Рапсодия

× середина августа 2016 года ×

      Она ему снилась.       Твою мать, она ему снилась. Он, будто подросток, наслаждался этими снами, он их ненавидел и боготворил. Как она это сделала, что она сделала с ним, Джаред не понимал. Как она вообще посмела? Чтобы он, в свои сорок четыре, позволял какой-то молодой девочке так сильно завладеть его разумом, что был в восторге от эротических снов с её участием?       Кто она вообще такая?       Воспаленное сознание подсказывало: чуть ли не самая прекрасная женщина на свете на данный момент.       Джареда бесила эта зависимость, эта непонятная одержимость. С той ночи, когда они переспали, прошло уже три дня. Три долгих дня, в первый из которых он остался с ней, не выходил из номера, прижимал к себе и пытался сдержать довольную улыбку. Он никогда не верил во всю эту чепуху с волшебством, магией и прочим, но сейчас чувствовал себя так, будто она его околдовала. Марго была ведьмой, Дьяволом.       Он с уверенностью мог сказать, что подобное было в его жизни в первый раз. Лето словно сходил с ума. Чувствовал себя восемнадцатилетним, закрывая глаза и вспоминая её обнаженную, дергался и играл желваками, стараясь отогнать от себя это воспоминание. Даже находясь на другом конце страны, Марго Робби могла заставить его почувствовать желание. Жажду. Именно нестерпимую жажду обладать, держать постоянно около себя, не отпускать ни на шаг. Он чувствовал, как тесно становилось от одной такой мысли в штанах. Не мог с собой ничего поделать, закрывал глаза и снова вспоминал, чувствовал, будто бы она находится рядом и снова стонет ему на ухо. У Марго была нежная, светлая, совершенная кожа, в которую он в минуты бессилия хотел вгрызаться.       Лето не понимал, что с ним происходит. Лето не думал, что, поимев её в различных позах, он на следующий же день захочет еще и еще. Но он уехал из города. Марго приехала в аэропорт почти сразу же за ним, улетев в неизвестном направлении. Еще со съемок «Отряда» у них остался номер телефона друг друга. На этом все.       Он посмел думать, что после той ночи и того дня сможет почувствовать расслабленность. Что мысли о ней, наводнившие голову за все это время, уйдут. Ха. Да, конечно. Джаред, ты идиот. Их становилось все больше и больше. Сама Марго, наверное, стала бы смеяться, узнай, как часто ты о ней думаешь. Одержимый, ненормальный, глупейший идиот. А тебе еще казалось, что в твоем возрасте никакой сдвиг невозможен.       Порой он просто не понимал, что делает. Они не писали друг другу после того дня. Не звонили. Не общались. Лето чувствовал себя главным героем мелодрамы, желая узнать, что сейчас думает обо всем этом она. Как Робби вообще относится ко всему этому. После стольких дней, проведенных вместе на площадке и вне её, он мог с уверенностью сказать — Марго была личностью очень и очень закрытой. Она не была готова прыгать в койку с кем попало. Значит, идя к нему в номер, она определенно этого хотела.       Черт. Твою мать. Почему все до сих пор оставалось таким сложным? Неужели одной ночи, чтобы удовлетворить свои естественные потребности, было ему мало? Когда она вообще смогла настолько глубоко засесть в его сознание, в его мозг, что теперь будто бы была частью его самого?       Джаред чувствовал, как Джокер внутри него бесится. Присутствовавшее в его жизни раздражение, страх перед чем-то, желание ожесточенно защитить самого себя он поместил в персонажа. Зеленоволосый клоун был сложным человеком и не состоял лишь из одного безумия, что Джаред добавлял своему образу на площадке. Он желал защититься от этого невозможного мира, и делал это так, как мог.       Лето надо было что-то решать. И как можно скорее. Какая-то девочка смела так просто помыкать им. Джаред не мог такого допустить. Он должен чувствовать себя уверенно, твердо стоять на ногах, а не смотреть в толпу многочисленных знаменитостей в поиске светлой головы.       Там, в том злополучном номере, он чувствовал себя победителем. Будто бы выиграл в какую-то лотерею всей жизни, где обещали счастье и абсолютную радость. Джаред не мог понять самого себя, и от этого хотелось вопить, смеяться, как Джокер, кропотливо раскладывать ножи по кругу, прямо как в той сцене из фильма. Он не понимал, откуда она имеет над ним такую власть. Не знал, в курсе ли этой власти она.       Они сняли вместе целый фильм, предстали перед аудиторией в образах знаменитых психопатов, одержимых друг другом. Она, будучи Харли Квинн, виляла перед ним задницей, бедрами, заставляла смотреть на оголенные тонкие руки, шею и грудь.       