Врата: "Стальные шкуры"

***

      Порыв ветра пронесся по саду, наполняя казавшее бескрайним пространство шелестом листьев. Сотни самых разнообразных деревьев, тысячи кустарников, миллионы ярких цветов и других растений вместе складывались в единую прекрасную композицию, протянувшуюся насколько хватало глаз.       Сад существовал практически на самой грани: изящный, но не вычурный. Яркий, но не режущий глаз. Он был настоящим произведением искусства, но главное он был так… реалистичен.       — Прекрасное место, — шествовавший по деревянному настилу, извивавшемуся между яркими клумбами словно змея, Найроссел остановился возле цветущего дерева сарда. Он осторожно притянул ветвь с ярким соцветием к себе и глубоко вдохнул насыщенный сладковатый аромат. — А какой запах… Веста настоящий мастер.        — Да, господин. Сады владыки Вестании великолепны, — негромко произнес слуга, следовавший за властелином судеб на почтительном расстоянии.       — Но самое ценное в нем, — бог улыбнулся и пошелестел пальцем небольшой засохший бутон на соседней ветке. — Это мелкие детали… Хотя некоторые решения, конечно, несколько спорные.       Проследив за взглядом господина, слуга заметил большую высохшую ветвь, торчавшую среди кроны словно кисть мертвеца из поросшей молодой зеленью могилы. Подняв руку, адепт сосредоточился и единственным своим взмахом заставил ее снова зацвести.       — Более она не раздражает ваш взор, господин? — поинтересовался он, преданно глядя на Найроссела.       — Да, смотрится приятнее, — кивнул паук. — А теперь быстро верни все назад пока…       — Я была бы очень признательна, Наир, если бы твои слуги держали свои руки подальше от моей композиции! — внезапно в воздухе раздался недовольный женский голос, властное эхо которого прокатилось по всему саду.       — Пока нам не оторвали головы, — тихо добавил владыка судеб, поворачиваясь к источнику голоса.       Великая Мать природы, богиня Вестания, предстала перед ним облаченной в элегантное, тонко подогнанное по фигуре одеяние с длинным полами, тянувшимися до самой земли и колыхавшимися при каждом ее шаге. Воздушная зеленая ткань струилась вдоль тела, подобно водному потоку, а тончайшие золотые нити, словно жилки листа, пронизывали ее витиеватым узором.       — Вестания, ты как всегда умеешь эффектно появляться, — громко произнес Найроссел, с располагающей улыбкой поворачиваясь в сторону хозяйки сада и, как бы невзначай, вставая между ней и адептом.       — А твои слуги как всегда умело суют свои руки в чужие дела, — раздражённо продолжила богиня, гневно глядя ему за спину.       — Простите мне мою дерзость, владыка! — павший на колени адепт, не осмеливался даже поднять взгляда, придавленный гневным тоном богини.       — Не будь к нему так строга, Веста, — Найроссел обернулся к ней с дружелюбной улыбкой. — Он действовал из лучших побуждений.       — Из лучших побуждений подчас творятся самые страшные преступления, — холодно процитировала древнее учение богиня.       — Ты драматизируешь, — Найроссел позволил себе легкую усмешку. — Да и, если говорить честно, эта ветка так выделялась на фоне кроны, что у меня самого руки чесались ее убрать.       — Ах, я знаю! — взмахнув руками воскликнула женщина, единственным движением словно смахнув маску своей гневной величественности. — Я чуть с ума не сошла, думая о том, как же мне ее разместить!       — Так может быть ей здесь просто не место?       — Вздор! — возмущенно отмахнулась богиня. — Я все точно рассчитала. Здесь должна быть сухая ветвь… Просто я пока что не поняла, где именно в кроне ее место! Впрочем, сейчас это и не так важно, — едва заметным движением глаз богиня заставила сие злополучное дерево исчезнуть. — Спасибо, что нашел время для этой встречи, Наир.       — Веста, с тобой я рад встретиться в любое время, — бог отвесил нарочито изящный полупоклон.       — Льстец, — усмехнулась богиня, беря его под руку и мягко, но настойчиво увлекая за собой. — Пройдем дальше в сады. Я как раз создала новую композицию и очень бы хотела услышать твое мнение о ней.       — Веридий, возвращайся в палаты, — приказал паук, не оборачиваясь. — На сегодня ты свободен… И не знаешь, где я.       — Слушаюсь, господин, — облегченно выдохнув, слуга почтительно поклонился и в следующее мгновение, обратившись стайкой серебристых искр, вихрем унесся в сторону выхода.       Повелители мироздания же неспешно направились в глубь сада.       — Знаешь, Веста, — первым начал разговор Найроссел. — Честно говоря, я не устаю тебе поражаться.       — Ох, — удивленно подняла брови богиня. — И чем же?       — Как бог, правящий столь непоследовательным, переменчивым и порой даже хаотичным планом, как живая материя, несмотря на все прошедшие тысячелетия, сохраняет столь убежденный перфекционизм во всем.       — Ах, Наир, только благодаря ему я до сих пор не сошла с ума управляя этим более чем хаотичным планом, — звонко засмеялась богиня. — Но на это можно посмотреть и иначе: вызовы, которые мир бросает моим попыткам его упорядочить, никогда не дают мне заскучать. В отличие от некоторых наших собратьев.       — Значит битва без конца и начала, — улыбнулся паук, без тени наигранности. — Так, что же так обеспокоило нашу отчаянную владычицу природы, что она решилась рискнуть вызвать ревность у бога войны, прогуливаясь в саду под руку с другим мужчиной?       — Ты себе льстишь, — хмыкнула Веста, приняв совершенно невозмутимое выражение лица. — Скорее бездна откроется в сердце этого сада, чем Хагарос станет ревновать меня к тебе.       — Ох, я глубоко ранен в самое сердце, — с нарочито театральной наигранностью вздохнул паук. — Ну тогда поведай же мне, сколь незначительная неурядица вынудила тебя терпеть мою компанию?       — Ее незначительность я и пытаюсь понять, Наир. И мне кажется, что ты как никто другой можешь мне с этим помочь.       — Хм, вот как. Неужели тебя беспокоит возросшая активность наших земных смертных собратьев? — с интересом произнес Найроссел, повернувшись к ней.       — Собратьев? — презрительно хмыкнула богиня, поморщившись. — В этом слове слишком много чести для кучки выродившихся техноварваров, полностью утративших Путь и погрязших в беспорядочном кровосмешении.       — Значит ты считаешь, что они достаточно отдалились от нас, чтобы считаться другим видом? — паук задумчиво почесал подбородок, изображая усиленную работу мысли.       — Мы и сами уже давно не люди, Наир. Не вижу смысла продолжать эту тему, — отмахнулась Веста. — Что до беспокойства: мне, конечно же, не нравится, что примитивные двигатели терранцев загрязняют наш мир гарью и дымом, но это еще не скоро станет достаточно серьезной проблемой, чтобы о ней переживать.       — Ну, у них есть атомные технологии. Весьма неустойчивые, следует отметить.       — Что ж, верно. Но, если они допустят настолько серьезный промах, никто в Совете точно не будет возражать, если я направлю часть наших сил на их уничтожение. Пока же, пусть… живут, — последняя заминка явно говорила о том, что на языке у богини крутилось куда менее ласковое слово. — Снисхождение к низшим не слабость, но долг стоящих на вершине.       — Как милостиво с нашей стороны, — тихо усмехнулся Найроссел. — Тогда я ума не приложу, что из известных мне материй может тебя столь беспокоить.       Вестания на несколько мгновений смолкла, собираясь с мыслями.       — Ты не замечал ничего странного в мире смертных в последнее время? — наконец, начала она.       — Насколько странного? — хитро улыбнулся паук. — Люди вообще часто делают до абсурдности странные вещи. Вот знаешь, недавно один князь…       — Я говорю не о смертных, — с мрачной серьезностью в голосе перебила его богиня. — Течение энергий в мире становится нестабильным. Природа в некоторых местах словно сходит с ума — в считанные месяцы рушатся экосистемы, существовавшие тысячелетиями, а пустоши, продуваемые ветрами с момента Прибытия, внезапно покрываются зеленью.       Найроссел остановился, и посмотрел на богиню, изобразив на лице немое удивление.       — Мне пока что удается удерживать их в равновесии, но все становится хуже с каждым днем, — продолжила богиня. — Верс говорит, что климат лихорадит похожим образом. Словно бы что-то происходит с самой планетой. Болезнь, что затрагивает все планы.       — Вот оно как, — паук снова принялся задумчиво почесывать свою короткую бородку. — Это дурной знак, но занимательный. К сожалению, сейчас я не могу тебе ничем помочь, Веста. Но впредь буду более бдителен. Возможно война, разгоревшаяся в мире смертных, также имеет отношение к происходящему, и если это так, то я…       — Как ты думаешь, могут ли к этому быть причастны Ушедшие? — внезапно перебила богиня, устремив на него пронзительный взгляд.       — Кто знает, — пожал плечами паук, сохраняя невозмутимость. — У тебя есть какие-то конкретные подозрения насчет наших северных собратьев?       — Нет, но…       — Тогда не вижу смысла продолжать эту тему, — повторил ее же собственные слова Найроссел. — У Совета и так проявилась одна крайне неприятная привычка — при любых наших проблемах коситься в сторону Северного пантеона. Это может скрыть от нашего взора реальный источник бед.       — Послушай, Наир…       — Хватит, Веста, — эхом прозвучал грозный низкий голос со стороны леса. — Он ничего тебе не расскажет.       Стройная стена леса по правую руку от богов внезапно «расступилась», открыв широкую просеку, в центре которой возникла пара фигур в темных одеяниях. Мужчина и женщина двинулись навстречу собеседникам. Трава на пути их следования мгновенно обращалась в серые каменные плиты, до тех пор, пока не уперлась в деревянную дорожку.       — Хан, послушай, — попыталась вмешаться Вестания, но приблизившийся мужчина единственным жестом остановил ее.       — Хватит попусту тратить время, — голос Хагароса звучал гулко, словно удары кузнечного молота по заготовке. — Я предупреждал тебя — попытка разговорить бывшего мастера теней изначально была обречена на провал. Теперь говорить буду я.       — Хорошо, — печально вздохнув, Веста отступила ему за спину.       — Хан, Ал, — вежливыми кивками поприветствовал гостей Найроссел, сложив опущенные руки вместе перед собой. — Какая «неожиданная» встреча. Я все думал, как долго благородным воителям хватит терпения, чтобы следить за нами из кустов.       — Проклятие, а я-то надеялся, что, наконец, смогу застать тебя в врасплох, — едва заметно усмехнулся воитель, уверенно встав посреди тропы, сложив руки за спиной.       — Ну, сказать по правде, первым я заметил не тебя, — изобразив на лице похожее выражение, паук бросил взгляд на Алрис, которая, по обыкновению, единственная была облачена в защитные доспехи. — Твоей ученице следует уделять больше времени тренировкам.       — Благодарю за совет, мастер Росселиус, — проскрежетала сквозь зубы воительница. — Полагаю, если бы вы чаще появлялись на Советах, я могла бы слышать их чаще.       — К сожалению, я давно сошел с пути наставника, — покачал головой паук. — Слишком большая ответственность, занимающая к тому же слишком много времени.       — Видимо по этой же причине вы регулярно игнорируете свой долг как члена высшего круга Совета? — вызывающе бросила Алрис. — Мне даже интересно, мастер, чем же вы столь заняты все это время?       — В Совете достаточно голосов, мудрости которых я доверяю в решении ежедневных вопросов. В том числе среди молодых богов нижнего круга, — отмахнулся Найроссел. — Что же до моих дел. Не перед тобой мне в них отчитываться, девочка.       — Я такой же член высшего круга, как и ты, старик! — вспыхнула Алрис, стиснув оружие.       — Что же, верно, — паук в ответ демонстративно оставался расслабленным. — И, хотя я по-прежнему считаю это решение несколько поспешным, ты совершенно… правомочно присутствуешь среди нас. Однако, как первому эстеррецу, достигшему подобного статуса, тебе бы следовало проявлять куда большую осмотрительность в своих словах и поступках, — Найроссел, искоса бросил короткий взгляд на Хагароса. — И да, Хан, когда ты уже соизволишь научить свою юную ученицу почтительности к старшим?       Бог войны сохранял молчание и наблюдал за сценой с совершенным равнодушием.       Отвлекшись на него, Найроссел упустил момент, когда молодая богиня исчезла из вида, и, сорвавшись с места, бросилась в атаку. Гудящий энергией клинок молниеносно рассек воздух и остановился у самой земли, коснувшись кончиком лезвия деревянного настила. Воительница судорожно вдохнула и замерла с вытянутым оружием, чувствуя на своей шее холодное лезвие клинка. Паук стоял к ней практически вплотную, лишь немного повернув корпус и изменив положение ног.       — Путь учит уважению к старшим не просто так, девочка, — надменно произнес Найроссел, придерживая кинжалом шею наклонившейся вперед воительницы и постепенно поднимая его выше. — Похоже, придется объяснить это на доступном тебе языке.       Резко убрав оружие, Найроссел ладонью свободной руки ударил Алрис в подреберье. С хриплым выкриком девушка отлетела от него на несколько метров и, пробив спиной толстое старое дерево на краю просеки рухнула где-то в чаще, скрывшись из вида в облаке щепок. Паук же, заставив кинжал рассыпаться серебристыми нитями, снова сложил руки перед собой, с вызовом глядя на Хагароса.       — Знаешь, в ее претензиях есть справедливое зерно, — позволил себе сдержанную усмешку воитель.       — Хочешь, чтобы я ответил на ее вопрос? — паук испытующе посмотрел на возвышавшегося перед ним воителя.       — Нет, это твое дело, — решительно произнес Хагарос, вернув себе строгое выражение лица. — Я поговорю с ней позже, а пока, Наир, я задам тебе другой вопрос. Только один, но хочу услышать на него правдивый ответ. Без уловок и метафор.       — И какой же, мой старый друг?       — Ты недавно встречался с Эмроем. Зачем? — воитель немного сощурил глаза, пристально вглядываясь в саму его сущность.       Найроссел едва заметно поморщился. Собравшись, паук ответил ему аналогичным взглядом, прощупывая поверхностные мысли собеседника.       — Мы не говорили с ним почти триста лет, я немного соскучился по его… своенравности, — паук вновь легкомысленно улыбнулся, наблюдая как в глазах Хагароса начинают плясать искорки зарождающегося гнева. — Естественно это не главная причина, но весомая.       — Ты помог ему открыть путь в старый мир, — обвинительным тоном пророкотал воитель.       — Какая впечатляющая осведомленность, — Найроссел развел руками в театральном покаянии. — Что ж верно, я приложил к этому руку. Но не потому, что имел какие-то конкретные планы. Фалмартские врата были уже запущены, и старый путь так или иначе открылся бы во всех ведомых мне версиях будущего. Я всего лишь немного ускорил этот процесс, дабы избежать лишних жертв среди смертных обоих миров.       — Какой вдохновляющий альтруизм со стороны паука, который веками утверждает, что его паутина может порваться от малейшего неосторожного прикосновения, — хмыкнул Хагарос. — И зачем тогда Эмрою было открывать старый мир? Что он хочет получить с этого мертвого, бездушного куска материи, населенного нашими одичавшими потомками?       — Кто знает, — пожал плечами Найроссел. — Эмос, к сожалению, мне этого так и не рассказал.       Вновь повисла гнетущая тишина. Боги впились друг в друга взглядами, в немой дуэли пытаясь продраться сквозь мощные панцири сознания оппонента.       — Наир, — Хагарос сдался первым и, сменив тон, продолжил: — Я не хочу, чтобы мы становились врагами. Да, зачастую наши взгляды на мир расходятся, но я также знаю, что мы оба всегда искали лучшего будущего для всех нас. И сейчас над этим будущим нависла угроза. Угроза, подобной которой мы не видели тысячелетиями. В эфире планеты зреет гнойник, его миазмы распространяются с каждым днем, разрушая как материальный, так и имматериальный планы. Мы должны найти источник этой заразы и уничтожить ее, пока она не распространилась.       Поэтому я задам тебе еще один вопрос. Ответь — могу я доверять тебе, старый друг?       Взгляд воителя стал как-никогда тяжелым и… печальным. Найроссел замер в нерешительности. Возможно, это был его лучший шанс.       — Можешь, — негромко произнес паук, серьезно посмотрев в глаза воителю. — Хотя я и не смог выяснить у Эмоса, зачем ему нужен «старый мир», у меня есть определенные подозрения.       — Какие? — Хагарос заметно напрягся, глаза его загорелись.       — Возможно, — Найроссел собрался с духом и произнес на едином выдохе: — Эмос заключил договор с Хаосом, или как он теперь предпочитает себя называть — Энтропией. А еще я полагаю, что это существо могло вступать в контакт с терранцами.       — Ох, Наир, — тяжелый, полный скепсиса вздох Хагароса холодным порывом ветра пронесся по саду.       — Ох, Хан, — спародировал его паук, пряча горечь от своей ошибки за насмешливым тоном.       — Сколько ты еще будешь гоняться за призраками? — Хагарос резко взмахнул рукой наотмашь, отчего деревья по правую руку от них затрещали. — Мы изгнали его! Трижды он пытался вернуться, и трижды мы отбрасывали его обратно в бездну! Великий барьер надёжно ограждает наш мир от имматериума. Хаос или как там его теперь — Эн-тро-пия? Он может сколько угодно посылать сюда своих фантомов, но у него нет возможности влиять на эту планету ни в каком из планов.       — Ты все еще веришь, что этот «золотой заборчик», возведенный тысячелетия назад, сможет вечно защищать нас от существа, что вознеслось на вершину пищевой цепочки нематериального мира? — отбил Найроссел. — Сидеть в клетке и надеяться, что она будет держаться вечно? Не это ли чистейшее безумие?!       — Вздор. Даже если он смог промыть мозги терранцам, даже если смог заключить пакт с Ушедшими — тем хуже для них. Власть хаоса заканчивается там, где начинается граница этого мира, а значит он никак не может помочь своим слугам, — решительно отрезал воитель. — Даже всему Северному пантеону не хватит сил, чтобы потягаться с могуществом и половины Золотого совета. Если они попытаются уничтожить барьер — мы уничтожим их. Вот и все, Наир.       Вновь повисло тяжелое молчание. Внезапно Хагарос приблизился и положил руку на плечо Найроссела.       — Это не значит, что я тебя не услышал, друг, — тепло произнес воитель. — Я понимаю твою обеспокоенность, хоть и не разделяю ее. Если с помощью этого вредоносного эгрегора Ушедшие действительно собираются попытаться разрушить барьер и впустить сюда Хаос — мы их остановим.       — Надеюсь, что так, — кивнул паук, всеми силами стремясь скрыть разъедающее его разочарование. — И да, клинок Эмроса все еще у терранцев. Впрочем, сомневаюсь, что они смогут воспроизвести его силу.  — Возможно это и к лучшему, — после нескольких мгновений раздумий, ответил Хагарос. — При всех их недостатках, они выглядят более осмотрительными, нежели жители нашего мира. Кроме того, носитель, достойный подобного оружия, весьма редкое явление. Позже нам следует забрать его себе.       — Жалеешь своего старого чемпиона? — усмехнулся паук.       — Есть немного, — согласился Хагарос, тоже слегка улыбнувшись. — Достойных воинов, не лишенных при этом мозгов, найти в эту эпоху чертовски сложно.       — Понимаю, — кивнул Найроссел. — Я сообщу, если узнаю что-то еще об этом эгрегоре.       — Мы, в свою очередь, будем ждать тебя на следующем совете, — понимающе кивнул Хагарос, после чего удалился.       Сделав виноватый реверанс, Вестания поспешила за ним. Проводив пару взглядом, Найроссел обернулся в сторону того места, куда зашвырнул Алрис. Воительница, судя по всему, предпочла тихо ретироваться, дабы не усугублять своего позора.       Оставшись в одиночестве, бог направился к видневшемуся вдалеке озеру. Небо мерно окрасилось в ночные тона, и над головой засияли россыпи столь же искусственных, как и природа вокруг, звезд.       Приблизившись к берегу, бог сосредоточился на умиротворяющем образе в собственной памяти. Пространство на десяток шагов вокруг него засеребрилось протянувшимися в воздухе тончайшими нитями, отгородившими для божества небольшой уголок личного пространства. Спустя несколько мгновений, Найроссел открыл глаза и глубоко вдохнул прохладный ночной воздух мира смертных. Вокруг него возвышались древние руины павшего города, превращённые его смертными последователями в храм. Размеренным шагом добравшись до заросшего берега, Найроссел присел на каменную скамью, поросшую мхом. Сделав глубокий вдох-выдох, он погрузился в медитацию, привычно ныряя в бездну потоков времени.       — Как мило, что ты в итоге выбрал меня, а не этого мужлана, — промурлыкал ласковый вкрадчивый голосок, оборвав его медитацию.       — Что ты здесь делаешь? — паук с гневом покосился на нагло усевшуюся на противоположный конец скамьи серебристую лисицу. Обернувшись собственными пушистыми хвостами, зверек пронзительно смотрел на него маленькими хитрыми глазками.       — Как это что? — удивленно уставился на него аватар Мортоивитии. — Пришла тебя поблагодарить, Наир. Ведь ты не только не стал рассказывать своему «старому другу» обо мне, но и пустил его по заведомо ложному следу.       — Значит ты уже набралась сил и наглости, чтобы проникать в золотой город и следить за мной?       — Я беспокоилась за тебя, — промурлыкала лиса. — И знаешь, я так тронута твоим поступком, что почти готова забыть, как ты предал мои чувства и вонзил свои кинжалы прямо в мое открытое сердечко.       Знаешь, столько тысяч лет прошло, а шрамы все еще так болят…       — Ты игралась со мной, а я тебя переиграл. Не припомню там никаких чувств, — фыркнул паук, возвращая взгляд к озеру. — Кроме того, в итоге ты все равно собиралась меня сожрать. Уж прости, мне сложно тебе сочувствовать.       — Эх, вроде бы и бог, но какой же внутри смертный мужлан, — разочарованно фыркнула лисица, нагло улегшись к нему под бок. — Но я не в обиде. Когда буду сладко и размеренно мстить этому чёртовому Совету, ты будешь на особом положении. Думаю, ты будешь искупать свою вину к нашему обоюдному удовольствию. Долго и упо-о-орно.       — Сомневаюсь, — натянуто улыбнулся Найроссел. — Кроме того, я помогаю тебе возродиться не для того, чтобы ты снова оказалась изгнана в попытках свершить свою маленькую вендетту. Энтропия грядет. И нам нужны все силы, какие мы только можем собрать, чтобы противостоять ему.       — Ох, твое неверие просто убивает меня, — театрально простонала лисица, прижав один из своих хвостов ко лбу, на манер руки. — Конечно, я помню. И поверь лучше всех вас вместе взятых знаю, насколько это существо опасно. Я сражалась с ним тысячелетиями. С другой стороны, могу же я помечать о том, что будет, когда мы с ним разберемся?       — Разберетесь? Хо-хо, какая восхитительная самоуверенность, — внезапно проскрежетал у них за спиной до содрогания мерзкий голос.       Оба божества немедленно подскочили и развернулись. Лисица вздыбила шерсть и зашипела, глядя как на толстом стволе старого дерева, стоявшего у них за спиной, паутиной пылающих багрянцем трещин прорезается оскаленная в усмешке морда.       — Мое святилище начинает превращаться в проходной двор, — сплюнул Найроссел, крепко сживая рукоять кинжала. — Что ты здесь забыл?       — Я? — удивленно прошелестел Энтропия. — Пришел поговорить. Сделать тебе предложение, Наир Росселиус.       — Твои «предложения» обычно не заслуживают даже потраченного на них времени, — зашипела Мортовитаиссия, покачнув хвостами. — Убирайся прочь, накхарт!       — Помолчи, зверушка, — надменно усмехнулась маска. — Ты — пройденный этап. Тупиковая ветвь. Неуместный реликт, который никак не желает исчезнуть в потоке времени, несмотря на все его намеки.       — Это мы еще посмотрим, хард`хек!       — Что еще за предложение? — перебил ее Найроссел, все еще пребывая в настороженности, готовый в любой момент рвануть обратно в божественный город.       — Очень простое, — неожиданно медленно, даже мелодично произнесла маска. — Не противься мне, лучше помоги. Помоги принести движение и жизнь в это застывшее болото, которое вы, «боги», нарекли своим миром.       — Иначе говоря — погрузить его в хаос и смертоубийственную вакханалию, да? — в голосе бога зазвенела сталь. — Ни за что!       — Вообще-то именно ваше стремление «заморозить» эту планету в янтаре и порождает, как ты выразился — «смертоубийственную вакханалию», — спокойно продолжил Энтропия. — Вы пытаетесь противостоять самому базовому закону этой вселенной. Противостоять самому развитию, самой эволюции. Это основа нашего мироздания. Прекратите ему мешать — и спасете куда больше, чем вам кажется. Продолжите противиться, и волна рано или поздно сметет вас.       — Может и так, — мрачно произнес паук. — Миру нужно двигаться вперед, но мы не станем толкать его по тому пути, который ты приготовил. Исчезни!       Взмахом руки Найроссел направил на аватара хаоса мощный поток психической энергии. Дерево затрещало и начало медленно прогибаться, сжимаемое со всех сторон невидимой силой. Наконец, одержимая форма не выдержала давления и взорвалась огненным фонтаном. Разлетевшиеся в стороны пылающие «щепки» начали немедленно испаряться, словно были сделаны из сухого льда. Спустя несколько мгновений от присутствия Энтропии не осталось и следа.       — Этот мир сам решит, каким ему быть, — эхом прозвучали в воздухе последние затухающие слова.       На несколько долгих мгновений в святилище повисла гнетущая пелена тишины.       — Ох, как это по-рыцарски, — хихикнула лисица, разорвав эту пелену своим звонким голоском. — Ты мой герой, Наир.       — Тебе лучше бы тоже исчезнуть, — хрипло бросил Найроссел, восстанавливая силы. — Не хотелось бы чтобы этот спектакль обрел ненужных зрителей.       — Склоняюсь перед твоей мудростью, Наир. До встречи, скоро увидимся. Во плоти — выгнув спину в театральном поклоне, лисица растворилась в воздухе.       Над озером вновь повисла умиротворяющая тишина. Найроссел сел обратно на скамью и устремил взгляд на лунную дорожку, протянувшуюся по водной глади. В голове упорно крутилась последняя произнесенная хаосом фраза.       — А чего же хочет сам этот Мир? — устало спросил бог в пространство.