Врата: "Стальные шкуры"

Эстерра поселение Саланки, юго-восток Сильверана 20 апреля 20хх г.

      «Почему, ну почему ты заходишь так быстро?» — Мэтит с нарастающей тревогой наблюдал, как багровеет свет солнца, проникающий внутрь избы сквозь щели в ставнях. С каждым прошедшим мгновением эта тревога давила на него все сильнее все сильнее, отчего руки, с зажатым в них бутыльком светящейся жидкости, начинали дрожать.       — Мелкий, да держи ты его ровно, чтоб тебя! И так ни черта не видно! — гаркнул пропитым голосом сир Таггарт, усердно ковырявший деревянный настил пола своим клевцом. — Где же этот демонов ларец?       — Сир, вы уверены, что он здесь? — дрожащим голосом ответил Мэтит, созерцая уже практически полностью раскуроченный пол.       — Уверен! — огрызнулся рыцарь. — Сундучок под настилом, в дальнем углу избы, под идолом. И полка с идолом висит прямо перед твоей башкой!       Мэтит по обыкновению проглотил обиду и бросил короткий взгляд за спину, на выломанную дверь, которую они с сиром поставили на попа, дабы перегородить вход. Рука сжала бутыль крепче. Внезапно где-то снаружи громко ухнула птица, и от неожиданности он едва не выронил свой ценный груз на голову рыцарю, в последний момент поймав склянку в воздухе.       — Еще раз дернешься, и богом клянусь — я отрублю тебе твои кривые культи и прибью на стену! — прорычал рыцарь, ткнув его в живот локтем. — Все больше толку будет.       — Простите, — едва не согнувшись от удара, ответил Мэтит. — Но, сир, уже темнеет. Мы же не останемся тут на ночь?       — Что, парень, призраков боишься? — надменно усмехнулся рыцарь, продолжая отдирать доски. — Хорош же у меня оруженосец!       — Но… Мы же тут стольких людей сожгли.       — Вот именно, что сожгли! — полуобернувшись, поучающе произнес Таггарт. — А знаешь зачем? Чтобы спасти их проклятые души! Дабы они очистились от демоновой скверны в освященном пламени и упокоились с миром! Так что нету тут никаких призраков, парень. А если и есть, то они уж точно тут не по наши души остались.       — Но… они так страшно кричали, тогда… — Мэтит с содроганием вспомнил горящий амбар и вопли людей, чьи тела медленно пожирало ревущее пламя.       — А ты как думал? — хмыкнул Таггарт, продолжив колупать пол. — Грешить оно всегда легко, а вот смывать грехи — это мука. Искупительная мука, равная или даже большая чем твои прегрешения. Ладно, хватит тут об этом. Вернемся, дам пару монет жрецу, чтоб он тебя уму разуму поучил на досуге. А то мне кажется, что от твоей глупости я сам понемногу тупеть начинаю.       — Благодарю, сир, — почтительно склонил голову Мэтит, стараясь как можно искреннее поверить в слова рыцаря и перестать постоянно оглядываться на дверь. — Но, вы же сказали сиру Магедору, что поедете на охоту. Не будет ли выглядеть подозрительно, если мы вернемся в лагерь без добычи?       — Забудь. В крайнем случае скажем, что ничего не нашли. Мы своими поджогами все зверье в округе распугали. А может еще повезет и успеем кого подстрелить на обратном пути… Да где этот проклятый сундук?! Я сейчас всю эту халупу разнесу к демонам! — прорычал Таггарт, всадив «клюв» оружия в очередной стык досок.       — М-может она солгала?       — Хе… не хочу признавать, Мелкий, но может ты, конечно, и прав, — вздохнул рыцарь, поднявшись на ноги и с хрустом разогнувшись. — Откуда действительно у деревенской бабки драгоценности, о которых никто из родных не знал.       С другой стороны, она меня так упрашивала свою девку не убивать, пока я их к амбару тащил. Уверенно так про ларец этот твердила… — Рыцарь со злобой пнул кипу раскуроченных половиц. — А и поделом, что лгунью эту сожгли. Так ей и надо. Нечего честным людям головы морочить.       — Эмм, сир, — робко подал голос Метит.       — Ну что там? Хватит уже бубнить! — рыкнул Таггарт.       — Вы про ту бабку с бородавками на носу?       — Ну, а про кого еще? — удивленно посмотрел на него рыцарь.       — Т-так дом той бабки… это… напротив.       Таггарт застыл, вытаращив на него полные гнева глаза, а затем начал едва заметно трястись. Перчатка, стискивающая рукоять оружия, заскрипела.       — И ты мне только сейчас соизволил это сообщить! — прокричал рыцарь, отвесив свободной рукой щедрую оплеуху оруженосцу, от которой тот рухнул на пол. — Недоумок! Почему ты этого раньше не сказал?!       — Вы мне не говорили, чей это ларец, — попытался оправдываться Мэтит, попутно закрыв голову руками от посыпавшихся на него оплеух. — Сир прошу вас, я не…       — Заткнись! — внезапно шикнул рыцарь, остановив занесенную для удара ладонь и замерев. — Слышишь?       Мелкий послушно застыл, вслушиваясь в происходящее снаружи, но все прочие звуки заглушил звук бешено стучащего сердца.       — Шаги, — шепотом произнес рыцарь.       Успокоившись, Мэтит действительно услышал, как кто-то крадется к их дому.       — Окружили, сволочи, — прошипел Таггарт, вернув клевец в петлю на поясе и подобрав у стены свой меч и щит. — Наверняка услышали, как мы тут ковыряемся.       — И что нам делать? — тихо спросил Мелкий, взяв в свободную руку свою булаву и встав к спине рыцаря.       — Эй вы, трусы! Я вас слышу! — внезапно выкрикнул сир, звонко ударив плоскостью меча по умбону на щите. — Я Таггарт из Баневеле. Рыцарь святого воинства Хагароса! Хватит прятаться и покажитесь, если есть что сказать!       «Мы же сами прячемся», — Мэтит, благоразумно придержал мелькнувшую в голове мысль, лишь искоса посмотрев на своего господина.       Ответом им была звенящая тишина. Даже вороны, до того глумившиеся над сгоревшими телами вдалеке, как-то разом умолкли.       — Ну, значит они нам точно не друзья, — фыркнул Таггарт и встал чуть в стороне от двери, закрывшись щитом. — Так, Мелкий, не знаю сколько их там, но явно больше чем нас. Нужно прорваться к нашим лошадям и отбить их, а потом драпать к лагерю, что есть духу. Все ясно?       — Да, сир, — кивнул он, перехватив оружие покрепче. Их лошади были привязаны прямо за домом.       — Встань слева от двери, — приказал рыцарь. — Как только я скажу, откинь ее с прохода. Я задержу их, а ты беги к лошадям и отвязывай. Если что-то случится, меня не жди. Скачи один. Все понятно?       — Но, сир…       — Не спорь, — строго произнес Таггарт. — Давай на счет три. Раз… два…       И когда Мэтит, упершись рукой в стену, уже собирался пинком столкнуть препятствие в сторону, внезапный удар снаружи сорвал дверь с места и бросил ее внутрь комнаты. Он оказался такой чудовищной силы, что сколоченная из тяжелых дуковых досок створка подлетела над полом и врезалась в рыцаря, сбив того с ног и отбросив к дальней стене избы.       В багряных лучах заходящего солнца в дверной проход начал протискиваться огромный человекоподобный монстр, покрытый угловатым панцирем с зелеными разводами. Завопив от ужаса, Мэтит замахнулся на тварь булавой, но в следующее мгновение заметил, как лапа второго чудовища пробила оконную ставню рядом с его головой. Схватив парня за шкирку, тварь рывком выволокла его наружу, выломав остатки окна, и швырнула на землю. Сильно приложившись затылком, Мэтит выронил свое оружие и беспомощно распластался в грязи, с ужасом глядя на нависающее над ним чудовище. На голове у твари не было видно ни единого глаза.       — Ne`ripaysa, — глухо прорычал склонившийся над ним монстр.       С диким, полным отчаяния криком Мэтит выхватил из-за пояса охотничий нож и попытался пырнуть чудовище в бок. Легким движением руки, монстр отбил клинок в сторону, едва не сломав юноше запястье, а затем, сжав лапу в кулак, ударил его в лицо.       Вспышка боли, сопровождаемая противным хрустом, практически лишила Мэтита чувств. Уже падая на землю, он успел почувствовать, как из разбитого носа по лицу потекли струйки теплой солоноватой крови.       — Oy`blyat… — успела коротко рыкнуть тварь, прежде чем оруженосец потерял сознание.       — Слушай, а он точно не «того»? — с сомнением произнес Лом, глядя на лежащего на столе паренька. В холодном блеклом свете лампы, подвешенной к потолку избы, его лицо, обмотанное многочисленными кровавыми бинтами, казалось совершенно белым.       — Несмотря на все твои старания, нет, — фыркнул Шекель, придирчиво осматривая голову парня. — Кости черепа целы, хоть и треснули в паре мест.       — А чего мои-то сразу? — возмутился пулеметчик.       — А того, Лом, — проворчал Гагарин, подпиравший стену напротив входа. — Тебе сказано было их живьем брать, а ты его чуть насмерть не зашиб. Боксер хренов.       — Так, а я виноват, что этот дурной костюм силу не дозирует? — развел руками десантник.       — Все он нормально дозирует, если руки не из жопы растут, — бросил Гагарин, наотмашь махнув кулаком в сторону стены и остановив его в считанных миллиметрах от бруса. — Тренироваться больше надо! Мы бы их давно уже допросили и поехали дальше, а не просиживали жопы в ожидании, пока эта спящая красавица в себя придет.       Внезапно, лежащее на столе тело болезненно замычало и попыталось принять вертикальное положение, но тут же с воем схватилось за голову.       — Так-так-так, лежи-ка смирно! — перехватив руки парня протараторил на альморанском Шекель, уложив того обратно. — Следи за огоньком.       — Ну, как он? –поинтересовался Гагарин, глядя, как медик проверяет реакцию парня, при помощи фонарика.       — Ну, мозги вроде не отшибло, — задумчиво произнес медик. — Имя свое помнишь, парень?       — Мэтит… Метис Ворнебау, мастер, — страдальчески произнес юноша, щурясь от света лампы, бьющей ему прямо в лицо. — Скажите, где я?       — В безопасности, мальчик, — доброжелательно произнес Шекель, давно скинувший с себя бронекостюм и оставшийся в одной фуболке. — Ты помнишь, что произошло?       От этого вопроса парень заметно вздрогнул.       — Монстры, — с плохо скрываемым страхом в голосе произнес он. — Мы с сиром Таггартом осматривали деревню, и они напали на нас…       — Кто такой сир Таггарт?       — Сир Таггарт Хорстер из Баневеле, вассал князя Зархена Синдерона, властителя Восточных границ Сильверана, — тут же, как по заученному, ответил парень, но на последний моменте, снова занервничал: — Что с ним? Вы его не нашли?       — Нашли, нашли, не переживай, — осторожно похлопал его по плечу Шекель. — Просто проверяю, не врешь ли ты. Жив твой сир — в соседней избе лежит.       — Хвала богам, — облегченно выдохнул паренек, расслабившись.       — Во истину хвала, — продолжал располагающе лыбится медик. — Говоришь, осматривали деревню. И что же вы в ней искали?       — Мы искали… — по лицу было видно, что парень снова занервничал, — в-выживших…       — Хватит лить нам дерьмо в уши, — угрожающе прорычал со своего места Гагарин.  — Мародёрствовать вы туда пришли, так?       Мэтит неосторожно дернул головой, бегая глазами в поисках говорившего, но слепящий конус света явно не позволял ему рассмотреть что-либо, кроме нечетких силуэтов.       — Кто вы?       — Простите моего товарища, он несколько невоспитан, — нашелся Шекель, продолжая изображать «хорошего полицейского». — Мы, наемники. Наш командир решил поискать работенку в этих землях. Говорят, у вас тут неспокойно.       — Д-да, верно.       — Да ты не переживай так, — снова ободряюще потрепал его плечо медик. — Уж кому-кому, но не нам судить вас за желание поживиться. Мертвым же оно так и так не нужно, правда?       — Мы не ради наживы! — попытался оправдаться парень. — Сир хотел купить мне доспехи на эти деньги…       — Очаровательная забота, — скептически хмыкнул Гагарин. — Так и откуда вы такие благородные пришли?       — Мы пришли из… — тут парень осекся. — Из далека.       — А можешь сказать конкретнее? — более настойчиво произнес Каганович. — Нам нужно знать, куда вас вести. Самостоятельно вы в таком состоянии не доберетесь, а держать вас у себя на шее нам не с руки. Сам понимаешь. Да и может вашему лорду пригодятся лишние руки?       — Не думаю, мастер, — с недоверием в голосе произнес Мэтит, пытаясь приподняться на локте. — Лорд Синдерон не пользуется услугами наемников…       — Ну это он просто нас еще не видел, — самодовольно усмехнулся Гагарин, скрывая тоном кончающееся терпение. — Да и за вас нам что-нибудь, да светит. Послушай, парень, просто скажи, где его лагерь и спи спокойно. Мы все остальное сами сделаем.       — Я… не могу.       — Да ладно тебе… — продолжил свою игру Шекель.       — Хватит! Мы теряем время, — прорычал Андрей, перебив медика. Намеренно громко топая стальными сапогами костюма по полу, он приблизился и всадил свой нож в столешницу в считанных сантиметрах от уха парня. — Слушай меня внимательно, Мэтит. Или ты сейчас же ответишь на все наши вопросы, или я тебе позвоночник через задницу вырву. Все понятно?       — Д-д-демоны, — прошептал парень, которого при виде десантника начало буквально трясти. — Я… я…       — Спокойно, мальчик, — миротворческим тоном произнес Шекель, кладя руку ему на плечо. — Если ты расскажешь нам все, что требуется, то с тобой ничего плохого не случится. Обеща…       — Я ничего вам не скажу, паршивые отродья! — внезапно взвизгнул тот, попытавшись вырваться со стола, одновременно отчаянно, но довольно находчиво злословя в адрес пленивших его «адских отродий».       Разозлившись, Андрей «смахнул» пленника со стола на пол, после чего схватил оглушенного парня одной рукой за стеганку и поднял над полом.       — Последний раз по-хорошему прошу, — прорычал он, практически душа пленника его собственным воротом. — Отвечай, на наши вопросы.       В ответ на это Мэтит зажмурился и начал отчаянно бормотать что-то под нос. С трудом различимые обрывки строк указывали на то, что это молитвы. Окончательно рассвирепев, Гагарин сильно врезал парню под дых свободной рукой, отчего его тело покачнулось, как маятник, а изо рта вырвался короткий болезненный вскрик. Еще раз встряхнув пленника, Андрей повторил требование, но тот лишь продолжал хрипло молиться своим богам. Когда Гагарин снова отвел кулак для удара, его руку, неожиданно, перехватила крепкая и жесткая хватка другого костюма.       — Космос, хватит! Ты че творишь?! Он же еще ребенок! — рявкнул Лом, крепко стиснув руку старшины.       Только сейчас Андрей вспомнил, что висящему в его руке пленнику, наверное, не было еще и восемнадцати. Подросток, по крайней мере, по меркам современной Земли.       — Засохни, — огрызнулся он, выбросив мысли об этом из головы. — Как людей убивать и мучить, так он взрослый, а как отвечать за это, значит, ребенок? Разуй глаза, Лом! Этот ублюдок обычный террорист-фанатик! У него руки по локоть в крови!       — Отпусти его. Быстро! — злобно прорычал пулеметчик, стискивая запястье Андрея с такой силой, что начали скрипеть сочленения костюма.       За спиной десантника, внезапно, звучно щелкнул предохранитель.       — Лом, родной ты мой, убери-ка ручки шаловливые от командира, — доброжелательно произнес Шекель, нацелив оружие тому в затылок. — А ты, Андрей, пусти парня. Задушишь еще ненароком, а мертвым он уже точно ничего не расскажет.       Гагарин молча разжал руку, позволяя Мэтиту соскользнуть на пол, где он тут же свернулся в скулящий калачик.       — Шекель, ты на чьей, мать твою, стороне? — прорычал Лом, отходя от Андрея.       — Ни на чьей. Медицина есть вещь беспристрастная, — равнодушно произнес Каганович, ставя оружие на предохранитель и убирая в кобуру. — Конь приказал, чтобы этот гаврик не помер раньше времени, тем я и занят. А вот вы, ребятки, какой-то херней маетесь.       Подойдя к лежащему на полу пленнику, медик что-то ворчливо пробормотал на латыни, после чего достал свою аптечку и всадил парню в задницу здоровый шприц обезболивающего. Бедолага от неожиданности даже вскрикнул, несмотря на то что после удара бронированного кулака едва мог дышать.       — Тебе, Лом, видимо, погоны жать стали? — зло произнес Гагарин, наконец, взяв себя в руки. — Или на «губе» давно не был? Еще одна такая выходка, и я тебе устрою там санаторий.       — А вам, видимо, башку после того боя так и не дочинили, товарищ старшина, — огрызнулся в ответ Лом, сверля командира взглядом.       Гагарин тихо скрипнул зубами, непроизвольно проведя большим пальцем по пересекавшему лоб уродливому шраму, оставшемуся ему на память от битвы за крепость, делая вид, что смахивает пот. Прежде чем он успел что-либо ответить, ожила рация.       — Андрей, как там второй номер? — раздался из наушника голос чем-то сильно недовольного Конева.       — Очнулся, — рыкнул Гагарин, отвечая на тяжелый взгляд Лома своим. — Допрашиваем.       — Сказал что-нибудь путное?       — Зовут Мэтит Ворнебау. Первый номер — сир Таггарт Хорстер из Баневеле. Служат в армии князя Зархена Синдерона. Прибыли в эту деревню с целью мародерства. Больше ничего полезного.       — Убедительно спросили?       — Убедительно, — проворчал Андрей.       — Он там живой хоть? — забеспокоился старлей.       — Вроде живой. Шекель ему вкатил целый пузырь обезболивающего.       — Живой-живой, — подтвердил медик. — К сотрясению добавился ушиб грудной клетки, но жить будет.       — Черт… Ладно, тащите его сюда, и побыстрее, — с нетерпением в голосе бросил Конь, оборвав связь раньше, чем Гагарин успел ответить «Есть».       — Шекель, пошли. Отнесем его, — скомандовал он, после чего повернулся к пулеметчику. — Я думаю то, что тут «произошло», останется между нами. Коневу об этом знать не обязательно. Договорились?       — Договорились, — буркнул Лом.       — Тогда топай к Дыму, он найдет куда тебя пристроить.       — Есть.       Коротко и не особо почтительно козырнув, пулеметчик вышел из избы, громко хлопнув дверью, которая от такого удара окончательно выскочила из петель и рухнула на пол.       — Ну Конев, может быть и не узнает, — с сомнением произнес Шекель, глядя ему в след. — А вот насчет остальных я что-то не уверен.       — Дима, конечно, простой, как три копейки, но он не трепло, — возразил Андрей, осторожно поднимая пленника. — Пошли уже.       Дом, в котором допрашивали рыцаря, располагался буквально напротив, так что далеко нести постанывающее при каждом шаге тело не пришлось. У входа, рассевшись на перевернутой бадье, дежурил Хазар. Обменявшись с ним короткими кивками, Гагарин навалился плечом на дверь и тут же встал, как вкопанный.       Внутреннее убранство этой «комнаты допросов» было несколько интереснее, чем у той, в которую положили Мэтита. До разорения села в ней была то ли мясная лавка, то ли дубильная мастерская, и от предыдущего владельца осталось множество вбитых в потолочные балки металлических колец. На одной из таких балок и был подвешен за руки сир Хорстер. Ноги горе-рыцаря были привязаны к аналогичному кольцу в полу, делая его фигуру похожей на распятие.       — Сир, — с ужасом выдохнул пришедший в себя Мэтит, узрев своего наставника. — Боги милосердные…       И надо сказать, Андрей был с ним в целом солидарен.       Таггарт напоминал огромную антропоморфную гематому. Обнаженное по пояс мускулистое тело покрывали обширные поля кровоподтёков и синяков всех доступных человеческому организму расцветок. Лицо мужчины и так было разбито при штурме в результате неудачной встречи с дверью, однако заплывший глаз, рассечённый висок и щека, из которых все еще мерно сочилась кровь, явно были свежеприобретенными.       Впрочем, уцелевшее око рыцаря из Баневеле смотрело на вошедших с искренним, вызывающим даже некоторое уважение, презрением и ненавистью.       — Ну, наконец-то, — произнес Конев, выходя из темного угла избы с заляпанным кровью полотенцем в руках. — Мы уже боялись, что не доживем до вашего визита. Верно, сир?       — Гори в аду, — прошепелявил Таггарт, сплюнув кровавый сгусток сквозь разбитые губы. Похоже, за время допроса он успел распрощаться с частью зубов.       — Сир, я им нечего не сказал, клянусь! — завопил Мэтит, на которого, судя по всему, подействовало обезболивающее.       — Молодец, парень, — с трудом состроив на лице улыбку, прошепелявил Таггарт. — Может, ты действительно был не безнадежен.       — Да. Похвально, похвально, — со странными интонациями в голосе произнес Конь, швырнув полотенце на стол. — Усадите молодого человека за стол. В ногах правды нет.       Все еще пытаясь понять, что на уме у старлея, Гагарин с Шекелем аккуратно усадили пленника за небольшой столик, стоявший ровно перед лицом Таггарта. Лейтенант уселся напротив и, сохраняя доброжелательную улыбку на лице, жестом приказал десантникам отойти в сторону.       — Итак. Я ваше имя уже знаю, а вот вы мое нет, что довольно невежливо, — начал офицер, протягивая юноше руку. — Добромир Конев, старший лейтенант вооруженных сил Российской Федерации. Родом из Верхней Пясины, Центральная Сибирь.       Юноша неуверенно, с опаской, протянул руку и ответил на рукопожатие.       — А ты смелый парень, надо признать, — продолжил старлей, сжав его кисть. — В такой ситуации и не испугаться, не запаниковать, да еще оказать сопротивление. Такое не каждый выдержит — уважаю.       — Э… ам… я… — Мэтит, явно сбитый с толку внезапной похвалой, определенно не знал, что на это ответить.       — Эта жалкая лесть тебе не поможет! Мы скорее сдохнем, чем предадим нашего господина и товарищей, — глухо усмехнулся Таггарт, с презрением глядя на Конева. — Не слушай его, Мэтит! Не верь ни единому его слову!       — Понимаю. Вы не цепляетесь за ваши жизни, так что угрожать вам смертью действительно бессмысленно, — кивнул ему Конев, полуобернувшись. — Поэтому мне придется пойти другим, гораздо менее гуманным путем.       Сначала Гагарин даже не понял, что произошло. В практически застывшей сцене внутри комнаты внезапно раздался короткий хрустящий звук. Лишь спустя несколько мгновений тишины Андрей догадался посмотреть на стол. С тыльной стороны механизированной перчатки, стискивавшей кисть пленника, словно цветы из вазы, во все стороны пучком торчали выгнутые под неестественными углами пальцы.       Старлей нарочито медленно разжал руку, предоставив Мэтиту возможность полюбоваться своей кистью, которая теперь стала напоминать скомканный пакетик томатного сока. В некоторых местах обломки раздробленных костей пробили кожу, и из ранок начала сочится светло-алая кровь. Парень, которого вдобавок к обезболивающему теперь должен был накрыть болевой шок, поднес свою искалеченную руку к глазам и, похоже, попытался ей пошевелить. Лишь когда это месиво слабо дернулось пару раз, он, наконец, понял, что произошло, и истошно заорал, прижимая покалеченную конечность к телу здоровой рукой.       — Тваааарь… — заорал Таггарт, отчаянно дергаясь в путах и рассыпаясь в проклятиях.       Конев с каменным выражением лица слушал, как сир, брызгая кровавой слюной, описывает его будущую смерть, а также те страдания, которые ждут его на том свете. Это продолжалось до тех пор, пока тот не поперхнулся собственной кровью и не зашелся в хриплом глубоком кашле.       — А теперь послушай меня, Таггарт, и позволь объяснить, что произойдет дальше, если я не получу ответы на свои вопросы, — зловеще произнес Конев, подойдя к рыцарю и устремив на него свой ледяной взгляд. — Я не стану его убивать. Вместо этого я сначала раздроблю ему вторую руку. Затем сломаю колени. Затем вырву зубы и выколю глаза. И если к тому времени ты не дашь мне ответы, то я брошу вас здесь. Живых.       Как бы ты ни пыжился, ты любишь этого парня, и у тебя не хватит духа его добить, — Старлей чеканил каждое слово. — А значит всю оставшуюся жизнь он проведет в беспомощных страданиях, виной которым станешь ты, Таггарт Хорстер. Все еще ничего не хочешь мне сказать?       Рыцарь бессильно опустил голову, уставившись в пол без единого звука.       — Как угодно.       Конев развернулся и направился к столу, за которым все еще баюкал свою покалеченную руку Мэтит.       — Нет, прошу вас! Умоляю, не надо! Пощадите, прошу! — в слезах закричал парень, увидев надвигающуюся на него фигуру.       — Тогда скажи мне все о вашем лагере! Где он находится?       — Я не могу! Я не знаю, правда! Лагерь сокрыт магией! — отчаянно заголосил парень, пытаясь закрыться спиной от десантника.       — Зато твой сир знает, так что не обессудь, — Конев грубо схватил его здоровую руку, и выкрутил за спину, впечатав пленника грудью в стол так, чтобы Таггарт мог видеть сжатое запястье. Культя безвольно свесилась со стола.       Мэтит громко взвизгнул, щурясь от боли.       — Последнее предложение перед тем, как это парень станет беспомощным калекой, Таггарт! — рявкнул Конь, перебирая пальцами по дрожащей кисти пленника. — Предложение истекает насчет три. Раз!       — Прошу вас! Умоляю, не надо! — хныкающе взмолился Мэтит.       — Два!       — Конь, ты перегибаешь! — неожиданно для себя гаркнул Гагарин, подавшись вперед, но был жестко остановлен легшей ему на плечо рукой Шекеля. Медик строго покачал головой и взглядом указал на место рядом с собой.       — Тр…       — Стой! — гаркнул Таггарт, резко подавшись вперёд, на сколько позволяли путы. — Хватит! Я все скажу! Все! Только… поклянись, что пощадишь его.       — Я освобожу вас обоих, когда вы скажите все, что нам нужно. Слово офицера, — уверенно ответил лейтенант, отпустив руку парня. — Шекель, всади ему обезболивающее и попробуй собрать руку, по мере возможностей.       — Ты, мать твою, наверное, шутишь, — выругался медик, подойдя к столу и осторожно осмотрев руку трясущего в предобморочном состоянии пленника. — Это фарш, а не рука!       — Сделай, что получится, — шикнул Конев, вернувшись к рыцарю. — А теперь сир, отвечайте на вопросы.       Допрос оказался недолгим, и спустя десять минут обоих пленников оставили приходить в себя на попечении Шекеля и Хазара. Конев, позвав с собой Гагарина, вышел наружу, достал сигарету и закурил, вытянув половину первой же затяжкой.       — Бросаешь-бросаешь, а все без толку, — вздохнул старлей, задрав голову в звездное небо.       — Что дальше? — поинтересовался Гагарин, присев рядом на скамью.       — Найдем лагерь. Проведем разведку, вызовем подкрепление, — выпустив тугую струю дыма в прохладный ночной воздух, монотонно произнёс Конев. А затем, помолчав пару секунд, неожиданно отбросил в сторону недокуренную сигарету и с холодной злобой в голосе закончил: — А потом выжжем всю эту мразь дотла.       — И спасем пленников, — напомнил Андрей.       — Естественно, — с усмешкой произнес Конь, бросив короткий взгляд на десантника. — Мы же «хорошие парни».       — Таггарт сказал, что у них там целая армия… и с ними избранный Хагароса.       — В сопровождении жреца. Я помню. — Старлей выглядел так, будто предстоящее столкновение с воином, отмеченным божеством, его вовсе не заботило. — Что ж, придется попотеть, чтобы с ним разобраться.       — Чтобы убить бессмертного нам придется не просто «попотеть», — сделав руками воздушные кавычки, ответил Андрей. — Ты же помнишь, что нам говорили о таких существах? Они в несколько раз превосходят обычного человека в силе и выносливости. Я не уверен, что смогу одолеть эту тварь даже в бронекостюме.       — В местном фольклоре наберется, наверное, с десяток легенд о том, как этих избранников богов отправляли в мир несколько иной, причем делали это вполне обычные люди, — возразил Конев. — Может они и бессмертные, но точно не неуязвимые. Посмотри на это с такой стороны, Андрей.       — Звучит так, словно у тебя есть план, — покачал головой Гагарин, испытующе глядя на командира. — По крайней мере, мне очень хочется на это надеяться.       — Не замечал раньше за тобой подобного фатализма, — улыбнулся Конев. — Взбодрись десантник. Fais ce que dois, advienne, que pourra.       — Делай что должен, и будь, что будет, — ответил Гагарин. — Лозунг ордена тамплиеров.       — Удивил, — одобрительно кивнул Конь. — Но, насколько я знаю, изначально эту фразу сказал римский император Марк Аврелий… Или Катон Старший… А ладно, неважно.       Кончаем с перекурами. Иди, поинтересуйся у Шекеля, когда наши «друзья» будут готовы к поездке. Нужно выдвигаться, как можно скорее.       — Есть.       Яркие отблески факела скользили по антрацитово-черным полированным стенам подземного тоннеля. Словно огненные змеи, они то и дело исчезали в сокрытых тьмой боковых ответвлениях. Каждый новый шаг окованных сталью сапог по каменному полу отдавался гулким, давящим на рассудок эхом, которое, казалось, проносилось по всему подземелью и возвращалось обратно многократно усилившись. Ветвящиеся тоннели древнего храма снова и снова расходились, а затем сплетались друг с другом под самыми причудливыми углами, подобно корням гигантского дерева.       «Нет. Не дерева. Скорее гигантского музыкального инструмента», — неожиданно подумал князь Синдерон, продолжая шествовать в направлении ритуального зала.       Ему даже не требовалась карта, чтобы понять куда следует идти. Ритуальные песнопения, раздававшиеся в центральной зале, разносились по тоннелям с такой отчетливостью, словно распевавшие их юноши и девушки находились за очередным изгибом тоннеля.       — Не по себе мне здесь, ваше сиятельство, — не выдержав, произнес один из сопровождавших князя рыцарей, утерев выступивший на лбу пот тыльной стороной перчатки.       — Ага, словно в чьих-то кишках шастаем, — поддержал его второй воин, перебирая пальцами по древку своего боевого молота.       «Трусы», — хотелось бы сказать князю, но он и сам чувствовал себя неуютно, каждый раз, когда спускался в подземелья этого древнего храма.       Его абсолютно черные, идеально гладкие стены, не давшие ни единой трещины за прошедшие эпохи, его змеящиеся, словно живые, коридоры без единого угла или ступени, его неведомые, непонятные человеческому глазу орнаменты на стенах — все это оглушительно кричало о том, что это место построено не людьми и не для людей. Гигантский подземный лабиринт не был наследием Предков, но был нечестивым реликтом эры Пожирателей. И не будь с ними жреца Харштарна, князь давно приказал бы запечатать это проклятое место сильнейшими рунами и сравнять вход с землей.       — Нам здесь нечего бояться, — собравшись с духом, твердо произнес Синдерон. — Возможно, когда-то это место и принадлежало паршивым нелюдям, но теперь оно служит нам и нашим богам. Так есть и так будет!       Сопровождавшие князя воины одобрительно закивали и громко восславили владыку Хагароса, в чей алтарь вскоре предстояло превратиться этому проклятому месту.       Наконец, спустя еще несколько минут плутания по лабиринту тоннелей, они вышли к центральной зале.       — А-а-а-а!!! — истошный крик пронесся под сводами пещеры как раз в тот момент, когда князь вышел из тьмы коридора.       Огромный центральный зал освещали длинные ряды каменных жаровен, в которых плясали высокие языки пламени. По его периметру, в небольших нишах, обнесенных грубо сколоченными деревянными клетями, стояли изможденные юноши и девушки, непрерывно исполнявшие псалмы владыке войн.       — Пощадите! Прошу! — вновь надрывно закричал голос из центра зала, где на ритуальном ристалище происходило очередное таинство битвы.       Приблизившись к его границе, князя передернуло. Совсем еще молодой парнишка с оторванной рукой, отчаянно полз к ограждению, оставляя за собой кровавый след и моля о пощаде. Следом за ним тяжелой поступью неспешно шел богоизбранный воитель, с лезвия меча которого на пол капала свежая кровь. Ахтарон Опустошитель был явно недоволен результатами проведенного «ритуала».       — Ваша милость, умоляю! Помогите, прошу! — отчаянно заголосила жертва, заметив Синдерона.       — Ты обесчестил себя, — холодно произнес князь, натужно пытаясь вспомнить, за какой проступок этого мальчишку отдали жрецу для ритуального поединка. — Прими эту искупительную смерть, как полагается мужчине.       — Слова истинного воина, — пророкотал могучий бас Ахтарона, схватившего парня за шкирку и поднявшего тело перед собой. — Ныне же взмолись, Сайгор Хривс, чтобы владыка Хагарос проявил снисхождение к твоей слабости в миг смерти.       — Прошу не… — крик парня обратился в предсмертный хрип, когда клинок избранного пронзил его насквозь.       Окровавленное лезвие вышло из груди ровно напротив того места, где у человека находилось сердце. Спустя мгновение Ахтарон повернул свой клинок в ране, из которой на каменные плиты ристалища хлынул поток крови, начавший растекаться по резным узорам.       — Паршивый бой, — вздохнул Опустошитель, с нескрываемым разочарованием во взгляде изучив растекшуюся кровь и сбросив обескровленное тело с клинка. — Этот жалкий трус вряд ли получит прощение владыки. Жаль.       — Сколько? — сглотнув, произнес Синдерон, стараясь оставаться невозмутимым.       — Что сколько? — недовольно пророкотал Ахтарон, доставая из-за пояса тряпицу, чтобы утереть кровь с лезвия.       — Сколько еще вам потребуется жертв, господин?       — Это была последняя, князь, — прошелестел голос со стороны, и из-за колонн показался жрец Харштарн, шелестя своей багровой кольчужной мантией по полу. — Сегодня мы проведем ритуал и…       — Ты подготовил тех, кто присягнет владыке? — перебил жреца Ахтарон, бережно утирая кровь со своего клинка.       — Да, господин, — произнес князь, указав на своих почтительно склонившихся сопровождающих. — Остальные ждут в лагере. Как вы и приказали, я собрал сотню лучших своих воинов.       — Каковы они на деле, нам покажет свет владыки Хагароса, — с нескрываемым пренебрежением в голосе произнес Опустошитель. — Лишь достойные смогут выйти из его пламени закаленными. Прочие обратятся в прах!       — Они… — договорить князю не дал внезапный грохот металла о камень.       Когда князь обернулся на шум, со стороны одной из клеток к зеву коридора уже неслась маленькая фигурка в грязной хламиде, за которой, прихрамывая, гнался стражник. Раньше, чем Синдерон успел осознать произошедшее, между ребенком и выходом из залы, словно из воздуха, возникла громадная фигура Ахтарона, схватившего его за руку.       — А ты смелая, — произнес избранный, глядя на ожесточенно бьющуюся в его хватке девочку.       — Простите, господин. Она… — попытался оправдаться подоспевший стражник, но был моментально разрублен по диагонали тяжелым клинком Опустошителя, который тот играючи держал в свободной руке.       — Пусти меня, проклятое чудище! — взвизгнула девочка, со всех сил пнув воителя в пах.       В ответ Ахтарон лишь разразился жутким смехом:       — Какая злость! Какой гнев! Какая ярость! Воистину, из тебя бы вышла хорошая служительница владыки Алрис. Девочка, ты хочешь стать сильной? Хочешь служить богам?       — Не хочу! — с вызовом крикнула она. — И никогда не буду! Вы все злые!       — Тогда ты отправишься в жертвенный огонь, как и твои друзья, — покачал головой воитель. — Девочка хочет умереть?       — Ничего у вас не получится! — отчаянно выпалила она. — Придут русские и всех вас убьют!       От этих уверенных слов, сказанных тонким детским голоском, князь вздрогнул. Ахтарон же лишь надменно улыбнулся.       — О, я надеюсь на это, девочка, — произнес он, глядя ей прямо в глаза. — Я рассчитываю на великое сражение с этими отродьями. Я молюсь владыкам, чтобы демоны оказались достойными воинами, чтобы пасть от моего клинка! — Отпустив ее, воитель повернулся к жрецу. — Бросьте эту девчонку обратно в клетку и присматривайте за ней. Я хочу, чтобы она первой вошла в священные угли, когда пламя отступит. Возможно тогда, ее мнение изменится.       — Да, господин, — почтительно прошипел жрец, и двое его слуг быстро утащили брыкающегося и громко богохульствующего ребенка обратно в «загон».       «Великие боги, прошу, даруйте мне сил вынести эту ношу, — внутренне взмолился князь, с разрывающимся сердцем глядя на бедную девочку, которую вскоре ждала мучительная смерть на алтаре Хагароса. — Когда придет час, я отвечу за все свои прегрешения… Но сейчас, позвольте мне сделать то, что должно, ради будущего моего народа».       Властители Золотого града не откликнулись на его зов. Собственно, как и всегда.       — Князь, — требовательно прошипел жрец, привлекая внимание.       — Да, ваше святейшество, — собравшись с мыслями, ответил Синдерон.       — Мы начнем ритуал в час Перехода, когда луна пойдет на спад, — лязгая кольчугой, начал Харштарн. — К этому времени все избранные вами воины должны быть в храме. Прочим же надлежит покинуть его, иначе их жизни будут в опасности. Никто не должен вторгаться в храм, до конца ритуала, — строго предостерег жрец, жестикулируя боевым посохом.       — Я об этом позабочусь, ваше святейшество.       — В таком случае, ступайте, князь. Вам следует отдохнуть перед началом.       — Вы правы, ваше святейшество, — почтительно поклонился Синдерон, тут же направившись к выходу и стараясь не смотреть на клети с пленниками, в которых, сбившись кучками, ютились дети его народа.       Дети, души которых скоро станут платой за силу, способную повергнуть чудовищ, пришедших из-за Врат. Платой, которая до последнего вздоха останется тяжким ярмом на его душе. Вряд ли Синдерон сможет спокойно спать еще хоть когда-нибудь, а потому оставалось лишь надеяться, что боги будут к нему милосердны, и его проклятая жизнь не продлится дольше, чем того требует долг.       