Unbreakable

От приклеенной, сахарной улыбки у самой Сары начало сводить челюсть, но она не останавливалась, продолжая бомбардировать Леонарда вежливыми вопросами и обрывать его такие же прилизанные ответы новыми вопросами, про себя костеря его, себя и Алекс. Если бы Дэнверс предупредила бы ее раньше, она успела бы смыться или хотя не дать смыться Алекс, чтобы предстать перед Снартом не в одиночестве. — А как ты? — в конце концов сумел втиснуться в ее болтовню он, когда Сара слишком отвлеклась на мысленную ругань. — Прекрасно, — солнечно улыбнулась она, подавляя желание затопать ногой, как раздраженный кролик. Подробностей не последовало, хотя, судя по его лицу, он ждал, что она продолжит. Пауза затягивалась. Проклятие, что ему нужно? После встречи в кабинете у Рипа и кофе прошло два года. Два. И чего он хочет от нее сейчас? Он даже не изменился, все так же нависает над ней, цедит слова даже в хорошем настроении и щурится, словно кот на охоте. Разве что седины прибавилось, но это не удивительно, не с их работой. Засранец. — Ты здесь один? — холоднее поинтересовалась она, делая знак освободившемуся бармену. — Нет, с приятелем, — Леонард обернулся и кивнул на дружелюбно кивающего оживленно болтающему Циско мужчину в форме. — Приятелем, — задумчиво повторила Сара, вспомнив, как близко они стояли, когда только вошли. — Пару раз, — согласился Снарт и поднял брови. — А ты? — С подругой. — С подругой. — С подругой, — хладнокровно подтвердила она, и тут повисло неловкое молчание. Сара… Оплакала его. Она провела выходные, заперевшись в своей квартире и не отвечая на звонки, и без остановки смотрела Нетфликс сухими покрасневшими глазами, а ночью прижимая к груди подушку и тихонько плакала. Она знала риски, и она выбрала эту работу так же, как выбрал он (хотя в его случае выбор был между спецконтрактом бюро и шестилетней отсидкой в тюрьме, но ведь он свой выбор сделал, так?), но оно того стоило. Она хорошо понимала, что однажды ее семье могут позвонить и официальным тоном принести свои соболезнования. Это понимал и ее отец, но, как и Квентин, она считала, что оно того стоит. Между ними ничего не было, во всяком случае, ничего, что можно было назвать романтическими отношениями. Взгляды к делу не пришьешь. Но она считала, что они, по крайней мере, стали друзьями. И когда она увидела его в кабинете Рипа… Как дура, Сара согласилась выпить с ним кофе, но все полчаса они именно, что пили кофе. Снарт весь был в своей чашке, практически не говоря ни слова, и она ушла, не только обиженная и уязвленная за десять месяцев молчания, но и злая, как черт. Может быть, он не обязан был объясняться и или просить прощения. Но черт возьми, что-то же он должен был сказать! Видимо, ему и сейчас, два года спустя, было нечего сказать. Сара подарила ему слабую улыбку и обогнула его, собираясь найти Барри, извиниться и уйти, как Снарт остановил ее, дотронувшись до ее локтя. От контакта его мозолистой ладони с ее кожей по спине пробежала дрожь, и отнюдь не в неприятном смысле слова. — Мне жаль. — Чего тебе жаль, Леонард? — не поворачиваясь, пробормотала она уныло. Маска веселья просто отказывалась держаться на ее лице, а изображать что-то другое внезапно не стало сил. Как же хорошо было вчера, когда так легко пилось, и Алекс была мягкой и податливой. — Что… — Я сожалею о Лорел. Я… Она услышала, как он сглотнул, и повернула голову. Услышать эти слова вновь, еще и от него — как будто сначала в тебя воткнули нож, а затем резко повернули. Чувство было хорошо ей знакомо, и не только метафорически. — Я знаю, что ты работал с Дарком, — вздохнула она. — И с Мерлином. Мне все равно. — Под прикрытием. — Я знаю, — снова повторила Сара. — Спасибо за соболезнования. Отпусти меня, пожалуйста. — Но я не знал. Клянусь, если бы я только знал, я бы пристрелил ублюдка, — нахмурившись, с жаром сказал Леонард. — Лэнс… — А теперь он заключит со штатом сделку и выйдет через полгода. Слова получились слишком резкими. Умом она понимала, что Леонард не виноват, и его соболезнования и извинения идут от чистого сердца (от Снарта!), и он вовсе был не обязан… Она сглотнула и решилась задержаться еще ненадолго. — Я слышала, ты был в Амьене. — Был. И опять молчание. Может, стоит свалить прямо сейчас и не мучиться? Ну было что-то, было и прошло, чего тянуть кота за хвост и мучиться? Она поплакала и продолжила жить, Снарт, очевидно, тоже не проводил все свое время, блюдя верность и сочиняя романтические памфлеты. Сара растянула губы в резиновой улыбке: — Знаешь, мне… — Может, выпьем? — перебил ее Снарт, и тут с лица Сары сползло всякое выражение: — Как мы уже выпили кофе? Судя по его лицу, Леонард прекрасно понимал, в чей камень огород, но не особо мучился угрызениями совести. Он пожал плечами: — Нет, я скорее имел в виду нам с собой напиться. Саре стало интересно: — Зачем мне с тобой напиваться? — Как показывает практика, у меня пьяного развязывается язык. — И? В трезвом состоянии ты испытываешь трудности с формулировкой мыслей? Сара вдруг заметила, что он ритмично сжимает и разжимает кулак, и в ее горле внезапно поднялась волна горечи. — Что? — невольно спросила она. — Ничего. Ничего. Хватило бы и одного «ничего», заметила она про себя. — Леонард. — Выпей со мной, — попросил он хрипло. — Пожалуйста. Сара. Она кивнула.