Твою мать, Джаред. Это же смешно. Это на самом деле до жалости смешно. Как ты позволил ей так далеко зайти?       Все эти дни он ходил не в настроении. Шеннон, приобняв брата при встрече, сразу понял, что тому лучше дать время остыть, хотя совершенно не понимал, в чем причина такого поведения. Может быть, он просто устал? Но дела группы редко вызывали даже у уставшего младшего Лето такие чувства. Тут было что-то другое. Что-то такое, о чем он, Шеннон, не знает.       Джареду надо было что-то делать. Он будто бы растворялся среди всей этой толпы, поклонников их группы, пришедших посмотреть на известных музыкантов. Мужчина лишний раз понял, как было глупо давать добро этой затее, Марс-лагерю, сразу же после тура фильма. Смотря сквозь собравшихся, совершая многие действия словно на автомате, он так и не придумал, что ему надо делать. Как избавиться от всего этого. Не было еще, наверное, ни часа, чтобы он не подумал о светловолосой актрисе.       Ответ пришел к нему поздно ночью после трех стаканов виски.       Надо было сделать первый шаг — написать. Показать свою уверенность, напасть первым. Он даже не удивился, когда через пять минут Робби написала в ответ. Так она ждала от него первого шага все это время? Как мило.       Джаред не понимал, как можно чувствовать что-то такое. Он даже не понимал, как «это» можно назвать. Какое точное определение ему дать. Он никогда бы не подумал, что именно так выглядит та самая бедная любовь, издеваясь над каждым, заседая в мозгу и управляя телом, словно марионеткой.       Мужчина узнал, когда они вдвоем будут в Нью-Йорке. Предложил встретиться, чтобы срочно поговорить, и разговор этот был не для телефона. Она, подумав несколько минут, сразу же согласилась. Никаких «я не знаю», «возможно». Она ждала подобного?..       Лето все больше начал уверять себя в том, что Робби прекрасно осознавала, что творила. Непонятно как, может, чувствовала, видела это в его глазах еще во время съемок или поняла все в промо-туре. Для одной части него она все еще оставалась той самой милой и дружелюбной Марго, с которой было так приятно работать, для другой части она была бедствием, катастрофой, разрушением, самим демоном. И Джаред не намеревался терпеть подобное. Такое было не для него, только не теперь. Может быть, будь он на десять лет младше и глупее, он бы продолжил её игру. Но сейчас он едва мог позволить такому случиться.       Он думал о себе и о ней одновременно, залезая в машину и отправляясь в студию. Водитель поехал знакомой дорогой, в то время как он, непонятно зачем, залез в Интернет и пробил её имя на последние новости. Новый проект, роль-роль, очередной проект, новое предложение. Ей тоже были не нужны такие отношения. Он даже отношениями это назвать не мог — они словно поглощали его всего, стирая из жизни остальное. Джаред даже думать не хотел, почему так может быть, не понимал, что бедное чувство «любовь» порой принимает слишком странные очертания в настоящем мире. Это была именно та любовь — поглощающая, самая редкая, самая необычная и изматывающая. Но также самая невероятная.       Мужчина считал все это странным глупым наваждением, от которого он вот-вот избавится. Осталось потерпеть лишь парочку дней, он уже забронировал номер в одном из отелей, где их никто и не подумает встречать с фотоаппаратами.       Из статей некоторых интернет-изданий он узнал, что Марго предложена роль в картине, что вполне себе может стать одной из фаворитов премий в свое время — если найдет правильного режиссера, который следил бы за всем производством. Робби была достойна такого. Робби была достойна награды, он в этом убеждался не раз, наблюдая за ней во время их совместных сцен. Никому не нужно было давать актрисе указания — она сама знала, как сделать правильно. Как повернуться. Как моргнуть. Она была идеальным партнером для него за столь долгое время. Понимала практически без слов, немного побаивалась его подхода к роли, но была той самой Харли, которую он так хотел видеть рядом с собой. Джокеру не нужна пустышка. Джокеру нужна королева, которая будет смотреться с ним не как приятное дополнение, а как единое целое. И Марго нашла такую Харли в себе.       Он все устроил. Почти все рассчитал. Текст не репетировал и никакую речь не писал — это слишком скучно. Когда будет нужно, слова сами польются из него. Благодаря собственной профессии, Джаред умел подбирать нужные выражения, чтобы влиять на людей вокруг.       Осталось дождаться нужного времени.       