На другой стороне улицы

Что может быть прекраснее дня, который ты проведешь в комнате, занимаясь тем, что взрослые называют «валять дурака»? Конечно вытащить из гаража новенькую «хонду» и насладиться ее мощью на автобане. Радио на полную, педаль в пол. И плевать, что еще черта города. Мимо проносятся дома, остановки. Пешеходы испуганно отскакивают, подростки свистят вслед, а водители возмущенно сигналят и наверняка покрывают трехэтажным. Но он этого не слышит. И ничего не слышит, даже своих мыслей. Приятный июньский ветер залетает в окно, бьет в голову и уносится дальше в салон. Солнечный вид в лобовом стекле сливается в сплошную, желто-зеленоватую массу. Он смеется, закрывает глаза и глубоко вдыхает в себя свежий воздух, какой бывает только за чертой города. Что-то заставляет его открыть глаза. Возможно Судьба, если бы он в нее верил. Мозг, еще находившийся в состоянии эйфории, не успел среагировать, зато руки уже вывернули руль до предела, а нога зажала другую педаль. Громкий визг тормозов, грохот и шипение. Дорожные рабочие, разбежавшиеся в страхе, постепенно стекались к месту аварии. Но не осмеливались подойти ближе, а вдруг рванет. Но из густых кустов, в которые врезалась блестящая иномарка, не доносилось ничего нового. — Не дури! — юноша рванул девушку за ворот куртки. — Сейчас приедут легавые, станут докапываться, нам это ни к чему. Девушка вырвалась и шикнула на него, а затем снова посмотрела на разбитую машину. В любой другой день она бы без раздумий рванула подальше, стараясь не обращать на это внимание, как на что-то обыденное, вроде чашки кофе по утрам. Но сейчас ей хотелось кричать от невероятного чувства дежавю, будто она уже была в подобной ситуации или видела это во сне. Она чуть ли не волоком потащила юношу к машине, да так, что тот сначала чуть не упал в придорожную пыль. Девушка все делала, будто на автомате. Рванула дверь машины, отстегнула теперь уже бесполезный ремень безопасности, вместе с ворчащим парнем вытащила тело из машины. А потом так же, словно по заранее продуманному плану, потащила его туда, куда бы рванула, спасаясь. В Логово. *** Он очнулся, но не спешил открывать глаза. Тело ужасно ломило, трещала голова, болели скулы, колени и ребра. Постепенно всплывали воспоминания, а от этого голова болела еще сильнее. Лицо скривилось. Сквозь звон в ушах он различил тихие, как кошачьи, шаги, но вместе с тем и довольно властные, что ли, будто подошел к нему бывалый вояка, собираясь рассказать очередную историю про сражения, начиная с «Послушай меня, сынок». Что-то дунуло на лицо, и из воспоминаний вырвались фрагменты. Дорога. Музыка. Ветер. Выброс адреналина и темнота. Он открыл глаза. Постепенно сероватое пятно, обрамленное черным, стало принимать кое-какие очертания. Глаза, нос, губы. Черные волосы, заправленные на одной стороне за ухо. Пирсинг в брови и такие невероятные зеленые глаза, лишенные обыкновенного болотного оттенка. — Долго будешь пялиться? — губа ее дернулась, будто она увидела что-то жалкое и отвратительное. Парень ответил чисто на автомате. — А ты? Девушка фыркнула и исчезла, а он снова закрыл глаза. Спустя несколько минут он почувствовал на лице приятный холод, капли стекали по вискам, ушам, было щекотно. Он повел плечом и застонал от боли. — Перестань, мученик. Будто не в подушку упал, а вылетел через лобовуху. Наконец мозг проснулся. Появились адекватные чувства, среди которых и паника. Авария. Он попал в аварию. Глаза снова широко распахнулись, он резко сел, чуть не столкнув девушку с кровати. Когда темнота перед глазами рассеялась, он увидел помещение, в котором находился. Грязный потолок с разводами от протекающей крыши, облупленная краска на стенах, слой опавшей штукатурки на полу. — Где я? — в горле ужасно пересохло, казалось, что язык сейчас превратится в кучку песка. — Кто ты? — Не беспокойся. В это трудно поверить, но ты в безопасности, — голос был спокойным и даже в некоторой степени нежным. — Меня зовут Мэри. Объясню все остальное позже, когда тебе станет лучше. Ей хотелось верить. Ужасно хотелось. Потому что неокрепший мозг желал только свернуться калачиком и уткнуться в мамину юбку и любой женский образ воспринимал по-особенному. Он позволил себе расслабиться. — Я Джош. — Хорошо, Джош. Не думай ни о чем, отдохни. Она слегка толкнула его обратно на кровать. Скрипнули пружины. Влажная тряпочка снова прошлась по лицу, шее, ключице. Он прерывисто вздохнул и закрыл глаза, а потом и сам не заметил, как снова погрузился в бездну.