Уже выходя из залы, князь внезапно почувствовал на себе чей-то холодный взгляд. Резко обернувшись, он обежал глазами все помещение, но кроме одинокой вороны, рассевшейся на барельефе под самым сводом, он не был интересен никому из пребывавших в нем.       — Мне точно следует отдохнуть, — тяжко вздохнул Синдерон, направившись во тьму коридоров.       — Да-а, — протяжно произнес Кыза, изучая раскинувшийся в низине лагерь святого воинства в прицел снайперской винтовки. — Где ж мы вас всех хоронить-то будем?       Конь оставил комментарий без внимания, продолжая ожесточенно перебирать пальцами по сенсорной панели костюма, вылавливая из транслируемой снайпером картинки ценную тактическую информацию.       — Возьми увеличение на метку, — буркнул старлей, указав что-то на карте. — Там какая-то активность.       — Принял. Так нормально?       — Увеличь вход в синюю палатку.       — Есть.       — Хорошо, верни как было. Фокус на костер.       Андрей же, слушая их разговоры, откровенно скучал, поскольку стоял в дозоре и бдел в лесную чащу с облюбованной отрядом возвышенности, замотавшись поверх костюма в «лохматый» маскхалат. Датчики движения упорно хранили молчание, а наушники с выкрученной на максимум чувствительностью улавливали разве что падающие где-то в глубине леса шишки.       В очередной раз пробежавшись взглядом по подходам и ничего не обнаружив, Андрей вывел на правый глаз общий план стана местных повстанцев, полученный с беспилотника.       — И как наши только просмотрели этот караван-сарай, — пробормотал он, ни к кому не обращаясь. — Их же тут тысячи две, а то и три засело, причем с обозом.       — А очень просто: потому что и не искали, — неожиданно проворчал Конев, не отвлекаясь от работы. — Лес небольшой, чаща густая, от других лесных массивов стоит особняком. Да и крупных, по местным меркам, хищников здесь отродясь не водилось. Ставить готов на то, что отряд зачистки просто хер забил его проверять. Вот и просмотрели, блин.       — Ну сунулись бы они сюда, а толку? — возразил снайпер, отольнув ненадолго от прицела. — Понарезали бы круги вокруг этой долбаной чащи, да и уехали. Эта аномалия, похоже, весь центр леса окружает. Мы тут сраных полтора часа плутали, пока сюда не вышли, а нам Таггарт маршрут расписал, как для идиотов.       Андрей согласно кивнул, вспомнив как оставшийся с остальным отрядом пленник дотошно вырисовывал им на карте маршрут трясущимися руками.       — Слушай, Кыза, эта аномалия даже навигационные системы с толку сбивает, я уж не говорю о собственном чувстве направления, — бросил Конев. — Уж очкарики наши точно бы ей заинтересовались. А там и этих мракобесов бы накрыли, до того, как они все это устроили.       — А я все равно не пойму, как их с воздуха-то не засекли? — спросил Андрей, не забывая поглядывать на датчики.       — Это нам было ясно что искать, где, а главное — когда. И «леталка» у нас с собой не из дешевых, — ответил Конь, осторожно поерзав, разминая конечности. — С нее-то в этом лесу не особо чего разглядишь, а авиация так вообще большие площади снимает, и разрешение снимков там зачастую просто атас.       — Если уж на то пошло, я и отсюда-то хреново вижу, — усмехнулся снайпер, снова высматривая что-то. — Этот котлован так лесом зарос, что и не скажешь, что тут храмовая площадка была. Хотя… вон там какие-то камешки интересные, и огоньки рядом горят… Ага! Конь, есть. Пометил вход в подземную часть.       — Вижу, отлично, Кыза, — довольно ответил старлей, потирая руки. — Эх, знать бы еще, что там внутри.       — Да уж, — вздохнул Гагарин, которого грызла непонятная тревожность.       Точной информации о том, что из себя представляет храм, у группы не было, поскольку Таггарт не входил в число приближенных князя, а кроме них в подземелья имели право входить только жрецы культа Хагароса. Впрочем, служители других богов, присутствовавшие в армии, тоже почетом не пользовались.       Из раздумий Андрея вырвал внезапный сигнал системы обнаружения. Сенсоры засекли источники шума, приближавшиеся к их позиции.       — Конь, у нас гости. Подходят с запада, — рыкнул Гагарин, вскидывая оружие и шаря прицелом по окрестностям. Спустя пару секунд, сенсоры костюма подали еще один сигнал, ровно с противоположной стороны. — Вот дерьмо, еще один контакт. С востока.       — Да, бляха-муха, неужели спалились? — выругался Кыза, осторожно забравшись на позицию к Андрею вместе с Коневым.       — Отставить дергаться. Ждем, — приказал Конь, нырнув под куст и вглядываясь в темноту леса своими сенсорами. — Возможно, они не по нашу душу.       — Ага, просто решили ночной променад устроить, — фыркнул снайпер, пристроившись с противоположной стороны возвышенности.       Шум продолжал приближаться, но из-за густого подлеска Андрей по-прежнему не видел, кто к ним ломится. Однако по уровню производимого шума, было ясно — ломится этот кто-то отчаянно и совершенно не таясь, что как-то не походило на контрразведывательный рейд, если местным вообще были знакомы подобные понятия.       Наконец, в отдалении замелькали огоньки факелов и волшебных светильников. Андрей насчитал не менее десятка солдат противника, шумно продиравшихся через подлесок широкой цепью. А потом он увидел и то, что искала эта группа.       — Конь, видишь? — произнес Андрей, ставя метку на заросли хвойного кустарника, в считанных десятках метров перед фронтом цепочки.       Конев промолчал, хотя своей более мощной оптикой должен был прекрасно различать два женских силуэта, которые, согнувшись, убегали от преследователей, скрываясь в зарослях.       — Семеро с востока. Заходят полукругом. Если не поторопимся, они нас окружат, — подал голос Кыза.       — Принял, отходим. Быстро и тихо, — распорядился офицер, быстро указав на карте точки маршрута, сквозь стремительно сужающуюся брешь в оцеплении.       — Конь, там…       — Отставить. Если поднимем шум, эти ребята разбегутся раньше, чем сюда примчится подкрепление, — отрезал Конев. — Нет у нас времени играть в героев, старшина. Вперед.       