Он приехал в гостиницу пораньше, позаботившись о том, чтобы его никто не узнал. Въехал в забронированный номер, кивнул сопровождающему и закрыл дверь. Марго обещала приехать. Не отступит же она в последний момент, верно?       Джаред ощущал себя каким-то преступником, хватая со стола бутылку прохладной воды и отпивая немного. Девушка должна была прийти очень скоро. Он много раз говорил людям жестокие, порой даже непростительные слова, но эти люди потом не появлялись в его жизни опять и опять, как будет появляться Марго.       Лето с шумом выдохнул, когда запутался в собственных хитросплетениях и перестал понимать, кого он ненавидит больше — себя или Марго. Наверное, себя. Да, определенно, раз постоянно мучает до боли в голове и мышцах. Он определенно какой-то ненормальный мазохист.       Джаред подходит ближе к окну и смотрит сквозь тюль на отправляющийся ко сну город. Он ему не нравится. Никогда не нравился, если честно. А в последнее время он слишком устал от громких голосов в своей жизни, от шума, и очень сильно хотел отдохнуть. Мужчина закрыл глаза, убеждая себя в том, что то, что он планирует сделать — правильно для них всех. Он, как-то бывало уже неограниченное количество раз, был готов взять вину на себя. Надеялся, что рано или поздно его поступки поймут.       «Ты бы знал, как тупо выглядишь. Как тупо выглядит все это. Тупо и жалко».       Что ж, Джаред был готов перетерпеть пару минут позора и оскорблений для того, чтобы попытаться освободиться. Наверное, в ходе своей подготовки он не учел одного — реакции и желаний собственного тела. Он не мог с ними справиться, тело отчаянно протестовало, ноги и руки становились ватными. Он боролся с самим собой, когда услышал нерешительный стук в дверь.       Он на негнущихся ногах прошел вперед, открывая замок. Светловолосая девушка тут же заскочила в образовавшийся проход между самой дверью и дверным проемом, прижимая сумку ближе к груди.       Господи. Хотелось пробежаться и проломить собою стену, жаль только, что он никакой не Кларк Кент, скрывающий под очками и рубашками в клеточку личность Супермена.       Марго переживала. Нервничала. Он видел, как она прикусывает свою нижнюю губу, и сразу же вспомнил ночь, проведенную вместе. Он тоже дотрагивался до этой губы своими губами и зубами, прикусывая, пробуя на вкус. Твою мать. Это слишком. В своей прекрасной невинности, в легкой белой кофте и в свободных брюках, она не напоминала ему никакого злодея и уж точно не желала заманить бедного Джареда в свои сети. Она была похожа на потерявшегося ребенка, озираясь по сторонам и вздыхая.       Как только Лето начал подходить ближе, девушка бросила сумку на небольшой диванчик, нерешительно топая навстречу. Она не пыталась поцеловать его, не улыбалась, лишь удивленно смотрела в голубые глаза и попыталась несильно приобнять мужчину, утыкаясь лбом в его ключицы. Нет, сейчас было определенно не то время. Он должен остановить это. Как можно скорее.       — Марго, — шепчет, хотя изначально планировал говорить громким и твердым голосом. Она в нем что-то ломает. Весь её невинный вид, светлые волосы и бледная кожа, испуганные серо-зеленые глаза.       Вздрагивает. Стоит ему так произнести её имя, как она тоже вспоминает события недавней ночи. Она подается назад и смотрит ему прямо в глаза, тихо вздыхая. Будто нахулиганила и ждет наказания. Знала бы она, что он собирается сделать, заехала бы ему в лицо еще на пороге номера.       — Да?..       Черт, это слишком. Он не может сказать такое.       — Я хотел поговорить… — глупо выпаливает, замолкая. Джаред, ты что, ждешь чуда?       — О чем? — говорит тихо, будто бы понимая, что будет дальше. Наверное, уже жалеет, что приехала, что зашла сюда.       — О том, что… — давай же, это довольно просто сказать. Просто выброси это прямо перед ней и посмотри, как она отреагирует. — О том, что нам надо прекратить все это.       Хмурится. Напрягается. Медленно отходит на шаг назад, закрывает глаза, выдает смешок. Не может справиться с собой и начинает смеяться, прикрывая губы ладонью. У неё нервный смех и глаза судорожно бегают по полу. Марго не верит в то, что услышала, она хочет вернуться на пару мгновений назад и хочет заставить Джареда сказать совершенно другие слова.       — Чт… что? — её дыхание перехватывает. Девушка поднимает голову, встречается с мужчиной взглядами, крылья её носа раздуваются от гнева. А из груди Джареда, наверное, вышибают весь воздух.       — Надо прекратить это все. Сейчас же. Это не нужно ни тебе, ни мне. Так же будет лучше.       «Какая ужасная ложь, да еще и плохо сыгранная».       