We just have to act like everything’s fine. Мы просто должны притворяться, что все отлично.
Знаете, есть такая категория людей, у которых всегда все хорошо. Спросите у них как дела в любое время суток и всегда получите уверенный ответ, что все в порядке. И вы ведь поверите, потому что по ним и не скажешь, что они разломаны на мелкие кусочки. Есть такая категория людей, что научились так отменно лгать, что уже сами запутались, где правда, а где ложь. Они настолько вжились в свои роли, что позабыли, где заканчивается притворство, а где начинаются они сами. Руджеро был одним из таких людей, а еще он был отменным музыкантом. В его жизни было несколько составляющих, делающих его счастливым каждый день. Это его любимая гитара, подаренная отцом, лучшие друзья, заменившие семью, и девушка, в которую он влюблен уже четыре года. Для Паскарелли главное, чтобы эти составляющие были в порядке, а остальное не важно. Для него важны звуки мелодии, которую он постоянно наигрывает, но так и не решается воспроизвести ее полностью. Мерседес одна из тех людей, что застряли между правдой и ложью. В ее жизни было три самых важных страсти. Среди них на первом месте была фотография, на втором – серфинг, а на третьем – лучшие друзья. Мерседес никогда не расставалась с фотоаппаратом, повсюду таская его с собой. Больше всего девушка любила фотографировать проявление искренних эмоций и чувств людей. А еще Мерседес, прозванная Барби за свою кукольную внешность, любила не замечать очевидное. Они были так похожи в своем стремлении не замечать конкретных вещей, а также в стремлении искусно врать. И где-то в другой вселенной они составляли идеальную комбинацию, как синий и желтый цвета. Но в этой вселенной они оставались чуть больше, чем просто знакомые, чуть меньше, чем друзья. И Руджеро кажется, что они навечно застряли где-то посередине.***
Три года назад, городской пляж.
При каждом удобном случае они собирались своей большой компанией на пляже, где весело и уютно проводили время. Это была их традиция еще со школьной скамьи, которую они старались никогда не нарушать. Изначально их было шестеро человек, но с некоторого времени к ним добавилась однокурсница Мерседес. В этот день все было как обычно. Диего и Мерседес устроили очередное соревнование по серфингу, пока погода позволяла. Факундо помогал Мари обустраивать места для посиделок, Ксабьяни и Лодовика собирали ветки для костра, поминутно смеясь над ворчанием Факундо. Руджеро же сидел на бревне и наигрывал только ему известную мелодию. Стоило только Мари сложить зефир в тарелку, как показались мокрые, но счастливые друзья с досками. Мерседес сверкала, как начищенный самовар, что сразу было ясно, кто же выиграл в вечном поединке на этот раз. Переодевшись в сухую одежду, блондинка уже вцепилась в свой фотоаппарат и фотографировала происходящее вокруг. Каждый раз жертвой ее съемки становилась лучшая подруга – Мари Вирмилионос. Шатенка и ворчала, и шипела на девушку, но все было без толку. Друзья лишь смеялись над происходящим, а кто-то даже переглядывался. -Эй, Барби, успокойся и отложи свой фотоаппарат в сторону, ничто с ним не случится, - весело смеется итальянец, притягивая к себе свою излюбленную гитару, желая спасти подругу от блондинки. -Кто бы говорил, Руджеро, - фыркает девушка, а после делает очередной снимок Вирмилионос, где та испачкана в золе и опять ворчит. – Признавайся, что и спишь с этой гитарой. Их друзья начинаются смеяться, да и Паскарелли беззлобно ухмыляется, но почти каждый понимает, что тот до безумия влюблен в своенравную блондинку и ревнует к фотоаппарату, которому она уделяет больше внимания, чем ему. Мерседес быстро теряет интерес к собеседнику и вступает в разговор с Факундо, который с некоторой завистью смотрит на воркующих Ксаби и Мари. Пока другая пара уходит под шумок, а все остальные делают вид, что не заметили, Руджеро не сводит глаз с белокурых локонов. Он наигрывает на гитаре мелодию, которую заучил уже наизусть за столько лет, но ни разу не доигрывает ее до конца, потому что чего-то опасается. Шатен прикрывает глаза, но может с точностью до сотой воспроизвести любимое лицо в своем воображении. Кажется, что она отпечаталась у него на сетчатке глаз. Паскарелли открывает глаза и смотрит прямо в объектив камеры, что направлен в его сторону. Он устало выдыхает, а после поднимается со своего места и идет к воде. Руджеро не надеется, но в тайне верит в то, что она пойдет следом. Ее ступни аккуратно ступают следом, но сама она не подходит ближе, чем на полтора метра. Мерседес стоит позади, не приближаясь ближе, чем сама решила. Жизнь Ламбре расписана на годы вперед, она всегда действует согласно своему собственному плану, изредка корректируя его. И парень знает страшную истину для себя, но боится признаться самому себе в этом. -Эй, Барби, в твоей жизни постоянные отношения только с этим фотоаппаратом, - беззлобно шутит он, проводя ладонью по растрепанным волосам. -Можно подумать, что у тебя не так, - парирует девушка, кидая взгляд на его гитару. – Зато в наших жизнях есть что-то постоянное. -Ты же знаешь, - устало повторяет он в тысячный раз, слегка повернув голову в ее сторону, чтобы увидеть поджатые губы и нахмуренные брови. -И ты тоже, - отвечает она, качая головой и делая шаг назад. – Прости, но нет. Руджеро бессильно выдыхает, когда девушка уходит, оставляя его одного. Ему нужно чуть больше времени, чем ей, чтобы восстановиться и играть свою роль дальше. Мерседес умеет жить чужими эмоциями, ведь она пристально за ними следит, но не Руджеро. Ему просто нужно немного времени.***
Год назад, центральный парк.
