Может, что-то случилось, Может, что-то я сделал не так. Не заметил, как всё изменилось, И я стал для себя первый враг. В темноте, натыкаясь на стены И удачу выпуская из рук, Был уверен, что путь выбран верно, Каждый раз сбиваясь на круг. Черный обелиск Ангелы
Я проснулась, привычно не открывая глаз. За эти два дня я уже привыкла к отсутствию зрения, что весьма странно. Глаза были плотно скрыты за тугой чёрной повязкой, причём оба. Попытавшись встать, я на ощупь принялась искать выход. Зачем он мне? Воду в комнату мне не провели, надеюсь намёк понят? Пару раз поскользнувшись на абсолютно ровном полу, я добрела до чего-то смутно схожего с дверным косяком. Ударившись лбом ещё три раза о стену, дверь и о косяк, я, чертыхнувшись, приземлилась на паркет. Тут раздался непонятный скрип, подул ветерок и раздался возглас: -Эй, мелкая, осторожней! Иди на мой голос, — встав, двинулась на голос своего спасителя. Но все равно упала. Чёртова неуклюжесть, да ещё и в союзе с незрячеством даёт свои плоды. Протянув руку немного вперёд, я нащупала большое колесо. Замерла, а потом, сместивши конечность чуть влево, поняла, что это нога. Колесо, нога… В немом вопросе повернула голову примерно в то место, где по моим расчетом должна быть голова Мартина. Ответом мне послужил грустный вздох: -Да, мелкая, это коляска. Инвалидная коляска. Но это временно, пока импланты приживутся… Я ничего не сказала, лишь кивнула. Говорят, гордых людей раздражает жалость. Потом я поплачу ночью за двоих. Очнись, Виолетта! Ты не сопливая девчонка, хотя… нет, ты и есть она. Хватит себе врать. -Мелочь, заснула, что ли?! Идём, а то нас оставят без завтрака, — в который поднявшись с пола, я следовала указанию Феррари. — Так, один шаг влево, молодец, три вперед, отлично, теперь руки и хватайся за ручку… — в подобном тоне продолжались указания до того момента, как мы не выехали в коридор. Правду говорят, что обостряется слух, если зрение исчезнет. Дальнейший темп нашей ходьбы был более равномерен, соответствуя одному направлению, лишь изредка попадались повороты, о которых я и сама знала, но все равно была предупреждена о них товарищем по несчастью. Я никогда не жаловалась на воображение, поэтому мне стоило только представить, как наша колоритная парочка выглядит со стороны. Меня пробило на смех. Истерический, причём. Нда, слепая везёт травмированного на коляске, в то время как сидящий в ней, направляет девочку. С кресла раздался такой же смешок, кажется, Тин неплохо понял меня. Кстати, коляску-то не особо удобно везти, слишком она возвышается надо мной. Я остановилась передохнуть, ведь постоянно ходить на носочках утомительно. Услышав скрип колёс, я вопросительно склонила голову набок. -Ладно, дальше я сам поеду, — я была немного дезориентирована, потому не сразу вспомнила, что подобные люди, собственно, вполне самостоятельно передвигаются, не испытывая больших неудобств. Вопрос назрел сам собой: -Зачем тогда?.. -Надо, чтобы ты привыкла к моему голосу, тебя же пока надо направлять, сейчас ты сносно воспринимаешь мои слова. -Ясно, — я поднялась. Всё же придётся двигаться в зал. Зная наших наставников, не трудно предположить, что нас и вправду оставят без еды. Будущий босс семьи Феррари прекрасно справлялся с обязанностями направляющего, и вскоре мы дошли до зала. Теперь перед нами поставлена новая цель: открыть дверь. И что делать? В моей жизни были проблемы, но все они ничтожны перед этой. КАК ОТКРЫТЬ ДВЕРЬ?! -Спокойствие, один шаг вперёд и со всей дури в дверь. Давай! — ну, я пнула дверь. Со всей дури. Грохот стоял незабываемый. Марти присвистнул: -Что же с тобой эти сволочи сделали, если ты так легко дубовую дверь выбила?.. — вопрос был из вида риторических, но я не сдержалась: — не знаю… Я буквально нутром почуяла, что все взгляды устремлены на меня. Непорядок. -О, маленький моллюск, ты решила обрадовать нас своим присутствием? Похвально-похвально… Присаживайся, — блин. Увидев моё замешательство, Мартин проинструктировал: -Десять шагов вперёд, три вправо, отодвигаешь стул, — выполнив сей план, я перевела дух. Надеюсь, такая беспомощность не навсегда. Взяв очень родную вилку в руки, поставила локоть на стол, никак не отреагировала на недовольный цок со стороны Флоры. Плевать, кушать я хочу больше, чем оставлять о себе приятное впечатление. Наслаждаясь едой сквозь боль мышц лица, не заметила, как обстановка изменилась. Накалилась. Или