучался. Действовать решил по ситуации. Возможно, я лишь тешил себя мыслью, что всё слишком просто сойдет с рук. Каждую секунду приходилось ожидать подвоха. И не от нее, а от себя самого. Я мог войти в ванную человеком, а руку протянуть хорьком. Слишком поднаторел в неосознанных кувырканиях туда-сюда. Ванна была зашторена. За плотной занавесью даже силуэт не проступал. На всякий случай я озвучил свое прибытие. - Подай мне мочалку. Я всунул руку между задернутыми шторками, ощущая, как горячая вода мочит манжет рубашки. Надо было закатать рукав! - Подожди. Я выключу воду. Шум видоизменился. Вода потекла из крана. А девушка распахнула шторки, стоя ко мне спиной. Раскрасневшаяся от горячей воды кожа на плечах и между лопаток. Слипшиеся кудряшки над таким беззащитным седьмым шейным позвонком. Всё это великолепие вызывало острое чувство нежности. Захотелось просто легонько погладить ее спину, потом принять в большое банное полотенце, взять на руки, отнести и уложить спать. Я, кажется, вступал в депрессивную стадию психоза. Но у меня не бельма на глазах. Чуть видимые при ощутимой худобе остистые отростки позвонков, как крошечные жемчужины, сбегали змейкой и ныряли между по-мальчишески маленьких высоких ягодиц, от их строения прогиб в пояснице был еще более заметен. Не может быть, она отставила попку и прогнулась. Здравствуй, маниакальная стадия маниакально-депрессивного психоза. Я взял мочалку и выжал пену, наблюдая, как она стекает по ее изгибам, а затем интенсивно потер всю ее спину, делая кожу красной, а пену более обильной. От прохлады и моих действий она покрылась мурашками и повела неуютно лопатками. И даже после такого приглашения, нет! Пришлось собирать в кучку остатки разума и воли. Так будет правильнее. Если я сейчас нарушу логику процесса завоевания доверия, то ничего не получится. Начавшее было скручивать позвоночник напряжение отступило. Эх! Не хватало мне еще внутренних диалогов и борьбы с самим собой. Всё это я живо помню еще из книжной поры. Когда навязанные тебе поступки и мысли рвут на части, а на кону стоит жизнь семьи – самых родных тебе людей. А рассчитано всё, тем не менее, так, чтобы ударить по ним еще больнее, чем просто смерть, я должен был облажаться и погибнуть, причинив им невыносимую боль. Почему все эти воспоминания всплыли в столь интимный момент? Возможно, я придавал ему не меньшее значение. - Я всё, - послышался голос из замурованной ванны. Как и собирался, я взял банное полотенце и подставил гостеприимные объятия. На миг Стася повернулась лицом, стирая границы дозволенного. Но я ведь видел ее. Такой удар наотмашь прошелся вскользь. Моё выражение было непроницаемым. Она покорно погрузилась в плен махрового полотенца прямо с руками и позволила вынести себя из ванной, прижимая мокрую голову к моему плечу. Усадил на разобранный диван, развернул полотенце, накинул на голову и протер волосы. Она была обнажена, но я не предпринимал попыток к лишнему сближению. И Настя сдалась. Обреченно полезла под тонкую простынь и закрылась до самой шеи. А я, тем временем, снял мокрую рубашку, скинул приросшие за день к ногам туфли и забрался рядом. - Ложись. Она двинулась в мою сторону, прижалась через ткань и приложилась ухом к груди, как бы выискивая место. Но я понял, что она слушала сердце. В ее жесте было столько наивного восторга. Она получила доказательство, что я просто человек, а не фантом или призрак. - Какие ты любишь сказки? - А? – она встрепенулась. – Выбор за тобой! Откуда мне знать, какие ты знаешь. Я чуть повернулся, устраивая нас поудобнее. Как только все перестали напрягать шеи и плечи, подушки были подбиты, а ровное дыхание приятно щекотало кожу, я просто решил начать с чего-нибудь, а при ее поддержке сказка сложится сама. Такие сказки мне иногда рассказывала мама лет до тринадцати. Арсенал настоящих историй был исчерпан и мы придумывали свою. Она начиналась с обычного – жили-были. Я продолжал, предлагая персонажа, скажем, прекрасный принц… И так далее, в подобных повествованиях мы спорили, оговаривали морально-этические нормы, я делился особо наболевшими вопросами из школы, которые не мог себе позволить обсудить просто так. А в четырнадцать сказку на ночь мне рассказал отец. Он перенес нас после моего дня рождения, на котором я выпил немного вина, и начал уже ощущать себя взрослым, в очень дорогой бордель. А, хм… И остался в комнате. Вероятно, трудно оценить подобный жест? Но я доверял ему и никогда не стеснялся и уж, тем более, не мог подвести. Я должен был сделать то, что он от меня ожидал. Вот как хочешь, хоть расшибись в лепешку! Дома гордость не позволила мне задавать вопросы. Но он объяснил всё сам. При засвидетельствовании брака на родовом камне и переходе супруги в род мужа присутствуют родственники с обеих сторон. Невозможно представить, как чувствует себя в такую минуту девственная невеста, так хотя бы один из пары не должен терять самообладания. С тех пор, я ни в каких ситуациях не терял самообладания, особенно на людях. - Жил-был один очень плохой волшебник. - Волдеморт? – закономерно перебила несдержанная Стася. - Тот-Кого-Нельзя-Называть… Без имени страшнее, не так ли? - Погоди! Она без спросу вытянула мою левую руку, выныривая частично из-под простыни, и принялась рассматривать остаток от метки. Ее тоненький пальчик вычертил контуры. - Кто тебе разрешал? – зашипел я, разозлившись не на шутку. - Не злись! – приказала она назидательным тоном. – Я думаю, как наладить связь с твоим миром! Пришлось немедленно остыть, округлив глаза. Тем более, она поднесла причинившее столько страданий уродливое клеймо к лицу и коснулась его губами. А я в свою очередь вытянул ее наверх и поцеловал. Простое соприкосновение наших губ породило какую-то невероятную перестройку во всем моем теле. Я чувствовал движение магии, омывающей, переполняющей каждую клеточку. Фантастическое обновление говорило красноречиво о том, что я вылечился. И произошло это довольно скоро! Магия воистину – наикратчайший путь между желаемым и действительным!