Поцелуй из стали

Расслабиться в горячей ванне было просто необходимо. После ссоры с Лойс он был сам не свой – она не верила ему, она… женщина, которую он любил, и любит все еще. Она ушла. Она не стала давать ему пощечину, зная, что ее руке будет больней. Она просто хлопнула дверью, обрывая слова Кларка в свою защиту. И он остался стоять в коридоре, тупо уставившись в дубовую дверь. А потом разделся и лег в ванну, пытаясь почувствовать жар на коже от кипятка, пытаясь хотя бы себе представить, как это… И вдруг дверь открылась, заставив его повернуть голову. Но вместо Лойс, Кент увидел черную кожаную маску. Маску летучей мыши. Острые рожки на голове Бэтмена смотрелись неуместно-комично. А сам он казался в чем-то решительно настроенным. - Убирайся… - негромко, но ясно сказал супер-журналист, убирая со лба мокрые волосы. Вода и впрямь стала казаться ему нестерпимо горячей. - Ты убил тех людей, - голос Бэтмена искажен и… брутален. Он не спрашивает, он уверен. Что ж, пусть, если ему так хочется. И так как ответа не поступает, незваный гость продолжает. Кларк слышит, как приближается Брюс… да, он знает, он понял это, как только с ним столкнулся тогда, на приеме. Брюс Уэйн – непутевый миллионер, который так и не завел семью, и почти осушил родовой погреб. Зачем, спрашивается, носить маску, если все и так знают, кто он? Кларк бесцельно смотрит перед собой, краем глаза замечая темную фигуру. Вода, в которой он лежит – прозрачна, как хрусталь, открывая летучей мыши безупречную наготу супергероя. Кент и не думает прикрываться – наоборот, он, словно бы позабыв, что не один, задумчиво поглаживает свою сильную грудь, позволяя голубым глазам следить за своей рукой. Но Брюс пришел сюда не ради того, чтобы разглядывать пусть и самого красивого мужчину на земле. Он пришел, чтобы получить ответы. И он получит их! - Ты не спас их, - свирепо произносит он, и детектор костюма изменяет его голос почти до медвежьего рева. – Почему? Он стоит, глядя на Супермена сверху вниз, чувствуя, что отчего-то в безупречном деянии Альфреда начинает недоставать кондиционера. На самом деле костюм должен в точности поддерживать температуру тела своего носителя. Но Уэйну кажется, что он задыхается. И тогда он делает то, что никогда бы себе не позволил в другой ситуации. Он снимает душный бэт-шлем. Он ждет реакции, ждет удивления в темных глазах. Ждет чего-угодно, но только не того, что происходит. Он встречает взгляд совершенно равнодушных глаз. Равнодушных, поблескивающих и таких… медовых. Уэйн замирает. Он должен был заставить криптонца признать свою вину. Должен был заставить вылезти его из ванной и начать бой. Должен был победить суперчеловека… вернуть миру справедливость, доказав, что зло повержено. Но Кент не питает к нему злобы, он просто хочет, чтобы герой Готэма убрался восвояси. Он поднимает глаза и смотрит в серо-голубые настороженные глаза. Супермену хочется улыбнуться, от того, насколько предсказуемы бывают люди, но губы не слушаются, запрещая забывать ссору с любимой женщиной. Брюс смотрит так, будто бы ожидает нападения, удара исподтишка. И в этой настороженности Кларк узнает обыкновенный страх. Вот он какой, герой! Ждет подвоха, и Кент дает ему этот подвох. Рука вырывается из воды так быстро и грациозно, что та даже не издает всплеска. Он ловко хватает крепкий затылок и влечет к себе, с почти садистским удовольствием отмечая, как внезапно темнеет радужка замечательных голубых глаз. Брюс замирает, теряясь в длинных густых ресницах псевдо-злодея. Почему «псевдо»? Наверное, потому что внезапно проснувшаяся совесть не дает до конца поверить, что обладатель этих глаз способен на злые поступки. От неожиданности, Уэйн теряет равновесие, и в последней попытке удержаться, хватается руками за борта ванны. Но противостоять могучему сверхчеловеку невозможно, даже если ты много тренировался для этого. Раздается протяжный холодный скрип гнущегося металла и собственный хруст костей… А потом руки оказываются на крепкой, почти стальной груди пришельца. Кожа под пальцами – горячая, живая. Брюс изумленно смотрит на Кларка – ну, а что он, собственно ожидал? Ведь, все-таки, он человек, хоть и невероятно силен и может по-настоящему прожечь глазами… На сильной груди моментально твердеют соски, упираясь