До боли стиснув зубы, Андрей поднялся со своего насеста и быстро двинулся к метке, стараясь не смотреть в ту сторону. С каждой секундой сенсоры костюма все отчетливее улавливали звуки, издаваемые приближающейся погоней. Внезапно ночную тишину разорвал громкий женский крик.       — Допрыгалась, тварь! — мерзко рассмеялся кто-то из загонщиков.       — Баран, кто разрешил стрелять?! — не менее громогласно проревел второй властным голосом.       — Так убегли б…       — Кретин! Пристрелить мы их могли еще на выходе из лагеря! Богом клянусь, если ты и вторую задел, вместо их задниц я воспользуюсь твоей!       Уже практически спустившись с холма, Гагарин резко развернулся в сторону женщин и поднял оружие. Визор брони послушно подсветил два человеческих силуэта, один из которых распластался на земле, раскинув руки. Вторая женщина, склонившись над упавшей, отчаянно трясла ту за плечи, затравленно озираясь. Ее попытки были тщетны, костюм Андрея выдал однозначный вердикт — тело на земле мертво.       На считанное мгновение, ее мечущийся, полный отчаяния взгляд промелькнул в прицеле автомата. Сосредоточившись на дыхании, Гагарин тихо отжал предохранитель и положил указательный палец на спусковой крючок.       «Уж лучше так», — с тяжелым сердцем подумал он, плавно выжимая спуск и молясь, чтобы глушитель не подвел.       — Кто-нибудь, помогите! Умоляю! — в исступлении закричала девушка, воздев голову к небесам.       Холостой ход спускового крючка почти вышел, когда руку Андрея скрутила самая настоящая судорога.       «Давай, чтоб тебя! Жми на чертов курок, тряпка!» — закричал он на самого себя, пытаясь заставить дрожащий от усилия палец, пройти последние миллиметры.       — Су-у-ука! — внезапно раздался в эфире вопль Кызы, за которым тут же послышался звучный треск ломающегося дерева, прозвучавшего для Андрея словно пушечный выстрел.       Сломавшийся под весом снайпера корень дерева, нависавшего над небольшим грунтовым откосом, немедленно увлек за собой солидный пласт земли вместе с оступившимся десантником. Ломая ветки и сминая кусты, он кубарем прокатился до самого основания, грузно приземлившись в считанной паре десятков метров от объектов погони.       — Кыза, ты живой?! — тут же бросил Конев, оказавшийся в этот момент примерно на середине спуска, немедленно направив толстый ствол своего бесшумного автомата в сторону преследователей.       — Живой-живой. Только винтовку, блять, покоцал, — прошипел снайпер, отползя в сторонку под более целый куст.       — Замри, не шевелись! — шикнул старлей, укрывшись за деревом.       — Кто там?! — донеслось со стороны преследователей. — Эй! Какой неудачник навернулся с холма? Бантарт! Чего молчите? Ау!       — Может девчонка пыталась на холм залезть? — возразил второй голос.       — Да мы бы увидели! Там точно кто-то навернулся, только признаваться не хочет.       — А может он себе шею свернул? — нервно спросил кто-то третий.       — Вообще мог. Надо бы пойти проверить.       — Погодите! Если это кто-то из наших, то почему остальные молчат? — резонно поинтересовался еще один голос.       — А малой дело говорит… — согласился второй.       — Заткнулись все! Идем вперед! Далеко не расходитесь и держите оружие наготове! — рявкнул тот, кого Андрей обозначил для себя как командира. — Эй там, кто бы ты ни был! Покажись, или сдохнешь!       — Вот влипли, — выругался Конь. — Кыза, видишь кого-нибудь со своей позиции?       — Да нихрена, — ответил снайпер. — Если подсветку дадите, то могу на них в лоб выскочить. Пистолет при мне.       — Отставить, — бросил Конев, в голосе которого читалась глубокая и спешная работа мысли. — Сейчас дадим дымы. Как только раскурится — бегом в направлении маркера. Огонь только при крайней необходимости. Если повезет, они ничего и не поймут.       Внезапно у костюма Андрея сработала систем обнаружения, обозначив пять быстро приближающихся целей у них за спиной.       — Дерьмо. Вторая группа бежит сюда, — доложил он, бросив короткий взгляд на другую сторону холма. — Конь, мы не успеем. Валить их надо!       — Всем заткнуться! — внезапно приказал старлей.       — Конь, какого…       — Андрей, сука, заткнись и слушай! — резко рявкнул он.       В лесу резко повисла звенящая тишина. Загонщики, внезапно, остановились и начали активно озираться по сторонам, нервно размахивая факелами. Сбитый с толку внезапной паникой среди аборигенов, Гагарин прислушался, выкрутив чувствительность микрофонов на максимум, однако так ничего и не нашел. Неожиданно, откуда-то из глубины леса начал нарастать шум, источник которого системе костюма никак не удавалось локализовать.       — Залечь! — резко скомандовал Конев, бросившись на землю. Андрей, действуя больше на инстинктах, мгновенно проделал тоже самое и, как выяснилось, чертовски вовремя.       Буквально в следующее мгновение из чащи вырвался целый ураган горлопанящих птиц, которые немедленно набросились на мельтешащие во тьме огоньки и державших их людей. Поднялся оглушительный гвалт, изредка перебиваемый человеческими криками.       В этот момент Гагарин готов был памятник поставить человеку, придумавшему автоматическую систему отсечки шума для наушников, иначе он оглох бы мгновенно.       — Кыза, пошел! — крикнул Конев, выждав, пока основная часть крылатых тварей пронесется над ними. — Андрей, прикрой его!       Подскочив на ноги, облаченный в маскхалат снайпер рванул в сторону чащи, петляя между препятствиями, как заправский олимпиец. В темноте ночного леса этот забег внезапно ожившего дендроида выглядел настолько колоритно, что даже мельтешащие между деревьев птицы предпочитали шарахаться от него в сторону. Если кто-то из преследователей и увидел этот марафон в царившей неразберихе, то вряд ли смог распознать в сгорбленной «мохнатой» фигуре человека.       Проводив его до контрольной точки, Гагарин, резко развернулся в том направлении, где должна была находится выжившая пленница, однако визор обнаружил лишь одно мертвое тело.       — Андрей, пошел! Прикрываю! — раздался в наушниках голос Конева, и Гагарин немедленно рванул прочь, углубляясь в безопасный мрак лесной чащи и молясь, чтобы неизвестной пленнице хватило ума сделать то же самое.