Иногда Руджеро кажется, что вся его жизнь просто сплошное шоу, написанное глупым сценаристом. Нет, в его жизни много приятных моментов и счастливых мгновений, но ему вечно не везет в одном и том же. И поэтому, когда Мерседес, эта вечно безразличная к его чувствам Барби, соглашается, ему кажется, что он забыл как дышать. Они в парке не одни, а всей своей безумной компанией, состоящей из семи человек, но Паскарелли не видит никого, кроме нее. Это похоже на безумие, абсурд и идиотизм, но такой уж он. Просто Руджеро никак не может поверить в то, что теперь она принадлежит полностью ему, ну и фотографиям, как и раньше, а еще серфингу и лучшему другу. Но он готов делить ее со всеми этими составляющими, лишь бы она была рядом. Мерседес поджимает губы по привычке, когда видит этот восторженно не верящий взгляд, а после пытается улыбаться ровно. Мари кидает озабоченный взгляд в ее сторону и готова броситься к ней, но Ламбре одним взглядом заставляет ее стоять на месте. Она понимает, что впереди ее ждет длительная и изнуряющая беседа. -Эй, Барби, все в порядке? – Диего заглядывает в глаза, и Мерседес внутренне содрогается, двух бесед она не выдержит. Но когда мальчишка Паскарелли случайно касается ее ладони, она переплетает их пальцы и улыбается искренне, заглядывая в его лучистые глаза. Почему-то Ламбре кажется, что она сделала правильный выбор, когда он накидывает ей на плечи свою куртку поздно вечером, а после подхватывает на руки, когда она ломает каблук. Паскарелли держит ее так, словно она сделана из хрусталя и может разбиться в любой момент. Мерседес невероятно уютно в его объятиях, а еще она чувствует себя защищенной. Руджеро кажется, что он никогда не станет счастливее в своей жизни, чем сейчас. Когда блондинка сладко засыпает на его руках, он боится дышать, лишь бы не потревожить свою ношу. Мари смотрит невероятно пристально и серьезно, Факундо и Лодовика в унисон хмыкают, а Ксаби широко улыбается. Лишь только Диего ворчит себе под нос, что не нравится ему это, но его никто не слышит. Руджеро невероятно счастлив, и никто не смеет рушить это счастье.***
Полгода назад, двор университета.
Руджеро смотрит на блондинку и не понимает, какого черта происходит, ведь все было прекрасно. Ведь эти шесть месяцев были самыми лучшими в его жизни, ведь эти шесть месяцев он встречался с самой прекрасной девушкой на свете. А сейчас эта девушка стоит напротив, сжимая в своих руках чертов фотоаппарат, который ему хочется разбить вдребезги, как ей - его гитару, и говорит что-то странное. Мерседес поджимает губы по старой непривычной привычке и смотрит на него таким взглядом, что ему проще положить голову на гильотину. Этот взгляд будет преследовать его всю жизнь, будет отравлять и рушить ее. Взгляд полный жалости и сожаления. Вот только сожаление из-за чего? Из-за потраченного впустую времени или неудавшейся попытки отношений, а может из-за их похороненной и разрушенной дружбы? У Руджеро нет ответов на все эти вопросы, только чертов взгляд, въевшийся в сознание, почти сотня фотокарточек и не сыгранная вслух песня. У него больше нет карамельных глаз на ночь, сладких поцелуев с привкусом мандарина, блестящих на солнце локонов, крепких объятий при прощании и ласковых улыбок. У Руджеро просто нет больше Мерседес Ламбре. Девушка, что когда-то в школе была прозвана Барби за свою кукольную внешность, растягивает губы в извиняющейся улыбке, словно, не понимая, что ломает его еще сильнее. Мерседес хочется уйти немедленно, лишь бы не видеть этот несчастный взгляд олененка Бэмби из ее любимого мультика в детстве. Это только в сказках все заканчивается пресловутым «жили они долго и счастливо». Вот только Мерседес не чертова принцесса из какой-нибудь диснеевской сказки, а Руджеро не прекрасный принц или храбрый рыцарь. Они живут в реальности, в которой их история была обречена на провал с самого начала. Мерседес хочется уйти, но она не может сдвинуться с места, не сказав что-нибудь одобряющее. Но у нее комок в горле от его разбитого и беззащитного вида ребенка, которого только что лишили мечты. Малышка Барби знает, что она значит для этого мальчишки, а потому делает так, чтобы всем было лучше. Она устала быть его идеалом, устала от его отношения к ней, словно она фарфоровая куколка, которую надо беречь. Мерседес Ламбре не хрупкая при всем ее беззащитном виде. Мерседес Ламбре сильная и уверенная девушка, любящая покорять волны и вступать в споры. Мерседес не любит, когда ее так тщательно оберегают, она любит свободу и веру в ее силы. К сожалению, Руджеро