нет?!.. -Тсунаёши, доедай и пойдём, — поторопила меня Эстранелло. Съев последний кусочек замечательной отбивной, а кормят здесь на удивление прелестно, я подняла свою тушку со стула. Поскольку передвигаться мне следует на ощупь, я вцепилась руками в край стола, вроде бы и не сильно. Но моя природа решила по-другому. Я пошатнулась, потеряв опору неизвестным образом, в руках находился кусок древесины. Эм, что, простите? Я оторвала кусок стола?.. Мою догадку подтверждало гробовое молчание в столовой элиты и учителей. Хотя, не особо уверена, что наши наставники были поражены, считаю, что они очень много знали по поводу операций, которые провелись с участием всех небес, присутствующих в лагере. Мои пальцы сами по себе скользнули по разлому, как бы выискивая неровности и шероховатости. Находились трещинки в больших объемах. Проведя ладонью по поверхности стола, ощутила глубокие трещины. Что же со мной сделали эти чертовы экспериментаторы?! Упс, похоже я сказала последнее вслух. Ведь мне ответили: -Хотелось бы и мне знать… — брюнетка в раздумьях. Хах!***
Четверг — спустя день после события в обеденном зале. Три дня до возвращения домой. Меня подвели к стене танцевального зала, насколько я помню, одна из стен — сплошное зеркало, что отражает все помещение, позволяя самому увидеть свои ошибки. Но это не для меня. Здесь я тренировала свой слух, уворачиваясь от летящих в меня ножей и сюрикенов, хлопотное дело, надо бы сказать. -Ёши, сейчас ты увидишь себя новую, приготовься! — ноги свело судорогой. Стало страшно, руки стали влажными — причина моего волнения. Я считала секунды, когда рука учителя танцев и по совместительству жениха Флоры принялась развязывать веревочки повязки. А потом ткань упала на пол. Свет ослепил меня, а после я снова увидела мир. Он заиграл другими красками. Внутри что-то оборвалось, едва я мимоходом глянула на блестящую гладь зеркала, собственное отражение приковало взгляд. Передо мной была красивая кукла с идеально очерченными губами, совсем малость алее, чем у моих сверстниц, аристократическими чертами лица, пушистыми, черными ресницами, большими глазами цвета ограненного, насыщенного яркостью цитрина. Почти классика. Почему вдруг кукла, а не обычная красавица? Мои новые глаза были медового оттенка, но не это пугало. Они были пусты, к тому же без зрачка. Ничего не выражали. Такое ощущение, что это стекло. Губы попытались дрогнуть в грустной усмешке, но все лицо неожиданно пронзила острая, жгучая боль. Почему все проявилось в виде улыбки?! У меня же ничего не болит, если я ем… Слезы потекли из глаз, а лицо все так же оставалось бездушной, безразличной маской. Выглядит довольно жутко. Из горла вырвался на волю хрип. Хореограф принялся хлопотать вокруг меня с огромным энтузиазмом, что я невольно сравнила мужчину с курицей-наседкой. -Не плачь, Тсунаёши! Твоя внешность — большое преимущество в бою. По твоим глазам нельзя что-либо прочитать! Только потренироваться с улыбкой, отблескам эмоций в глазах и вуаля! Идеал! Идеал — то, к чему мы так пылко стремимся, да? Так от чего же отчаянно хочется вырвать эти цветные, великолепно видящие ледышки?!..***
Суббота — день отъезда. Рейс на 23:30. Время — 19:55. Я стояла перед парадным входом лагеря Gioiello*, щурясь, смотря в даль. Я была в мрачном и плохом настроении, а все из-за этих… Flashback Все дети собрались в одной комнате, занимая свои места. Интуиция заверещала, аки бешеная. Раздались гулкие шаги, в помещение стремительно влетел Алессандро. Представ перед нами, он приготовился произнести прощальную речь. Странно одно, она состояла из одного предложения: -До этой весны, детки, если вы конечно не хотите, чтобы ваш череп разлетелся на мелкие осколки, выпуская мозг, переставая его поддерживать, от маленького взрыва, причиной которого является чип, вшитый вам под кожу, и запрограммированный на самоуничтожение… Какое длинное, информативное и неприятное предложение. Всего одно… End of flashback От воспоминаний меня отвлёк визг тормозов и выходящий из машины Девятый: -Здравствуй, Тсунаёши, тебе здесь понравилось? — не дождавшись от меня ни малейшего ответа, беспечно улыбнувшись, Кьюдайме произнёс: -Ничего страшного! В следующий раз понравится! Смотрю, свежий воздух пошёл тебе на пользу! Какой красавицей стала!.. — хотелось язвить. Так у меня появилась первая причина ненавидеть Дона Тимотео. Хотя бы за его беспечность…