в открытые ладони. Колени Бэтмена поверх бедер Супермена, таких же упругих и горячих. Впрочем, это все может быть вода. - Ты… - начинает Уэйн, ощущая легкий дискомфорт из-за отсутствия датчика искажения голоса, - ты признаешь, что убил их?.. Хрипота подобна искажению. Но ничто не скроет предательскую дрожь, выплескивающуюся наружу, словно вода из ванны. Ничто не поможет вернуться назад и спросить более спокойным тоном, более ровным и чистым. Кларк не отвечает. Всегда такой честный и правильный – если верить газетам и поклонникам – он действует так, будто правила игры известны ему одному. Он кладет одну руку на кожаный бэт-ремень, и с легкостью ломает металлический ремень на новом безупречном костюме летучей мыши. - Интересно, какой ты под этим трико… - шепчет Кларк, беспощадно разрывая эластичную черную ткань. - Такой же, как ты… - цедит в ответ герой, пытаясь вырваться из этой стальной хватки. Но все тщетно. И еще пара секунд освобождает мужчину от тугого плотно облегающего латексного комбинезона. На нем остается лишь кожаный плащ и то, на чем он еще держится, напоминая сейчас больше собачий ошейник без поводка. Губы Кларка невероятно притягательны, и все больше рушат нормы и правила, установленные для себя подсознанием Уэйна. К тому же, скользкое теплое прижимающееся к нему тело, не дает сосредоточиться на собственных мыслях, вспомнить, какую цель ставил перед собой, зачем вообще вломился к нему в дом… Брюс стискивает зубы так, что хрустит челюсть, когда Кент кладет ему свою руку на задницу. Его собственное чрево противоречиво наливается кровью, почти болезненно вжимаясь в плоский живот нечеловека. Бэтмен повержен, что может быть проще? Теперь следовало бы его остудить, разъяснить, что к чему, направить его ярость на настоящего врага. Следовало бы, если бы в Кларка не уперлось нечто совершенно неуместное его плану, но достаточно объяснимое в данном конкретном случае. Теперь, кажется, что-то начинает проясняться: например, почему дорогостоящий бизнесмен до сих пор не женат. Привычно смутившись собственного нахальства, Кент опустил глаза. Рука, прижимавшая все это время к себе Брюса, соскользнула с напряженного затылка. - Я не знаю, что на меня нашло… - прошептал он извиняющимся голосом, поджимая губы. Но дополнить фразу чем-то более внушительным не удалось. Миллионер набросился на его губы, жадно целуя их и покусывая. И, ослепленный этой странной вспышкой, Кларк послушно приоткрыл рот, впуская проворный шершавый язык. На короткий миг их глаза встретились: темно-карие и ярко-голубые. И, если бы этот миг продлился дольше, возможно и Брюс пришел бы в себя, устыдившись собственной открытости. Несомненно… Кларк сидел на краю кровати, бесцельно блуждая в потемках собственного сознания. Потемках бездонных и дремучих. «Я тебе помогу. Но сначала помоги мне ты…». Он помог, но чего ему это стоило. На тумбочке лежали его очки – никчемная вроде бы штука, но сам их вид был, словно вырезан из старого журнала с пятнами грязи, от которых не отмыться… За спиной послышался голос Лойс. - В чем дело, дорогой? – ее нежные руки коснулись горячих могучих плеч. - Ты в последнее время такой… задумчивый, - прошептала девушка, и обняла его. Кларк улыбнулся, но был рад, что она не видит в темноте его глаз – потому что, даже не обладая супер-способностями, она бы прочла в них… все. - Ложись спать, дорогой, - тихо сказала она, после нежного и сладкого поцелуя. Она была сладкой и нежной, мягкой и податливой. Кент чувствовал, как выравнивается ее дыханье, когда она засыпала. Полежав еще несколько минут, Кларк осторожно встал с кровати и подошел к окну. Лойс вернулась к нему почти сразу, после того вечера. Она просила его простить, она плакала. И он простил. Сразу же. Привлек к себе, коснулся губами ее рук. Но губы сохранили горечь поцелуев другого… Кларк стоял у окна, вглядываясь в ночь. Он сам не знал, почему вдруг все так изменилось, померкло, потускнело, как небо, которое в один миг затянули свинцовые тучи. Ему хотелось вновь прикоснуться к мускулистой груди Бэтмена, вдохнуть его запах, внимать его стонам и мольбам. Отражение бледным призраком приказало молчать. Собственные темные глаза казались бездонными. Он еще раз посмотрел на спящую девушку, прежде чем уйти к Брюсу.