Паскарелли не учел этих моментов. Ей искренне жаль, что у них не вышло ничего построить. Но Мерседес кажется, что лучше она останется его недостижимой мечтой, чем похоронит их обоих под ненужными отношениями. Блондинка уверена, что он еще встретит хрупкое и милое создание, которое надо будет оберегать, но Ламбре привыкла защищать себя сама. Девушка крепче сжимает свой фотоаппарат и делает шаг назад, устанавливая привычное для них расстояние в полтора метра. Руджеро поддается вперед, протягивая к ней ладонь, но натыкается на ее взгляд, который говорит, что так будет лучше. -Не надо, - шепчет она, слабо улыбаясь и качая головой. – Не надо, Руджеро. Его останавливает мольба в ее голосе, а также во взгляде. Она уходит, оставляя его одного во дворе университета вместе с осколками их неудавшихся отношений. У него на память остаются взгляд полный жалости и невысказанной вины, почти сотня фотокарточек и не сыгранная вслух песня. У нее на память остаются взгляд полный боли и невысказанной надежды, десятки фотокарточек с его изображениями и не услышанная песня. У них остаются только воспоминания, пронизанные печалью и сожалениями.***
Настоящее время, где-то в центре города на одной из улиц.
Вся жизнь – это сплошное притворство, по крайней мере, Руджеро так кажется. По крайней мере, в мире есть еще один человек, который точно согласится с этим утверждением. Паскарелли упаковывает свою излюбленную гитару, единственную с кем у него постоянные отношения, в чехол и вешает его на спину. Он всегда улыбается, и ему все верят в их обновленной компании, теперь состоявшей из восьми человек. Руджеро, по всеобщему определению, парень с вечной улыбкой. У него в жизни есть несколько составляющих, делающих его счастливым каждый день. Это его любимая гитара, подаренная отцом, лучшие друзья, ставшие второй семьей, и пешие прогулки по городу ежедневно. Он сочиняет новые песни и не боится быть услышанным, но так и не решается воспроизвести одну единственную мелодию. Мерседес, по всеобщему определению, была девушкой Барби с идеальной внешностью и обаятельным смехом. В ее жизни было три самых важных страсти. Среди них на первом месте была фотография, на втором – лучшие друзья, ставшие опорой, а на последнем – пешие прогулки по городу каждый последний вторник месяца. Она фотографирует все чаще чужие эмоции и проявление чувств, не решаясь открыть миру свои собственные. И в последний вторник этого месяца им было суждено встретиться совершенно случайно на одной из улиц в центре города. Суждено встретиться, для того чтобы после разойтись по своим маршрутам дальше. В ее взгляде больше нет вины и жалости, ее улыбки больше не ломают изнутри. В его глазах больше не видно надежды и непонимания, его улыбка больше не вызывает отвращение к самой себе. Их улыбки всегда счастливые и до скрипа на зубах приторны. Они пропитаны насквозь этой фальшивостью и притворностью, что даже не могут сами понять где, правда, а где ложь. Они научились так искусно врать, что запутались сами. Мерседес казалось, что так будет проще, что так будет правильнее. Руджеро был уверен, что все наладится, что он сможет жить дальше, как и раньше издалека любуясь ею. Но ощутив однажды в своих руках недостижимую мечту, шатен понял, что не хочет ее терять. Руджеро останавливается, сделав несколько шагов прочь. Он стоит на перепутье и не знает, какой выбор будет правильным. Но через несколько секунд парень посылает все свои сомнения и делает первый шаг, понимая, что в этот раз все куда серьезнее. -Мерседес. Ее имя слетает с губ молниеносно и так легко, что становится страшно. Она останавливается к нему спиной, замирая и решая что-то для себя. Руджеро понимает, что теперь все зависит вовсе не от него, ведь он свой шаг сделал. Ему почему-то трудно дышать, а еще очень хочется закрыть глаза, и вернуться на полгода назад или лучше на год. Руджеро еле сдерживает стон отчаяния и боли, когда девушка делает шаг вперед. Осознание реальности накатывает моментально, и ему кажется, что теперь он вряд ли когда-то восстановится. Но когда девушка поворачивается к нему лицом и растягивает свои тонкие губы в улыбке, он исцеляется моментально. Руджеро смотрит на нее, боясь сдвинуться со своего места. Они были так похожи в своем стремлении не замечать конкретных вещей, а также в стремлении искусно врать. Они всегда застревали где-то посередине, оставаясь чуть больше, чем просто друзья, но чуть меньше, чем влюбленные. И сегодня, кажется, наступил тот день, когда пора наконец-то определиться. Пришло время сбросить все свои маски.