Ему кажется, что он видит, как увлажняются глаза стоящей напротив актрисы. Как она испуганно моргает, еле заметно дрожит.       — Ты… ты окончательно чокнулся что ли? — старается давать отпор и быть сильной, но выходит далеко не так идеально, как планировалось. Голос подрагивает, тело покрывается мурашками, а спина напряжена до безумия. — Что ты несешь?       — Мне повторить? — Лето говорит громче, думая, что наконец нашел в себе силу это сделать. Вот так вот просто отрезать, пока еще есть возможность.       — Что случилось? — резко меняет тему, понимая, что что-то тут не так.       — То, что не должно было случаться. Несколько дней назад, думаю, ты прекрасно помнишь. И я говорю, что это надо прекратить, пока мы можем. От этого никому не легче, будут только проблемы, ты же понимаешь.       Она еле удерживается от того, чтобы заплакать, а он — от того, чтобы врезать себе в лицо. Это оказалось гораздо тяжелее говорить ей, когда она стоит так близко, и до него доносится запах её цветочных духов.       — Я ни хрена не понимаю.       — Марго, у нас разная жизнь. Я намного старше тебя. Тебе это не нужно. У тебя лишь начинается прекрасная карьера, и очень скоро ты пожалеешь, что держишь меня рядом с собой. Это определенно случится. Тебе не нужно то, что происходит между нами. И то, что произошло.       Он чувствует, как она целовала его грудь той ночью, опускаясь все ниже и ниже. Не может поверить в то, что говорит. Чувствует себя последним дерьмом на этой несчастной планете, видит появляющиеся слезы и задерживает дыхание. Слишком мерзко, Лето. Даже для тебя.       — Так вот почему ты на меня так смотрел, да? Просто трахнул, и проблема решена. Да, Джаред?..       О, если бы. Ты даже не понимаешь, как сильно ошибаешься, и как он хотел бы, чтобы твои слова оказались правдой хоть частично.       — Если тебе так удобно думать, то пожалуйста.       — О, да мне очень удобно. Надеюсь, тебе тоже. А еще надеюсь, что тебе уже говорили, какой ты мудак, — Робби подходит ближе к нему, и в её глазах плещется ненависть вместе с болью. Она из последних сил старается удержать слезы. Будь сильной, Марго. Ты должна быть сильной, происходящее слишком неправильно, ты должна понимать. Девушка вдруг приподнимает руку, а Джаред на автомате хватает её, сжимая пальцами. Марго дергается как укушенная и рвется назад. — Не трогай меня!       С силой вырывает руку из чужих пальцев. Если бы могла, она определенно бы убила сейчас Джареда. Или минимум хорошенько отпинала. На её лице — так старательно скрываемая смесь из боли, обиды, разочарования и ненависти. Его лицо почти ничего не выражает, губы сжаты.       — Знаешь, Лето… Можешь и дальше трахать каких-то шлюшек, только не надо смотреть на меня с другого конца площадки. Вообще больше не смотри на меня, раз я тебе так противна, — девушка хватает сумку и сильно толкает мужчину, намеренно ударяя его плечо своим. — Счастливо оставаться, мудила.       Он не пытается её остановить — знает, что бесполезно, а лишние сцены сейчас ни к чему. Марго быстро открывает замок, скрывается за дверью и хлопает ей. Он думает что-то добавить вслед про «маленьких несдержанных девочек», но мозг вовремя его останавливает. Хватит, Джаред. И так перестарался на сегодня.       Приходится пройти в коридорчик и захлопнуть дверь, чтобы в номер не зашел какой-нибудь зевака. Лето прислушивается к своим ощущениям, устало закрывает глаза и вздыхает. Никакого изменения. Ничего. Абсолютно ничего. Легче не стало, даже наоборот — чувство, ранее согревающее грудь, теперь мешает дышать, словно забирает себе кислород. Джаред клацает зубами и зло смотрит на дверь, за которой пару мгновений назад исчезла Марго.       Он все еще чувствует это долбанное «нечто», и оно от него никак не отвяжется. В этом виновата ты, Робби. Ты и только ты. Оно появилось из-за тебя, росло из-за тебя, а теперь мешает ему нормально жить. И с ним, как оказалось, даже ничего не сделать.       Разочарованно выдыхая, он опускается на кровать и хватается за голову. Теперь Марго его определенно ненавидит. Может, так даже лучше? Он просто сделал то, что было нужно им обоим.       «Ври, у тебя это так хорошо получается».       А чувство, сковывающее тело и его движения, не исчезает, становится все больше и тяжелее. Джареду хуже. План по освобождению обернулся планом по тотальному самоуничтожению. Джокер в его голове вдруг начинает смеяться — сначала еле слышно, а потом все громче и громче.       «Как жалко, что ты так и не понял, что наделал, Джаред. Хотя, сейчас это больше смешно, чем жалко. И ты смешон тоже».